Не нападай

https://www.youtube.com/watch?v=Cq1sAJApmOQ

- Я не понимаю в чем проблема? - упрямо игнорируя мои выпады, Мира продолжает собирать в ладони яркие ягоды клюквы.

А проблема была в том, что воскресеный день был невыносимым с самого утра. Громкий голос пастора орущий  о покаянии, какафония музыкальных инструментов играющих «О, благодать» и как назло затихший осенний ветер, который хоть как-то остужал взбудораженную кровь из-за приближающегося полнолуния. Верхом моего терпения стала девчонка мурлыкающая себе под нос:

«Словам Господним верю я,

Моя вся крепость в них:

Он - верный щит, Он - часть моя

Во всех путях моих».

- Организация, которая веками вырезала несогласных с их идеологий, устраивала бойни и охоту на людей, якобы одержимых тьмой. Нет проблем! - раздраженно дергаю преградившую путь ветвь дикой яблони, которая с сухим треском ломается, осыпая пожелтевшие листья.

- В древности многие вещи решались через кровопролития, люди просто не знали, что поставленных целей можно добиваться другими способами. И это относится не только к евреям, тогда весь мир был жесток, - будто устав от бессмысленного спора, девушка потирает висок свободной рукой, убирая в сторону выбившиеся вперед пряди. Не думаю, что она ожидала, что прогулка на краю леса, рядом с церковной землей превратится в очередную философскую перебранку. 

- Не знаю, что тебе навязал мир, но христианство исцеляет душу и учит любить. Любить каждого, независимо от его характера и поступков, ценить жизнь всех существ и быть благодарными за нее. Мы не те, кто решает, кому жить или умереть, кто плохой, а кто хороший, - волосы Миры блестят в лучах солнца пробивающихся через крону деревьев, а запах яблочного шампуня смешивается с ароматом молодого мха и хвои захватывая все мое внимание. Человеческая девушка к которой мне строжайше запрещено приближаться, одна из тех, кто призирает всех несогласных с их принципами и видением мира. Христиане ненавидят пороки, для них все сверхъестественное это мерзость и порожденье тьмы. В древности, именно они, узнав о существовании оборотней, организовывали охоту и истребляли грязные, противоестественные отродья. Секта, повернутая на праведности и очищении водой.

Будто услышав мои мысли Мира улыбается.

- Вера в добро и стремление помочь другим,  это плохо?

- Добро - это гонения на не похожих на вас, презрение к несогласным? Если кто-то не с вами, то против вас.

- Ты веришь в это? – девушка поднимает голову встречаясь со мной взглядом, - думаешь, я могу причинить кому-то зло? Мой путь ненападения, - ее голос становится тише, - ценить живые души и никогда не причинять им плохого. Будь то жестокие слова или физический насилие.

Я хмыкаю. Христиане умело промывают мозги, это всем известно.

- То есть, если на тебя нападут, ты поставишь свою жизнь, ниже, чем жизнь преступника? 

- Да.

Делаю шаг и обхватываю тонкое горло девчонки.

- Даже, если можешь умереть?

- Не я дарую жизнь, не мне забирать, - шоколадные глаза широко распахнуты, и я вижу в них свое отражение.

- Если бы знала, кто я, не говорила бы так.

- Это не важно.

- Не важно? - раздраженно фыркаю и плотнее сжимаю хрупкую шею. Неужели она настолько безмозглая? Может убить ее сейчас, пока мы не в городе? Связываться с человеческой девчонкой изначально не входило в мои планы.

Под пальцами прощупывается гортань и тревожные толчки артерий. Я чувствую, как девушке становится трудно дышать, но она продолжает стоять напротив, даже не пытаясь освободиться.

- Я могу только догадываться, почему ты так зол на весь мир, но не все хотят причинить тебе вред  – ее голос охрип, и она отчаянно пытается держать его под контролем.

- Не важно говоришь?  – повторяю ее слова словно завороженный и убираю руку, яркие розовые полосы от пальцев четко выделяются на фоне бледной кожи – тогда смотри!

В миг кости будто выворачивает наружу с легких хрустом. Мое второе "я" слишком долго было сковано внутри и теперь я чувствую облегчение, выпустив зверя наружу.

В безмолвном крике девчонка отшатывается в сторону и споткнувшись о корень сосны, падает. Но даже после этого продолжает пятиться назад с искаженным от ужаса лицом.

Зверь чувствует страх, чувствует свое превосходство и я разражаюсь безумным смехом. В какой-то момент, мне кажется, что я всего лишь сторонний участник буйства зверя внутри меня.

- Не важно кто я? Глупая девчонка! Я даже не человек.

- Де-е-емон, - едва шевеля губами произносит она.

- Демон? Ну, нет, я не одержим вашими бесами из Библии, как там ваш пастор вещал..- вспоминая слова, что как-то слышал на служении, длинным когтем царапаю огрубевшую кожу на переносице, - тот, в ком есть бесы не может провозгласить: «Я исповедую Иисуса Христа пришедшего во плоти моим Господом и Спасителем, который умер и воскрес на третий день». Вот видишь? А я могу.

Разводя руки в стороны, я самодовольно ухмыляюсь обнажая клыки. Девчонка сдавленно вскрикивает и зажмуривается, когда я резко присаживаюсь на корточки перед ней, по звериному наклонившись вперед. Прикосновкния тяжелого дыхания к коже будоражат волка внутри, открой она глаза, я бы увидел в них безумие желтых глаз хищника, что вошел в раж.

- Это проклятье Луны делает меня таким. Что теперь скажешь? Тебе все равно кто я? Маленькая лгунья! Ты даже не смотришь на меня!

Ее сердце отбивает бешенный ритм, поддававшись страху. Каждый его толчок, каждое тревожное замирание восхитетельной мелодий звучит в моих ушах. Девчонка, страшащаяся своего ночного кошмара, даже не знала, что живет с тем, кого действительно стоит боятся.  Но все же она открывает  глаза, чтобы взглянуть на мое лицо. Нерешительно, преодолевая себя, испуганный взор из под  дрожащих ресниц устремляется на меня. Добыча смотрящая в глаза своей смерти. Спутанные рыжие пряди прилипли к бледным губам, руки испачканы грязью и алым соком, раздавленных ягод, что рассыпались красным жемчугом по выцветшему мху.  Подол ее любимой юбки кофейного оттенка  задран до колен, обнажая светлую кожу в свежих царапинах, мелкие осыпавшиеся сучки не пощадили нежной кожи. Жалкая. Зверь жаждет растерзать нежную плоть, он воет и мечется внутри, подгоняя меня, запуская яд в мои мысли. Здесь никого нет. Она так долго раздражала тебя. Насладись свободой от человечности.

Свобода...

Моя свобода в ней. В запахе мокрых волос и молчаливом присутствии, холодном кофе, что студит кровь. Я всегда был собой, но это не испугало ее. Я использовал ее, потому что она это позволила. День за днем была рядом, зная, что может быть в опасности.

Тяжело выдыхаю, что заставляет девчонку вздрогнуть и вновь зажмуриться. Зацепив когтем тонкую ткань, прикрываю израненные ноги.

- Вставай, - протягиваю руку, больше на автомате, не уверенный, что Мира ее примет. Немного колеблясь она все же ухватывается за раскрытую ладонь, недоверчиво скашивая взгляд на звериные когти.

- Луна возрастает, мне сложно себя контролировать, - зачем-то произношу я, прерывая напряженную тишину, разбавляемую лишь хрустом сухих веток под ногами. Но Мира не реагирует на мои слова.  Девчонка потерянно плетется позади, смотря себе под ноги.  Опавшая листва застряла в ее растрепавшихся волосах, а на юбке болтается хвоя и тонкие веточки. 

- Мира!

Девчонка нервно дергается и делает шаг назад, когда окрикнув ее я, резко останавливаюсь. 

- Если кто-то увидит тебя в таком виде, то подумает, что я что-то с тобой сделал, - недовольно бормочу себе под нос, сократив расстояние между нами. Поднимаю руку и вытаскиваю хрустящую высохшую листву из волос сжавшийся в комок девчонки. Аккуратно выбрав все рассыпавшиеся в труху кусочки, завожу ей за уши прилипшие к холодной коже рыжие прядки. А затем присаживаюсь на корточки, чтобы отряхнуть ткань от грязи и завязать распустившейся шнурок на ботинке, но кожаная нить выскальзывает из грубых больших пальцев. Вновь и вновь формирую воздушные петли в попытке затянуть узелок, но шнурок ускользает из рук.

- Да что я вообще делаю?! - взвыв, ударяю кулаком в землю и охватываю горячими ладонями голову. Кровь в висках стучит так, будто кто-то играет на моих барабанных перепонках африканскую йорубу. Мира подпрыгивает от неожиданности, а затем застыв в нерешительности все же присаживается рядом, рассеянно похлопывая меня по плечу.

Когда я приподнимаю голову, она вдруг, резко отдергивает руку.

- Ты же не любишь когда к тебе прико...., - но я не даю ей договорить, незадумываясь притягивая к себе. На мгновение замерев, она расслабляется и опускает подбородок на мое плечо, утешающе поглаживая по спине.

- Все нормально, - шепчет она, - все нормально.

***

- Расскажешь мне?

- О чём?

- Обо всем?

Я вздыхаю и опускаю голые ступни в ледяную воду ручья, касаясь каменистого дна. Мира сидит рядом подобрав многослойный подол под себя, зябко поежившись при виде моих босых ног в прозрачной воде.

- Об оборотнях снято много фильмов, нечего особо рассказывать, - пожимаю плечами.

- И давно ты такой? - неуверенно протягивает девчонка, что заставляет меня внутренне прыснуть от смеха, но я сдерживаюсь.

- Уже триста лет, - печально отвечаю ей, наблюдая за округляющимися от шока глазами и все же неудержаашись смеюсь, - ну, серьезно, мы же не в Сумерках и я не Едвард.

Видя ее разочарованное лицо, приходиться пояснить.

- Это родовое проклятье. Говорят, в начале времен, вождь одного из самых диких и жестоких племен загорелся идеей получить звериную мощь, чтобы захватить и подчинить себе окрестные земли. Тогда он пошел к шаману, что жил в пещере и которого все боялись, просить дара богов, которым тот поклонялся. Плата за силу была велика, кровь и плоть всего живого из племени. Сначала он вырезал скот, а под покровом ночи расправился со своим женами и детьми... к утру ни осталось никого, лишь груда тел вперемешку с тушами животных принесенных в жертву богам в крававое полнолуние. С тех пор все его потомки несут на себе этот дар.

- Если это проклятье, значит его можно снять, Библия говорит...

- Не желаю слышать твою религиозную чепуху, Мира!

- Но если это разрушит проклятье? Ты будешь свободен.

- Свободен? - хмыкаю, - от чего? У меня есть сила, звериное чутье, даже в некотором роде власть. Кто я без лунного проклятья? Ничто.

- Это неправда.

- Говорит девчонка, которая знать меня не знает.

Метрах в трехстах слышится хруст веток пробивающийся через журчание воды, прямо от туда от куда мы пришли. Слишком осторожные шаги для тех, кто просто решил прогуляться. Последнее время эта девчонка рассеивает мое внимание, так что я перестаю контролировать ситуацию вокруг. По-моему я вообше  стал забывать, что за мной ведется охота. Зараза! Наспех натягиваю грубые ботинки расплескивая воду.  Мира недоуменно поднимается с насиженного места:

- Что такое?

Рядом  уже отчетливо слышатся шаги нескольких пар ног.

- Беги.

- Что?

- Беги! - рявкаю я, становясь спиной к девушке, - беги и не останавливайся. Впереди должно быть шоссе, я слышу его.

- Но...

- Да, чтоб тебя Луна придавила! Мира! - хватаю девчонку за руку, ринувшусь сквозь лесную чащу, но довольно быстро понимаю, насколько это бесполезная затея. Бежать так быстро, чтобы поспевать за мной она не может, спотыкаясь и цепляясь за ветви, через пару сот метров она полностью выдыхается, в отличии от тех, кто преследует нас. Выбежав из леса на узкую асфальтированную дорогу,  перед нами проносится грузовик возмущенно сигналя.

- Держись за мной, поняла? - заведя за спину девчонку, выжидающе всматриваюсь в границу леса, откуда показываются трое гончих дикого охотника.

- Какая удача, - самовольно фыркнув, оборотень стоящий в центре, переглядывается с двумя своими товарищами - А мы то думали, что это глупая идея - патрулировать лес.

- Глупость, думать, что эта встреча удача, - расслабленно разминаю шею, понимая, что передо мной щенки, которых поставили в патруль лишь бы чем-нибудь занять. Новеханькая форма с каракутом на плече, явно не видавшая серьезных передряг выдает их с головой, как и нахальное поведение, будто они не знают насколько опасен стоящий перед ними оборотень. К тому же, мы на территории людей и махать им придется человеческими ручками, без трансформации. 

За доли секунд все приходит движение, боковым зрением улавливаю приближающуюся тень, и летящий кулак самого высокого из парней оказывается у меня в ладони. Слегка сжимаю руку и слышу хруст сминающихся друг об друга костяшек пальцев. Вопль нападавшего эхом проносится в воздухе. Рядом приходит в действие малец с длинными волосами, соединив усилия со стоящим справа, низкорослым оборотнем. Но, даже напав одновременно, это ничего не дает. Делаю шаг назад и помогаю парочке поцеловаться лбами. Звук такой, будто я деревянные ложки друг об друга столкнул. Наверное, это было больно.

Едва попав в поле зрения, что-то мелькает позади меня. Разворачиваюсь и резко зажмуриваюсь, ослепленный ярким  солнечным бликом. Вылетевшая из поворота легковушка проносится мимо, но момент уже упущен. Теперь я отчетливо вижу приближающуюся руку с выпущенными наружу когтями. Неожиданно  передо мной выскакивает фигура с копной рыжих волос. Девушка обхватывает меня руками,будто в попытке обнять и, дернувшись, теряет равновесие. Какой Луны,происходит? Поднимаю левую руку, прижимающую тело девчонки и в нос бьет тяжелый металлический запах, ее мягкий свитер под моими руками становится мокрым.

- Зачем?

- Все нормально, - тихий голос, кажется мне шепотом. Мира улыбается и хлопает меня по щеке, этот жест должен быть ободряющим, но выглядит совершенно безжизненным.

Ей больно, но она не плачет, почему? Ты, плакса,почему же ты сейчас не плачешь?

Девчонка отталкивает меня и, скривившись, зажимает рукой рану на боку. На ее лице играет вымученная улыбка, а ладонь сильнее прижимается к телу.

И кого ты пытаешься обмануть, глупая?

- Держись, - подхватываю легкое тело девушки на руки, - мне не нравится, когда мои игрушки ломают.