Сквозь нас

Мне позвонил Ваня. Я сразу понял просто так он бы не звонил.
По голосу — он был... раздражён. Раздражён так, как бывает, когда не можешь прямо сказать, что тебя тревожит, но внутри всё уже горит. И тогда я понял — дело в Полине. Полина — это его слабое место. Точнее, не слабое... Скорее, единственное место, где он настоящий. У Вани были и другие девушки. Я видел. Красивые — «для галочки». Родители говорили
— Сынок, ну пригласи уже кого—нибудь. Будь как все.
Вот он и приглашал. На пару свиданий. На день рождения. Иногда даже на семейные ужины. А потом — ни звонков, ни разговоров, ни эмоций. Но Полину он не приглашал. Он не мог. Не мог позволить им подумать, что это — просто очередная. Потому что Полина — не «очередная». И он это знал.
— Скажи мне честно, — сказал он мне тогда. — Это нормально, если ты не можешь быть с ней, но при этом тебе больше никто не нужен? — продолжил он
Я молчал.
— Она как... как моя. Но не моя, — добавил он.
Это было давно. Тогда он ещё пытался делать вид, что ему всё равно. Сейчас — не пытался. Он позвонил поздно вечером. Я только собирался лечь. На фоне что—то шумело — наверное, шёл по улице.
— Она с кем—то. С каким—то типом, — выдохнул он.
— Кто? Полина? — спросил я, хотя и так понял.
— Да. Голос был. В телефоне. Говорил «Полина, родная, иди сюда... скучаю». — сказал Ваня
Он повторил это так, будто каждое слово жгло.
— Может, брат? — сказал я, хотя знал, что у неё его нет.
— Не брат. Я этот голос не знаю. Но звучал он так, будто они вместе. Ну, ты понял... — сказал он
— Ты спросил у неё? — спросил я
— Она сказала знакомый. — ответил Ваня
Он явно не хотел говорить это слово.
Я слышал, как он выдохнул. Долго. Тяжело.
— Я просто... — он замолчал. — Я не хочу быть тем, кто ревнует. — Но это ощущение, что я теряю что—то, что мне даже не принадлежит... оно жрёт изнутри. — продолжил он
Это был самый честный Ваня, которого я знал. Без маски. Без шуток. Он любил. Просто не знал, что с этим делать. Он не попал — он утонул.
Я знал одно единственный человек, который будет знать правду — это Аня. Хулиганка.
Я надел куртку и сказал Ване холодное «пока». Шёл мимо аптек, заправок, магазинов, кафешек. И вдруг — танцевальная студия. На табличке было написано «Танцующие королевы». Походу, сюда они и ходили. Студия была маленькая, но уютная. Белые стены, натёртый деревянный пол. В углу — колонка, из которой тихо играла музыка. Большое зеркало во всю стену отражало свет от окна, и из—за этого в комнате будто было больше воздуха. На подоконнике — бутылки с водой, растянутые резинки и чьё—то заброшенное худи. И вдруг я замечаю девушку в углу. Аня. Хулиганка. Она танцевала, будто никого нет. И не как просто девушка из студии — а по—настоящему. В каждом движении — что—то своё. Настоящее. Не ради красоты. Не чтобы кто—то похвалил. Просто потому, что не могла не танцевать. Лёгкая. Свободная. Уверенная. Она будто рассказывала историю — без слов. Даже в обычных шагах было ощущение, что весь мир — это сцена. Я зашёл. Не потому, что мне всё можно. Но... мне нужно было поговорить с Хулиганкой.
В стороне стояла молодая семья. Девушку я узнал сразу — Рианна Де Лука Смирнова. Её студия. Смуглая кожа, зелёные глаза, тёмные волнистые волосы. Её мама, Алексия, дружила с моей бабушкой Геей — кстати, Гея была её крёстной. Рядом стоял её муж — Ярослав Смирнов. Высокий, крепкий, с холодными синими глазами. Такие не улыбаются просто так. Когда—то они были фигуристами. Потом он уехал на пять лет, а она за это время стала первой писательницей в Италии. Её книга — «Слёзы на льду». Сейчас у них сын — Сэм. И танцевальная студия. Кажется, Ярик — тот, кто бы понял Ваню. Без слов. У Вани — похожая ситуация. Рианна повернулась ко мне и подошла.
— Привет! — сказала она.
— Привет, Рианна, — ответил я с холодным тоном.
— Ты, как всегда, не меняешься, — внезапно сказала она.
— Такой же идиот, — хмыкнул я.
— Так что тебя сюда принесло? — усмехнулась Рианна.
— Ветер, — хмыкнул я. — Просто хочу с Аней поговорить.
Я засунул руки в карманы и вышел. Аня — за мной. Встала прямо передо мной, смотрит в глаза. Взгляд — как будто я преступление совершил. Ну... пару раз было. Но не об этом.
— Хулиганка, с кем была Полина сегодня? — спокойно спросил я.
— Со мной, — ответила она, показывая пальцем на себя.
— Кто был этот парень? — сразу спросил я
— Никакого парня там не было. Это мой друг голосовое записал. — признался нам
— Зачем? Зачем вы это сделали? — уточнил я
— Идея была моя. Чисто по приколу. Ну, как я сказала Полине, — произнесла она так, будто это уже не звучит правдой.
— А на самом деле? — поднял я бровь
— На самом деле... я специально так сказала. Подумала, что если Ваня приревнует — Полина поймёт, что она ему нравится.
— А как ты вообще узнала? — заинтересовался я
— По нему видно. — ответила она
Я хмыкнул. Не потому что смешно — потому что спорить бессмысленно. Это правда.
— Но... — добавила она.
— Но что? — спросил я.
— Но эти чувства их слепят. И ты сам это знаешь, Лёш.
Как она меня назвала? Лёша? Не Ром. Не Романов.
Меня никто так не называет. Кроме малого. Я секунд тридцать просто смотрел на неё. Наклонил голову на бок. И тогда до неё дошло, что сказала лишнее. Она подняла глаза — и встретилась со мной виноватым взглядом.
— Прости... я не хотела, — почти шёпотом сказала она. Но я всё прекрасно услышал.
— Да ничего. Называй как хочешь. Хоть Лёша, хоть Ром... хоть козлом, — усмехнулся я.
Я отвернулся первым. Не потому что не было, что сказать. А потому что не знал — зачем. Плевать. Или почти. Она осталась там, у дверей студии. А я шёл дальше — будто ничего. Но внутри что—то стучало. Тихо. Ритмично. Как будто напоминало — это ещё не конец. Плохо ли это? Или хорошо? Я не знал.