страница 38
Летом они долго бродили по улицам без определённой цели, а зимой катались на городской электричке, наблюдая за Берлином из окна. Йонас показывал Юре Берлин, который был скрыт от обычных туристов. Они гуляли между панельными домами ГДР, пили вино из бутылки на каменном берегу Шпрее или в тёмных парках на окраинах города. Йонас брал Юру за руку прямо посреди улицы, смело целовал его в губы под Бранденбургскими воротами, у здания Рейхстага, на площадях и в музеях. Он отстаивал своё право любить того, кого хочет, и спорил с теми, кто осмеливался это оспаривать.
Юра, с каждым днём впитывавший в себя всё больше этой свободы, постепенно забывал о мире запретов, в котором жил совсем недавно. А вместе с ним и о человеке, которого оставил в том мире.
Юра часто оставался на ночь у Йонаса, засыпая под грохот проезжающих поездов и просыпаясь под тот же звук. Крошечная квартира Йонаса была забита книгами: от классиков до новейшей литературы,
от философских трактатов до журналов по гендерным исследованиям. На стенах висели активистские плакаты, флаги и фотографии немецких городов. Часами они лежали на огромном мягком диване, занимавшем всё пространство гостиной, и говорили о истории и политике, ЛГБТ-сообществе, свободе и равенстве.
Чаще говорил Йонас, а Юра лишь изредка вставлял свои замечания. Но однажды, зимним вечером, когда Берлин охватила снежная буря, Юра набрался смелости и высказал критику:
У меня такое ощущение, что сообщество действительно объединяется только пару раз в неделю, когда мы встречаемся за пивом в баре.