ᴀᴛᴏᴍɪᴄ ʜᴇᴀʀᴛ sᴛᴏʀʏʟɪɴᴇ

Штокхаузен выбежал на улицу, спотыкаясь о камешки и несясь сломя голову. Букет несчастных ромашек в его руке, красиво укутанные в яркую бумагу, совсем растрепался, пожалев, что привлекли внимание арийца к себе в магазине.

— Шток, постарайся вернуться завтра к обеду, у нас есть работа, — произнес голос академика через проводник связь на руке брюнета.

— Конечно, Дмитрий Сергеевич,— привалившись спиной к стене, он устало вздохнул. Он никогда так долго и быстро не бегал, через все улицы к спальному району. Шток мог бы поймать такси или просто пройтись пешком, но ему так хотелось как можно быстрее оказаться в твоих руках.

Напускная неловкость спала с его лица, когда мужчина оказался на пороге знакомого района. Он всегда любил надевать эту маску: успешный, но пугливый и эмоциональный ариец, который привлекает к себе очень много женского внимания, умело обходя дам стороной, к их большому сожалению.

Михаэль давно приметил единственную Fräulein¹, навсегда запершая его сердце под замки полимерного неокуба, вертя и тряся объект как ей хочется.

Но женщина не знала, что на самом деле - это ею управляет правая рука Предприятия. А не она.

Штокхаузен умный мужчина, ведущий свою жизнь как мальчик в подростковом периоде, заставляя всех недооценивать его.

Ты женщина, покорившая его с первого взгляда. Статная, сильная, умная, прямая спина и высоко задранный подбородок. Ооо, как он хочет опустить твою голову вниз, прижать к земле, дать понять, что ты просто женщина, возомнившая невесть что.

Слишком гордая. Шток не видит ничего особенного в том, что ты подняла с колен ещё одно советское предприятие, государственной важности. Ну сама, ну одна, ну молодец. Получила лавры и медали от товарища Маленкова², чудесно.

Эта зависть...

Поднимаясь на давно знакомый этаж, спрятав за спину гребанный букет, Шток тяжело вздохнул, настраиваясь.

Да, сейчас он покажет тебе, какого это, быть вторым из лучших. Ты первая из лучших женщин СНГ, тебя уважают, знают и любят...а он... помощник Сеченова, его верная собачка.

Шток злиться и ревнует. Он тоже хочет так, но не может исходя из своей национальности. Он вообще не должен находится на улицах Советского Союза без наручников. Война оставила след на каждом человеке и ненависть распространяется совершенно на всех; виновных или нет, участников или бежавших.

Два громких, ритмичных удара по двери и Михаэль задумался, а нужно ему все это? Не будет ли проблем? Зачем ему что-то доказывать зазнавшейся женщине?

Он не успел развернуться в сторону лестницы, когда дверь раскрылась, являя ему затуманенный взор совершенно дизориентированной женщины, явно только что вставшей с кровати.

Чуть приоткрыв рот, Шток с нескрываемой жаждой обвел взглядом твою шёлковую ночную рубашку, едва покрывающая бёдра. Ты явно никого не ждала.

— Штокхаузен? Что ты ...?— ты не успела договорить, когда на удивление сильные мулские руки толкнули тебя к стене. Дверь громко хлопнула за спиной, напугав соседей шумом.

Ты издала тихий стон боли, который до жути понравился арийцу.

Он смотрит тебе в глаза, пока его рука ползет под рубашку, сминая нежную ткань, удивлением понимая, что спишь ты без нижнего белья.

— Какого хуя?!— ты пытаешься брыкаться, но он жёсткой стеной противился. удивляешься, откуда в шестёрке столько сил... макулатуру что-ли таскал?

— Лучше молчи,— зашипел Шток, прикрыв твои губы рукой, не смотря на напуганный взгляд, ты не хотела кричать и провоцировать его. Шток в принципе не вызывал у тебя чувства доверия, скорее наоборот. Уж слишком он странный, не на свой статус и возраст, напускная фальшивая неловкость и трусость.

Ты корчишься под его хваткой, чувствуя, как его большие пальцы достигают твоего влагалища. Его палец входит в твой рот, и ты ничего не можешь сделать, кроме как плакать. Давление оказываемое на тебя сильнее, чем на работе, чем вездесущие СМИ.
Хочешь бороться, хоть оттолкнуть, но тело сковал холод, который следовал следом за немцем.

Ты не можете отрицать, что это приятно, но неправильно. Всхлип вырывается изо рта, чувствуя, как в животе нарастает узел.

В голове мысли хуже другой. От куда он знает твой адрес? Зачем он пришел? Неужели ты перешла ему дорогу и после, Шток убьет тебя?

— Ничего личного, милая, просто твой длинный язык заслуживает этого,— вымоченные в твоей слюне пальцы наскоро скользят под ткань рубашки, быстро обращаясь сильными, неровными толчками во влагалище, заставляя тебя почти икать от динамики, разрушающая всю тебя изнутри. Будто изнутри бьют в колокол, чьи вибрации заставляют тело отзываться обильным течением вдали, а душу делать невообразимые кульбиты.

Прижатая к стене как статуя ты не особо нравилась мужчине, поэтому временно вынув пальцы, Шток повел слабое тело за собой, откуда-то зная, где расположена спальня.

Ещё бы. Он же не в первый раз в этой квартире, но тебе об этом знать не надо.

Толкнув в грудь, Михаэль тут же сел на колени, подведя были ножки по бокам от своих бёдер, шире раскрыв, поглаживая нежную кожу.

Он никогда не видел ни одну немку, ни одну славянку со столь красивой, отзывчивой кожей. Боже, это однозначно должно стать частью его импульсивного вдохновения, даруя динамичный рост на Предприятии.

— Как ты назвала меня? — "Шестерка на коротком поводке"?— брюнет рассмеялся, замечая как твои глаза широко раскрываются от воспоминаний. Сказала по глупости, ведь первое впечатление о нем было самое худшее из всех, погорячилась.

— Я не это имела ввиду, твою ж мать!— ты попыталась дернутся, но вместо этого звонкая пощёчина остановилась тебя. Щека покраснела и жаром опалила кожу, временно утихомирив твои яростные порывы.

Не говоря ни слова, он стягивает свои штаны ровно настолько, чтобы его член вывалился наружу и ударил его по животу.

— Это или нет, я вытрахаю все ваши слова из глотки, товарищ Т/и, — шепчет он, задрав твою рубашку до талии, чтобы иметь обзор на область ниже пояса.

Твое лицо бледнеет. Этот ужасный монстр разорвет тебя и убьет к чертям! Пока его руки не на тебе, ты пытаешься убежать. Штоку даже не нужно двигаться, чтобы поймать тебя.

Ты чувствуешь, как его горячий член скользит по входу, растирая естественную смазку, облегчая скольжение.

— Боже, пожалуйста, пожалуйста! —  ноешь ты и прячешь лицо в постельное белье, лишь бы не видеть его действий.

Михаэль целует тебя в щеку.

— Ты будешь в порядке...в конце концов, лучше так ответить за слова, чем иначе.

Он выдавливается в тебя, протискивая головку члена. Не смотря на свои угрозы, Шток не хотел причинять тебе большей боли и страха, чем когда он ворвался в квартиру. Но страх в твоих глазах так возбуждает...

Ты сдерживаешь крик и цепляешься за его спину, чтобы хоть как-то уйти из под него, увильнуть, уменьшить боль от вторжения раздражённых стенок влагалища.

— Больно, чёрт, подожди!— произносишь ты, сквозь стоны. Шток не слушает, только целует в шею, наконец, входя полностью в тебя и, не теряя ни секунды, начинает толкаться бедрами. Все, что ты можешь сделать - это держаться за него и хныкать, изредка ударяя кулаком по спине, надеясь причинить боль.

— Шток, хватит, пожалуйста,—  внезапно ты испускаешь болезненный звук, который звучит слишком похоже на стон, и ариец делает паузу, его разум закрепляет этот сладкий звук в памяти.

Ученый внезапно безжалостно раскачивает тебя вверх и вниз на своем члене. Ты отсчитываешь минуты, рассчитывая, что ариец устанет, но нет. Для щуплого офисного червя у Штока хорошая выносливость, что с одной стороны - прекрасно, но не когда тебя насилуют.

Ты пытаешься игнорировать рвущиеся наружу стоны от мнимого удовольствия, отвернувшись к стене, считая колличество цветочков на обоях. Штокхаузен поворачивает голову и охватывает твои губы своими в страстном поцелуе. Он отдаляется, связывая вас ниткой слюны, пачкающая подбородок.

— Будь моей, товарищ Т/и. Ты будешь счастлива, и никто никогда не причинит тебе вреда. Я могу обещать тебе это…

Ты не знаешь, что сказать. Должна смириться, но ты действительно не хочешь быть с этим уродом.

Он насилует тебя.. но это чувство, внизу живота, такое приятное, яркое. Ты чувствуешь себя слишком хорошо, чтобы отказать ему.

⟣┈┈┈┈┈┉┉⊏•⊐┉┉┈┈┈┈┈⟢
Fräulein¹ - незамужняя женщина

Георгий Максимилианович Маленков² - председатель министров СССР после Сталина(1955- 1957 год)