5
Сегодня, вчера — никогда не сбудется! Умирай, но только не ты... Ой, ой, ой, не дури! Так уж это тебе нужно, сколько и вам двоим? Дышишь. Дыши и дальше. Будь счастлив. Тра-та-та-та-та!
Расшив бумажки — от тетрадки листы! Кончатся тетрадки, остаются чистые, неужели? Нитки — как белые слова, тры-ты-ты-ты. Вот так вот их и бросают! Не дури, я сказал тебе, крошка! Бросались в детстве снежками, и что? Разве ты не рад, когда младший брат заснежит тебе воротник? А у Ксы Хабары не было младшего брата. Не было брата — вообще. Был брат. Много братьев. Да, у него есть брат. Старший брат. Залетел годами и цветение вишни: наверное, они общаются весной? Покрывало сшито нитками... Белый цвет — крыша скатывается, только поймай! Не держись, не лечись! Будь здоров! Таблица — раз на два! Сроки сдачи! Тетрадный сшив был так плотен и слаб, что Кса Хабара потрогал кончиками ножниц подушечку пальца... Нервное напряжение.
— Лампа сама себя откручивает.
— Я под трубу заметаю.
— Я из трубы только что вымела.
— А я туда заметаю.
Ах, дежурство, дежурство! Между прочим, у Ксы Хабары сегодня заседание. Он пар летит лететь зарытые! Что ты скажешь на эту мысль, друг? Роге зубасто улыбается, наверное, в этом и кроется его очарование. А да, мир — это загадки и отгадки на кроссворды! Летящий гром бултыхается в бутылку из-под сахара. Солить — только аккуратно, щепоточкой! Кса Хабара неохотно подбирал антонимы. Временное облегчение... Мы не знаем про его подружку. Стружка тарабанит по стеклу и мешает спать! Лёгкой поступью дурман съедает красивые слова. Главное, не вспомнить перед его лицом случайный сон! Подружка — с Гравилатом. Гра-ви-лат... Кто он такой?
Струящийся голос — Кса Хабара вздрагивает! Но не подаёт виду. Рядом — Кравоид. На следующий день — шифр... А пока — лишь снежная забава! Трещат лампы свечения потолке! Наверное, каждый о таком мечтал, чтобы током спозаранку! Подружка, которая дрожит локтем и кожей на правой лопатке. Тянет нервы, так нет, это Кса Хабара, ему приятно. Тогда хорошо почесать на коже. Он любит гладить свои волосы и чесать справа голову. Они не знали общего про правую сторону. Более того, ей иногда нравилась левая. Гра-ви-лат. Студёною порой одеяло распадается на клеточки! Заядлый огонёк гулять по остановившемуся ходу. На левом глазе тёмное пятно. А у неё просто светлые. Боится смотреть в них. Он на неё — смотрит. Какая формула объёма усечённого конуса? Кса Хабара ещё не хотел её трогать.
Застенчивые липы лепят из гроз журналы. Пока, Кравоид! Кса Хабара только не совсем спешит. На его лице весёлая ухмылка. Ведь именно Осонайн приносил ему печатные издания!..
За стеклом бурый раститель порождает своим дымом детям сад. Растения бывают пытливыми? Или когда тело трясётся само? Мы же целовались уже со стволом дерева или это бывало только завтра? Дыхание.
***
Что это у меня с губой, что это у меня с губой? Кса Хабара даже и не мечтал... На следующий день началась учёба. Да, нельзя пить после полночи в последний день лета! Кса Хабара, не пей больше никогда! Кса Хабара! Ты не будешь больше плакать. Я хотел бы тебе это обещать. Но ты и сам не будешь. Ты не волочишься по этой дорожке далью ткани платьев. Заядлые рыболовы! Мы ещё поговорим про это озеро. Увлечения на потом. Песни — Кравоиду. Много кто хорошо поёт. Это был единственный поющий друг Ксы Хабары. Роге был ближе к Кравоиду, чем Кса. Они были друзьями.
Кса Хабара скучал. Он не завалился домой. Ах, пьянь! Холод озноба у покровевших калиток, порогов, стен и надломов: только попадись ты у провода! Пропадом! Как вообще можно было подружиться с Осонайном? Когда у Осонайна уже был друг! Наверное, весело вместе сидеть на крыльце. Кса Хабара — и Осонайн. Он как кончелыжка, бродяга. Но ведь на самом деле он прилежный парень, мальчик! Он — кто? Под водой гуляют притолки и растолкования... Кса Хабара получал от Осонайна печатные издания.
— Лучше бы ты курил, — вслух подумал Кса.
— Я тебе мешаю? — удостоверился Осонайн.
— Тогда не кури.
Еле-еле. Разлиновано. Еле-еле! Я не буду исчезать никуда, никуда. Я играюсь со словами, как вчера. Растущие потребности ни грамма растает снег и лёд! Осенние ночи холодные, хотя это было последнее число августа. Тихо и холодно, не сидеть же на пороге. На пороге — сидели. Мы не могли обсуждать наши увлечения, и я держал это в себе. Растворяться только в том, что нравится. Она мне тогда ещё не нравилась... Лёгкие люди не заслуживают ничего, кроме растления. И эта лёгкость внушает страх. Неестественность свечения тусклой лампы. Часто ли съедаются кости, когда ешь рыбу? Объятия костной ручки и мерцание от костра заставляли заливисто смеяться. Почему я этого о ней не помнил?
Радиус обзора стал равен волновому аппарату. Когда ранения кусают рытвины руки? Раз за разом ублюдок тварь! Синее небо свечение разевает рот зёв страсти. Зевает один и сразу отвечает стена. Настенные твари из деревяшек. Звук от них как раскислый кисления. Отопления только из электричества. Проводки растущего роста. Мы могли с Осонайном только переглядываться об этом. Я знаю, что в костяшках его пальцев. У Кравоида такие же. Почему же они тоже братья... Кса Хабара даже хрустел зубами. Откроешь рот — слышишь, как хрустит челюсть. Разве можно говорить о любви долго? Закроешь рот, и снова хрустит, как песок. В разное время года вода пахнет по-разному. Часов пять прошло и ладно. Огромные ночи... Что сказать Осонайну? Он и сам сегодня — молчит. На следующий день он завалится к Ксе Хабаре мокрый с головы до ног. А пока — молча сидят. Что слышится при расставании? Гулкий наряд от боли медных пионов? Мелкие струи дрожат споздна? Им сидеть ещё так долго. Вперивать вперёд немигающий взгляд так расслабляет. У Ксы Хабары всего лишь кружится голова.
— Вернёшь завтра, — Осонайн кратко.
— Завтра, сперва.
Оторвать себе ноги крепко. Я утрирую, я любя.
***
Кса Хабара улыбается. Он улыбался и тогда. Ему предстояло последний год. Равноправие? Статистика позволяет. Кабинет — прохладный. Утро вообще было прохладное. После части — свои дела. Зачем он стоит и его слушают? Это даже не столько его одноклассники.
— Да, да, мы должны... Устав и планы... До срока... Летящей походкой по снегу... Таблицы... Заполните эту бумажку...
Устав и правда жестокий. Мы же боремся за идею? Слава, слава, слава, слава, слава Синим Лугам! Да пропади же ты пропадом!