Когда закончится дождь

Первое, что увидел Хоки утром, были её бирюзовые волосы, вчера, а точнее уже сегодня поздней ночью сон застал их на третей серии популярного сериала, который ни он, ни она так и не посмотрели. Стоило бы им сохранить эту тенденцию, тягомотина оказалась редкостная, но им просто хотелось поговорить ещё немного. О чём угодно. Хлопок дверью заставил Хоки проснуться и насторожиться, но не надолго, ведь ключи были только у него и Авроры, собственно, его он и увидел мгновением после. Вот что так назойливо пиликало во сне - дверной звонок.
- Ой, - обронил он шепотом, когда добрался до гостиной. - Я звонил, но ждать больше не мог... - прокрался он вперёд, чтобы не разбудить Шон. - Старый растяпа оставил у тебя кейс, - подхватил Рорри подмышку солидный кожаный дипломат, в котором что-то перекатилось.
- Бесполезно ведь убеждать тебя, что мы просто смотрели кино? - лениво протянул Хоки.
- Именно, - усмехнулся он так, будто знал что-то совершенно секретное, но при всех странностях брата был склонен поверить его словам. Однако, футболка с принтом знакомой рок-группы на Шон сбивала этот настрой. Второй хлопок заставил её проснуться.
- Сколько времени?
- Ещё успеем выпить кофе, - Хоки прекрасно помнил её график.

"Official music" никогда не спал, за зеркальными панорамными окнами не утихали репетиции, какой бы ни был час.
- Уже лучше, - оставила гитару Кэт, рана на ладони Сида почти не мешала ему играть.
- Давайте ещё, - снова закинул на плечо скрипку Сай. - Последние два, - уточнил он. Остальное звучало неплохо. Похоже, что Сиду просто нужно было настроиться. Мотив оказался похожим на тот, который Сай когда-то наигрывал в переходе, а после это переросло в их первую песню. Снова зазвучали барабаны, крепкие руки полностью овладели ходом игры, зазывая в свой полёт гитары.
- Когда в пустых домах
Последний гаснет свет... - взволновались струны. Давно они не слышали Сая, последний раз выступал Мэтт, а значит и все репетиции занимал только его голос.
- Прости мои стихи,
Что для тебя писал,
Прости мои грехи,
Я лучшего желал.
Мои найдёшь следы
В пустом прожитом дне,
Вдали от суеты,
Здесь так комфортно мне, - раньше этих стихов скрипач никогда не показывал, он всё наигрывал ту, что они не переставали исполнять снова и снова. Словно обняв свою изящную даму, Сай продолжал:
- В рядах пустых домов
В твоём окошке свет,
Он мне дороже слов,
Которых больше нет... - когда он пел, то казалось, будто его пронзает каждое слово, особенно сейчас, пока ничто не скрывает его лица. Кэт не отрываясь смотрела на игру Сая, как тонкий смычок плавно скользил по струнам, как через кончики его пальцев струится музыка.
- Уж если бы я мог
Тот мир давно б забыл,
Который так далёк,
Который так любил.
Он мне дороже снов,
Дороже всех вокруг,
Важнее любых слов,
Теплее любых рук... - Кэт уже долго думала, что тех стихов никто не был достоин, но Сай исполнял их так, что Кэт всё больше сомневалась в этом. Неужели на свете есть человек, для кого скрипач написал все их песни?
-... Среди остывших дней
Мой мир не покидай,
Среди чужих людей
Искру не забирай!
Зазвучала скрипка, и опять её крик пронзал до самых костей, а ведь "Пандора" слышала это день за днём. Казалось, Сая тяготила мысль, что пора оставить что-то, без чего его мрачный мир лишиться всякого света. От музыки почти забытой королевы классического жанра пробегали мурашки, но Сид продолжал колотить барабаны. Готов ли и он отпустить?
Снова опустилась тишина, которую нарушил гром.
- Ну что, ещё раз? - поправил Мэтт плетёный ремень на своём плече.
- Я хотел отлучиться, а вы пока перекусите. Вернусь и продолжим, - тонкие пальцы захватили серую шляпу и опустили на нос очки.
- Ты надолго? - окликнула его Кэт.
- Да, - закрывая за собой дверь, ответил Сай.
- Мэтт, - вернулась она, - давай сыграем ещё разок вступление и первый куплет, кажется, я не успеваю, - он лишь молча кивнул и уже хотел начать, как услышал щелчок уже не таких крепких палочек. Сид задал нужный ритм, будто соскучился по тому чувству, когда наконец получается что-то достойное.
- Ты отлично идёшь, - подбодрил её брат, но без вокала было совсем не то, слова добавляли музыке опору, особое настроение, а голос делал песню уникальной, какой больше не будет.
- Может сыграем завтра и ту, которую так любит Сай?
- Может быть, - согласился Мэтт и его пальцы проскользнули по струнам.
- Давай ты споёшь? - предложила Кэт. - Так удобнее. Помнишь ведь слова?
- Стихи Сая? - задумался он, но одобрительно кивнул и продолжил играть, отойдя к микрофону. Сложновато оказалось влезть в чужую шкуру, голос Мэтью был заточен под другое, пришлось немного поднапрячься, чтобы вышло не хуже.
-... К чему толпе пустой шаблон?
На нем лишь только тень моя!
Зачем ненужный эталон
Того, кем не являюсь я? - становилось слегка неуютно, ведь все привыкли слышать эти строки из уст скрипача. Однако его дерзкий напор заставил посмотреть на эти слова чуть иначе. С каким бы настроем они ни были написаны, Мэтт окунул их в другой оттенок. Если Сай боготворил и восхищался венцом своих чувств издалека, то Мэтт не собирался оставаться в тени, он будто кричал прямо в лицо, как сильно ему хочется получить подобного в ответ.
- В пустой квартире закричу,
Чтоб не пугала боль моя!
Сквозь все презрения хочу
Осталась чтоб любовь твоя! - своим твердым голосом Мэтью словно заставил всех вернуться на землю, мечты мечтами, но время уходит! Пока кто-то тихо грустит, желаемое стремительно отдаляется. Пора действовать. Мэтт словно кричал - я здесь, чтобы забрать своё!
- Пускай обрушится весь гнев!
Пылает к чёрту эталон! - агрессивная манера не хотела прогибаться под стихи Сая, пусть Мэтт и старался исполнить его песню чуть мягче, его переполняло чувство несправедливости - почему это он должен отпускать едва ли не единственное, что заставляет жить?
- Остался б лишь меня согреть
Холодной ночью тихий сон.
За поледним куплетом повисла тишина. Все переваривали новый посыл написанной Саем песни. В какой же момент он отчаялся и смирился, что его чувства дальше строчек не уйдут?
- Про пустые дома я петь не стану, - заметил Мэтт, как в студии сменилась атмосфера. На момент ему почудилось, что Кэти и Сид почувствовали свою вину. Только вот за что?

Шаги гулко разлетались эхом между высоких стен, им надлежит быть высокими, чтобы вместить как можно больше миров. Как можно больше чувств. Это место словно порождало собой вдохновение и незабываемые впечатления, не зря эту галерею ценили наравне с великими музеями живописи. Но одного не хватало иным местам, чтобы приблизиться к этой галерее - идейного коллекционера, который бы углядел в картинах душу.
- Рад снова видеть тебя, - подошел мужчина с вечно холодными глазами и соскучившимся по эмоциям лицом.
- Взаимно, Маркус.
- Чем обязан? - и этот голос тоже оставался пустым. Словно все его чувства были извлечены и заточены в полотнах за стеклом, а внутри осталась лишь пустота.
- Мне просто хотелось тишины, - и действительно, нерушимый покой здесь тревожили лишь они двое.
- Новое, - взглянул Энрике на картину, чей путь сюда оказался самым быстрым. - Это ведь твои глаза? - больше утвердительно произнёс он.
- Не думаю, - тепло улыбнулся Сай.
- Я, определённо, в этом уверен, - будто сквозь зеркальные очки разглядел он едва голубую радужку.
- Мы знакомы с автором, - в нижнем правом углу скромно значилась подпись. - И вряд-ли бы ему захотелось нарисовать меня.
- Да, ты прав. Поэтому Хоки нарисовал любовь.
До сих пор Маркус ощущал сильное волнение, когда приходил проведать новое творение.
- Путь не близкий, что-то произошло? Ты приходишь, только если нужно привести в порядок мысли.
- Мне стало любопытно посмотреть на неё, - картина находилась всего в паре шагов, от этого сердце трепетало лишь сильнее. Сай и Маркус давно поддерживали связь, их знакомству поспособствовал всего один жест. Когда ещё молодой и полный энтузиазма Энрике искал свои первые картины во имя воплощения самой смелой цели, нередко становилось необходимым появляться на страницах газет и экранах телевизоров, чтобы его заметили. Благотворительность совершала чудеса, пресса и телевидение любили такие новости и не упускали подобных шагов. Очередные съёмки затянулись допоздна, в Приюте Святого Павла уже прозвенел отбой, и все его маленькие жители отправились в кровати, однако репортажу был нужен хотя бы один ребёнок с печальными глазами. Скоро няня привела за руку тощего мальчика в тёмных очках, который, как обычно, не спешил ложиться спать и что-то записывал в своей тетради.
- Приглушите свет! - потребовала женщина и только после этого она попросила мальчика снять очки. Лучшего для этого репортажа они точно уже не найдут. Полные боли и отчаяния глаза уставились в объектив. На какое-то время все забыли о том, кто был виновником этого сборища. Энрике тоже проникся его настроением, бледное лицо навсегда застряло в его памяти и жаждущий света взгляд. Душу защипало, проснулась совесть, Маркусу дико захотелось увидеть его улыбку.
- Ему больно видеть свет, поэтому давайте быстрее закончим, - разволновалась няня, но директор хотел пиара. Хотел денег Энрике. И в любом другом случае он перечислил бы солидную сумму на счет приюта, но сегодня Маркус был настроен осчастливить не этого толстого управленца.
- Мотор! - прозвучал металлический голос в рупор.
Энрике направился к ребёнку и протянул ему руку. Сай неохотно протянул свою в ответ.
- У тебя ведь есть мечта? - робко спросил Энрике, вдруг стало так тяжело оттого, что эти глаза принадлежали совсем юнцу, а в них уже так много волнующих нот.
- Есть, - твёрдо знал мальчишка.
- Поможешь мне её исполнить? - ему было нужно это сделать, жизненно необходимо.
- Я хочу, чтобы люди услышали меня, - горели едва синие глаза. - Хочу, чтобы они знали, насколько красив ваш мир.
"Ваш мир..." - ошарашили его два простых слова. Мир, где светит солнце. Мир, где этот паренёк чужой, и он это принял. Смирился.
- Ты сможешь мне помочь? - тонкие красные сосуды сетью окутали холодные белки, окутали небо, которым его наградила природа. Он очень хотел. Безумно... Рассказать обо всём, что кипело внутри.
- Обязательно, - оборвался голос Энрике. Жестом он показал, что съёмка закончена. - Я обещаю.
По дороге домой не отпускало гложущее чувство, ведь тот паренёк остался там, в своём тёмном царстве. В тишине. Есть ли там хотя бы кто-то, кто наведается в его мир? Он так ждал, чтобы там задержался кто-нибудь.
- Останови здесь, - кивнул Маркус водителю на торговый центр. Он тоже не последний человек, который разбирался в чувствах, ведь даже самые первые картины в его галерее были отдельным жаром искусства, неизведанным, непостижимым для тех, кто не пылал душой.
Сай оставался уверен, что мужчина в кремовом пальто с мягкими глазами обязательно вернётся, ведь он обещал. Действительно обещал, по-настоящему, как взрослые не делали. Всю ночь он провел в ожидании, до него он сумел достучаться, и этот странный гость, который только зажегся своим делом, поможет донести этот порыв до остальных людей, ведь его цель та же самая. Но ни камер, ни журналистов больше не было. Энрике приехал один и без лишней шумихи подарил приюту музыкальные инструменты и проспонсировал ставку преподавателя музыки, чтобы дети смогли учиться играть.
- А её я хотел отдать именно тебе, - лично вручил он Саю любовь всей его будущей жизни - скрипку. - Расскажи всем, как красив мир, который видишь только ты.
Этот момент Сай никогда не забывал, как впервые открыл футляр, как прикоснулся к прекрасному. Как впервые взволновал струны... От избытка чувств хотелось кричать, хотеть отдать этому инструменту всего себя, всю жизнь посвятить одному.
- Я уверен, - сказал Маркус, - тебе есть, о чём рассказать. Ты ведь не оставишь свою мечту?

...

- Ты всё ещё играешь в "Пандоре"? - о том, что Сай сдержал слово, Энрике узнал первым, ведь он ждал этого больше, чем кто-либо другой.
- Да, завтра у нас выступление. Придёшь?
- Хм, - потёр подбородок Маркус и чуть улыбнулся, совсем немного, отчего бегло вздрогнули морщинки вокруг его глаз. - Хотелось бы.
- Если надумаешь, я возьму с собой ту самую скрипку. Она звучит по-особенному, сама собой кричит во весь голос, - ещё бы, ведь она вместе с Саем жила во тьме и знает, каково там, без света.
- Вижу, ты смог исполнить свою мечту, - наконец от всей своей широкой души улыбнулся Маркус. - Люди желают тебя услышать, - снова повернулся Энрике к картине. - И твою историю сочли достойной, её посчитали отдельным миром. Прекрасным, - чуть опечалился Маркус. - Мне жаль, что свет ускользает оттуда всё быстрее, - имея дело с красками, начинаешь различать малейшее колебание оттенков. Небо медленно тускнело. Небо того смелого мальчишки, который не боялся мечтать.
- Не для меня, Маркус, - тепло улыбнулся Сай, вот она какая - его светлая печаль. Неудивительно, что Хоки решил изобразить именно её.

- Хватит! - опустился Мэтт в кресло и открыл воду. Большими глотками он осушил всю бутылку, связки прогрелись отменно. Кто бы знал, что эти строчки заставят их так гореть, однако репетиция удалась, пальцы желали долгожданного покоя, зажимать тугие струны не так уж просто, Сид и вовсе откинулся на стену, сидя от нее почти в полуметре, вот чьи руки действительно устали, но то была приятная усталость. Кэти тоже пришла в себя, она наконец прониклась чем-то приятным, гитара всегда помогала. Прикоснется ли она ещё хотя бы раз к его уставшим рукам?
- Куда Сай подевался? - уже хотела Кэт позвонить, как скрипач её опередил, насквозь промокший, он забрёл в студию.
- На улице волшебно, - посмеялся Сай, настроение у него и правда оказалось приподнятым.
- Где ты был? - искренне поинтересовался Сид, поднявшись со своего места.
- Обеспечивал нам гостей на завтра, - стряхнул он капли с очков, но понял, что это бесполезно, вода снова стекала с волос.
- Там же от парковки всего пара метров! - не понимал Мэтт, когда он успел так промокнуть.
- У нас тут девушка, на минуточку, - отложил Сид палочки, - ты как играть собрался?
- У меня осталась пара сухих вещей, - снова отлучился Сай, камера хранения находилась в конце коридора, куда он и похлюпал мокрыми кроссовками.
- Я на минуту, - следом вышел Сид. По полу тянулась мокрая дорожка до металлических ящиков у единственного окна в этом отсеке.
- Что происходит? - заставил он обернуться скрипача. Из последних сил Сид хотел поверить, что на его лице остались капли дождя, а глаза покраснели от едкого света на первом этаже.
- Хватит делать вид, что тебе не все-равно, - повторил Сай когда-то совершенную им одну из забавных историй Сида, что же он расскажет на этот раз? Грудь снова загорелась жгучей болью, будто крепкие руки опять заставили его дыхание прерваться. Но на этот раз они оцепенели и не смогли отринуть его. Футболка медленно пропитывалась влагой от мокрой чёрной рубашки, каким же он был холодным. Продрогшим до нитки, лишь бы никто не увидел его слёз, что смешались с дождём. Слишком долго эта история была детской ошибкой в глазах Сида, но настойчивый голос Мэтта преобразил её. То был отчаянный крик, который звучал так долго. Увидев растерянный взгляд, Сай сделал шаг назад:
- Мы можем посмеяться и над этим тоже, - сияло небо напротив под мокрыми ресницами. - Или вовсе забудем.
"Ты всё ещё здесь?" - будто снова ждал ответа мальчишка с повязкой на глазах.
"Да... " - безумно хотелось сказать в ответ. Сид и не задумывался, насколько было важным это сказать. Вкус дождя осел на холодных замерших губах. Сай уже не думал, что когда-то это случится снова. Снаружи дикий ливень закончился, и редкие тёплые лучи падали прямо в окно, в тёмных глазах едва можно было углядеть узкие зрачки, которые при виде света сжались.
- Я каждый день тебя слышал, - прошептал Сай и отвернулся к открытому шкафчику.
Как бы ни было трудно, как бы ни хотелось отказаться и как бы ни было больно, оно ему нравилось, то чувство, когда переворачивается мир, когда в нём напрочь рушится то, что строилось так долго. Когда на руинах воздвигаются новые вершины. Как сломать пазл, который собирал сотню лет, но ведь пока не сломаешь, не начнёшь сначала. Для него всегда был куда важнее процесс, а результат становился побочным явлением. Вот та зависимость, которая смогла перекрыть все остальные.

Последняя деталь. "Х. М." - расписался Хоки в нижнем правом углу тёмно-зелёным поверх серого отражения неба на ребристой водной глади от острых капель.
"Неплохо. " - отошел он чуть назад, на холсте замерло предвкушение тишины. Морис почти окунулся в неё навсегда в тот далёкий день, но сейчас его момент отсрочили. Навечно. Музыку в наушниках прервал рингтон вызова, пришлось покопаться, чтобы найти мобильник.
- Да? - ответил он.
- Я оставил тебе два билета.
- Спасибо, Рорри, - надо бы уже записать его номер.
- Начало в десять, - уточнил брат, где-то рядом Хоки услышал Мэри, он был дико рад, что её папа наконец открыл ей свои самые лучшие стороны.
"Хоки! С кем идёшь?" - расслышал он девичье любопытство.
- Хоки, прошу, - начал Аврора, - можешь забрать Мэри до утра? У меня очень важные переговоры и очень далеко, - он практически увидел скорбящие сдвинутые брови, Рорри всегда делал так, когда просил его о чем-то.
- Думаю, да, - неуверенно произнес Хоки.
- Ты не можешь?
- Нет! Могу, конечно, - будто проснулся он. - Просто немного задумался.
- Отлично, заберёшь её со школы? Она позвонит.
"Я уже не маленькая!" - кипело в ней негодование.
"Должен же кто-то позаботиться о Хоки, он и готовить-то не умеет," - наверное, Рорри не знал, с какого момента гудки обрывают разговор. Пусть дети и не особо вводили Хоки в восторг, но этого ребёнка он любил, Мэри была куда самостоятельнее, чем думал Рорри, но он слишком ей дорожил, чтобы уповать на удачу. Так будет спокойнее и за дочь, и за брата.

Синий. Совсем немного зелёного. Сиреневый, куда же без него. Оранжевый. Нет! Пурпур. Быстро окрасила широкая кисть чистый холст, будто сработал переключатель на другую волну. Кудри, самые сильные, которые видел Хоки, большие тёмные глаза. "Марта..." - однажды он уже написал похожие, но их мечта уже была исполнена, сейчас она только разгоралась! На грани цели и образа детских облачных замков остановился сосредоточенный взгляд. Точеные скулы ей достались от Рорри, ведь она тоже Морган - часть семейки с острыми лицами. Из-за этого Мэри выглядела чуть старше своих лет, детские щёки остались где-то далеко в прошлом. На минуту Хоки подумал, что она бы составила серьёзную конкуренцию Шон в не таком далёком будущем. Эта девочка уже сейчас мыслит иначе, чем... Собственно, а с кем ему было сравнивать? Но тем не менее, в этом человеке уже жила сильная личность, никто не знает, сколько Мэри просидела одна в ожидании возвращения Авроры в трезвый мир?
"Слишком долго."
Сколько ещё будет скучать по Марте?
"Всегда."
Сколько ещё будет закрываться от людей? В этом он её понимал, люди действительно совершают пугающие поступки, говорят опасные слова и причиняют боль. Это самый оправданный страх, как он считал. Разве можно бояться чего-то больше, чем человека? Телефон Хоки оставил на самом видном месте - на диване у спящего Дождика. Вдвоём они точно не пропустят звонок.

Среди потока других беззаботных детей в школьном дворе он сразу отыскал одно единственное серьёзное лицо. Не поднимаясь с мотоцикла, модель которого он так и не запомнил, Морган плавно докатился до ворот, отталкиваясь ногами по обе стороны.
- Привет, - едва слышно сказала она. За спиной послышался девчачий смешок, Мэри тут явно была белой вороной, которую забирали люди в пиджаках на дорогих автомобилях. Однако, ненависть одноклассников была ей совершенно неважна, Мэри понимала, чем она вызвана. Эта девочка была слишком взрослой для этого места.
- Как день? - произнёс Хоки погромче, но в ответ она лишь пожала плечами. Никто явно не верил, что Хоки приехал за ней. Люди в кожаных вещах Мэри еще не забирали, ей перед выходом еще предстояло написать отцовским почерком записку для учителя, что сегодня она уедет с дядей. - Лови, - подкинул он чёрный, собственноручно расписанный шлем. Не вставая с тёмного мотоцикла, который когда-то ему также отдал Аврора, (славное тогда вышло совершеннолетие). Бабочки с обожженными крыльями на шлеме навели мысли о безысходности и рухнувшей когда-то мечте. Раздумья развеял рёв мотора, одним движением он заглушил завистливый смех. Похоже, на этом лице расцвела улыбка, которую увидел только Хоки. Синюю сумку с кучей учебников он перекинул длинным ремнем через плечо.
- Куда мы? - не понимала Мэри, зачем это он так вырядился.
- Куда захочешь, - усадил он её вперёд и сам надел шлем, полыхавший кострами костей.
"Успела же вырасти!" - стало быть, что ген роста достался им двоим львиной долей. Немного оглядевшись, он, опираясь ногами, чуть повернул в сторону дороги и с рёвом рванул вперёд, оставив её горе-одноклассниц с нотками зависти на кислых лицах, ведь их забирал жёлтый школьный автобус.

Поездка вдоль вечернего шоссе нравилась Мэри всё больше, пускай она видела эти места сотни и сотни раз, но за рулём мотоцикла, разрезая в клочья воздух, они казались совершенно новыми, захватывало дух от безобидных манёвров, когда Хоки обгонял ползущие вокруг них автомобили, сегодня пробок явно не будет. Эти впечатления вытесняли собой плохие воспоминания, позволяли снова вдохнуть полной грудью.

- Кафе? - спрыгнула она на твёрдую землю, которая будто всё ещё неслась мимо на бешеной скорости. Всё решало
восприятие - в машине нет такого ощущения оттого, что вокруг закрытое пространство.
- Подождём кое-кого. Есть хочешь?
- Можем приготовить дома, - обернулась к нему Мэри. - Это она?
- Она?
- Твой "кое-кто", кому ты отдашь второй билет?
- Вот как! - удивился Хоки. - Возможно, - усмехнулся он своей наивности. Наверное, таким был Рорри в детстве - всегда напролом. Столик они заняли снаружи, где не было больше ни души. Стрелки дорогих часов сказали, что она вот-вот освободиться и придёт.
- Это та девушка с тортом, которая была на дне рождения?
- Да, - улыбался он, отчего же так хочется это делать?
- Вы завтра идёте на концерт, - осмотрелась Мэри, - как...
- Друзья, - оборвал он её предположение. Видно, она не поверила. - Это, наверное, сложно...
- Ты не любишь её?
Вечно бледные щеки Хоки загорели как никогда, зазвенело в ушах, увидев это, Мэри лишь вздрогнула бровями.
- Точно не хочешь поесть? - его шаткий голос почти сорвался. Знакомый силуэт впереди выглядел как долгожданное спасение!
- Что с тобой? - звонко посмеялась Шон, его горящие уши она увидела издалека. - Обсуждаете вопросы из рубрики: откуда берутся...
- Шон! - остановил свою неминуемую гибель Хоки. Объяснять, откуда берутся люди, он определённо не хотел. Зная её, она бы закончила мысль именно так. Рассмеявшись, она села рядом с девочкой.
- Привет, - протянула она руку.
- Хорошо играешь, - пожала её Шон.
- А ты хорошо танцуешь, - ей явно понравилась эта "кое-кто".
- Держи, - подал ей Хоки билет с другого конца стола.
- Спасибо! Вы извините, но мне пора, - уже привстала она. - Очень приятно, Мэри, - помахала напоследок Шон.
- Встретимся там, - крикнул Хоки ей вслед, она кивнула, стало быть услышала.
- Она очень красивая, - проводила её взглядом Мэри.
- Возможно.
- Пригласил бы на ужин.
- Дома из еды есть только кошачий корм.
- Ты безнадёжен, - вздохнула она.
- Тебе точно всего тринадцать? - смыл слова "любить" Мэри понимала явно не хуже самого Хоки.
- А ты точно мой дядя, который никогда не опускал руки?
Хоки осёкся. Лишь один случай, и он уже готов всё побросать, а ведь когда-то его было не сдвинуть и танком. Хватало дерзости не согласиться с отцом, поспорить с ним на равных. Хватило сил уйти из дома. Хватило воли не бросить рисовать после любых едких слов.
- Мне папа всегда говорил, что Хоки никогда не отступал. И что я должна брать пример. Что же случилось?
- Он преувеличил. - закусил Хоки губу. - Поехали.

- А она бы хотела, чтобы ты позвал её, - выбирала Мэри лучший, по мнению большинства пекарей, хлеб. Сегодня Хоки решил, что хватит питаться чем попало и доверил ей свой рацион.
- Думаешь?
- Уверена, - внимательно вчитывалась она в бесконечно длинный состав. - Я бы захотела поужинать с тем, с кем танцевала весь вечер.
- Вечер? Там всего пара песен была.
- Мэтт крутил их снова и снова. Догадайся зачем? - подняла она на него больше карие глаза. - Теперь овощи, - побрела Мэри между длинных стеллажей, Хоки за ней, развернув тележку.
- Шон ведь позвал Рорри? - начал он складывать два и два. Уж больно все хотели их помирить, но никто не знал, что они не ссорились.
- Я думала, что ты всех приглашал. Так что насчёт ужина? Мне брать одну или две? - крутила она в руках пачки свежемороженных грибов.
- Умеешь с ними обращаться? - готовка была для Хоки безумно далека.
- Ты забываешь, кто мой сенсей? - и правда, Рорри готовил божественно, теперь Мэри единственная, кто делит с ним огромную кухню.
- Тогда, если мы ничего не сожжем, я позвоню и приглашу Шон.
- Неправильно, - закинула она вторую пачку в корзину. - Когда я ничего не сожгу, ты позвонишь и пригласишь Шон. Нужны сливки, - задумалась Мэри. - И сыр.
Внутри всё заполняло тепло от мысли, что эта девочка, которую он видел всего лишь несколько раз за всю жизнь, так о нём беспокоилась.
Солидные сделки позволяли не смотреть на итоговую сумму в чеке, чего Хоки никогда не припоминал, но чувство приятное. Дождь снизошёл на милость и на какое-то время замер высоко над головой в своём необъятном грохочущем царстве.

- Котик! - сразу подхватила его Мэри, пока Хоки тащил пакеты и её учебники.
- Это Дождик, он молчаливый, - рухнули на стол продукты. Нужно обзавестись парочкой стульев.
- Тут стало пустовато, - конечно, она помнила эту студию, здесь Мэри научилась ходить, говорить и так же спорить с отцом, как нынешний владелец в своё время. Хоки почти забыл о припрятанном у окна сюрпризе. Все свои инструменты он складировал на длинной полке вдоль серой стены, всё, что не помещалось, просто лежало под ней на полу. Словно перекидной календарь, развернул Хоки смотревший в окно холст, который ещё пах свежими красками.
- Вуаля! - вернул он его на крепкую опору мольберта. - Ещё не совсем просохло, но времени до утра ему хватит, - уловил он восхищение в полыхающих глазах Мэри, с цветом Хоки угадал, попал в точку с абстрактным фоном и лёгкие помехи, будто на старом фото, были не лишними. На грани нерушимой готики и современной фотографии, теперь Мэри точно не считала себя аутсайдером, художники ведь не рисуют абы кого.
Всё, чем, казалось бы, мог помочь Хоки на кухне, ограничивалось двумя вещами: помыть овощи и не мешаться под ногами, но Мэри верила в него куда больше.
- Что это будет? - не понимал он, чем закончится процесс.
- Паста.
- Её то мы и не взяли, - напомнил он.
- Да, но мы взяли всё, из чего она делается.
- Шутишь? - поверить оказалось сложно, что эта девочка говорит всерьёз, о себе в свои тринадцать Хоки помнил только то, как у него едва получалась яичница с кучей противной скорлупы.