•кино это ужасно•
- Да, - говорит Дмитрий Герчиков, вытягивая и без того длинную, массивную, бледную шею. Наклоняет узкую голову в бок с лицом Камбербетча. У Дмитрия Герчикова есть свойство становится ужасающе несимпатичным лишь сняв очки и глаза сделав потупее. Сегодня он нас пощадил, и его уровень привлекательности оставался высок пусть и в векторе странности. Он выпячил нижнюю губу, скосил мелкие глазенки за очками на меня и наконец произнес: - Кинематографично.
Таков был вердикт Дмитрий Герчикова.
(архив фото 2011)
ОБЩЕЖИТИЕ ЛИТЕРАТУРНОГО ИНСТИТУТА. КОМНАТА 434. НОЧЬ.
- Ваше кино сдохло, - заявляет Сончи Уточкина, чьи губы размыкаются то ли в бессмысленном плаче, то ли в смешке. Глаза грязно подведенные чем-то темным, блестят лихорадочным туманом, от нее исходит морозная свежесть неприятной весны, колючей, жидкой и колкой. Ее выражение лица такое, будто она пережила то ли второе пришествие, то ли перед ней убили человека. - Ваше кино мертво. Серьезно. Сдохло.
Затем они вдвоем спорят бессмысленный спор. Сончи выступает за балет, Дмитрий Герчиков в нем ценности не видит, но боготворит кино. На самом деле, Сончи ненавидела кино не только за его топорность, громкость, не только за то, что "кино не балет".
А потому что кино выселило ее из комнаты. Потому что кино тыкало в нее пальцем и говорило, что она тупая. Потому что кино вырвало ей сердце
Потому что
Кино разрушило мою жизнь.
ФЛЭШБЕК. ГОЛОС ЗА КАДРОМ:
Ребенком Сончи, чтобы бравиться, смотрела с отцом Чужого. Ей нравилось, но как ребенок тепличный, пугалась. Чтобы не бояться, он стала представлять операторов, гримеров, как ставят свет и пускают рельсы по полу. В итоге, ничего из увиденного она не запоминала, считая, сколько камер стоит на площадке.
Игра вылилась в привычку, и вскоре ворвалась в жизнь. Мечтая стать режиссером, будто готовясь на это ремесло, она все время продумывала, куда поставить камеру и какой саундтрек включить.
Это была распространенная детская болезнь. Возможно, самая распространенная. У вас заражение кином. Принимать по полторы книги в неделю.
Дальше зараза пошла глубже. Смотря все в подряд, без отбора и вкуса, эскапизм Сончи рос в геометрической прогрессии. Это была вторая стадия. Стадия, когда над стеной появилась Пенелопа Круз из "Вики - Кристина - Барселона", а в ее постели всегда был кто-то воображаемый, предпочтительно, британского типажа. Из персонажей она начала влюбляться в актеров.
Третья стадия.
Она подкралась незаметно.
Невидимая камера стояла параллельно двери, вторая на сорок пять градусов левее.
Сончи хлопает дверью.
Следующая камера в подъезде.
Сончи бежит по ступенькам.
Следующий фильм.
Камера медленно надвигается на Сончи, ее трясет, она обнимает себя руками, она сидит на ступеньках в московском дворике.
Кадр: затылок Актеришки, его голос произносит нечленораздельное признание в любви.
- И настоящее. Настоящее. Понимаешь?
Закадровый голос Сончи:
- Зачем я согласилась выйти? Почему он мне все это говорит? И так честно...Так открыто. Мы же знакомы всего пару часов.
Сончи понимает, что надо уходить, собирать вещи, скребать последние деньги и тратить на такси, да хоть пешком идти два часа вдоль тверской по это чудесной летней ночи.
Но Кино говорит ей нет. Кино говорит, что камера стоит вон там, и что вот-вот будет ее реплика. Сейчас. Через одну.
- Можно тебя поцеловать?
Сончи прекрасно знала, что нет. Но правило Кино.
- Да.
Кино выиграло.
Когда они виделись в последний раз, Актеришка еще не подозревал, что они расстанутся. Сончи знала заранее.
Они прощались на станции метро пушкинская. Она в огромной синей юбке парусом, в тельняшке, он в белой рубашке и брюках. Ее волосы ужасно кудрялись от вчерашнего ливня. Какое романтическое кино без сцены с дождем?
Пусть это и романтическое кино, где он - это истеричный идиот, а она бесчувственная зазнайка. Зато оба красивые. Хотя вместе и не смотрелись.
Но обоим кино одинаково порушило жизнь.
Она обещает приехать к нему в Питер. Они обнимаются. Вроде как целуются у турникетов.
В будке их смотрит Кино. И медленно ест поп-корн.
Он становится на эскалатор. Она смотрит на него сквозь турникет. Никто из массовки не становится впереди него.
Сончи делает реверанс. Камера на нее. Она улыбается.
Камера на него. Он делает поклон, как раз в последние моменты, как ступеньки опускаются ниже и он пропадает из кадра.
Титры.
- Пиздец, я свободна, - хохочет она, и подружки косятся на нее с недопониманием.
А дальше общаться по скайпу уже не кинематографично. Да и смысла нет. Он достаточно красив, недостаточно умен, а Сончи чрезмерно беспощадна.
Это вообще роман не о них. Это роман о Сончи и Кино. Стогкольмский синдром. Триллер. Драма. Комедия. Трагикомедия.
Кино держит ее в заложниках. В этот раз в туалете клуба, где ноги в красных колготках изогнуты под нужным углом, где туалет неестественно чистый, где Сончи снимают сверху, а потом камера показывает интерьер кабинки. Весь в надписях:
Хочу быть счастливой. Не верь. Не бойся. Не проси. ВОЛГОГРАД 2012
У Сончи ничего не было под рукой кроме карандаша для глаз. Его быстро сотрут, нет надежды приходить сюда еще раз и проверять состояние ее следа. Отвратного. Темно-бурого цвета с блестками. Будто дерьмо единорога.
"КИНО ИДИ НАХУЙ"
Жирно обводит она, и выбегает на песне Хованского - Батя в здании.
Камера снимает ее со спины.