Пепел надежды

Сложнее всего забывать
тех людей, с которыми
ты забывал обо всём.

Был тёплый майский вечер. Я сидела в гостях у Кости с Леной на съемной квартире. Шел дождь и, наверное, это не должно дарить праздничное настроение, но оно у нас имелось. Костя отмечал день рождения. Уже двадцать четыре года парню. Лена заботливо хлопотала на кухне. Ей нравилось готовить настолько, что она использовала каждый повод, чтобы похвастаться кулинарным мастерством. Я сидела на пожелтевшем от никотина подоконнике и курила тонкую сигарету с ментолом, размышляя о событиях последних дней.

На носу экзамен, а я знала ровным счётом ничего. Ещё и первый курс. Если бы отчислили, то меня выгнали б из дома. Мать, в целом, меня никогда не любила. Скорее любила хвастаться моими достижениями в учёбе, нежели действительно ценила или хоть немного уважала, как личность. Я была для неё просто проектом. Даже имя она мне дала, только чтобы выделиться самой за мой счет. Не Диана, не Вика, не Маша какая-нибудь, а именно Альдона... И зачем ей только это понадобилось? Альдона Тараканова. А звучит-то как... Обхохочешься. Неужели нельзя было строить свою жизнь, а не отбирать мою? Ещё с раннего детства множество кружков и секций изо дня в день изматывали меня. С утра плавание, потом танцы, потом игра на гитаре. Худшим было то, что я была бездарна во всём этом. В бассейне чуть не захлебнулась, на пуантах выглядела, как корова на льду, а нотную грамоту просто не понимала. Мать приходила в ярость от этого и строго наказывала. После чего искала новый кружок. Успокоилась только когда мне исполнилось десять и она смогла запихнуть меня в художественную школу. Не скажу, что мне это совсем не нравилось, нет. Ребята в классе и учителя мне полюбились гораздо больше, чем в обычной школе... Но всё же было очень обидно, что мои истинные чувства и желания никого не волновали... С этими мыслями я сделала глубокий затяг. Всё тот же серый, тоскливый, скучный город, омываемый дождем. Время без оглядки бежало вперёд, а для меня ничего не менялось.

– Дон, помоги мне, — зашла в комнату девушка низкого роста в желтом, легком платье и кухонном фартуке. Зелёные глаза с золотистыми вкраплениями часто выражали её эмоции своим цветом, меняясь то на ядовитый зелёный, когда она злилась, то на грязный жëлтый, когда она чувствовала себя подавлено, то на цвет молодой листвы и, казалось, светились изнутри. Прямо как в этом вечер. Пшеничные локоны, собранные в пучок, и пухлые детские щёчки придавали особый шарм. Родинка на тыльной стороне ладони напоминала звезду. Да. Это была моя подруга Лена. Первая красавица на выпускном вечере, часто попадающая в не самые красивые ситуации.

Я потушила сигарету и пошла переносить блюда, приготовленные нашим «шеф-поваром», к столу. Когда мы наконец закончили. Я решила наградить себя бокалом белого полусладкого, манившего меня весь день.

– Эх ты, алкоголичка, — иронично посмеялся Костя, листая что-то в телефоне.

– Ну, да. Есть такое, — хмыкнула я.

– Тебе бы пить поменьше, а то будешь похожа на старуху уже к тридцати годам. Кожа сморщится, как изюм, и обвиснет. Появятся мешки под глазами и сало на ляжках и пузе. Будешь шататься в поисках парня, но ни один на тебя не посмотрит, — развалился в кожаном кресле Костя, будто барин. Прямо царь во дворца!

Его слова явно были неудачной шуткой... Или же, он намеренно меня провоцировал потому, что не хотел звать. Я и сама бы не пошла, но Лена убедила Костю позвать и меня. Конечно, лучше было просто проигнорировать его неуместные высказывания в мой адрес хотя бы на празднике, но почему-то меня тогда это немного вывело из равновесия. Если честно, меня это задело.

– Лучше быть алкашкой, чем волосы красить и не в своё дело лезть! Тебе годиков всего ничего, а выглядишь уже как страшила из сказки и суешь всюду нос, как бабка у подъезда. Кулечка семечек не хватает и подружек таких же. И в голове солома, и на голове.

– А сама-то! Вся крашенная перекрашенная. Что дальше? Тату набьешь и будешь уголовница?

– А тебе какое дело? Допустим, набью. И что дальше? Моментально получу клеймо бракованной прямо на лбу, чтоб то каждый видел, просто от татуировки, даже совсем маленькой и заметной только мне? А пирсинг вообще конец света по твоей блестящей логике получается? Мужик, ты, блин, серьёзно? — уже хотела я достать окурки из пепельницы и осыпать его соломенную голову.

– Девушка не должна делать такое со своим телом. Курить и пить тем более не должна. А ты красишься, как прошмандовка. Одеваешься, как цаца. Куришь, как паровоз и бухла в тебя влазит, как в бочку. Куда там, в цистерну! Не удивительно, почему у тебя нет парня.

– Слушай, я лично тебе ничего не должна. Давай уже прекратим это, пока я отсюда не ушла со скандалом. Расстроишь Лену и не одна я буду одинокой.

Это было слишком нагло с его стороны. Можно ли судить о человеке только по его внешнему виду? А судьи кто? Что этот надутый индюк себе позволяет вообще! В тот момент я не могла не отвечать. Может быть, это отстаивание своих границ, а может — просто подростковый максимализм и желание быть бунтарем, а не забитой серой мышью. Точно я не знаю, да и знать не хочу. Разумеется, я бы ни за что не ушла, расстроив подругу детства. Мою единственную подругу, между прочим. Но подростки любят использовать такую замечательную вещь, как нейролингвистическое программирование — НЛП. Вернее, они любят так думать и даже хвалят себя за это. Но, если разобраться, какой с подростка нейролингвистический программист. Всего лишь юный мамкин манипулятор, коим я и являлась. Конечно, с высоты возраста я понимаю это, но тогда жутко гордилась. Нет, кичилась этим.

После нашей небольшой перепалки с Костей в комнате повисла тишина. Мы могли ещё долго препираться и выяснять кто и что не так делает и как надо, но решили не портить вечер. Тишину, похоже устраивавшую нас обоих, нарушила вошедшая в комнату Лена.

— Сидите как-то тухло. Хоть бы телевизор включили. Там сейчас как раз моя любимая передача «Следствие вели» с Каневским. Или, на худой конец, музыку послушайте.

— Да не так уж и тухло. Мы разговариваем, — возразил Костя.

— Слышала я ваши разговоры, — пальцы Лены на обеих руках согнулись, закрывая кавычки, — Едва ли не деретесь тут, как кошка с собакой. Вас или сразу по разным углам разводить, или потом водой разливать.

— Ага, святой, — показал мне язык Костя, пока Лена отвернулась.

— Не хотите — дело ваше. Тогда может кто расскажет что у него нового? Хотя бы просто как дела. Хоть немного лучше вечер станет, — предложила Лена

— Вот с тебя и начнём, — ответил Костя, втирая воск в соломенные волосы. То ли я его задела, то ли он не хотел чтоб ему о торчащих волосках сказал брат, который вот-вот должен был появиться.

— Ну, что рассказывать-то, с учёбой всё хорошо. Скоро перейду на пятый курс. Долгов по учёбе нет, хотя вся группа воет от Копееной. Такая страшная она, будто её рожали черти под забором. А потом на неё посмотрели, испугались и подкинули людям. Лишь бы с ними не росла эта чупакабра вьетнамская, — сгорбившись со страшной гримасой и вытянув руки вперед, Лена, вероятно пыталась изобразить свою преподавательницу, но в итоге рассмеялась и повалилась на диван.

— Эта та грымза, о которой ты постоянно талдычишь? Которая и у нашей группы скоро вести будет? — уточнил Костя.

— Да-да. Она. Акушерство преподаёт. Только как начала она в этом году лекции вести, так все по углам щемятся! Говорю вам. Страшная она до жути. Особенно взгляд её. Она как будто сожрать тебя хочет.

— А что она такого делает-то? Смотрит только что ли и выглядит не очень? И страшнее видала! — посмеялась я.

— Как бы тебе сказать-то, чтоб помягче... Истеричка она, прям вылитая ты. Чуть что не так — сразу в ор на студентов. Но это не самое страшное. Страшнее, когда она молчит. Все знают: молчит — записывает, кто косой взгляд бросил или рукой не так пошевелит. Валить будет при любом удобном случае. Мало того, что не понимает её никто почти, Копеену эту, так ещё и ходить к ней желание напрочь отпало давным-давно. Мозг чайной ложечкой выколупает и пойдёт довольная в кабинет чаи гонять. Повезло тебе, что не с нами учишься. Живи и радуйся, пока на твою голову не свалился такой препод. Кстати, где там Паша? Уже полчаса, как приехать должен был.

Раздался звонок в дверь.

— Вот. Лёгок на помине. Иди открывай.

— Паша, привет. Заходи, — послышалось из коридора.

— Пришёл таки! А мы уж думали до ночи прождем, — посмеялся Костя.

— Паш, а правда, что у тебя волосы седые из-за универа? — спросила я.

— Кто тебе такое сказал? Я родился таким вообще-то. Альбинос.

Я смотрела на него, разинув рот. Ни разу не встречала настолько белого, чистого блонда, ещё и настолько холодного. Мне хотелось потрогать его волосы. Вдруг солома. А если нет, то что? Как я буду после этого выглядеть?

— Да ладно, я пошутил. Крашенный я, — безэмоционально ответил Паша. Может это у них семейное — волосы красить и несмешно шутить...

— Да не. Это он ещё на квестах своих таким седым стал. Видали какие там ужасы творятся? То маньяк с топором за тобой гонится, то ещё кто пострашнее, — не унимался Костя.

— А ты ходил куда-то, где не актёры, где всё по-настоящему? Нельзя же чувствовать страх там, где ты знаешь, что всё это просто игра?

— Вообще-то можно, иначе такое места не окупались бы. Мне вот было страшно например, — вставила свои пять копеек Лена.

— Ходил, конечно. По разным заброшкам, например. Но там смотреть шибко не на что. Бомжи и алкаши. Лучше уж к актёрам. В квестах хоть сюжет есть... Хотя, наткнулся на одну легенду о старом районе города. Хочу туда сходить на днях.

— О, а расскажи, что за легенда! — с интересом посмотрела на Пашу Лена и принялась зажигать свечи с ароматом чайной розы. Костя погасил свет, передав брату бутылку пива. Паша пригубил немного и начал свой рассказ.