Пепел надежды

Ужас рождает не тот,
кто велик и страшен,
но тот, в ком много
сосредоточенной ненависти.

Темный длинный коридор словно бесконечная черная дыра, поглощающая свет и тепло, тянулся в непроглядную мглу. Стены, покрытые густым слоем пыли и паутины, трепетали от каждого шага, словно зловещие призраки, готовые напасть на любого храбреца, решившего сделать хоть шаг вперед.

Воздух здесь тягучий и пропитанный запахом гнили. Невозможно увидеть конец коридора, он просто терялся во мраке. Изредка слышались шорохи и шепот, совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, но источник звуков никогда не обнаруживался. Он умело скрывался во тьме — безмолвной, холодной и безжалостной властительнице старого дома. Она убивала даже сам свет, проникший в обитель кошмарных тварей. Неприемлющая никакого гостя, тьма создавала свет сама, но вовсе не белый — дневной. Это было похоже на сияние луны или тусклое пламя свечи, но со зловещим, неестественным красным отливом.

Страх охватывал людей, пришедших сюда. Они чувствовали, что за ними следили глаза невидимых существ, готовых к любой жестокости. Разорвать незадачливого путника — благое дело для порождений мрака. Каждый шаг мог стать последним, каждый звук — приговором. Туннель, из которого нет выхода. Ловушка, что захлопнулась прямо перед носом спасающейся жертвы. Будто хищная мухоловка, что привлекала наивных насекомых приятным запахом, привлекал и любителей легкой наживы и искателей приключений дом, но обратно не отпускал никого. Держал в смертельных объятьях годы и века, пока тело не сгнивало, а душа не растворялась в небытие.

Сверху падал тусклый свет немногих уцелевших ламп. Осколки стекла и штукатурки в беспорядке лежали на полу. С потолка свисали небольшие дощечки, вероятно, раньше поддерживавшие его. Драные серые тряпки и черная, как сажа, паутина опутывали деревяшки. Множество пауков ютились в этих «гнездах». Через дыры в полу, стенах и потолке виднелся лишь багровый густой туман. Он заполнял собой все пустоты, стремился стать полновластным хозяином зловещего дома, но что-то не пускало дымку наружу. Возможно, он не высовывался осознанно, будто боялся чего-то или... кого-то.

«Я снова здесь? Столько лет прошло...» — подумала девушка, стараясь унять дрожь. Она осторожно обернулась. Все тот же бесконечный коридор со слабым багровым свечением. Бежать в пустоту, в неизвестность, во тьму... Глупая идея. Особенно, если путь бесконечен и опасен.

На обшарпанной стене грязно-белого цвета висел портрет изможденной женщины в длинном синем бархатном платье с белым воротом. Ее пустые глаза смотрели в никуда, а лицо выражало усталость и сожаление. Руки натурщица сложила на груди. Напоминало это позу покойника в гробу. Все усугубляла белая кожа. Столь белая, будто из тела выкачали всю кровь.

Неожиданно портрет ожил. Губы женщины вытянулись в тонкую нить, руки сжались в кулаки, а из глаз потекли слезы.

— За что? — прозвучал едва различимый шепот со всхлипом. Натурщица закрыла глаза и вновь замерла. Девушка оглянулась, но за спиной никого не было.

Ворон резко каркнул во все горло. Путница повернулась на звук обратно к картине, но замученной женщины на портрете уже не было. Вместо нее стояла маленькая девочка в длинном, белом, мокром платье. Черные волосы блестели, словно шелк на солнце, а глаза сверкали, будто яркие ограненные изумруды. Что-то в этой девочке казалось таким знакомым, почти родным. Мысль была где-то рядом, но ускользала в последний момент, оставаясь неуловимой.

— Тетя, это я убила их. Убила их всех, — послышался детский тоненький голосок позади. — Ободочек, тетя. Верни его.

Обернувшись, девушка увидела ужасающее зрелище. Перед ней стояло нечто ростом схожее с ребенком. Но от ребенка существо только рост и взяло. Мертвенно-бледная кожа, острые окровавленные когти, спутанные грязные волосы, измазанные в чем-то липком, и болотно-зеленые глаза, наполненные злобой всего мира. Все эти детали напоминали кусочки пазла, но разных мозаик. Не составляли целостной картины. Не давали ответ на вопрос. Не складывались в привычный образ ребенка. Но самым страшным была пасть существа, больше похожая на акулью. Множество рядов острых зубов, казалось, могли перекусить что угодно и даже не затупиться. В страхе девушка закрыла глаза и прикрыла голову руками:

— Нет! Этого не может быть! Яна. Она ведь обрела покой. Почему снова? Почему она? Господи, пусть все закончится. Молю!

Все стихло. Изображение ребенка пропало. На месте него стоял мужчина на вид лет как минимум пятидесяти. Седые короткие волосы, поблекшие серые глаза и множество морщин. Одним словом — дед. Типичный, ничем не примечательный дед. И все бы ничего, если не брать во внимание одну маленькую деталь. Он держал в руках собственную голову. Руки, по самые локти в крови, резко двинулись вперед и едва не впечатали девушку в стену. От испуга та потеряла дар речи. Пустые глаза старика засветились синим огнем. Голова наморщила лоб, злобно раздула ноздри и заговорила:

— Я подарил тебе шанс. И как ты им распорядилась?! Только пьешь целыми днями, в перерывах жалуясь каждому встречному на свою «нелегкую жизнь». И что? Стоило оно того? Моя жизнь в обмен на существование какой-то жалкой, вечно пьяной, плаксивой девки. Позор!

Девушка бросилась бежать по коридору в неизвестность, лишь бы подальше от этой чертовой картины. Впереди она увидела черные тени, блуждающие в красной пелене. Но сколько бы девушка ни бежала - тени даже не думали приближаться. Появлялось странное чувство, что эту часть коридора она уже пробегала буквально несколько секунд назад. На стене впереди девушка заметила знакомую деревянную рамку, такую же, как у живой картины. Повернув голову, беглянка увидела то, чего боялась больше всего. Себя. Кожаная куртка, длинные черные волосы и сигарета в руке. На шее излучал синий свет амулет на серебряной цепочке. Взглядом величественным и надменным, картина окинула девушку.

— От себя не убежишь, — раздалось эхо со всех сторон. К голосам присоединились смешки, перешедшие в хохот, что сотрясал дом. Стены задрожали, пауки попадали с потолка и забегали под ногами. Девушка вскрикнула и подпрыгнула на месте. Затем еще раз и еще. Так она надеялась распугать назойливых арахнидов и, на удивление, это помогло, но не состоянию уже до смерти перепуганной гостье проклятого дома. Лицо покрылось потом, дыхание сбилось. Она старалась прийти в себя, успокоиться и понять что делать дальше, но дом не оставил ни шанса. Сзади послышался звонкий детский смех. Звук все приближался и приближался.

«Быстрее! Еще быстрее! Только бы успеть!» — проносилось в голове, пока девушка спасалась бегством.

Запнувшись о старую деревяшку, упавшую с потолка прямо под ноги, девушка с грохотом повалилась на скрипучий дырявый пол. Уже готовясь плакать и молить о пощаде, она поняла, что все стихло. Не было ни единого звука. Ни шепота, ни карканья старого ворона, ни смеха, ни гула. Ничего, кроме всепоглощающей, почти звенящей тишины, давящей на мозг сильнее любых голосов.

Прямо перед носом распахнулась дверь, едва не задев и без того напуганную девушку. Из комнаты вышла блондинка с зеленовато-желтыми глазами, детскими пухлыми щечками и фарфоровой белой кожей. Желтое грязное платье, усеянное дырами, едва держалось на фигуре и, казалось, вот-вот было готово упасть и рассыпаться в пыль. Черная паутина кружевом обрамляла одеяние блондинки, придавая миловидному образу зловещие нотки. Но миловидному только на первый взгляд... На руках и ногах красовались следы ожогов. Это не обошло и голову. Половина пшеничных волос сгорела, обнажила кровоточащую красную кожу, покрытую волдырями. Обладательница многочисленных увечий опустилась на колени. На тыльной стороне руки показалось родимое пятно, по форме напоминающее звезду.

— Нашла, — зловеще улыбнулась блондинка, гладя упавшую по голове и напевая: «Милая моя подруга, смерть моя — твоя заслуга. Скоро будешь ты со мной...»

— Прошу тебя, не надо, — взмолилась заплаканная девушка.

— Ты думала, что тебе поможет простая побрякушка? Как видишь, нет. Артур может и скрывался прямо под носом, но он был умен. В отличие от тебя.

— Я тебе ничего не сделала. Отпусти меня, прошу.

— Ты слишком многое видела, значит должна унести наш маленький секрет в могилу. Он должен быть моим и только моим, но никак не нашим. Понимаешь, подружка? — девушка знала, что никакая перед ней не подруга, а злобная сущность, что заняла тело дорогого сердцу человека.

— Я никому не скажу. Столько лет молчала и буду продолжать. Пожалуйста, не делай этого.

— Обещай что хочешь и кому угодно, кроме меня. Мне важен результат, а не твоя жалкая жизнь. Скажи мне, кому ты нужна вообще? Матери и сестре, от которых ты сбежала? Друзьям, которых у тебя и нет? Алкашам, которые убегут как только закончится бухло? — рассмеялась блондинка. — Да никому ты даром не сдалась. Если тебя не станет, то никто и не заметит. Всего лишь минус один никому не нужный, слабый, жалкий кусок мусора.

— Прошу, вспомни как мы дружили, — взмолилась девушка. — Неужели ты убьешь подругу детства?

«Я не верю в это. Просто не верю! Она же не может, правда ведь? Прошу, вспомни меня! Изгони из себя эту тварь».

— Мы были подругами, пока ты не бросила меня гореть в огне, а потом сбежала, сделала вид, что ничего и не было. Будто так и надо. Так поступают друзья?

— Нет, нет... Я просто испугалась. Я не хотела, чтоб все так вышло. Прости меня, прости.

— За все нужно платить. Простое «прости» после такого — смешно.

— Хорошо, — сглотнула ком слюны девушка. — Чего ты хочешь?

В ответ блондинка подобрала дощечку с острым краем, напоминающую кол, и посмотрела на лежащую на полу девушку полными ненависти глазами. Та догадалась о том, что будет дальше и пыталась встать, чтобы рвануть как можно дальше от собственной смерти, но не успела. Блондинка занесла руку над жертвой и прокричала:

— Умри!

─═───═───═───═───═───═───═─

Солнечный свет с боем пробивался сквозь зеленые баррикады из штор, освещая последствия вчерашней гулянки. На белоснежном еще совсем недавно, махровом ковре, теперь виднелись желтые пятна от пива и бордовые — от вина. Голубые были и на стенах, и на потолке. В них было повинно модное шампанское цвета морской лазури. По всей комнате были разбросаны бутылки из толстого стекла, но то их не спасло — не все уцелели. Жестяные банки и картонные коробки от пиццы тоже нашли себе уютное пристанище на вещах хозяйки комнаты и приютили рыжих тараканов. На серой от пыли люстре без лампочек, покачивались две липучки от мух, успевшие собрать на себя конфетти и кошачью шерсть. На краю кровати стоял нарезанный торт с уже погасшими свечами и рыжими «соседями».

— Мяу, — послышалось неподалеку.

Девушка вскочила в холодном поту. На кровать уже успел запрыгнуть черный пушистый комок шерсти с зелеными глазами. Он недовольно мяукал, выпрашивая свой законный завтрак.

«Снова эти сны... Когда же я отпущу тебя, Лена? Моя единственная подруга — и та приходит по ночам и убить хочет. Может быть, пора уже к психологу? А еще лучше к психиатру?».

— Мяу, — уже наглее обратил на себя внимание кот. Он бил хвостом от раздражения и нетерпения.

Девушка потерла глаза и в недоумении уставилась на кровать:

— Какого черта, Жанна! Это же надо было додуматься кошака оставить! Надеюсь, хоть квартиру не загадил, бестия пушистая, — сказала она и вскользь увидела перекинувшихся на торт вредителей. Были ли они здесь всегда или совсем недавно переселились от соседей — доподлинно известно девушке не было, но точно было понятно одно — придется тратиться на средство от них.

Раздалась трель домофона. Девушка спрыгнула с кровати, ненароком перевернула торт на пол, чертыхаясь, подошла к массивной железной двери и посмотрела в глазок.

На пороге стояла высокая худощавая женщина лет тридцати с рыжими волосами до плеч и укладкой только что из салона.

— Ох, Алечка, дорогая, — чмокнула она в левую щеку стоящую на пороге девушку без разрешения. — Я случайно не забыла у тебя Феликса? — неловко улыбалась, гостья пытаясь сделать виноватый вид. На деле виноватой себя не считала и все присутствующие это прекрасно понимали.

— Новое кофейное платье? — для приличия спросила Альдона, указывая рукой в сторону спальни. Конечно, цвет Альдону не волновал абсолютно, произносила она его только ради издевки, не забывая выделять интонацией. — «Что то коричневое, что это коричневое, какая вообще разница?» — думала она каждый раз.

— Да. Ты же знаешь, люблю когда вещи подходят к моим глазам, — ответила гостья, совершенно не обращая внимания на издевку, и двинулась по коридору. Каблуки отстукивали ритм, понятный только их обладательнице. Ей нравилось это, но Альдону раздражало до крайности. Как и любой звук с похмелья.

— Жанна, разулась бы хоть!

— Я быстренько. Только заберу Феликса и побежала.

Альдона молча поковыляла на кухню, где царил не меньший хаос, за кофе. Этим утром не было желания спорить с наглыми гостями или недовольными шумом соседями. Хотелось просто прийти в чувства после вчерашнего «торжества».

— Ну и свинарник! Еще и тараканов завела! Ты вообще убираешься хоть иногда? — послышалось из дальней комнаты. — Выселить тебя что ли? — смешком донеслось до ушей девушке, чем вызвало волну негодования. Квартирантка знала, что никто ее на самом деле и не думал выселять. Зачем, если таких квартир у семьи Жанны множество и даже если жилье будет в отвратительном состоянии, то все равно найдутся желающие на съем. Цена небольшая, до центра рукой подать, много магазинов рядом... Сказка, а не квартира. Но не ее хозяйка. Постоянные подколы по любому поводу и хождение в гости без спросу раздражали Альдону. Причиной тому стал договор, который девушка по глупости не стала читать внимательно, о чем постоянно жалела. Хотя срок и заканчивался в этом месяце, как раз тогда, когда девушка должна была уехать на практику.

«Да пошла ты, курица расфуфыренная! Петрович в юбке! Нужна мне будто твоя халупа с конченной бабкой по соседству! Можно подумать, других квартир не существует», — подумала Альдона, но вместо этого глубоко вдохнула, досчитала до трех и, уже по привычке, сказала:

— Извини. Я все оплачу.

— Аль, а ты на практику-то не опоздаешь?

— Да с чего ли? До нее еще дней восемь было.

С котом в переноске, цокая черными лакированными лабутенами, на кухню вошла Жанна. Ее взгляд выражал недоумение вперемешку с испанским стыдом. Как будто коренной москвичке показали домохозяйку из Урюпинска, прошедшую и огонь, и воду, и свекровь.

— Было. Пока ты не ушла в запой. На сколько, кстати?

«А тебе какое дело? Тоже мне, мамочка нашлась!» — мысленно ответила она, но решила вовремя переключиться на мысли о предстоящей практике:

— Да не может быть такого! Я же точно помню. что времени было достаточно.

Рыжая «бестия» достала новенький айфон, чехол которого стоил больше, чем, наверное, все в квартире Альдоны. Он был покрыт золотом и украшен драгоценными камнями. Квартирантка смотрела на это с завистью каждый раз. Ей тоже хотелось быть столь же богатой и выставлять это напоказ, но судьба распорядилась иначе.

— Вот, видишь дату? Со своим сравни. Тебе надо быть в колледже через два часа. Собирайся, давай!

Взгляд гостьи сменился со стыда на жалость. Перед ней стояла бедная девушка с растрепанными черными волосами, торчащими в разные стороны, будто антенны, в майке-алкоголичке и пижамных шортах с остатками пиццы и пива. Под глазами красовались огромные круги бамбуковой панды, а на ноге — торт с мухами, в который обязательно надо было залезть.

— Все, ставь кофе и бегом в душ! И чтоб через пять минут уже голову сушила!

Жанна буквально затолкала Альдону в ванную комнату. Высушив голову, Аля начала подбирать одежду на выход. Руки тянулись к джинсам и рубашке, но Жанна настаивала на платье и каблуках, которые подарила совсем недавно.

— Алечка, давай быстрее! Нам тебя еще штукатурить! — раздраженно бросила она мысленно протестующей Альдоне. Та решила, что спорить бесполезно и послушалась.

— На кой? — закатила глаза девушка. Макияж она особенно не любила. Считала, что колледж — это не подиум и что на первом месте должно быть удобство, а не показуха. Снятие тонны тонального крема и стойкой помады никак удобным не назовешь.

«Вечно она со своей помощью. Как будто кто-то просит. Я и сама могу о себе позаботиться. Понять не могу, я ей то ли кукла, то ли кто. Хочет играть в дочки-матери — так может пусть родит уже и хоть заиграется! Бесит».

— Ты себя в зеркало видела? Надо обязательно. Я конечно понимаю, что ты будущий учитель. К вам требований почти нет, ведь вы — вымирающий вид, — подколола Жанна. — Но не идти же с похмельем. Причем таким явным. Я же о тебе забочусь, Алечка.

Через сорок минут антенны превратились в выпрямленные волосы до лопаток. Круги под глазами замазали чем было, наклеили ресницы и украсили черными тенями. Довольная Жанна с улыбкой до ушей стояла за Альдоной. Сама же Аля переняла недоумение «помощницы­». Из зеркала на нее смотрела не будущая учительница, а не иначе как инстадива в самом неприятном для девушки смысле.

— Ну, вот. Теперь ты готова.

— К сходке местных стриптизерш?

«Еще и платье на меня нацепила! И каблуки эти... А она точно меня в колледж собирала, а не на панель?»

— Не выеживайся! Я вообще-то старалась. Хватай документы и поехали. И не кури! Не хватало еще, чтобы от тебя воняло, как от пепельницы, — пресекла Жанна попытку Альдоны достать сигарету.

─═───═───═───═───═───═───═─

Альдона стояла перед дубовым столом куратора в маленьком, заваленном толстыми книгами и папками с документами, кабинете и читала выданные ей бумаги.

— Это что? — возмущенно подняла она бровь и посмотрела на куратора, требуя объяснений.

— В смысле что? Детский оздоровительный лагерь «Сосновый бор».

— Мы договаривались на «Мечту» или хотя бы «Звездный». Вы же помните, так ведь?

Куратор посмотрел на девушку, поправил предательски сползшие очки и строго произнес:

— А кто виноват, что ты явилась в последний момент? Думать надо было, а не приходить вот так, — смерил он Альдону взглядом, полным осуждения. — Теперь довольствуйся тем, что есть.

— Я не поеду туда, — надула губы Аля.

«Да вы все сегодня что ли решили меня выбесить?! Тут вообще хоть кто-то будет прислушиваться к моим желаниям?»

— А кто тебя спрашивает? Практика обязательна для всех. Да и дети везде одинаковые, так что протесты в сторону. Завтра в полдень ты едешь туда со всеми.

Что-то во взгляде куратора показалось Але неестественным. Его глаза, которые обычно блестели, теперь выражали полное безразличие. Он сильно сжал ручку пальцами, но застыл над листом бумаги, будто задумался о чем-то...

— Семен Сергеевич, может быть это какая-то ошибка? — осторожно спросила Альдона. — Насколько я помню, «Соснового бора» даже не было в списках.

— Теперь есть, иди. У меня еще много работы. Все необходимое в бумагах прочтешь, — отмахнулся куратор. — Не опаздывай.

— Козел старый! — выругалась шепотом Аля, выходя из кабинета.

— Что-что? — долетело вслед.

«Хоть и старый, а слух на удивление отменный».

— До свидания, Семен Сергеевич, — притворно улыбнулась она.

«Всегда так со мной! Стоит ли вообще о чем-то договариваться, если все плевать хотели на соглашения? Чем дольше живу, тем больше всех вас ненавижу».

─═───═───═───═───═───═───═─

Придя домой уже вечером и с бутылкой мартини, промокшая под дождем Альдона скинула ненавистные туфли, отпила немного купленного «лекарства для души» и принялась читать бумаги.

— В полдень значит. Ага, номер автобуса, — скользила она глазами по тексту. — Так-так-так. Вот, зарплата! — нашла она самый интересный раздел. — Сколько? Пятнадцать тысяч? Вы издеваетесь что ли? — швырнула бумаги на стол со злостью. — Что я на это куплю? Месяц проживания, две пачки сигарет и немного доширака? И за это мне месяц пахать?!

— Снова жалуешься? — прозвучало неподалеку. — Вечно всем недовольная Дон. Как обычно, — саркастично подметил голос.

«Дон... это ведь именно она меня так звала. Неужели она здесь?»

Альдона узнала хозяйку голоса. Это явно была она, блондинка из ночных кошмаров, давно пропавшая подруга — Лена.

— Лен? — ответом была тишина. — Показалось, что ли?

Свет в доме погас. За окном сверкнула молния. Дон не на шутку перепугалась и, с включенным на телефоне фонариком, побежала искать амулет, подаренный ей несколькими годами ранее. Она видела в куске металла успокоение и даже спасение, никогда его не снимала... До этой вечеринки. Но как именно и почему это произошло, девушка не помнила, оттого и представить себе не могла, где именно в квартире столь нужная вещь, да и в квартире ли вообще.

Альдона в панике перебрасывала вещи из одного угла в другой, трясла каждую тряпку, проверяла все шкафы и сумки, даже в мусоре покопаться успела, но амулета нигде не было. С последней надеждой Дон забежала в ванную и, на свою беду, не опустила глаза.

— Дон, — в зеркале, висящем напротив двери, была Лена. Она медленно махала рукой и смотрела немигающим взглядом. — Дон, ты мне не рада? — тихий голос сменился на громкий хохот. Столь громкий, что по батарее застучали соседи сверху.

Альдона вылетела из ванной, как ошпаренная. Спешно взяла с кухни стул и подперла дверь злополучной комнаты, скидала первые попавшиеся вещи в рюкзак, схватила телефон, ключи, документы, и, в чем было, выбежала из квартиры. Быстро закрыла дверь и рванула во двор.

— Жанна, Жанна, да где этот чертов номер?! — она старалась быстрее найти контакт. Пальцы тряслись, отчего не попадали по нужным значкам на экране. Постоянно открывались сторонние приложения, чем еще больше нервировали Альдону. Кое-как взяв себя в руки, она наконец нажала на нужный номер.

— Алло, Алечка? Чего так поздно? — ответил сонный голос.

— Жанна, помоги мне! — полным ужаса и мольбы голосом прокричала Альдона.

— Что у тебя случилось? Почему ты кричишь?

— Мне страшно, Жанна, приезжай!

— Да что случилось-то? Может быть, полицию вызвать? — уже бодрее и с искренним волнением проговорила Жанна.

— Нет-нет, просто приезжай. Пожалуйста.

— Ладно-ладно, хорошо. Приеду, а ты мне все расскажешь, договорились?

— Да, только скорее, пожалуйста, — положила трубку Аля и продолжила смотреть в окно. Все время, пока Жанна добиралась, Дон внимательно следила за Леной в окне. Та показывала угрожающие жесты и позы: то висельника, то нож у горла, а то и тонущего человека. По коже Альдоны побежали мурашки. Хотелось закричать, но девушка понимала, что никакого толку от этого не будет. Привлечет она соседей, они зайдут в квартиру, ничего сверхъестественного там не увидят, вызовут санитаров и поедет доставучая соседка-алкоголичка далеко и надолго. Единственно верным решением казалось дождаться хозяйку и просить помочь. Только вот чем? Что же ей сказать, а главное — как? Как собрать мысли в кучу и придумать хоть какое-то правдоподобное объяснение для истерики поздним вечером, еще и перед арендодательницей, которая в случае неудовлетворительного ответа просто забрала бы ключи и все?

Долго думать не пришлось. Жанна подъехала к дому и ослепила стоящую на мокрой траве Дон фарами. Женщина вышла из машины.

— Алечка, ты чего босиком? Еще и в одном только легком платье? Что стряслось?

— Т-т-там! Там! — показала она на окно третьего этажа. Пустое окно, что успокоило Альдону. Наконец можно было прийти в себя. Опасность миновала, а помощь уже здесь.

— Да что там? Что? — раздраженно спрашивала Жанна.

— Она! Она там! — хоть и наступило спокойствие, но придумать что-то внятное не получалось. В голове роились ужасные мысли: «А вдруг она еще там? А вдруг она меня убьет ночью? Или еще чего похуже сделает».

— Подожди, я сейчас полицию вызову, — полезла в сумку за айфоном Жанна, как Аля тут же ее остановила.

— Нет, не надо. Просто поехали куда-нибудь отсюда, — зарыдала она взахлеб.

Жанна сделала глубокий вдох, затем очень медленно выдохнула. Лицо стало серьезным, как у матери, что приготовилась отчитывать неразумное дитя. Она посмотрела на Альдону строго, даже враждебно, и сказала:

— Дыхни-ка!

— Чего? — опешила Дон.

— Дыхни, говорю. Признавайся, совсем до ручки допилась уже?

— Жанна, ты что такое несешь?

— Ой, да кому ты рассказываешь? Постоянно с тобой так. Как напьешься, так сразу мне звонишь, мол боишься очередной хрени.

— Да когда это такое было?

— А ты думаешь, откуда у тебя в квартире Феликс взялся? Это ты опять накидалась, увидела мышь и давай звонить мне, мол кота вези. Повезло тебе, что мы дружим. А так бы уже давно выселила истеричку такую.

«Вечно она, чтоб ее, про свое выселение вставит. Петрович, не иначе!» — подумала Дон, но спросить все же решила про кота. — А как же ты его у меня забыла?

— Ты мне его три дня вообще отдавать отказывалась, мол спокойнее с ним тебе. Я и подумала, что раз так, то сама потом отдашь. Да и знаешь, забегалась как-то по делам. А потом вспомнила про Феликса.

«То есть это не ты его забыла, чтоб мне спать мешать, а я сама кота прикарманила? М-да, неловко получилось».

— Алечка, чего на этот раз испугалась? Тараканов? — захохотала Жанна. Альдона вновь посмотрела в окно. Лена стояла и медленно, издевательски манила пальцем. Полупрозрачная фигура светилась, выделялась на фоне обесточенной квартиры. Альдона сглотнула ком в горле. Она уже готова была признаться в любом проступке, лишь бы скорее убраться от этого места.

— Д-да, тараканов.

— Иронично, не находишь? — посмеялась она, но в ответ получила лишь кислую мину. — Что же с тобой делать? Садись, поехали. Завтра на практику от меня двинешься.

— А аренда? А вещи?

— Ой, глупости какие! Продлишь. Заплатишь за этот месяц, как вернешься, и вещи спокойно заберешь. Договорились?

«И с чего бы ей быть такой добрый именно сегодня? Может быть, материнский инстинкт проснулся или просто денег потом побольше содрать хочет? Не важно. Главное — сейчас уехать как можно дальше».