Глава 10
Мия прокряхтела от жгучей боли в спине — удар отца застал её врасплох и резко отозвался острым, пульсирующим ощущением, словно вся спина была пронизана невидимыми иглами. Она осталась лежать на холодном, твёрдом асфальте, чувствуя, как каждый её вздох отдаётся резкой болью, а тело будто отказывалось слушаться.
— Забыла, что тебе каждый раз говорю? — холодным, ледяным голосом произнёс Шинсуке, медленно подходя к дочери. Его глаза были безжалостны, полны строгости и безразличия к её страданиям. — Не поворачивайся спиной к противнику, иначе последствия будут плачевными.
Его слова звучали как приговор, без малейших признаков сочувствия или пощады. Он стоял над ней, возвышаясь, смотря сверху вниз, словно величественный судья, решающий её судьбу.
— А теперь вставай и продолжаем тренировку, — добавил он жёстко, при этом его взгляд оставался холодным и непреклонным.
Мия собрала остатки сил и попыталась подняться, но боль была слишком сильной. Её тело отказывалось слушаться, ноги подкашивались, будто сделанные из ватных прутьев, а мышцы дрожали не от усталости, а от отказа работать после сильного удара. Каждый потерянный сантиметр чувствительности в спине выдавал внутренний протест организма.
Она медленно попыталась перенести вес тела на ноги, но сильный дискомфорт и слабость мешали ей сохранять равновесие. Чувствуя, что силы оставляют её, она снова чуть не осела на землю, но всё равно стиснула зубы, стараясь не показывать отцу ни капли слабости или жалости к себе.
Внезапно в живот Мии вонзился резкий, болезненный удар. Девочка не выдержала и проронила пронзительный крик, наполненный болью и отчаянием, который эхом разносился по пустынной площади. Но это было только начало — один удар следовал за другим, словно непрекращающийся поток жестокости. Шинсуке не останавливался, словно был безжалостным молотом, бьюще по её хрупкому телу, не обращая ни малейшего внимания на её истошные крики и мольбы о пощаде.
С каждой минутой удары становились всё сильнее, и вот из уголка рта Мии потекла струйка крови — красная, яркая, свидетельство физической боли и страдания. Однако и это не остановило отца, в его взгляде не было ни жалости, ни сомнения. Его решимость была железной, а холод в душе — непроглядным.
— Если не хочешь по-хорошему выполнять мои указания... — тихим, но ледяным голосом прорычал Шинсуке, слова его звучали монотонно, без капли эмоций, будто он просто констатировал факт. — Значит, придётся переходить на крайние меры.
С этими словами он медленно и неспешно достал пистолет, направляя ствол прямо на свою дочь. Его руки не дрожали, лицо оставалось каменно спокойным, а в глазах светилась холодная решимость. Атмосфера наполнится безысходностью и ужасом — крайние меры, лёд, страх и отчаяние в одном жестоком жесте, который теперь мог стать последним рубежом между жизнью и смертью для Мии.
В момент, когда Шинсуке нажал на курок и выстрел раздался пронзительным звуком, пуля с быстрой и неумолимой силой пролетела всего в нескольких миллиметрах от лица Мии, но вдруг резко остановилась в воздухе, будто невидимая преграда застыла перед ней.
— Достаточно, Шинсуке, — спокойный и твёрдый голос прорезал напряжённость момента. Это был голос Мори, босса Портовой Мафии. Он стоял неподалёку, с спокойным выражением лица. Рядом с ним находились Чуя и Дазай — Чуя, используя свою способность к управлению гравитацией, как раз и остановил пулю, заморозив её в воздухе. Дазай — с хладнокровным и проницательным взглядом, стоял и наблюдал за происходящим.
— Ты перешёл черту, — сказал Мори, глядя на Шинсуке с явным упрёком.
— Заткнись, Мори. Она обязана... — начал раздражённо Шинсуке, взирая на своего босса с вызовом, но в голосе чувствовалось не только гнев, но и безысходность.
— Она ничего тебе не должна и не обязана, — перебил его Мори, медленно делая шаг вперёд. Его голос звучал твёрдо, сдержанно и решительно. — Одно дело — когда ты тренировал её и готовил к суровому миру, несмотря на свою, скажем так, "своеобразную" методику... — он сделал небольшую паузу, давая понять, что граница была давно пересечена. — Совсем другое — когда ты переходишь к избиениям и хочешь пристрелить собственную дочь.
Шинсуке стиснул зубы, словно пытаясь удержаться от вспышки гнева или оправдания, но отвечал спокойно, с жесткостью, которую в его представлении оправдывала реальность.
— Она должна понять всю жестокость этого мира и Портовой Мафии.
В это время эмоциональное напряжение висело в воздухе, каждый взгляд был наполнен непроизнесёнными словами, и казалось, что эта борьба идей и принципов станет переломным моментом не только между отцом и дочерью, но и для всей их окружающей среды.
Дазай едва заметно усмехнулся, услышав холодные и решительные слова Шинсуке. Его усмешка была едва уловимой, словно легкий вызов, скользящий по губам, и в ней таилась скрытая ирония.
— Какое же у вас тупое оправдание, Шинсуке-сан, — произнёс он спокойно, но с явным сарказмом, его голос был мягким, но вкрадчивым, словно капля яда, медленно стекала на поверхность. — Если вы потеряли надежду на свою дочь, так и скажите открыто... — Дазай медленно приблизился к мужчине, снижая дистанцию шаг за шагом, его движение было уверенным и неподвижными глаз взглядом, пронизывающим насквозь. — Но ведь проще избить её или... вовсе пристрелить, да?
Шинсуке исходил гневом, и его глаза сверкнули испепеляющим холодом.
— Мелкий урод, я тебе говорил не лезть туда, где тебя не просят! — прошипел он с очевидной злобой, его голос стал резким и угрожающим. В мгновение ока он поднял пистолет, направив ствол прямо на Дазая, демонстрируя агрессию и власть.
Но Дазай остался непреклонен. Его губы растянулись в лёгкую, почти игривую улыбку, которая не походила ни на какую беззаботность. В его глазах не было светлости, оно наполнилось чем-то совсем иным — неуловимой тьмой, хладнокровной опасностью и непредсказуемой угрозой, словно за маской ироничного юноши скрывался настоящий хищник, готовый сразиться до последней капли крови.
— Честно говоря, мне совершенно плевать на всё, что ты делаешь, — произнёс он весело, не отводя взгляда, и его слова прозвучали как вызов, бросающий вызов даже смерти.
— Тебе всё равно осталось совсем немного жить, — произнёс Дазай почти шёпотом, так тихо, что услышать эти слова мог лишь Шинсуке. Его голос был холодным, словно ледяной ветер, проникающий под кожу и заставляющий кровь застывать в жилах.
Шинсуке взорвался от злости и непонимания, глаза его сверкали яростью, губы дрожали от гнева, он не мог осознать смысл сказанного.
— Что ты несёшь?! — выкрикнул он, голос его звучал дрожащим, словно на грани кипения, и в этом крике не было ни капли здравомыслия.
Дазай лишь улыбнулся, прикрыв глаза на миг, как будто пренебрегая происходящим.
— Ничего, — сказал он с лёгкой, почти ехидной улыбкой, — но, мне кажется, что даже самый тупой человек уже понял бы, — добавил он насмешливо, оставляя Шинсуке в смятении и тревоге.
После этих слов Дазай спокойно развернулся и направился к Мори, который внимательно осматривал Мию, пытаясь оценить её состояние. Его походка была размеренной, спокойной, словно он знал, что именно происходило и что нужно сделать.
В это время Чуя присел на корточки рядом с Мией, его лицо выражало искреннюю озабоченность и тревогу за подругу. В глазах его читалось беспокойство, глубокая привязанность и желание защитить её любой ценой. Он тихо смотрел на неё, словно пытаясь понять, как помочь и поддержать в этот трудный момент.
— Мори-сан, оставьте её с отцом. Пусть он делает с ней что хочет, — безразлично произнёс Дазай, его голос звучал холодно и бесстрастно, словно он уже давно отключился от эмоций происходящего, воспринимая ситуацию как неизбежный факт.
Мори некоторое время внимательно смотрел на Дазая. В его взгляде читалось понимание, но также и лёгкое сожаление. Несколько тяжёлых секунд висели в воздухе, наполненные напряжением и молчанием, пока наконец босс кивнул, словно приняв суровую реальность, и спокойно повернулся, направляясь к выходу.
— Чуя, ты тоже давай иди, — тихо сказал Дазай, не сводя глаз с уходящего Мори.
— Ты совсем с ума сошёл, Дазай?! — резко возразил Чуя. — Она даже нормально двигаться не может!
В этот момент Мори обернулся, бросив на Чую проницательный и уверенный взгляд.
— Чуя, пойдем, — сказал он строго, не оставляя места для споров. — Дазай, ты тоже.
Чуя глубоко вздохнул, сжимая кулаки так сильно, что ногти впились в кожу. Он не желал оставлять Мию одну, особенно после всего, что случилось. В мыслях мелькнула даже жестокая мысль — покончить с Шинсуке раз и навсегда. Но всё изменилось, когда его взгляд встретился с глазами Дазая — в них горела не просто беззаботная улыбка, а скрытый замысел, который Чуя мгновенно понял. Он отпрянул, подавляя в себе сомнения и страх, и медленно встал, решив последовать за Мори.
— Уже иду! — весело произнёс Дазай, кажется, делая вид, что всё под контролем. Он спокойно направился к выходу, но неожиданно «случайно» споткнулся и резко упал прямо рядом с Мией. Некоторое напряжённое мгновение повисло в воздухе, после чего он быстро поднялся на ноги, словно ничего не случилось, и поспешно покинул помещение, оставляя за собой тяжелую атмосферу тревоги и неопределённости...
________________________________
Тгк: https://t.me/plash_gogolya