Глава 2
Я открыл глаза, надо мной стояла та противная баба, что отжала у меня деньги за увиденное.
- Вам лучше? - спросила она нехотя.
В руках у нее была ватка, видимо, приводила меня в чувства нашатырным спиртом.
- Нормально, - сказал я осипшим голосом.
- Резко не вставайте. Я бы вам рекомендовала показаться врачу. Вы испытали сильный стресс, успокоительное не помешает.
- Когда ребенок поступил в морг? - решил я включить хладнокровие, мне не хотелось терять надежду, что малыш не наш.
- Час назад, - быстро ответила она. - Ой, полчаса.
- Документы покажите.
- Я не имею права, - начала она придумывать оправдания.
Неуклюже поднимаясь, я чувствовал, как голова кружится и в глазах моментами темнеет.
- Так, слушай меня, - схватил я ее за горло и крепко сжал. - Ты даешь мне документы и говоришь правду, чей это ребенок. Считаю до трех.
Ее глаза стали наливаться кровью, а язык вывалиться изо рта.
- Один, - начал я счет, прижимая тетку к холодной стене. - Два, - сдавил я чуть сильнее.
Панический ужас в ее глазах дал мне понять, что бабенка сейчас все выложит.
- Не знаю я, чей это ребенок, - пропищала она не своим голосом, когда я на секунду ослабил хватку, чтобы дать ей шанс высказаться. - Его привезли сутки назад. Правда. Это не ваш ребенок. Где ваш — я не знаю.
Слушая ее, я рыдал как баба. Мой ребенок, мать его, жив! Его мать — моя дорогая Мария — была права!!!
- Делаем так. Я тебе даю тысячу фунтов в качестве компенсации за неудобства и ты забываешь о том, что я здесь был. Или я зову своих людей и мы сотрем тебе память лекарствами. Если проболтаешься после, найдем тебя. Поняла.
Она кивала, обливаясь слезами. Не люблю, когда приходится трогать женщин, но это не тот случай.
- Поняла! - ответила немного с опозданием она, видимо, из-за поврежденного горла.
- Держи, - достал я из кармана деньги, а потом послал аудио-сообщение Артуру.
- В больницу высылай ребят и выясни все о докторе, который оперировал Марию, - дал я команду и положил телефон в карман.
Мне нужно к моей любимой, а потом я устрою допрос доктора. Допрашивать его лучше с командой, а не одному, чтобы не сбежал. А пока лучше изображать неизвестность. Я зашел в лифт и нажал на второй этаж, туда, где была Мария.
Обстановка говорила о том, что никто не в курсе моего разговора с сотрудницей морга. По пути к реанимационному боксу, я получил сообщение от Артура: «На месте, шеф, они поднимаются».
Я уверенной походкой зашел к Марии, она была все в таком же слабом состоянии. Но ждала меня и ждала не одна. В комнате был врач. Тот самый доктор, который приказал унести ребенка. Я от радости чуть не потирал руками. Походу, мужик решил проверить, что нам известно.
- Ваша супруга немного бредит, - начал он, а я внимательно слушал.
Мария тем временем медленно схватилась за лоб, похоже, подонок дал ей успокоительное.
- После операции у многих бывают галлюцинации, что им что-то показалось, - нервно перебирал он пальцами, держа в руках медицинскую карту.
- И какие галлюцинации? - изобразил я недоумение.
- У всех по разному. Кому-то видится белый свет. Кому-то другое, - сглотнул он комок в горле.
- И что же видится Марии? - уже сжимал я кулак.
Докторишка понял, что мне все известно и уж было попытался выскочить из реанимации, но я перегородил ему дорогу.
- Так. Ты мне говоришь, где мои дети. Оба!
Тем временем я увидел через стеклянные стены, как мои люди подошли к двери и заблокировали к ней доступ для любого желающего.
- Я не знаю, о чем вы говорите! - врал неказистый доктор, вздрагивая от страха.
- Говори! - прошипел я.
- Поймите меня! - начал он оправдываться.
- Говори! - терял я терпение.
- Моя жена! Она тоже в больнице. У нее был поздний гестоз на 34 неделе. Все настолько быстро развивалось, мы не успели. Она выжила, а малыш нет. Простите, но когда ваша жена поступила с двойней, я не придумал ничего лучше!!! - рыдал он, упав на пол. - Она моя жена! Я не мог ей сказать, что ребенка уже нет, - обливался мужик слезами, глядя на меня снизу вверх.
Мария, наблюдавшая за нами, которая даже присела на койке, чтобы лучше слышать, спокойно легла на подушку и засмеялась. Ее глаза были полны слез, а с лица не спадала блаженная улыбка. Малыш жив. Они оба живы.
- Где он? - спокойно спросил я, отчасти понимая мужика.
- Господи, - вздохнул тяжело доктор. - Он с моей женой, - ответил врач с сожалением.
- Веди! - приказал я, а Мария посмотрела на меня с одобрением.
Как же я люблю ее взгляд восхищения и согласия. Мне нужна ее эмоциональная поддержка, именно с ней я чувствую себя не мужиком, а мужчиной.
Доктор встал с пола и указал на заблокированную моими людьми дверь. Я дал знаком понять, чтобы ребята не мешали и мы спокойно прошли. На том же втором этаже находилась палата женщины, ради любви которой был похищен мой ребенок.
Перед тем, как зайти, я сразу дал понять докторишке, что шутки со мной плохи.
- Я записал наш разговор на диктофон, в котором ты признался, что украл ребенка. Ты подготовишь документы на выписку как положено, тогда я не буду поднимать шумиху.
В качестве доказательства своих слов, я достал телефон и включил запись. Его голос было слышно очень четко. Доктор сглотнул комок в горле и закивал.
- Милая, - произнес он, заходя в палату. - Мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно. Ты должна меня понять и простить. Я делал это ради нас.
Я почти не слушал его нелепые объяснения и практически не смотрел на его очумевшую от услышанного жену, я лишь смотрел на ребенка, который лежал в прозрачной кроватке. Это мой сын. Дождавшись, пока сумасшедший доктор объяснит, почему малыша сейчас заберут, я уверенной походкой подошел к крохе.
Он так сладко спал, немного почмокивая губками. Я посмотрел на свои огромные ладони и понял, что даже не представляю, как его взять на руки, чтобы ничего не сломать. Не помню, чтобы я когда-то вообще брал детей, тем более таких крохотных. Неловким движением я потянулся к малышу и услышал крик несчастной роженицы.
- Не трогай! Это мой ребенок!!! - выла она.
Я взглядом дал понять доктору, чтобы заткнул свою жену и тот молниеносно повиновался. Он прижался к ней, стараясь закрыть собой всю трагичную для нее картину. Для нее это выглядело так, что совершенно незнакомый мужик хочет забрать рожденного сутки назад ей ребенка, а ее муж еще и помогает в этом.
Не хотелось ей верить в то, что их малыш погиб. Я ее прекрасно понимаю. Но это ее муж наломал дров. Пусть и расхлебывает.
Я взял кроху в руки и аккуратно прижал к себе, боясь неловким движением сломать или вывихнуть сустав. Черт! Как же это страшно! Куда страшнее переговоров с бандой преступников.
Открыв ногой дверь я зашагал к Марии. Зайдя в ее бокс, я с радостью убедился, что дочку тоже уже принесли ей. Она лежала в прозрачной кроватке-люльке на двоих малышей возле ее койки. Увидев меня с сыном, моя любимая разразилась вновь слезами, а я старался держаться из последних сил. Даже не верится, что такая неразрешимая на первый взгляд ситуация столь быстро решилась.
А что если бы анестезиолог не ошибся и Мария не услышала бы слов врача. Мы бы свыклись с мыслью, что малыш погиб, а он бы жил в чужой семье и даже не подозревал бы об этом.
Она страдала от боли во время операции, чувствуя все, чувствуя, как ей зашивают ткани. Но это того стоило, ведь именно благодаря ее боли малыш с нами. Этому чокнутому врачу не удалось испортить нашу жизнь.
Аккуратно положив сына возле дочери, я взглянул на свою любимую, которой столько всего пришлось перенести.
- Я хочу покинуть эту больницу, - произнесла тихо Мария. - Я хочу быть в той клинике, где не будут похищать моих детей, пока я не в состоянии защитить их. Ты можешь это организовать?
- Конечно, родная. Все сейчас будет, - ответил я и обратился к своим людям, чтобы все устроили. - Мы тебя забираем, но т. к. ты только после операции и чтобы не вызвать кровотечение, перевозить тебя будет на скорой. Сейчас все будет.
Тем временем Артур выслал информацию, что они взяли Поппи. И мне очень не терпелось скорее увидеть эту тварь, чтобы она получила по заслугам. Но сейчас самое важное доставить Марию с детьми в безопасное место. Подумав о своих крохах, я снова взглянул на малышей.
Они совсем не похожи. Это нормально? Я всегда считал, что близнецы одинаковые. Спрашивать об этом я не решался у Марии. Она и так вся на нервах. Зачем ей еще и эти тревоги. Но т. к. волнение меня не покидало, я все же решил спросить у Виктора — своего врача.
Я быстро написал ему сообщение.
- Витек, а близнецы бывают разными?
- Что? - удивился он моему вопросу.
- Близнецы бывают не похожими? - спросил я то же самое, только немного по-другому.
- Разнояйцевые — да.
- А что это значит? - допытывал я.
- Это значит, что у близнецов разная плацента. Те, у которых она одна, похожи и называются однояйцевые.
Значит наши близнецы разнояйцевые, поэтому они не похожи. Это нормально, выдохнул я, радуясь, что не пришлось тревожить Марию.
- Шеф, машина готова. Сейчас медики принесут каталку, - отчитался мой человек.
- Отлично.
Через минуту в бокс зашли четыре специалиста. Двое занялись Марией, перекладывая ее на каталку, а две другие медсестры взяли на руки малышей. Мы быстро вышли из реанимации и я вдогонку услышал девушку, с которой подписывал договор.
- Погодите, подпишите документы об отказе в претензиях, раз вы забираете роженицу, - снова она прицепилась со своей бюрократией.
- Давай сюда, - фыркнул я ей, а она вручила мне расписку.
В ней говорилось о том, что Мария не имеет претензий, если с ней что-то случится после выхода из больницы. Я только хотел расписаться, как медсестра меня остановила.
- Нет, не вы, роженица должна подписать. Она дееспособна и вполне способна сама расписаться.
Мария жестом дала знать, чтобы я ей передал бланк и, взяв ручку, поставила подпись.
Мы вышли из здания больницы и загрузили каталку в машину скорой помощи, медсестры уселись рядом, пристегнулись и крепко держали малышей на руках.
- Больница всего в трех километрах, - отчитался мне водитель и мы двинули.
Я сидел рядом с Марией и держал ее за руку. Нервы немного отпустило и я почувствовал, как перед глазами всплывают кадры дежавю.
- Что с вами? - воскликнула медсестра с сыном на руках. - У вас черные губы, - последнее, что услышал я и отключился.
***
Перед глазами огромный маяк, бескрайнее море и надвигающийся шторм. Мы гуляем с Марией по побережью и мне кажется, что я здесь не впервые. Осознание того, что это все сон не покидает меня, но мной что-то движет. Я понимаю, что должен включить маяк, поэтому двигаюсь вверх по лестнице, чтобы зайти в дом.
Волны под скалой разбиваются об обрыв, высота ошеломляет, ведь, по-меньшей мере, там сотня метров. Я всегда боялся высоты и этот сон лишний раз напомнил о моем страхе.
Приближаясь к маяку, я заметил, что внутри кто-то есть. В крошечном окне силуэт застыл, наблюдая за мной. Я знаю этого человека. Но кто он? Его имя вертелось на языке, я сейчас вспомню, ведь его движения и силуэт настолько знакомы. Я его точно знаю. Сейчас я скажу. Скажу его имя.
***
Надо мной стоял медик, который ранее разместил на каталке Марию. Он хмурился.
- Да, создали вы нам проблем, - буркнул парень.
- Что произошло? - вялым голосом сказал я и сразу же почувствовал, как запекли виски.
Не помню, чтобы у меня когда-то болела голова. И жалобы на мигрень мне всегда казались чем-то надуманным. Но сейчас я понял, что такое головная боль. Это ужасно.
- Есть аспирин? - еле выдавил я.
- Вы одним аспирином не отделаетесь. У вас был приступ. Эпилептический приступ, - констатировал медик.
- Чушь. Я не эпилептик. У меня никогда не было приступов.
- Я не невролог, не могу делать заключений. Вам нужно проконсультироваться со специалистом. Знаю лишь, что из-за стресса или травмы болезнь может проявить себя.
Вполне возможно, что виной всему удар головой, ведь я не хило так башкой пол чуть не проломил сегодня. Но мысль, что симптомы очень уж похожи на те, от которых страдала Мария, когда я пичкал ее скополомином, показалась правдивой.
Может кто-то меня также почивает наркотой? А я и не знаю. Я заметил лишь, что стал забывчивым и каким-то безвольным. Может в этом и кроется загадка.