Старик на кладбище.
Эту историю мне рассказала мама. В то время мама была совсем не верующей, не ходила в храм, только по большой необходимости. Не то, что сейчас, вечно катается по церквям и меня за собой тащит. Однажды мои мама с сестрой, ей тогда было лет шесть или семь, маленькая совсем, отправились на кладбище к отцу Лизы. Да, у нас одна мама и разные отцы, поскольку ее папа умер, когда Лиза еще не родилась. Я отклонилась от истории. Короче!
Был довольно теплый денек, что большая редкость для наших краев в апреле. Мама и Лиза в легких куртках шли по дорожкам между могилами к дяде Диме и вдруг увидели его. Седовласый дедушка с бородой сидел на лавочке у одной из могил. Для апреля он был одет слишком легко — льняная рубаха, подпоясанная обычной веревкой, рваные штаны да лапти. К оградке была прислонена длинная ветка, напоминающая посох. Маме он показался очень странным. Дело было даже не в том, как он был одет, а в образе одежки. Моя мама по профессии швея, поэтому с тканями на короткой ноге. Именно это и привлекло внимание мамы, ведь уже много лет она не видела такую древнерусскую рубаху и лапти. Ведь в те годы все мужчины, в том числе преклонного возраста, одевались по моде того времени. Даже в глухих деревнях, что уж говорить о нашем городе.
Старичок неспешно подвернул одну штанину, снял лапоть и стал разматывать портянку. Маме с сестрой открылись раны и струпья на его ногах. Некоторые из них гноились и кровили. Солнце скрылось за тучи, стало зябко, но от старичка исходило какое-то неестественное тепло. Он будто светился изнутри, притягивая к себе, словно магнит.
— Мама, а почему у этого дедушки такие странные ноги? – прошептала Лиза чуть слышно.
Мама, словно очнувшись от гипноза, шикнула на дочь:
— Тихо, Лиза! Нельзя такое говорить! Идем.
Услышал ли их дедушка или это совпадение, но вдруг он поднял голову, посмотрел пристально на маму с сестрой и улыбнулся. Мама улыбнулась в ответ и кивнула в знак приветствия. Старичок помахал им рукой, а мама с Лизой продолжили свой путь.
Через какое-то время подруга собиралась святить куличи на Пасху и позвала маму за компанию. Та согласилась. Когда она зашла в большую залу, среди сотен икон ей бросилась в глаза одна единственная. «Серафим Саровский» гласила надпись под образом. То был седовласый дедушка с бородой. Он опирался на палку, похожую на посох, а одет был в простую льняную рубаху, подпоясанную веревкой, штаны и лапти. Ноги его были обмотаны портянками, скрывающими опухшие ноги с гноящимися язвами. Вокруг его головы было изображено свечение, такое теплое, притягательное, словно магнит.
С тех пор мама посещает храм. Даже ездила в Дивеево, на родину Святого Серафима, чтобы почтить его память.