Shadows & Demons

Тэхен давно потерял счет дням и не представлял, сколько времени прошло с той операции в Сингапуре. Ему начинает казаться, что в этом подвале он не первый год, хотя уверен, что в реальности прошло не более нескольких суток.

Омега пытается двигать руками под тугими веревками, но запястья распухли так, что выбраться самостоятельно не представляется никакой возможности.

С тех пор, как Куан последний раз навещал его, прошло достаточно много времени, и все, чем занят воспаленный после веществ мозг омеги, это переваривание сказанного им о папе.

Давон стоял у истоков создания клана. В голове омеги это звучит как паршивый анекдот, но, с другой стороны, теперь Тэ чувствует еще большее сходство с родителем. Бесстрашие, как оказалось, у них семейное, хотя Давон, видимо, так в этом сам себе и не признался. А еще он был первым, кто рискнул идти против Дьявола вместе с Тенями.

Горькая правда о папе выжигала сердце раскалённым железом, но, в то же время, Тэ чувствовал за него огромную гордость.

Единственное, о чем не успел рассказать Куан — это убийство родителей спустя десять долгих, но таких счастливых для их семьи лет. У папы было десять лет счастья... так мало для обычного человека, и так много для того, кто перешел дорогу самому опасному человеку страны.

Куану нужен был Джисон. Куан забрал свое. Тэхен поклялся отомстить, и собственная беспомощность чертовски раздражала.

Куан упомянул, что среди их компании есть предатель...

Омега прислушивается к ощущениям и надеется, что с остальными все хорошо.

Ржавый металлический замок неприятно скрипит, и этот звук отдается пульсацией в висках, словно омегу ударяют тяжелой кувалдой по больной голове.

Тэхен щурится от внезапного яркого света, после чего широко распахивает глаза, почувствовав родной запах.

Здоровенный альфа заталкивает в помещение человека с мешком на голове, сажая его на стул напротив Тэхена, и привязывает.

— Эй, красавчик, сними с меня этот мешок. Уж очень хочется напоследок на рожу твою мерзкую полюбоваться.

Альфа срывает с головы пленника мешок и резко бьет того в челюсть, после чего выходит из помещения, оставляя их в полутьме.

— Юнги?! Что происходит?

Альфа разминает ушибленную челюсть, после чего улыбается и переводит взгляд на омегу.

— Живой, братец? Отельчик ты, конечно, выбрал так себе.

— Юнги, какого черта? Пожалуйста, скажи, что у вас с Чонгуком есть план...

— Расслабься и получай удовольствие от момента. Скажи-ка мне лучше, сколько доз наркоты тебе вколол старый хер?

— Ч-что? Ты же... не галлюцинация?

— А у тебя и глюки были? Паршиво! Я настоящий, не напрягайся. Уверен, под наркотой тебе бы мерещилось что-то типа пони на динозавре с автоматом... мне бы, думаю, мерещилось именно это.

— Юнги! Хватит! Ты можешь нормально ответить на мои вопросы?

В этот момент вновь раздается раздражающий скрежет ржавого замка, и в помещении появляется Дьявол с сигарой во рту.

— О, ты еще не сдох. Какая жалость! — Юнги улыбается своей привычной безумной улыбкой, стараясь смотреть Дьяволу прямо в глаза.

Вот только Тэхен чувствует, как напрягся брат, увидев, что Куан подходит к столу, на котором лежат шприцы с наркотиками.

— Паясничай, сколько душе угодно. Тебе все равно недолго осталось, — альфа берет один из шприцев и начинает медленно надвигаться на Тэхена.

— Ты обещал, сука старая! — Юнги дергается на стуле, больно выворачивая связанные руки.

Дьявол нависает над омегой, хватая того за подбородок и изучающе заглядывая в глаза.

— Не ошибся. Ты такой же как Давон. Ты не боишься.

— Эй, Дон Корлеоне недобитый, клешни свои от него убрал! — Юнги раскачивается на стуле, привлекая к себе внимание.

Дьявол выпускает омегу из рук и разворачивается к сыну, наблюдая спектакль.

— Интересно. За братика переживаешь? Снова хочешь прикрыть его своей спиной как в день аварии? Не думал, что в тебе еще осталось что-то человеческое... Но это ненадолго...

— Ты обещал, гандон ты старый! — Юнги рычит и плюется слюной, испепеляя отца взглядом.

— Обещал. Обещал, что не буду больше пичкать твоего братика наркотой... Но вот, про тебя, разговора не было, — Дьявол подходит к Юнги, хватает его за волосы и втыкает шприц в шею.

В этот момент Тэхен, с удивлением и для самого себя, слышит собственный истошный крик, срываясь на истерику.

***

За сутки до этого

Очередная пустая бутылка из-под виски летит в стену, пока играющий с зажигалкой Юнги заворожённо смотрит на огонь, пытаясь усмирить волнение и внутренних чертей.

— Проклятие! — Чонгук заливает в себя очередную порцию виски, продолжая крушить бар в Jumanji.

— Тебе не надоело крошить бутылки? Знаешь же, что это делу не поможет.

— Как ты можешь быть сейчас таким спокойным?! Он же твой брат!

— Я не спокоен. Но я знаю привычки старого хера, да и брата своего я тоже знаю. Если бы Куан хотел убить Тэхена, он сделал бы это сразу. Он ему нужен как рычаг давления на нас обоих.

— Я это понимаю, но это не значит, что Тэ в безопасности. Я...

— Что?

— Мы поссорились прямо перед похищением...

— Что, никогда не чувствовал себя таким идиотом, как сейчас?

— Заткнись, Юнги! — очередная бутылка летит в сторону двери, едва не задевая внезапно появившегося в дверях блондина.

— Эй! Это моя фишка кидаться в людей предметами! — Чимин входит в клуб, держа в руках очки и черный парик.

— Ангел мой! — Юнги подрывается с места, подходя к омеге и рассматривая новые синяки на лице. — Ты вернулся ко мне.

Чимин кивает альфе, после чего переводит взгляд на Чонгука, и во взгляде этом Чон впервые видит человека, который испытывает разочарование и усталость, а не бездушного Демона.

— Где Джин? — альфа достает еще один стакан, разливая очередную порцию алкоголя уже на троих.

— Сказал, что не готов пока возвращаться и видеть тебя после случившегося. Он полетел на помощь Алексу в Европу, прихватив с собой те данные, которые удалось собрать на Куана в Северной Корее.

— Хорошо. Он имеет право злиться, — альфа встает с барного стула и подходит к Демонам, протягивая им стаканы.

— И это ваш гениальный план? Сидеть в клубе и пить, зная, что в любой момент сюда могут нагрянуть Тени и Демоны, которые переметнулись на сторону Дьявола? — омега удивленно рассматривает собравшихся, после чего делает глоток.

— Дьявол залег на дно, прихватив с собой Тэхена... Мы не знаем, где он держит его. Мы проверили все места, о которых знали. Возможно, они даже не в Корее, — Чонгук шумно опускает стакан на барную стойку и, не рассчитав силу, разбивает его, порезав себе руку. Кровь начинает капать на пол, пока альфа смотрит куда-то в пустоту.

— Эй, — Юнги подходит к альфе, забирая остатки стакана из окровавленной руки, — это ты готовил моего брата. Ты лучше меня знаешь, что он не так прост. У нас есть план. Следует придерживаться его. Тэхен справится. А когда мы его вытащим, ты, пафосный говнюк, встанешь на колени и извинишься перед ним... из-за чего бы вы там не поругались.

Чонгук отрывает взгляд от стены и горько усмехается, заглядывая в лисьи глаза.

— Мальчики, а что насчет Намджуна? — омега подходит к бару, швыряя парик в сторону.

— Он...

Внезапно телефон Юнги начинает настойчиво вибрировать, и, посмотрев на экран, альфа принимает вызов, включая камеру и громкую связь.

— Старый хер, если ты звонишь не для того, чтобы сообщить, что испускаешь последний вздох, то мне неинтересно.

Чонгук подрывается с места и встает рядом с Юнги, заглядывая в экран.

— Юнги, рад слышать, что ты не растерял оптимизм. Чонгук рядом? Дай взрослым поговорить.

— Я здесь, Куан. Чего ты хочешь? — альфа сжимает раненую руку в кулак, пачкая пол собственной кровью.

— Славно! — Куан переключает камеру, показывая привязанного к стулу омегу без сознания. — Подумал, что вы соскучились по вашему Тэхену. Хочу сообщить вам, что он развлекается по полной. Прямо сейчас он видит яркие сны о своем дорогом папаше под действием нового синтетического наркотика. Надеюсь, его мозги не превратятся в кашу слишком быстро.

— Папа, прости... — раздается слабый голос Тэхена, и альфы у экрана стискивают зубы, стараясь сохранить самообладание.

— Сукин ты сын! Чего ты хочешь? — Чонгук готов прямо сейчас послать к черту всю эту войну и положить к ногам Дьявола все, что у него осталось, включая свою жизнь и растерзанную душу. Сердце же его давно в руках Тэхена.

— Рад, что ты спросил, — Куан подходит к омеге, мягко поглаживая того по голове. — Что ж, пора поговорить по-взрослому. Через три дня планируется шоу в прямом эфире: страна останется без своего президента, и я планирую продемонстрировать всем, что являюсь лучшим кандидатом на это место. Поэтому вы двое будете казнены как главные изменники страны перед тысячами камер. Захватить власть силой я могу, но, к сожалению, в политике есть такой феномен, как любовь народа. Эти идиоты должны поверить, что я их спаситель. Да и среди Теней и Демонов есть упрямцы, которые присягнут мне на верность, только когда вы умрете. Так что вы должны добровольно сдаться, если хотите, чтобы я сохранил жизнь дорогим вам людям.

— А если мы откажемся? — черти в голове Юнги матерятся так громко, что он едва слышит свой и Куана голос.

— А у вас нет вариантов. Тэхен уже у меня, и чем больше наркотика он получает, тем скорее наступит зависимость. Твой драгоценный Чимин будет следующим, Юнги, не сомневайся. Ваш друг Намджун уже должен был принести мне его голову, но, к сожалению, провалился. Так что наслаждайся последними часами со своим омегой. Если хочешь, чтобы твой брат выжил и не стал овощем — завтра вечером приходи в свое старое логово и сдайся, тебя будут ждать. Ты будешь моей гарантией. Сдашься завтра, и я перестану пичкать Тэхена наркотой. Чонгук, дружочек, уговор и на тебя распространяется. Судя по всему сынок Давона и тебе дорог. Ты присоединишься к нашему спектаклю уже в день собственной казни в прямом эфире. Так будет красивее. Когда вы оба умрете, я отпущу Тэхена и не стану преследовать Чимина. Мы договорились?

Все находящиеся в клубе на мгновение замирают, переваривая услышанное, и омега неосознанно вцепляется в руку Юнги, стараясь унять дрожь в теле.

— Договорились! — Юнги показывает отцу средний палец и сбрасывает звонок.

— Юнги! — Чимин смотрит на альфу, крепко вцепившись ему в руку.

— Ты уверен? — Чонгук в очередной раз заглядывает в лисьи глаза, пытаясь понять, о чем думает безумец.

— Мы знали, что именно так все кончится, — Юнги улыбается и подмигивает альфе.

— Скотина! А как же мое мнение? — Чимин со всей силы ударяет Демона кулаком в грудь, чувствуя, как по щекам начинает течь слезы.

— Чонгук, не оставишь нас?

— Заприте тут все потом. Камеры выключены, — альфа понимающе кивает и выходит из клуба, оставив ключи на барной стойке.

***

Оказавшись на морозном воздухе, Чон достает из пачки очередную сигарету, не сводя взгляд с погасшей неоновой вывески над клубом.

Когда-то это место стало ему домом, отдушиной, сбывшейся мечтой, и местом, куда наконец хотелось возвращаться.

Сейчас, пройдя такой долгий путь, альфа уже не был уверен, сможет ли этом место приносить ему столько же тепла, как раньше. Да и вероятность, что они выживут, крайне мала.

Сейчас его домом неожиданно стал один бесстрашный омега со взрывным характером и любящим сердцем.

Весь путь из Сингапура до Кореи альфа без остановки прокручивал в голове их разговор на балконе. И с каждым разом ему все больше казалось, что пришло время отбросить старые установки и открыть сердце новому. Тэхен был прав, Чонгук теперь не один. У него есть большая семья. И пусть даже часть этой семьи порой очень хотелось пристрелить, то, что прошла их маленькая компания за такой короткий срок, сплотило их гораздо сильнее, чем могло показаться со стороны.

Несмотря ни на что, Чонгук был вынужден признать, что сейчас доверил бы свою жизнь Юнги безоговорочно, и это пугало и вдохновляло одновременно. Забавно, как он не разучился даже в самые темные времена находить свет в сложившихся обстоятельствах, но, очевидно, именно это и сделало его в свое время лидером одного из сильнейших кланов Кореи.

Альфа достает телефон и набирает заученный наизусть номер, надеясь услышать родной голос.

— Чонгука, — сосредоточенный голос Хосока влияет на Чона как успокоительное, — что-то случилось?

— Да, есть новости. Но сначала, скажи, как ты?

— Уже хорошо, не беспокойся. Твои врачи творят чудеса. Так что я в строю, и я сделаю все, что от меня зависит.

— Я в тебе никогда не сомневался, Хо, — Гук улыбается, поднимая взгляд к небу и жмурясь до ярких вспышек в глазах. — Хо, я облажался с Тэхеном, конкретно. Куан пичкает его наркотой. Завтра Юнги сдастся Куану, а спустя еще два дня мы с Юнги должны будем умереть в прямом эфире... Он собирается убить президента, и ему нужна наша публичная казнь, чтобы заслужить доверие народа.

— Чертов сукин сын в своем репертуаре. Ты же не собираешься сдаваться, верно? Это не конец?

— Нет, конечно, я буду бороться! Но нам придется ускориться с нашими планами. Знаешь, я впервые в жизни очень хочу жить и думать о будущем. Строить планы... Мне страшно, брат, страшно, что я не справлюсь.

— Гуки, ты сейчас сам озвучил самое главное. Не борись за то, чтобы исправить прошлое. Борись, чтобы создать новое будущее. Тебе повезло, ты нашел своего человека. У меня это так и не получилось. Так что не смей сдаваться, мать твою, мы с тобой до конца.

— А ты умеешь поддержать.

— На то и нужны старшие братья.

— Джин меня ненавидит...

— Он остынет. Это же наш Джин. В глубине души он все понимает, он сильнее нас обоих вместе взятых. Дай ему время. Эта война подкосила всех нас. Конечно ему больно из-за Намджуна...

— Эй, Хо, знаешь, что? Если выживем - я отдам тебе Jumanji.

Альфа на том конце провода начинает громко смеяться, и у Гука становится тепло на душе.

— Ловлю на слове, брат. Хотя, так пафосно сидеть в твоем кресле у меня не получится. Все таки, Юнги в чем-то прав. Пафоса в тебе достаточно.

— Осторожно, хен, я могу и передумать с клубом.

— Обсудим это, когда все закончится.

— Договорились! — Чонгук выбрасывает бычок в урну и сбрасывает звонок.

Звезды на небе светят слишком ярко, напоминая о том, что жизнь продолжается.

***

— Ангел мой... — альфа подходит к омеге, обняв его ладонями за лицо, — что мне сказать, чтобы тебе стало легче?

— Ничего, Юнги. Твои действия говорят громче слов. Я, как обычно, последний человек, о чьих чувствах ты думаешь в критический момент, несмотря на то, что я люблю тебя больше собственной жизни, — омега скидывает руки альфы и начинает пятится назад. — Ты, милый мой, обосрался конкретно. Как и твой Чонгук.

— Жизнь моя, — альфа резко подается вперед и ловит омегу в крепкие объятия, — ты же все понимаешь. К чему спектакль?

— К тому, что я беспокоюсь, Мин Юнги.

— Ну, — альфа отпускает омегу и разводит руки в стороны, — тогда можешь побить меня от злости и обиды. Если именно так ты хочешь провести, вероятно, нашу последнюю ночь, я это приму.

Омега подходит к альфе и начинает бить того в грудь, роняя горькие слезы.

— Идиот! Ты думаешь, что твоя жизнь ничего не стоит? — Чимин опускается на колени, опустив голову и стиснув зубы, не в силах сдерживать накатившие эмоции.

К его удивлению, альфа падает на колени рядом с ним, обнимая его лицо руками и заглядывая в самую душу.

— Любовь моя, кончай пиздеть. Ты дорог мне больше моей гребанной жизни. Я ж тебя, блять, люблю! Настолько, насколько способно мое сожранное демонами сердце, — альфа улыбается омеге, заглядывая прямо в душу. — Ты, свет мой, проник туда, куда не могут черти. Моя жизнь это ты. Так что спасать я буду тебя.

— Ты сейчас реально думаешь, что это звучит романтично? — омега обнимает Демона за плечи, заглядывая ему в глаза.

— А тебе все это время нужна была романтика или реальная любовь? Потому что реальная любовь кардинально отличается от всех этих соплей. Я тебя люблю, мать твою! Остальное нас сейчас волновать не должно. И кончай уже строить недотрогу, я соскучился пиздец как! — Юнги рывком тянет омегу на себя, впиваясь в пухлые губы и вдыхая любимый аромат.

— Какой же ты засранец, Мин Юнги. Я все еще на тебя злюсь, за то, как ты распоряжаешься своей жизнью, как будто она не принадлежит мне! — Чимин больно прокусывает губу Юнги, пробуя свежую кровь на вкус, как самое лучше лакомство, как лучший жизненный эликсир.

— Осторожно, любимый. Ты волнуешь всю преисподнюю, что во мне.

— Я не боюсь тебя, Юнги. Я твоих чертей по взгляду различаю. Они мне все уже как родные.

— Харош пиздеть! — альфа поднимается с колен и тянет омегу за собой в сторону одного из диванов возле танцпола.

Уложив блондина на бархатную обивку, альфа нависает сверху, начиная оставлять влажные горячие поцелуи на бледной шее.

— Погоди-ка, — альфа внезапно поднимается, оглядываясь по сторонам.

— Ч-что случилось? — Чимин испуганно вертит головой, готовясь отбиваться от невидимого врага.

— Мы же в чертовом ночном клубе, который сегодня в нашем распоряжении. Я хочу врубить музыку.

— Ты совсем свихнулся?!

— Так я заглушу голоса чертей, да и... романтика. Ты же хотел.

— Я хотел, чтобы ты был живой, а не трахаться под романтическую музыку, Юнги. Это немного разные вещи. Совсем чуть-чуть.

— Так, знаешь что, я тут вообще то стараюсь, так что не пизди и наслаждайся. Я не знаю, что будет с нами дальше...

— Юнги...

Чимин смотрит альфе в глаза и принимает правила игры. Это, и в правду, может быть их последняя ночь, для страхов и пререканий нет времени. Время есть лишь для того, чтобы показать друг другу все свои эмоции.

Омега встает с дивана и снимает с себя всю одежду кроме нижнего белья, после чего начинает медленно приближаться к альфе, покачивая бедрами в такт музыке.

Альфа заворожённо наблюдает за омегой, теряясь в ощущениях и накатывающей волне возбуждения. Если бы альфа уже не был безумен, этот белокурый омега лишил бы его прямо сейчас остатков здравомыслия одним лишь своим видом и внутренним огнем.

Чимин в свою очередь тонет, полностью растворяясь в безумце, и эту любовь видно по одному лишь взгляду.

Приблизившись к альфе вплотную, омега медленно опускается на колени, не разрывая зрительный контакт, и начинает расстегивать ширинку на джинсах Демона.

Как только Чимин освобождает альфу от ставшей тесной ткани боксеров, Юнги испускает хриплый стон, чувствуя, как пухлые губы омеги касаются его возбуждения. Чимин вбирает в себя всего Юнги, не разрывая зрительный контакт, посасывая и причмокивая его достоинство как самую сладкую конфету. Возбуждение и безумие в глазах альфы будоражит и заставляет двигаться усерднее и настойчивее, даря непередаваемое наслаждение, которое отдается хриплым стоном из уст Демона.

Юнги был прав, музыка действительно добавляет настроения этому вечеру, заглушая громкие стоны и звуки шлепков, как только альфа решает взять все в свои руки и, раскладывая Чимина на огромной вибрирующей колонке, резко входит, выбивая из своего мальчика все оставшиеся эмоции.

После первого захода, альфа укладывает обмякшего от сладостных ощущений омегу на барную стойку, выцеловывая каждый сантиметр нагого тела. Остановившись внизу, альфа вдыхает любимый запах, прикладываясь носом к оголенному впалому животу и даря мурашки своим горячим дыханием. Чимин выгибается в спине до хруста позвонков и теряется в ощущениях, чувствуя, как альфа припадает губами к вновь нарастающему возбуждению омеги. Ощущения слишком яркие и сильные, чтобы сдерживать себя, и омега кричит, вцепляясь рукой в волосы альфы и оттягивая их назад.

Омега вновь хочет его в себе. Об этом говорит обильно сочащаяся смазка и вожделение в глазах. И Юнги чувствует и дает. Отдает все, что у него есть, стараясь утонуть и забыться хотя бы на этот вечер. Раствориться полностью в своей любви, почувствовать желание, привязанность, зависимость в любимом.

Альфа берет омегу во второй раз, даря то наслаждение, в котором нуждалась истерзанная душа блондина.

И нет войны, боли, страха, безумия, наркотической зависимости. Есть только Чимин и его Юнги. Два нагих тела, два Демона, которые кружат по клубу, пробуя все поверхности и предаваясь общему безумию под громкую музыку.

И пусть лишь ночь станет свидетелем их бала похоти, запомнив навсегда то короткое мгновение, в котором две души доказывали друг другу свою любовь, отдавая на растерзание тело и восставая из пепла с каждой новой волной наслаждения...

А утром Демон последний раз возложил свое черное сердце к ногам своего Ангела и ушел сдаваться Дьяволу, навсегда отпечатав в памяти эту волшебную ночь.

***

— Юнги! Юнги, ты слышишь меня? Пожалуйста! — омега хрипит и раскачивается на стуле, наблюдая, как в брате борются черти, получившие особую власть благодаря наркотику.

— Какая прелесть! — Дьявол ходит по комнате, выпуская в воздух дым очередной тяжелой сигары. — Плачешь по безумному жестокому убийце и монстру.

— В этой комнате только один монстр! И это ты!

Дьявол начинает громко смеяться, после чего присаживается на корточки рядом с омегой.

— Да, я тоже монстр, не спорю, и твой папа любил меня. Любил чудовище, так что не надо делать из него святого. Он мог избавиться от ребенка, но предпочел вырастить в себе мое наследие.

— Твое наследие? Это ты сейчас про своего сына, которого ты чуть не убил, не давал лекарства, а теперь еще и наркотой пичкаешь? Отец года из тебя бы точно не вышел! Какого черта ты решился на такое спустя десять лет?!

— Так его, братец, — Юнги жмурит глаза и зажимает челюсть, стараясь сосредоточить ускользающий разум на голосе Тэ.

Дьявол растягивает губы в хищной улыбке и наклоняется к омеге, обдавая ухо горячим дыханием:

— Это все из-за тебя.

Куан отстраняется и заглядывает Тэхену в глаза, и, увидев замешательство, начинает громко смеяться.

— Это ты, Тэхен, привел меня к моему сыну. Давон тщательно прятал его, но ты рассказал мне все.

— Что ты имеешь в виду? — омега чувствует, как тошнота подкатывает к горлу, а дышать становится все тяжелее.

— Конечно, ты не помнишь. Тебе было не больше шести. Ты бегал по больнице, ожидая, видимо, когда отец закончит работу и заберет тебя домой. Я тогда пришел навестить одного из своих подчиненных, но заметил маленького омегу, рисующего картину в приемном покое. Ты уже тогда был похож на своего папу, на человека, который снился мне каждую ночь. И ты с удовольствием рассказал незнакомому дяде о своей семье, своем старшем брате и папе, которого зовут Давон. Остальное я выяснил сам: фотографии Джисона, его диагноз. Я лишь забрал свое и напомнил Давону, что из клана Демонов не уходят. Так что, я должен благодарить тебя. Ты помог мне закончить начатое.

Дьявол подмигивает омеге и, не глядя на Юнги, выходит из комнаты, оставляя сыновей Давона наедине с их физической и душевной болью.

Тэхен теряет себя, он чувствует, как земля уходит из-под ног, а глаза застилают слезы. Он тихо всхлипывает, опуская голову и закусывая нижнюю губу.

— Н-не с-смей себя винить! — Юнги трясет, но он старается контролировать тело, сосредоточившись на дыхании. — Т-ты не виноват в т-том, что м-мой отец г-гандон!.

— Ты его слышал... Если бы я не...

— Н-не смей! Ни ты, ни я не н-несем ответственность за с-своих родителей! Мы не они! — Юнги снова сильно жмурит глаза, чувствуя, как когтистая лапа демона больно впивается в плоть, запуская жгучую боль по всему телу.

— Ты прав... — омега берет себя в руки, замечая, как трясет брата. — Юнги, говори со мной! Я здесь! Не теряй себя, прошу! — Тэхен пытается двигаться вместе со стулом в сторону альфы, звеня цепями, обмотанными вокруг его ног.

— Спой мне папину песню. Ты помнишь ее? Не колыбельную, а ту, что сочинил наш папа.

Омега останавливается на половине пути, глядя на сгорбившегося на стуле брата и пытаясь остановить новую подкатившую волну слез.

— Ты же помнишь ее, Тэ?

Тэхен разворачивается на стуле в сторону альфы, игнорируя жгучую боль во всем теле, и начинает тихо петь, не сводя с брата взгляд.

«На своей подушке

Я не чувствую усталости

И делюсь своей хрупкой правдой

Что я всё ещё надеюсь, что дверь открыта

Потому что однажды

Для нас с тобой открылось окно

Теперь моя вечность рушится

Мне интересно, захочешь ли ты быть со мной сейчас

Откуда мне было знать

Что однажды я проснусь и почувствую нечто большее

Но я уже достиг берега

Кажется, мы были кораблями в ночи, в ночи, в ночи...»

Юнги сильно жмурит глаза, повторяя слова за Тэхеном и разгоняя чертей, что кружатся вокруг его тела, норовя разорвать в клочья.

«Мы были кораблями в ночи, в ночи, в ночи...»

Как только альфу перестает трясти и он поднимает на омегу затуманенный взгляд лисьих глаз, Тэхен не сдерживается и начинает рыдать, видя, какая борьба идет внутри его Джисона.

— Спасибо. Я помнил мелодию, но не мог вспомнить всех слов.

Взгляд Демона падает куда-то за спину Тэ, и омега понимает, что он видит кого-то, кого в помещении нет.

— Вот там стоит отец. У него на руках маленький щенок, — Юнги улыбается, наблюдая немой спектакль за спиной брата.

— Юнги, пожалуйста... Джисон! Посмотри на меня! Сосредоточься на моем голосе.

«Кажется, мы были кораблями в ночи, в ночи, в ночи

Мы были кораблями в ночи, в ночи, в ночи...»

Альфа продолжает напевать слова, как мантру, смотря куда-то на стену, теряясь в происходящем окончательно.

— Я люблю тебя, Джисон! Я очень сильно люблю тебя! Скоро тебе станет легче, — Тэхена трясет от обиды и боли.

Единственное, что в данный момент успокаивает омегу, это то, что по крайней мере его брата не мучают черти, он явно видит что-то хорошее.

***

Намджун входит в слабоосвещенное помещение и учтиво склоняет голову перед сидящим в кресле альфой.

— Господин Куан, простите мой промах с омегой Демона, уверяю Вас, больше такое не повторится, — Намджун медленно поднимает голову, заглядывая Дьяволу в глаза.

— Что случилось, Намджун? Я думал, ты хочешь место моего заместителя.

— Простите, сэр. Мне помешал Сокджин. Надеюсь, Вы дадите мне еще один шанс, в конце концов, до этого промаха я был Вам полезен.

Куан достает пистолет и, сняв его с предохранителя, направляет в сторону альфы.

— Не боишься? Люблю таких. Скажи мне что-то, что спасет твою жизнь.

— У Теней есть агент, Алекс, он был с Чонгуком и Юнги на операции в Сингапуре. Оттуда он направился во Францию, чтобы подать на Вас в Европейский суд по правам человека. Большую часть информации на Вас им предоставил Ваш уже покойный отец. Мой человек перехватил его и ликвидировал. Так что можете сосредоточиться на самом главном, им Вас не остановить, — Намджун достает телефон и показывает фотографию омеги, лежащего в луже собственной крови. — Все, что у них было на Вас, я успел уничтожить через своих людей. Также, как мне сообщили, Сокджин вылетел за ним следующим рейсом, — голос Намджуна слегка дрожит, но он быстро берет себя в руки и продолжает тем же военным тоном, — жду сообщение от своих людей о его ликвидации. У Чонгука не осталось сильных союзников.

Куан широко улыбается и разглядывает министра.

— А я думал, Джин тебе нравится. Что, уберешь и его ради власти?

— Вы правы, сэр, нравится. Но я больше не позволю чувствам взять верх.

Дьявол довольно потирает ладони, после чего встает и наливает две порции бренди в стаканы.

— Что ж, тогда готовь армию. Завтра все будет кончено.

— Да, сэр. — Намджун принимает бокал из рук альфы и поднимает его вверх, смотря Дьяволу в глаза. — За наше будущее.

— За власть!

***

Омега разлепляет тяжелые веки, сразу же фокусируясь на фигуре брата. Юнги перестало трясти окончательно. Теперь он сидит ровно, выпрямив спину и глядя куда-то вперед непроницаемым взглядом.

— Юнги... ты как?

Альфа поворачивает голову, пытаясь сфокусироваться на Тэхене, хотя перед его глазами, помимо брата, еще много разных нелицеприятных существ.

— Наркотик отпустил. Насколько это возможно, — металлический голос альфы пугает, но Тэхен рад уже и этому прогрессу.

— Юнги, ты понимаешь, где мы находимся?

Альфа закрывает глаза и мысленно считает до десяти, пытаясь заглушить голоса в голове, которые становятся только громче.

— Мы в ловушке. Завтра казнь. Я тебя спасу, — альфа повторяет эти слова несколько раз, словно мантру, пытаясь сосредоточиться на них, как на единственной возможной программе.

— Какая казнь?!

— Моя и Чонгука.

— Что?! Юнги, нам надо выбираться!

Альфа резко втягивает носом воздух и щурит глаза, настраиваясь и возвращаясь в реальность, в которой он нужен своему брату.

— Ты мне веришь, Тэхен?

Вопрос застает омегу врасплох, но, заглянув в глаза напротив, омега вымученно улыбается и кивает.

— Конечно, ты же мой брат.

Альфа улыбается омеге, старательно игнорируя чертей, что кружат вокруг.

***

— Как ты думаешь, кто опаснее: тот, кому нечего терять, или тот, кому еще есть за что бороться? — Куан переводит безумный взгляд на сидящего рядом президента, заглядывая ему в самую душу.

— Думаю, второе сэр.

— Хм, а мне кажется первое. Когда тебе нечего терять, то и сдерживающих факторов нет. Ты свободен в своих выражениях и проявлениях. Нет страха и сожалений. Ты можешь все.

— К чему этот разговор, сэр?

— Да так, мысли вслух. Не бери в голову, сегодня твой день, господин президент.

Тысячи людей собрались на площади Кванхвамун, чтобы посмотреть праздничный концерт в честь дня рождения президента Пак Ынсу. Повсюду слышится музыка и радостные крики детей, бегающих с разноцветными леденцами на палочках в руках. Сотни репортеров освещают данное долгожданное мероприятие, рассказывая зрителям в прямом эфире о красоте и пышности того, что их окружает. Вот на концерт прибывают министры, занимая свои места в специально построенной для данного события ложе возле сцены, установленной перед статуей короля Седжона. Народ гудит и пытается пробиться вперед, чтобы как можно ближе рассмотреть собравшихся в одном месте политиков. А вот на площадь въезжает черный лимузин в сопровождении нескольких автомобилей охраны. Президент рассматривает любопытные лица сквозь тонированное стекло и ухмыляется, переводя взгляд на сидящего рядом Куана.

— Вот, господин, полюбуйтесь. Эти идиоты сделают все, что я им скажу, поверят каждому моему слову. И все это благодаря Вам.

— Да, Ынсу, всегда помни, кто поднял тебя на эту высоту. Помни, кто твой хозяин.

Президент шумно сглатывает и вновь возвращает внимание на шумную толпу, стараясь не смотреть Дьяволу в глаза.

Лимузин останавливается перед толпой папарацци, президент застегивает пиджак и выходит первым, приветствуя собравшихся. Охрана моментально окружает его, сопровождая до главной сцены, где должна пройти официальная часть. Дьявол идет следом, наблюдая за разворачивающейся картиной с довольной усмешкой.

— Дорогие граждане, — президент начинает свою заученную наизусть речь, фантазируя при этом, как проведет оставшийся вечер в компании нескольких несовершеннолетних омег, — я благодарю каждого из вас за то...

Куан окидывает министров взглядом и, заметив Намджуна в заднем ряду, кивает ему.

— Без вашей любви и поддержки не было бы и меня, — продолжает президент, из последних сил сдерживая смех.

— Раз — слышит Куан голос снайпера в наушнике, после чего потуже затягивает галстук, входя в роль, и начинает быстро пробираться к сцене, расталкивая охрану президента.

— Два, — Дьявол начинает громко кричать и несется к президенту, размахивая руками.

— Три, — раздается выстрел и обмякшее тело Пак Ынсу падает назад раньше, чем Куан успевает его подхватить.

Толпа застывает не веря в происходящее.

Подставная охрана отходит назад, не мешая спектаклю.

Куан громко кричит, пачкая свое лицо кровью президента, после чего подходит к трибуне, изображая истерику и демонстрируя руки покрытые кровью.

— Не успел — орет он, а толпа в ужасе охает, осознавая происходящее, — я не успел, — продолжает Куан, ударяя себя по щекам. — Это мафия, они сделали это! Меня предупреждали, но я не успел...

Министры, изначально знавшие о запланированном спектакле, лишь ехидно улыбаются, рассматривая ошарашенную толпу.

— Меня зовут Мин Куан, наш президент был моим близким другом и поручил мне поймать изменщиков, — альфа падает на колени и начинает громко рыдать, до того момента, пока не слышит в наушнике информацию о том, что Чонгук сдался.

Поднявшись на ноги, альфа вытягивает окровавленный палец в ту сторону, где военные ведут закованного в цепи главу Теней.

Люди, не успевающие переваривать бурно развивающиеся события, лишь расходятся в стороны, пропуская вперед угрюмого альфу в цепях.

— Вот один из них! Мы поймали несколько дней назад его соучастников. Я думал, что мы остановили этих головорезов, но, как оказалось, это не так...

Альфа опускает голову и подносит руку ко рту, театрально заглушая плачь.

— Мой друг, мой дорогой Ынсу, я отомщу за тебя.

В этот момент люди Куана выводят на сцену Юнги, ставя его на колени рядом с Чонгуком.

— Эти люди хотели совершить государственный переворот и забрать власть себе! Но я им не позволю! Они не заслужили суд за свои поступки. И я обещаю нашему народу, что они понесут суровое наказание, как и все, кто им помогал.

Площадь постепенно начинает заполняться людьми Куана с автоматами наперевес, и альфа, почувствовав безграничную власть, срывает с лица маску отчаяния, обнажая истинную безумную натуру.

Власть искушает и сводит с ума даже окрепшую психику, но, попадая в руки безумца, овладевает им полностью, без остатка, делая рабом собственных непомерных амбиций.

— Все это время я был тем, кто помогал и обеспечивал наше правительство всем необходимым, и поэтому я готов взять на себя бремя правления и продолжить нести в массы идеалы нашего президента. Я покончу с криминалом и поведу эту страну в новое будущее!

Некоторые люди в толпе, почуяв неладное, начинают пробираться к выходу, но их останавливают люди Куана, указывая дулом автомата вернуться на свое место.

— И так ты собирался заслужить их любовь? Да ты, отец, в конец обезумевший псих! Ты что, забросил свои таблетки? — Юнги орет во всю глотку, старательно пытаясь сосредоточить взгляд на Куане. — Из нас двоих ты настоящий псих. У тебя на старости лет совсем крыша едет, люди не идиоты!

— Заткнись! — Куан орет и плюётся слюной, глядя на сына бешеным взглядом.

— Сдается мне, крыша у тебя совсем поехала, как власть почувствовал, — Чонгук поднимается с колен, сверля Дьявола непроницаемым взглядом.

— Вы правы, к черту любовь народа. С помощью страха управлять проще, — Дьявол щелкает пальцами и тысячи его солдат направляют оружие на людей внизу.

Министры, почуяв неладное, начинают медленно пятиться на выход, но и им преграждают путь люди в черной униформе с символикой Дьявола.

— Благодаря Теням и Демонам, моя армия стала гораздо больше, и теперь ничто не сможет меня остановить.

Кто-то в толпе пытается бороться, после чего раздаются выстрелы и крики людей.

— Куан, это переходит уже все границы, мы не договаривались, что будем действовать так в открытую, а как же имидж? — к Дьяволу подбегает министр здравоохранения, поправляя очки в толстой оправе на стремительно потеющем лице.

— Ты прав, Сонхво, ты абсолютно прав. Но я тут подумал, имидж это скучно, я его двадцать лет держал, заебало, — альфа достает пистолет и стреляет в упор, не моргнув глазом. — Кто-то еще из уважаемых министров хочет сохранить свой имидж?

Альфы в ужасе мотают головой, чувствуя на себе пристальный взгляд безумца.

— Отлично! Значит, остались только вы. Кто первый? — Альфа направляет пистолет в сторону Чонгука и Юнги, размышляя об очередности.

— Пожалуй, начну с сына, — Куан подходит вплотную, приставляя дуло ко лбу Демона...

Раздается выстрел.

Альфа заваливается на бок, хватаясь за простреленную руку.

Подняв голову он ошарашено смотрит на стоящего над ним Намджуна с пистолетом в руке, из дула которого все еще идет еле заметный дым.

— Ну наконец-то, еще дольше мог провозиться? — Юнги театрально закатывает глаза.

— Прости, задержались. Он к Тэхену охраны десять человек приставил.

Из-за спины Намджуна показывается Тэхен, потирая распухшие запястья и все еще не веря в происходящее.

— Т-ты... Да как ты посмел?!

— Мне бы очень хотелось пустить тебе пулю в голову, но тебя ждет суд.

— Мин Куан, — слышит альфа где-то у себя за спиной, — вы обвиняетесь в преступлениях против прав человека, торговле оружием, торговле людьми, денежных махинациях, убийствах и незаконном распространении запрещенных веществ.

Встав на ноги, альфа ошарашенно смотрит в ту сторону, откуда на сцену поднимается Джин и Алекс, в сопровождении спецназа.

— Успели, — Чонгук выдыхает и благодарно кивает омегам.

— Да как вы смеете, это клевета! — Дьявол пятится назад, глядя на всех окончательно обезумевшим взглядом.

— Это правда, Куан, и об этом знают уже все мировые СМИ, — рядом с Джином появляется Хосок, широко улыбаясь и подмигивая Чонгуку.

— Я всех вас уничтожу! Если вы думаете, что сможете уйти отсюда живыми, то ошибаетесь. Я годами собирал людей вокруг себя, вся моя армия под новым наркотиком. Убьете меня, и они начнут уничтожать всех на своем пути, без разбора.

— Да заткнись ты уже, заебал, честное слово, — Юнги разминает отекшие от веревок запястья, спокойно глядя на толпу головорезов внизу.

— В этот раз, я вынужден с ним согласиться, — Чонгук кивает Намджуну, и альфа достает рацию, глядя в толпу.

— Начинаем.

На площадь въезжает несколько военных танков, в окружении армии Теней и армии Демонов, и Юнги с гордостью отмечает, как Чимин ведет его армию за собой.

— Среди Теней и Демонов, как оказалось, много великих актеров. Неужели тебя не смутило, как просто все тебе сдались? — Намджун подходит к Дьяволу, вновь беря его на прицел. — Власть ослепляет. Сдавайся, тебе некуда отступать.

В этот момент Куан запрокидывает голову назад и начинает громко истерично смеяться, раскачиваясь взад вперед.

— Идиоты! Какие же вы идиоты! — альфа показывает в камеру необычный жест рукой, и Юнги громко матерится, после чего подбегает и ударяет Дьявола в челюсть.

В этот момент все собравшиеся слышат шум, стремительно нарастающий с каждой секундой.

— Ракеты! — орет Юнги, пытаясь перекричать толпу. — Он только что дал команду на запуск ракет. Надо убираться отсюда!