Солнце в зените

Молода ли я или стара? В прошлом ли я или в будущем, а может быть где-то на границе между раем и адом? Жива ли я или мертва?

Я подняла голову. Небесная синева казалось глубокой и бескрайней и...недосягаемой. Впереди в лучах теплого солнца блестит река, которую здесь сделали специально, чтобы старики думали, будто они находятся не в черте города, а где-то за ним, далеко от цивилизации. Я всё слышала и чувствовала. Несколько осенних листьев с дерева рядом со мной упали мне прямо на колени, но мне трудно пошевелить рукой, чтобы рассмотреть его поближе, так что я лишь опустила голову и пыталась представить, что беру лист и изучаю его.

Сиделка, заставшая меня в таком положении, испуганно подошла ко мне, слегка коснувшись плеча.

- У вас всё в порядке? – спросила она.

Только через несколько секунд, разжавши рот, я произнесла:

- Хорошо.

Сиделка погладила меня по голове и присела рядом. Я не беспомощная, и не стоит здесь сидеть, думала я, но столько слов за один раз мне не произнести. Я боюсь даже сделать лишний раз вздох. В груди всё сжимается.

- Спать, - сказала я сиделке.

Она покатила меня в комнату, и помогла лечь. Перед тем, как задремать, я просила лишь о том, чтобы не проснуться вновь.

Но что-то или кто-то ещё держит меня здесь. На следующий день я вновь сидела на улице под той же берёзой. Сзади послышался какой-то шум. Это не было похоже на шаги сиделки, поэтому я будто автоматически легонько опустила голову.

- Здравствуйте, - хрипло произнес старик, - чудесная погода, похоже. Я присяду на скамеечку рядом с вами.

Повисла тишина, нарушаемая лишь легким ветром и шуршанием листвы.

- Вы ведь писательница? – вдруг спросил он меня, - мне сестра сказала. Я лишь несколько дней назад сюда приехал. Или меня привезли....Знаете, я очень любил читать.

А с вами тут хорошо, вы молчите, да и воздух здесь приятный. А то эти бабки в комнате так и знают, что болтать без умолку. Извините, могу ли я вас попросить мне что-нибудь рассказать, что-нибудь интересное? Сам-то я не могу читать.

- Я не пишу, - тихо проговорила я.

- Что ж, может, тогда вы почитаете мне что-нибудь из своих книг?

Внутри сжалось сердце. Мне вдруг стало больно дышать.

- Сиделка, - произнесла я.

Он слегка замешкался, но крикнул в сторону здания. Меня увезли в палату. Я тут же забыла этот разговор, покушала и вновь легла.

Через день он снова сел рядом со мной на свежем воздухе. Похолодало, и вот-вот должен был пойти дождь, но я настояла на том, чтобы меня вывезли подышать.

- Я тут достал вашу книгу. «Солнце в зените» - сказал он, - к сожалению, я не могу прочесть её. Ослеп. Но может быть, вы сможете, если вам нетрудно конечно.

Сиделка сделала шаг ко мне, но я тут же отреагировала, и подняла руку, говоря ей, чтобы она не подходила. Не знаю, почему я сделала это, но я повернула к нему голову, взяла в руки книгу и открыла её на первой странице. А затем еле слышно, медленно, начала читать. Маленькие капельки дождя упали на страницы, и сиделка начала медленно разворачивать меня в сторону здания. Я закрыла книгу, успев прочитать лишь страницу. Но он поблагодарил меня, извинился и попросил ещё раз почитать ему. Я кивнула. В комнате мы долго разговаривали с сиделкой. Она плакала, но я попросила её хранить молчание.

Это чтение повторилось на следующий день и на следующий. Иногда я совсем плохо себя чувствовала и не выходила из комнаты. Тогда он приходил ко мне. Он совсем не жалел меня, с ним я вновь почувствовала себя не старухой без детей, которая едва могла говорить, а человеком, таким же полноценным как и вы. Уже скоро я начинала читать всё быстрее и быстрее, постепенно возвращая утраченный голос. Кажется, что я даже лучше стала себя чувствовать, а сиделки и сестры только удивлялись моей внезапной поправке. И мне вновь захотелось жить.

Однажды, холодным ветреным вечером, я решила написать книгу о моей жизни, о том, как я потеряла родителей и своего первого ребёнка, о муже, который пропал без вести, о том, как начала писать. Мне хотелось рассказать ему всё, ведь он так часто спрашивал меня, кем я было до того, как оказалась здесь, что происходило у меня в жизни. С горечью я обнаружила, что не могу рассказать об этом, но можно было сделать то, что я делаю лучше всего – написать об этом. Я села за новую книгу, мою самую главную книгу, с удивлением обнаружив, что сюжет вновь сложился у меня в голове.

За осенью пришла зима, и я чувствовала себя превосходно. Мы так сблизились с моим слепым другом, что начали понимать друг друга без лишних слов. Я благодарила Бога, за то, что он послал мне такого ангела, что вернул меня к жизни, и моя новая книга посвящалась ему. Я уже представляла, как встаю с инвалидного кресла и возвращаюсь домой, вновь публикуюсь и устраиваю публичные чтения. Новый год обещал быть сказочным. И, наконец, к концу декабря, моя книга была закончена. Я с нетерпением ждала, когда же мне удастся почитать её ему.

В общей комнате царило непривычное волнение – все готовились к встрече Нового года. Играла веселая музыка, и с лиц всех постояльцев дома сошла грусть и хандра. Кто мог, помогал украшать ёлку посередине комнаты, а остальные сидели вокруг, покачивая под такт музыки, или разговаривая друг с другом. Сиделки и сестры носились туда - сюда, предупреждая не слишком сильно волноваться, но старики в основном лишь отмахивались, и продолжали дальше беседовать или играть друг с другом.

Он сидел в комнате, ожидая сиделку, которая скажет ему, где сейчас его подруга- писательница.

- Вы хорошо себя чувствуете? – спросила сиделка, зайдя внутрь, - надеюсь, ничего не случилось. Знаете, мы вашими прекрасными картинами холл украсили. Вы замечательный художник.

- Нет, раньше я плохо рисовал. А сейчас действительно вышло что-то стоящее, - старик махнул рукой в сторону стола, - подними ткань, посмотри, как, по-твоему, вышло? Хорошо?

Сиделка подняла ткань и увидела под ней картину, написанную карандашом. Она ахнула, от удивления прикрыв рот: старик давно ослеп и, несмотря на это, каждая линия рисунка была на своём месте, будто бы пейзаж рисовал абсолютно здоровый художник. Солнце высоко сияло на небосводе, а посреди поляны с цветами стояла молодая девушка, гордо подняв голову вверх. Сиделка тихонько заплакала, стараясь не пугать его.

- Это солнце в зените, - произнес старик.

- Чудесно, мы повесим это на самое видно место, а лучше всего расскажем всем, что вы можете рисовать. С города приедет газета, никто не поверит! - сказала сиделка.

- Нет. Это моя картина, и я собираюсь её подарить. Как думаешь, ей понравится?

- Кому?

- Писательнице, той, что читала мне мою книгу.

Сиделка едва не уронила картину на пол.

- Красивая ведь картина? – спросил он.

- Конечно, прекрасная.

- Тогда скорее пойдём к ней. Где она? На улице?

- Да.

Проходя по коридору, он краем уха услышал смешки.

- Глупый старикашка, - произнес кто-то в дальнем углу гостиной.

Я попросила сиделку вывести меня на улицу. Она помогла мне тепло одеться, и мы вышли, ступив на снег. Он сразу же подошёл ко мне.

- Как ты себя чувствуешь?

- Чудесно, я никогда не чувствовала себя лучше, - сказала я, слегка склонив голову.

- Не стоит вам долго стоять на морозе, - предупредила сиделка.

- Мы только вышли, - произнесла я, почувствовав, как холод обжигает мои губы, - а ты молодая можешь простудиться, ты ведь ничего не надела сверху. Сбегай, накинь что-нибудь, а потом возвращайся за мной.

Сиделка забежала поскорей внутрь, оставив нас вдвоем.

- Как думаете, пойдет ли сегодня снег?

- Не знаю, - сказала я, улыбнувшись.

- Мне так понравилась ваша книга, которую вы мне читали. Я и не думал, что здесь мне будет так хорошо.

- Да-да, - кивнула я, подтверждая его слова.

- Я нарисовал кое-что для вас, как подарок к новому году.

Я услышала, как он снимает ткань с полотна, и поняла, что он протянул мне картину. Я взяла её.

- Я нарисовал вас там, как ваша героиня в книге. Нравится? Я угадал, как вы выглядели раньше?

Будто сквозь сон я, прикоснувшись к рисунку, увидела его, увидела себя, увидела то, что он нарисовал. Я замолчала, в секунду, вновь вернувшись к тому состоянию, в котором я была осенью. У меня подкосило ноги, и срочно понадобилось сесть. Я хотела позвать сиделку, но не могла разжать губ. Он почувствовал что-то неладное, и слегка шатаясь, старался меня придержать, но было слишком поздно. Я упала лицом в снег, и ушла, поблагодарив Бога за то, что он дал мне увидеть.

Медленно шли минуты, и он начал сильно нервничать, и, наконец, позвал сиделку, чтобы она рассказала ему, что произошло, и как она себя чувствует.

- Она ушла, - тихо произнесла сиделка, зайдя в комнату.

- Что? Умерла?

- Да.

- Но с ней же всё было хорошо. Она ведь чувствовала себя намного лучше, и разговаривала тоже.

Сиделка села рядом с ним, положив свою руку на него.

- Она давно была к этому готова, ведь её организм почти не работал. Она не могла говорить, ходить, не могла...- тут она замешкалась, - не могла видеть. Никогда не могла. Она была слепой с рождения.

- Что? Но как...Она ведь...

- Да, читала вам. Так вам показалось. На самом деле, она знает свою книгу наизусть. Если бы вы ей не сказали, как книга называется, то она бы никогда вам её не рассказала. Она переворачивала страницы специально, чтобы вы думали, что она видит всё, что она нормальная, что бы вы не вздумали её жалеть, а чтобы она могла жалеть вас.

- Значит, она не могла видеть и картину, что я ей нарисовал.

- Да, наверное, эта неспособность видеть то, что вы ей хотели подарить, сильно разволновала её, и она подумала, что тайна станет явью. Я держала это в секрете, по её просьбе. Большинство наших постояльцев тоже не знали об этом, поэтому вам никто и не сказал. К тому же, я не знала, что вы готовили подарок для неё, а могла бы и догадаться. Простите, не стоило скрывать это всё. Она написала книгу, которую посвятила вам, - сиделка положила книгу на ноги старику, - она писала, не видя, где пишет. Некоторые строчки были совсем не ровными, буквы на буквах, слова над словами, но я помогла ей, перепечатывая на компьютер рукопись. Она хотела прочитать вам её, рассказать всё. Но, пожалуй, это смогу сделать я, если хотите.

Старик будто отчаявшись, ничего не хотел понимать, и сиделка ещё раз всё объяснила. Наконец, он лег и попросил ему немного почитать.

Книга самой загадочной писательницы Лауры Монтье «В лучах солнца» в рамках серии женская проза вышла на следующий год. Даже в самой главной книге своей жизни, Лаура не упомянула, что с рождения была слепой. В газетах писали, что сам Джордж Бенош – знаменитый художник, нарисовал обложку для книги, на которой изображен пейзаж с девушкой, стоящей посередине поляны с цветами. Позже, читатели выяснили, что её пропавший много лет назад во Франции и потерявший память муж, оказался никто иной, как Джордж Бенош.