30
Глава 30
«Я сделаю все, чтобы мой сын был счастлив» — в сотый раз прокручиваю слова Егора в голове. А я? Я буду счастлива, если ты не оставил мне права выбора? На что ты обрекаешь меня, Кораблин?
— Мама, погуляем на улице? — спрашивает Стефан, спрыгивая с кровати.
Наша новая комната такая просторная, светлая и красивая. По размерам почти как вся наша квартира, которую мы еще вчера снимали. Я как будто вернулась в прошлое, но только между мной и бывшим мужем теперь целая пропасть. И общий ребенок.
— Да, хорошо, мой родной. Только сначала позавтракаем. Нравится тебе здесь, да? — улыбаюсь и глажу сына по макушке.
— Очень, мам. И Егор тоже нравится, — делится сын.
Внутри снова больно царапает.
Мы спускаемся на первый этаж, я усаживаю Стефана за стол и иду к холодильнику. До сих пор кажется, что я сплю. За один день резко все переменилось. Как три года назад.
На автомате варю кашу и жарю блинчики. В холодильнике много еды и выбора столько, что глаза разбегаются. У нас со Стефаном такого никогда не было. «Нужно во всем искать плюсы», — успокаиваю себя, но внутри все переворачивается от мысли, что позволяю бывшему мужу загонять себя в тупик.
Я хочу обратно в свою квартиру. Не знаю, что заставляет меня обернуться, чувство такое будто кто-то не сводит с меня глаз. Оборачиваюсь и замечаю Егора в дверях. Он в белой футболке и спортивных белых шортах. Волосы мокрые и взлохмаченные.
В груди снова царапает. Столько раз его видела в таком виде, только что
проснувшимся, с румянцем на щеках. Но теперь мы чужие друг другу люди, сейчас я не по своей воле рядом с ним.
— Будешь завтракать? — спрашиваю я.
— Буду, — коротко отвечает он.
Садится рядом с сыном и я слышу, как они о чем-то тихо говорят, пока я варю свежий кофе для Егора.
— У тебя сегодня выходной? — спрашивает он.
— Нет. К следователю вызывали, а потом пары.
— Никакого следователя. Я же сказал, что все решу.
— Но...
— Занимайся сыном и работой, Валентина. Никакого следователя не будет, — с нажимом повторяет Егор. — Тебе больше не предъявят ни одного обвинения.
Ставлю кофе перед Егором, проглатывая слова, которые вертятся на языке, и тоже сажусь за стол.
— А у тебя как обычно проходит день?
— Дома я бываю редко, но теперь пересмотрю свой график. Хочу больше уделять время сыну. Стефан сказал, что вы собрались погулять?
— Немного. Ему очень понравилась детская площадка.
Егор кивает.
— В таком случае я сделаю звонок и сам отвезу вас, — допивает кофе, подмигивает сыну и идёт наверх.
Мы выходим со Стефаном на улицу. Я успокаиваю себя тем, что привыкну к новой обстановке, но неприятное, саднящее чувство в груди никак не покидает. С какой стати мы должны играть в счастливую семью, если это не так? Я не готова на подобное даже ради ребенка.
Время до вечера пролетает быстро. Работа отвлекает от грустных мыслей. Я весь день жду звонка от следователя или вызова в деканат, все же обвинения мне предъявлены серьезные, но кругом тишина. Если бы не желание Кораблина жить вместе, по сути, в моей жизни как будто и ничего не изменилось...
Я уже собираюсь покинуть стены здания и отправиться сыном в сад, как звонит Даня. Мешкаю несколько секунд, а потом отвечаю на звонок. Мы общаемся время от времени. Он ни на чём не настаивает, но каждый раз в конце разговора приглашает нас со Стефаном к себе в гости.
— Как дела, Валя? — спрашивает он.
На душе становится чуть теплее от его приятного и бодрого голоса. Мне не хватает позитивных моментов в жизни. Последние дни — сплошной стресс.
— Все хорошо, — говорю я и выхожу на улицу, направляясь в сад через парк.
Вкратце рассказываю Дане о своих
буднях, лишь умалчиваю о том, что теперь живу с бывшим мужем. Все внутри разламывается от подобных перемен. Это противоестественно. Противоречит всему, что я чувствую. Меня это разрушает. Но никак не показываю Дане своей грусти.
Мы прощаемся, договорившись созвониться завтра вечером и только я успеваю положить трубку, как на дисплее высвечивается имя Кораблина. Он спрашивает, где я и сообщает, что подъедет к садику через десять минут, просит, чтобы мы со Стефаном его дождались. Внутри меня с новой силой закипает негодование.
Держусь из последних сил. Наблюдаю весь вечер, как Егор проводит время с сыном, со мной пытается вести себя так, словно я его давняя знакомая и мы в хороших отношениях, но в глазах нет-нет, но мелькнёт злость. И это взаимно, Кораблин. Я тоже тебя ненавижу!
В девять идем со Стефаном наверх.
Сын засыпает быстро, и я еще раз хорошенько обдумав свои слова, выхожу из спальни. Егор говорил, что будет работать в кабинете, я много времени не отниму. Тихо стучу подавляя внутреннее волнение, хотя меня с самого утра распирает от слов, которые хочу сказать.
— Да, Валентина, — Егор отвлекается от ноутбука и поднимает на меня зелёные глаза.
— Я буквально на пять минут.
Подхожу ближе и сажусь в кресло напротив.
— Давай сразу договоримся, что ты будешь считаться с моим мнением. Я не позволю Мадине Рахматуллаеве общаться с нашим сыном. Это мое условие. И я согласилась переехать, потому что ни в чем не виноват и достоин лучшего.
— То есть ради денег? — серьезно спрашивает Кораблин.
— Ты можешь думать все что тебе
вздумается. На людях никто не догадается о том, что между нами фиктивные отношения, но как ты наверное понимаешь я не испытываю радости от своего нахождения в твоём доме. Впрочем, как и ты.
— Ещё будут условия? — Егор откидывается на спинку кресла и перехватывает двумя пальцами переносицу. Он раньше всегда так делал, когда у него болела голова.
— Нет. Только одно. Никакого общения и контактов с твоей мамой. Ну и еще ты считаешься с моими методами воспитания.
— Всего одно? Не так уж много, — хмыкает он и впивается в меня зелеными глазами. — Хорошо, Валентина. На днях я уеду в Москву. На несколько дней. С вами останется охранник. Со следователем я все решил. К тебе вопросов больше не возникнет, — задумчиво говорит он, не переставая меня рассматривать.
Я почему-то смущаюсь. Хотя на мне самый скромный наряд из моего гардероба.
— Если у тебя все, то иди. У меня ещё много работы.
Раньше он часто говорил, что ему не хватает часов в сутках. Похоже, ничего не изменилось. Я поднимаюсь на ноги и иду на выход, уже хочу закрыть за собой дверь, как Кораблин вдруг окликает:
— Валентина, — наши глаза встречаются и сердце падает вниз. По коже бегут мурашки от его взгляда. — У меня тоже будет одно условие. Никаких романтических отношений на стороне. Стеф сказал ты общаешься с неким Даниилом, показывал игрушку от этого мужчины. Так вот или сама оборвешь связь или я сделаю это сам. Пока ты живешь в моем доме, то подобного я не допущу.
Меня захлестывает такое негодование, что дышать становится невозможно. Я открываю и закрываю рот, как рыба, выброшенная на берег, и мотаю головой в протесте.
— Нет. Не будет такого, ясно?
Лицо Егора становится каменным, брови сдвигаются к переносице.
— Это не обсуждается, Валентина . Других мужчин рядом с моим сыном я не потерплю.
Эти слова бьют больнее пощечины. Не потерпит чужих мужчин рядом с нашим сыном? А кто для него я? Мебель, которую можно двигать по своему усмотрению? Нет-нет, ни за что.
— Стеф и мой сын, если ты забыл, — говорю я трясущимся от ярости голосом. — И мы отлично жили, пока ты не появился. Я не планировала переезжать к тебе, но ты заставил меня шантажом. А теперь тебе этого мало и ты запрещаешь мне иметь личную жизнь?
— Да, запрещаю, — чеканит он. —Если уж ты не могла быть мне верной в браке, то придется постараться сейчас. Рядом с моим сыном будет находится лишь один мужчина и им буду я. У меня старомодные взгляды на брак и отношения, если ты забыла. Я за моногамию.
— Хочешь сказать, что у тебя у самого не будет отношений? — язвлю я, желая побольнее его уколоть.
— Конечно, — без запинки произносит Егор, глядя мне в глаза. — Мой сын никогда не увидит рядом со мной другой женщины.
— За мной ты приставишь слежку, а я должна буду поверить тебе на слово?
— Ревнуешь, Валентина?
Я громко смеюсь.
— Ты верно шутишь? Ревновать можно, когда испытываешь к человеку теплые чувства. Между нами теплых чувств нет. Сейчас ты мне омерзителен.—Лицо Егора заметно дергается, будто я его ударила, на щеках проступают багровые пятна.
Я знаю, что играю с огнем, провоцируя его гнев, но уже не могу остановиться. Он превратил меня в рабыню, заставив приехать в свой дом и теперь пытается диктовать мне свои условия. Для него я просто вещь, идущая в комплекте к его сыну. А я живая женщина!
— Все сказала? — медленно цедит он, сверля меня взглядом. — Если желаешь осыпать меня проклятиями — делай это сейчас, потому что на публике и в присутствии сына придется вести себя как влюбленная жена.
— Не дождешься! — выкрикиваю я, топнув ногой.
— Однажды ты это уже разыгрывала любовь и делала это очень убедительно, — Голос Егора становится глухим и хриплым: — Так что я безоговорочно поверил. Во-второй раз все должно быть гораздо проще.
Из глаз льются слезы. Что он за человек такой? Как можно быть таким жестоким?! Я любила его! Любила больше жизни! Как такое можно было сыграть?! Смерив меня взглядом, Кораблин поднимается и идет к двери. Как же я ненавижу его в этот момент! За то, что наговорил все это и теперь так запросто уходит.
На середине кабинета все же останавливается.
— В обед водитель привезет тебе карту. На ней будет определенная сумма, которую ты можешь тратить на себя и нашего сына. Обнови гардероб. Через неделю в мэрии запланирован прием. Ты должна будешь присутствовать как моя спутница.
Я сжимаю кулаки от беспомощности. И вот снова. Должна. Кто я для него? Игрушка?
— Еще распоряжения будут, Егор Владимирович? — шиплю со злостью.С глубоким вздохом, Егор закрывает глаза и утыкается лбом к моему лбу.
— Я вижу, — шепчет глухо.
Мы стоим так долгие секунды. Вдыхаю запах его кожи и туалетной воды и не могу пошевелиться. Ненавижу его всей душой, и в то же время не хочу, чтобы он уходил. Его рука вовсе не пытается меня душить, она нежно гладит.Наконец Егор отстраняется. Его лицо вновь стало непроницаемым, голос звучит как лязг металла.
— Надеюсь, ты меня услышала, Валентина. А если продолжишь крушить мой дом — потребую супружеский долг.
Продолжение следует...
Спокойной ночи! Если смогу, выложу ещё одну главу❤️🔥
1635 слов