20
Глава 20
— Как прошёл выходной в санатории? — спрашивает Юля, наливая в чашки кипяток.
— Все было хорошо ровно до того момента, пока не появился Егор!
— Ох, надо же! Он вас и там нашёл.
Подруга ставит передо мной чёрный чай и воздушные эклеры. Я надкусываю кусочек и блаженно щурюсь. Зря через дорогу от центрального корпуса университета построили новую кондитерскую... Так ведь можно и поправиться!
— Кажется, Кораблин нас из-под земли достанет, — произношу с набитым ртом. — Задарил Стефа игрушками и сладостями, сын после этого очень капризный был.
— Так всегда, — отмахивается подруга. — Знаешь же мою ситуацию?
Знаю, конечно, и чисто по-женски всегда жалею Юлю. Она в разводе, воспитывает сына. По выходным отец забирает ребёнка себе, водит его в кино и развлекательные центры, разрешает всё и даже больше. После таких встреч мальчишка считает маму строгой и злой, ведь она заставляет убираться в комнате и делать уроки, а отца — самым лучшим на всем белом свете, потому что исполняет любую прихоть.
Ситуация сложная, я бы даже сказала критическая. Родителям нужно уметь договариваться и вести диалог, но проблема в том, что папа мальчика считает, будто в его поступках нет ничего предрассудительного.
— Я этого очень боюсь! Вдруг однажды Стеф придёт и скажет, что хочет жить с Егором?
— Не думай об этом, Валь! — успокаивает Юля. — Стефу всего два года, и ты для него являешься целым миром...
Так и есть, но не изменится ли это, когда Егор сделает тест ДНК и убедится в том, что ребёнок его? Он ведь его, у меня больше не было других мужчин. Ни разу за всю жизнь... Не захочет ли разделить обязанности по воспитанию? Не захочет отобрать у меня Стефана? Я тогда не знаю, что буду делать. Просто умру, наверное, ведь сын — единственная радость в моей жизни. Кораблин сильно изменился со дня нашего знакомства, я почти не знаю его нового...
Вчера во время ужина Стеф капризничал и отказывался есть, как я его не умоляла. Взгляды всех посетителей были направлены в нашу сторону, я поняла, что не справляюсь, поэтому взяла сына за руку и вывела на улицу. Спокойно объяснила, что при подобном поведении мы больше никуда вдвоем не поедем и стала вызывать такси. Когда на горизонте появился черный внедорожник Кораблина, вздрогнула. Точно же! Он обещал забрать нас после ужина.
Егор подъехал к центральному входу, вышел на улицу и заговорил со. Стефаном. Спокойно и твёрдо, как мужчина с мужчиной. Спросил, что происходит и по какой причине тот плачет. Странно, но это подействовало, и сын умолк. Понял, что был не прав и просто играл на моих и без того расшатанных нервах.
Клянусь, я не хотела ехать домой с бывшим мужем, но ждать такси было слишком долго, и я согласилась.
За всю дорогу мы с Егором не сказали друг другу ни слова. Молча ехали, я старалась вовсе не смотреть в его сторону, только кожей ощущала тяжелый и давящий взгляд на себе, даже мурашки выступали. В конце поездки мы вышли на осеннюю пропахшую дождем улицу и сухо попрощались. Клраблин сказал, что его терпению в любой момент может наступить предел и чтобы я быстрее решала вопрос с тестом.
Я фыркнула, взяла Стефана за руку и направилась к подъезду, даже не поблагодарив за бесплатную поездку.
Теплая маленькая ладошка, сжимающая мою руку, придавала уверенности и сил. Без результатов теста Стефан был только моим сыном и мне отчаянно хотелось задержать это состояние как можно дольше.
Вернувшись на кафедру, узнаю, что помимо основных пар, мне поставили две пары Виктории. Она ушла на больничный, якобы лечится, вот только вчера в инстаграм мне попалась её фотография, где она весело проводила время с подругами в ночном клубе. И ведь не прокопаешься! Приходится, сцепив зубы, делать работу вместо неё.
Студенты радуются, едва увидев меня в дверном проеме. В аудитории слышен гул и свист голосов. Вдвойне
ребятам радостно, когда вместо очередной самостоятельной работы я провожу увлекательное практическое занятия подробно объясняя и почти разжевывая сложный материал.
— Кто решит матричное уравнение, написанное на доске, автоматически получит зачёт за семестр. Я лично переговорю с Викторией Леонидовной.
— Можно я попробую? — поднимает руку блондинка с толстой косой и в очках.
— Прошу!
Девушка выходит к доске, берёт мел. Мне интересно — справится или нет? По характеру немного напоминает меня, когда я училась в вузе. Ничего не боялась, казалось, что мне море по колено. Девушка недолго думает и начинает записывать решение. Уравнение на пять баллов, я не зря сказала, что за это полагается зачёт.
Внезапно в кабинет заглядывает Юля и растерянно на меня смотрит.
— Валь... То есть, Валентина Васильевна , можно вас на секунду?
Я прохожу по аудитории, цокая каблуками, и направляюсь к двери.
— Что-то срочное, Юль? — шепчу, чтобы студенты не услышали. — У меня важное задание.
— Срочное, Валь! Очень! Там у меня в кабинете сидит следователь полиции, который обвиняет тебя в таких вещах, что у меня волосы на голове дыбом!
Я беззвучно открываю и закрываю рот не в силах вымолвить ни слова. Следователь? Ко мне? За что? Я же ничего криминального не совершила! Неожиданная догадка острыми шипами вонзается в сознание... Неужели это Егор решил таким образом меня припугнуть? Его терпение уже на пределе?
Сердце громко ухает в груди, ладони вмиг становятся влажными.
Нахмурившись, я иду за Юлей на дрожащих ногах. Я всегда честно и ответственно относящаяся к своей работе и вдруг на допрос? Это вообще законно? В случае чего я ведь могу не давать никаких показаний ссылаясь на конституцию Российской Федерации? Ничего не понимаю, но мне очень страшно. Почему-то в это мгновение я думаю о Стефане, и что в случае чего меня ведь могут лишить родительских прав? Или нет?
— Юля, в чем меня обвиняют? — спрашиваю я, замирая ненадолго у двери.
— Извини, я не так выразилась. Пока не обвиняют. Но следователь хочет, чтобы ты дала пояснения по поводу нецелевого использования бюджетных средств, которые выделялись на грант.
— Что? Какого еще нецелевого использования? Я ни копейки не потратила сверху и веду отчет по каждой сумме! Этого просто не может быть, — возмущаюсь я.
— Валя. Я ничего не знаю. Гольберг сказал, чтобы я вызвала тебя. Мое дело маленькое.
— Он тоже там? — к щекам приливает краска.
Это какое-то недоразумение.
Выдыхаю и открываю дверь, прохожу в кабинет. От волнения вонзаюсь ногтями в кожу.
— Добрый день, Валентина Васильевна . Меня зовут Павлов Сергей Юрьевич. Я следователь, — незнакомый мужчина в форме показывает мне свою корочку и кивает глазами на стул рядом со столом. Гольберг тоже здесь. Сидит в кресле у окна и выглядит при этом задумчивым и недовольным. Смеряет меня тяжелым взглядом.
— К нам поступила жалоба. Я здесь, чтобы прояснить некоторые моменты. Пока просто задам несколько
вопросов, но в ближайшие дни жду вас к себе в кабинет на допрос. Не прийти вы не имеете права. Это не опрос, а допрос, — подчеркивает следователь интонацией голоса и кладет передо мной листок бумаги.
— Только меня? — сипло выходит из меня.
— Почему же только вас? Всех ответственных за грант и нецелевое использование бюджетных средств. Это серьезные обвинения. Поэтому я здесь, чтобы во всем разобраться. Если будете оказывать сопротивление, то придется провести обыск и изъять подтверждающую документацию. Но не хотелось бы до этого доводить. Давайте сотрудничать, Валентина Васильевна?
— У меня все в порядке с документами и финансовой отчетностью...
— Валентина Васильевна, — Гольберг подает голос из глубины кабинета. — А я бы не был в этом так уверен. Что за космические суммы всплыли в недавних отчетах? Оплата перелета бизнес-классом и проживание в люксе? По вашему это в порядке?
— Но... — я осекаюсь, прокручивая в голове детали недавней поездки. Не припомню, чтобы тратила бюджетные деньги. Тем более на себя и свой комфорт. — Я не имею к этому никакого отношения. Вы говорите жуткие вещи, Леонид Абрамович!
— В этом нам и предстоит разобраться, — хмыкает следователь. — Я запрошу в ближайшие дни подтверждающие чеки. Таких случайностей в моей практике, увы, не бывает. Всему должно быть логическое объяснение, — грустно посмеивается следователь. Я наблюдаю за лицом Гольберга и пытаюсь анализировать ситуацию, не впадать в панику. Меня собираются обвинить в том, чего я не совершала. Но зачем? Ради чего? У меня ведь маленький ребенок и Гольдбергу это известно.
К тому же я всегда выгораживала его дочь и помогала Вике с работой. За что декан так со мной? Почему не пытается защитить, а молчит?
— Я приду на допрос с адвокатом. Я ничего не оплачивала за счет бюджетных средств и намерена это доказать, — твердым и уверенным голосом говорю я, поднимаясь со стула.
— Конечно, — следователь вручает мне повестку и просит расписаться в журнале, что я ее получила.
Леонид Абрамович не сводит с меня напряженных глаз. Не понимаю, какую игру он ведет, но возможно это указание Кораблина? Запугать меня до смерти? Откуда у матери-одиночки деньги, чтобы отстоять себя? Нет у меня их. Я блефую насчет адвоката. Но не хочу сдаваться и показывать свою слабость.
Продолжение следует...
Всем доброе утро ❤️🔥🥺
1400 слов