Тень семьи Грейс

От лица Кайвана

Я чувствовал, как ночь дышит мне в затылок.
Пахло мхом. Сыростью. И кровью - пусть она ещё не пролилась.

Лортфилд должен был быть последним.

Не самым страшным.
Не самым сильным.
Но... особенным.

Он был центром круга. Тем, кто знал, что они делали. Кто поощрял. Кто смеялся, когда мой отец умирал.

Я шёл по тропе, как по памяти.
Слева - сгнивший забор. Справа - обрыв и старая будка, где мы сидели когда-то... до всего.

Он думал, что убежал.
Он думал, что выжил.
Он не знал, что это - его ночь.

Моя рука сжимала рукоять ножа.
Я чувствовал холод стали, как продолжение ладони.

Никаких выстрелов.
Никакой пощады.
Только сердце. Только тишина.

Я знал, что он здесь. Чувствовал. Он всегда выбирал такие укромные места, как свой.

Я не стал стучать.

Окно в его кабинете всегда открыто. Он боялся замкнутых пространств - паранойя, говорят.
Поднялся по карнизу. Легко. Я делал это в детстве, когда приносил ему отчёты, когда думал, что он - мой спаситель.
Смешно.

Он сидел за столом. Всё такой же.
Очки. Запах сигар. Виски.
Мир, где он был королём.

Он даже не вздрогнул, когда я спрыгнул внутрь.

- Не ожидал тебя увидеть тут, - сказал он спокойно, не поднимая головы.
Потом всё же взглянул - увидел нож и снял очки.
- Пришёл убить меня?

- Да, - я сжал рукоять. - Потому что ты - восьмой.

Он хмыкнул.
- Уверен? Почему ты так решил?

- Ты был там.
Ты руководил.
Ты делал это, когда мои родители умирали.
Думаешь, я был маленьким и не слышал?
Думаешь, я не слышал, как ты убивал их тогда ночью в холле?
Думаешь, я не слышал, как кричала моя сестра?

Он смотрел на меня спокойно.
Как на собаку, которую долго кормил, а та вдруг зарычала.

- Зачем? - я прошипел. - Зачем ты тогда спас меня? Зачем взял под опеку?
Зачем держал в лагере, как тень на цепи?
Зачем взял меня в службу? Почему просто не убил?

Молчание.

Он вздохнул.
Медленно.
Усталый вздох человека, которому больше нечего скрывать.

- Потому что ты напомнил мне... себя.
Маленький. Наивный. Потерянный.
Ты смотрел так... будто я был всем, что у тебя осталось.
А мне льстило это.

Он поднялся.
- Может, я хотел что-то исправить. Или... повторить.
Ты был чистым. Я хотел запятнать тебя медленно. Сделать своим.
А ты...
Ты оказался сильнее, чем я думал.

Я молчал.

- Так что теперь? - спросил он. - Прямо здесь?

Я подошёл ближе.
Нож дрожал в руке.
Не от страха. От ярости. От правды.

- Пока нет.
Я хочу, чтобы ты знал.
Ты не умрёшь, как остальные.
Ты будешь бояться, как боялись они.
Потому что ты знаешь, что я приду снова.
Когда захочу, а не когда ты готов.
Я всегда буду приходит к тебе, когда тебе плохо, когда хорошо, когда дождь, когда солнце, когда снег, всегда.

И я вышел, через ту же самую щель окна.
Пока Лортфилд стоял в тишине, понимая,
что счёт открыт.

- Постой, - вдруг сказал он. Его голос не был ни грубым, ни испуганным. Он звучал... почти с оттенком воспоминания.
Я не обернулся.

- Всё-таки интересно... Ты ведь с ней? -
Он знал. Конечно знал.
- Она, должно быть, уже догадывается, а может и нет...Отец ей так и не рассказал, да?

Моё плечо дёрнулось. Но я стоял.

- Он был трусом, - продолжил Лортфилд. - Джон Грейс. Когда мы пришли за ним, он плакал. Ты думаешь, он герой? Думаешь, он погиб благородно?

Я обернулся. Медленно. Лёгкий поворот головы - и в глазах была сталь.
Он не замолчал.

- Он умолял. Кричал, как ребёнок.

- Хватит, - прошипел я.

- А потом... - он подошёл ближе, облокотившись о край стола, - ...он предал её. Не физически. Глубже. Он согласился на сделку. На лагерь. И мы оставили его живым. Ты ведь знаешь, что он не умер сразу?

Нож снова в руке. Я чувствовал, как ногти врезаются в ладонь.

- Мы держали его ещё трое суток. Он видел, как умирают другие. Он был... слабым.

- Ты врёшь, - сказал я.

- Она узнает, - произнёс Лортфилд мягко. -
Когда ты наконец убьёшь меня - ей не с кем будет поговорить об этом.
Останешься только ты. Ты и правда.
Ты готов к этому?

Молчание.

Он сел.

- Уходи, если хочешь. Но не думай, что избавишь её от боли.
Ты лишь передаёшь её по кругу. Как я когда-то передал её тебе.

Я смотрел на него несколько секунд.

Он смотрел в ответ.

И впервые - не как на оружие, не как на воина.
А как на сына. Правда, не родного.

Я вышел.

Он выдохнул.

от лица Келли

- Он там! - сказала я, вглядываясь в бинокль. - Внутри. У Лортфилда.

- Кто? - переспросил Миллер, но уже прибавил шаг.

- Кайван.

Мы пересекли дорожку, я толкнула входную дверь, даже не почувствовав холод металла ручки. Мысли уже были внутри.

По лестнице, мимо глухих портретов, вверх - и вон та дверь, кабинет.
Сердце гулко стучало в висках.

Я распахнула её первой.

Кабинет был почти пуст.
Лишь один человек - Брей Лортфилд, сидел за своим массивным столом, в очках, с книгой в руках.

Он поднял взгляд, как ни в чём не бывало.

- Добрый вечер. Я не знал, что у меня сегодня гости.

Миллер обошёл комнату, осмотрелся. Его взгляд задержался на окне.

- Оно открыто, - тихо сказал он. - Совсем недавно. Ещё тёплое стекло.
Повернулся к Лортфилду, сжав руки в кулаки.
- Где Кайван?

Тот чуть улыбнулся, медленно снимая очки.
- Кайван? А он разве был здесь?

Он смотрел прямо на меня.

Пронзительно.
Без страха.

С вызовом.

Я не могла дышать.

Я взглянула на окно - открытая створка, лёгкий сквозняк колыхал занавеску.

Он ушёл.

Он был здесь... и ушёл.

- Достал уже - пробурчал Миллер. Он повернулся к Лортфилду. - Тебя обвиняют по статье 196-B. Ты был командиром части, где происходили пытки. Где умирали люди. Ты знал. Ты покрывал.

- Ммм... - Лортфилд пожал плечами, - это очень серьёзные обвинения.
Он скрестил руки на груди. - Я буду говорить только в присутствии адвоката.

-Да хоть дьявола:- сказала я.

От лица Кайвана

Ночь пахла сухими листьями и пылью - как в детстве, когда я прятался под крыльцом и слушал, как наверху кто-то умирает.

Я шёл по дороге обратно. Нож в кармане, сердце - где-то в горле.
Я не убил его.
И не потому, что пожалел.
Потому что услышал слишком много.

Он сказал имя - Джон Грейс.
Сказал это вслух, без страха. Словно это было ничто.
Словно отец Келли - ничто.
И если хотя бы часть того, что он сказал... правда...

Я не знаю, сможет ли она это пережить.
Я не знаю, смогу ли я сказать ей, об этом...

Келли верит, что её отец погиб за правду. За честь.
Что его смерть - причина, по которой мы стоим по ту сторону.
Но если её отец сломался?.. Если он сдался?..Как я скажу ей, что её отец сам отдал её в этот лагерь. Потому что Лортфилд настоял и он не мог ничего сделать.

Я вспомнил, как она стояла тогда на кладбище, смотрела на могилу.
Сколько в ней было боли и гордости.
Я не могу разрушить это.

Я дошёл до машины. Открыл дверь.
Сел. Закрыл глаза.
Положил ладонь на грудь - туда, где всё ещё билось сердце.

Я должен был убить Лортфилда.
Должен был.
Но теперь я не знаю, кто мы, если правда станет явью.
И что останется от нас, когда она узнает всё.
Слишком много секретов у нас, Келли. Пора понемногу их открывать.

---