Авария. Часть 3
2000 год. 4 сентября.
Было уже за полночь, когда мы вышли из бара. На улице начался жуткий ливень. Что и говорить, август в этом году был невероятно жарким: дождь шёл всего пару раз и то небольшой. В сентябре наш городок обычно накрывают ливни, причём такие, что зачастую за несколько дней выпадает месячная норма осадков.
Она подбежала к своей девятке, быстро открыла дверь и стала заводить машину.
- Садись быстрее, а то промокнешь.
Я послушался её, и сел рядом, на переднее сиденье.
- Ну что, куда тебя подбросить? Говори адрес.
- Да тут не так уж и далеко, улица Конституции тридцать два.
Она будто на мгновение зависла, держась за руль и смотря на стекающие ливневые потоки по лобовому стеклу.
- Э-э-эй, Ларис, ты что? Всё нормально?
Она посмотрела на меня. Её серьёзное выражение лица тут же снова сменилось улыбкой.
- Да всё хорошо. Ты сильно спешишь домой?
- Если честно, то время уже позднее, и мне рано утром нужно на работу. А что?
- Да так, просто интересуюсь. Мне вот домой совершенно не хочется. Я знаю одно хорошее место за городом – гора Адун. Может, прокатимся?
- Погода, конечно, нелётная, и спать охота. Но мне приятно быть в твоей компании - давай прокатимся.
Мы выехали из центра по направлению к горе. Тем временем дождь уже немного поутих. В семидесятые годы до вершины горы была проложена дорога, а в восьмидесятые на самом верху был построен ресторан. Но сейчас это место было заброшено вот уже более пяти лет. Я бывал тут ранее пару раз. Хорошее место для походов: здесь открывается отличный вид на ночное небо, если оно ясное, а не такое пасмурное, как сегодня.
******
Через сорок минут мы были уже на месте. Дождь снова стал усиливаться. Мы припарковались возле небольшой полянки. С неё было отчётливо видно, как молнии рассекают дождевое небо - красивое зрелище. Лариса заглушила мотор и включила радио. Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что за группа звучит в эфире:
- О, да это же «Red Hot Chili Peppers», «Otherside»! Как раз из последнего альбома, если не ошибаюсь.
- Тоже их слушаешь?
- Да. У меня есть несколько дисков с их альбомами.
- Я люблю эту радиостанцию: здесь ежедневно после полуночи, с двенадцати до трёх, крутят песни из последних альбомов моих любимых групп.
- Не знаю. Я как-то радио не очень признаю. Как по мне, то лучше уж купить диск и спокойно насладиться музыкой, без рекламы.
- В рекламе тоже иногда есть плюсы: она как бы напоминает тебе, что ты не один наедине с музыкой - есть радиостанция, есть люди, которых ты слышишь.
- Зачем мне слышать людей, когда я просто хочу послушать музыку?
- Так чувствуешь себя живее.
- Да я и так вроде не мёртвый. Просто слегка подавленный.
- Слушай, Артём, что для тебя значит жить?
- Оп-па, философия пошла?
- Нет, ну я серьёзно. В чём для тебя заключается смысл твоей жизни? Ты же не занимаешься тем, чем хотел бы. Есть у тебя какие-то планы на будущее помимо театра?
- Если честно, то я всерьёз ни разу не задумывался над этим вопросом. Да, я хочу собрать людей. Да, я хочу свой театр - пусть поначалу и любительский. Но я верю, что стремление и упорные репетиции могут сделать из обычных любителей профессионалов.
- Есть ли ещё что-то, чего бы ты хотел?
- Я ещё не совсем протрезвел, поэтому сомневаюсь, что могу сейчас дать внятный ответ на твой вопрос.
- А ты всё же попробуй!
- Ну, я точно не знаю... Нормальная работа, театр, какие-либо свои увлечения, может, новое хобби, семья в конце концов.
- Ты ведь понимаешь, что всё это одновременно нельзя реализовать? В жизни всегда приходится жертвовать чем-то ради чего-то.
- Это кто тебе такое сказал?
- Да никто. Просто - опыт.
- В одном ты права, конечно: да, всё одновременно реализовать нельзя. Существует такое понятие, как жизненный план. Просто ты ставишь перед собой цели и задачи, и достигаешь их не одновременно, а постепенно, поднимаясь на ступеньку за ступенькой.
- Мне нравится ход твоих мыслей. Но тут главное – помнить: сколько бы людей не было в твоём окружении, нужно полагаться только на свои силы. Верь в себя, и тогда всё получится! А если ты утратишь веру в себя, то - считай, что проиграл. Главное – это вера в себя.
Она смотрела мне прямо в глаза, давая тем самым понять, что говорит всё «на полном серьёзе». Я же просто любовался её лицом. В магнитоле звучал трек «Porcelain» всё тех же «Red Hot Chili Peppers». Всё будто замерло. Были слышны лишь шум дождя и раскаты грома вдалеке.
Она немного придвинулась ко мне. Я, словно на автомате, придвинулся тоже. Наши лица всё ближе и ближе... Ещё несколько секунд и наши губы соединяются в страстном поцелуе. Потом ещё раз, ещё и ещё. Мы ничего не говорим друг другу. Вместо нас говорят наши тела. Лариса расстёгивает мои джинсы и просовывает руку мне в трусы.
- Что ты делаешь?
- А разве не понятно? Именно то, что хочешь ты.
- Мне почему-то кажется, что ты и сама этого хочешь.
- Разумеется. Пойдём на заднее сиденье - там всё-таки поудобнее.
- Но на улице же дождь! Перебираться не очень удобно.
- Не будь занудой! Переходи назад.
Мы выскочили из машины, чтобы быстренько пересесть на заднее сиденье, но даже нескольких секунд хватило для того, чтобы изрядно промокнуть. И вот она снова передо мной: прекрасная, загадочная и промокшая из-за дождя... и не только. Мы вновь начинаем целоваться, обниматься, одновременно раздевая друг друга.
Я снимаю с неё майку, затем расстегиваю лифчик. Передо мной предстаёт во всём своём великолепии грудь прекрасной формы третьего размера. Потом в моих руках оказываются её джинсы, трусики. Меж тем я не успел даже заметить, как сам оказался полностью обнажённым. Лариса скользит вниз: её лицо оказывается у моей промежности. И в следующий миг непередаваемые ощущения просто накрывают меня: эти губы, они великолепны! Её зелёные глаза и необъяснимая, манящая харизма просто восхитительны. Я нахожу в себе силы и, пытаясь сопротивляться поглощающему меня удовольствию, сажаю её сверху к себе на колени. Наши лица снова напротив друг друга. Она начинает двигаться.
******
Мы занимались сексом более получаса, но казалось, что прошло часа полтора. Она достала из бардачка пачку тонких сигарет.
- Ты куришь?
- Иногда. Скорее балуюсь. Будешь?
- Ну, давай, за компанию.
Она сидела обнажённая, прикрывшись лишь моей рубашкой, изящно покуривая, смотрела в одну точку. Затем Лариса потянулась к радио:
- Давай-ка сменим станцию.
Около минуты она искала что-то подходящее для своего настроения. И видимо нашла.
- Это же вроде из Титаника?
- Ага, неплохая композиция. Как раз инструментальный вариант мне нравится больше, когда исполняется без вокала. А этот даже ещё лучше – с классической скрипкой. Эта музыка просто заставляет чувствовать себя свободным и помогает на мгновение забыть обо всём плохом. Я будто освобождаюсь от всех плохих мыслей, когда её слышу. Повезло сейчас, что я наткнулась именно на неё.
- Ларис, может ты всё-таки расскажешь мне, что тебя беспокоит?
- Я же тебе говорила: может быть потом как-нибудь. Сейчас мне совсем не хочется думать об этом.
- Почему?
- Потому что нет настроения.
Мы оба замолчали. Прошла примерно минута неловкой тишины. Лариса решила первой её нарушить.
- Артём, а тебя когда-нибудь посещали мысли о смерти?
- Неожиданный вопрос. Конечно, бывали трудности в моей жизни, но я как-то стараюсь не думать о столь нехороших вещах.
- Не уходи от ответа, пожалуйста. Скажи, как есть.
- Ну да, наверно, пару раз посещали.
- И что ты чувствовал при этом?
- Я не знаю, не помню.
- А мне кажется, что я знаю. Любой человек чувствует свободу при мысли о смерти. Да, возможно, ты в этот момент испытываешь острое чувство подавленности, тебя накрывает депрессия и прочий негатив, но за всем этим кроется чувство красоты и свободы.
- А причём тут красота?
- Когда человек познает всё, ему станет скучно жить - значит нужно познать смерть, ведь смерть красивее жизни.
- То есть, ты хочешь сказать, что всё познала?
- Нет, конечно, это не так. Но бывают такие моменты, когда кажется, что смерть – это самое красивое, что можно представить.
- По-твоему красиво лежать в больнице и медленно умирать от рака или других болезней?
- Нет-нет. Ты неправильно понял, разумеется, я не это имела в виду. Я имею в виду смерть, которую можно назвать постановочной.
- Постановочной?
- Ну да, то есть неестественной: не по причине болезни или старости, а, к примеру, из-за несчастного случая или убийства. В любом случае, нет ничего красивого в том, чтобы умирать, будучи старой, лёжа в кровати. Другое дело – «постановочная» смерть.
- Я не знаю, Ларис, какие там у тебя тараканы в голове... Давай лучше не будем о плохом.
- Эх, так я и знала! Ты просто не понимаешь, Артём.
Её серьёзное выражение лица снова сменилось улыбкой.
- Ну, ладно, держи свою рубашку - давай одеваться. Уже почти четыре утра. Благо, моя смена начинается в полдень. Но вот тебе явно не помешало бы вздремнуть пару часов.
Мы оделись и перебрались на передние сиденья. Дождь лил всё так же, не переставая. Лариса завела двигатель. Мы без особых проблем проехали пару поворотов, а вот дальше ситуация немного усложнилась: видимость была плохая, не смотря на фонари, стоящие вдоль дороги. Некоторые из фонарей не работали, а фары от девятки светили не так далеко. По проезжей части текла целая речка, образовавшаяся из ливневого потока. От этой картины мне стало как-то не по себе. Лариса сбавила ход машины, мы остановились.
- Ларис, может переждём, пока дождь пройдёт?
- И что ты предлагаешь - поехать обратно наверх?
- Можно и так.
- Да ну, я хочу успеть нормально выспаться. Этот ручеёк нам не преграда! Или ты испугался?
- Ладно, давай езжай. Только аккуратно. Хорошо?
- Да всё нормально! Сейчас переплывём.
Только всё вышло совсем иначе. Девятка не справилась с мощным ливневым потоком, и нас понесло в овраг. Машина несколько раз перевернулась. Я не был пристёгнут и, когда очнулся, почувствовал жуткую боль в груди и правой руке. В нескольких метрах от меня лежала помятая девятка, врезавшаяся в недостроенный дом. Пересиливая боль, я встал и побежал к машине.
- Лариса! Ларис, ты в порядке?
Ужасная картина предстала передо мной. Лобовое стекло было полностью разбито, дверь с правой стороны держалась на одной петле. Видимо я вылетел либо через дверь, либо через лобовое стекло. Перед девятки был частично помят. На водительском кресле сидела Лариса. Её рот был рассечён куском арматуры, торчащим из недостроенного дома. Левой рукой я с трудом открыл покорёженную дверь и полез внутрь автомобиля.
- Лариса, Ларис! Поговори со мной, не молчи, не молчи!
Она молчала. Я попробовал рукой отодвинуть её голову от арматуры - у меня еле получилось. Вот только крови было очень много. Её голова безжизненно упала на плечо - я приподнял её. Сомнений не было: Лариса была мертва. И в этот момент, я услышал музыку - радио уцелело. Снова транслировали ту инструментальную мелодию из «Титаника». Я смотрел на лицо Ларисы: с рассечённым ртом, она словно улыбалась. Я прижал её тело к себе. В тот момент я не мог ни о чём думать. Спустя пару часов начало светать. Я вызвал скорую и милицию, хотя и те, и другие уже были не нужны, но того требуют правила.
Что касается меня, то я сломал правую руку - перелом был закрытым. Также получил сотрясение мозга и сломал два ребра. Полтора месяца в больнице – и я восстановился. Но от этого мне легче не стало.
Лариса жила с мамой. Я узнал, где её похоронили, и приходил к ней на могилу несколько раз в месяц, принося свежие цветы. Тогда ещё я не мог понять, что это было: несчастный случай или злой рок судьбы? Я помнил всё, что говорила мне эта женщина в ту ночь, в баре, где мы остались вдвоём, в машине, под жутким ливнем, каждое сказанное ей слово... И ещё несколько месяцев у меня ушло на то, чтобы понять её слова и начать двигаться дальше.