Грязь святых молитв
В заброшенной церкви всегда царил полумрак. Солнечные лучи едва проникали внутрь через деревянные щели забитых окон-роз, растягиваясь бледными линиями по грязному каменному полу. Единственным сохранившимся ярким пятном в постройке был старинный витраж. Плотное покрывало пыли тщетно пыталось скрыть изящество и величие картины из разноцветных стёкол, тусклое свечение которых ниспадало на старинный алтарь. Шипящим эхом по центральному нефу вдруг разнёсся молебный стон, напоминающий жалобный вой умирающего животного, просящего о пощаде через смерть.
В дальнем углу, где и без того скудный свет вовсе отсутствовал, сидела девушка, безвольно склонив голову и раскинув руки на сиденье деревянной скамьи. Её тело было покрыто синяками, а босые ноги испачканы в грязи. В лохмотьях, которые на ней были надеты, уже едва узнавались сорочка и корсет, некогда сшитые на заказ у самой именитой модистки города. Всклокоченные волосы напоминали спутанный стог сена, утратившие былую шелковистость и глубину тёплого каштанового цвета. Её лицо было спрятано от внешнего мира в складках пышных, но потрёпанных рукавов. И лишь глухой вой слёз изредка вырывался наружу.
- За что... За что ты меня оставил? Разве я не м-молилась? Не вела праведную жизнь? За что? - речь её была едва разборчива из-за всхлипов, которые рваным потоком выливались из груди. -Ты слышал всю грязь, что шла из их уст. Как они могут нести священное слово в мир? Когда то, как они жили грех. Их лживая пропаганда была лишена даже человеческих чувств! Твари! Как смели они?! - отчаянно вскрикнула она, несколько раз саданув ладонями по скамье.
Занозы изранили нежную плоть её рук, но за пеленой злости боль уже не имела значения.
- Когда Преподобный отец решил, что он и есть закон, а слова его - истина, как я могла это принять? Его гнилые последователи бездумно сеяли ересь кругом. Ты все видел. Руки его испачканы грязью денег, грязью тел бездомных юных мальчиков, которые настолько были голодны, что соглашались на все его мерзкие похотливые позывы, лишь бы не закончить жизнь голодной смертью! Ты ведал и бездействовал, а я не смогла принять. Все они получили сполна! - её жалостливый вопль резко оборвался молчанием.
Вскочив на ноги, девушка круто развернулась и, едва сохраняя равновесие, направилась в сторону алтаря. Ошмётки стекла и мелкие камни, напоминавшие о некогда царившей жизни в этом месте, больно ранили её босые ноги. Алые пятна тонкой нитью потянулись следом. Дойдя до алтаря, девушка упала на колени от бессилия и запрокинула голову назад, истерично залившись смехом. На её лицо попали лучи солнца, освещая прекрасные черты лица, исказившиеся от боли и отчаяния. Но истинную красоту не утратили лишь изумрудные глаза, которые пылали жаждой мщения.
- Не ты оставил меня, а я отрекаюсь от тебя, Спаситель, сквозь зубы процедила она, - Ты глух к молитвам нуждающихся, ты слеп к грехам, пробравшимся в храм твой, ты нем к миру. Не смыть грязи с молитв, не смыть грехов с детей твоих!
Соль слёз разъедала сухую кожу, оставляя влажные следы на запачканных скулах. Схватив лежавшую подле алтаря священную книгу, она с яростью швырнула её в витраж. С громким перезвоном хрупкое стекло обрушилось водопадом на тонкие плечи, мгновенно топя субтильное девичье тело в губительных разноцветных брызгах.
Страшный миг. Никогда смерть и красота не были так близки друг с другом, слившись в единый искушенный танец конца.
Спустя мгновение устоявшуюся тишину нарушил чей-то неспешный шаг, звук которого отскакивал от ветхих стен глухим эхом по увядающему залу. Перед взором идущего предстала до жути прекрасная картина: в центре перед алтарём лежало тело девушки, укрытое покрывалом из осколков витража. Лучи солнца, некогда скованные тусклыми преградами пыльного стекла, вырвались на свободу. Их сияние игралось бликами на обломках разрушенного шедевра, наполняя его иной, странной и трагической красотой, которую может даровать лишь разрушение.
- Я долго звал тебя, любовь моя. Являлся к тебе во сне, любил тебя, искушал тебя, но ты так была передана Спасителю. А что же он? Ему не нужна была ты и твоя любовь. Он так безжалостно отверг её. Но теперь мы сможем быть вместе. Теперь ты будешь моей.
Звон судьбоносного шага вновь разнёсся по церкви...