Глава 1: ключи от дома
16 августа 2020 года, на шоссе номер 19, произошла автокатастрофа, столкновение двух автомобилей. В больницу поступили 6 человек. Парень 18-ти лет, оклемался раньше всех и отделался легче всех – только царапинами, требующими зашивания, но царапинами. Его младшая сестра 15-ти лет несколько дней не приходила в себя, все эти дни парень провёл в больнице, ночевал на скамье напротив сестринской палаты. Медсёстры и даже врач пытались прогнать его, говоря, что не знают, когда девочка очнётся, но брат уходил от её палаты только в туалет и к автомату с закусками. Его вывели и выкинули с помощью охраны, но каким-то образом, парень пробрался снова на своё место к дверям, за которыми прятали его сестру.
Их родители не выжили. Как и люди из второй машины.
Когда девочка очнулась неделю спустя,, брат был рядом, сидел на краю и держал её за руку. Слабым болезненным вздохом спросила:
- Мама...? Папа?
Брат тихо покачал головой и сжал её руку. Девушка горько расплакалась и попросилась домой, всё ещё повторяя «мама», «папа», будто брат передумает и скажет, что они в порядке.
Бра и сестра сбежали через окно. Они ушли сразу, не выписываясь и наплевав на врачей и лечение. Кроме неё в палате «острого» отделения больше никого не было, поэтому они ушли не замеченными. Младшая сестра ещё плохо ходила самостоятельно, но брат был готов нести её на руках. Добирались до дома на общественном транспорте, где все пялились на них. Голова брата была плотно забинтована, а лицо пересекали швы, сдобренные зелёнкой. Сестра стояла босая, в больничной ночнушке, и укрытая мятым пиджаком брата. Длинные, до поясницы, чёрные волосы были спутаны и мешались. Все вокруг палились только на них, но никто ничего не говорил. Сиблинги боялись, что их высадит водитель, но этого не случилось.
Кое-как добравшись до квартиры, сразу за дверью, брат дал слабину – и упал на пол, переступив порог, тяжело дыша. От запаха родного дома у него выступили слёзы на глазах. Сестра медленно опустилась на ковёр рядом с ним, глядя в коридор. Ощущение полной пустоты, будто пройди они дальше – их будет поджидать ловушка, западня, хотя это всего лишь понимание – их родителей больше нет.
Брат шмыгнул носом и закрыл глаза рукавом водолазки с глухим «чёрт», и ударил кулаком по стене. Сестра взяла его за руку и попыталась снять её с глаз. Оказалось, брат тоже плакал.
Парень посмотрел на бледное заплаканное лицо сестрёнки и приподнялся, чтобы крепко обнять её.
- С нами всё будет хорошо, - шептал он, поглаживая её по волосам. – Я обещаю, с нами всё будет хорошо!
Сестра кивнула и уткнулась в его плечо, не зная, куда девать свои слёзы.
Лок и Кей – так звали брата и сестру.
Ни Лок, ни Кей нисколько не понимали взрослых дел. Даже не знали, как оплатить счета. Только обратиться за помощью было не к кому. Боясь, что их разлучат, несмотря на то, что они остались единственной семьёй друг у друга, они не хотели вплетать в свою беду других людей. Свои швы Лок обрезал сам, но слишком рано, поэтому будущих шрамов, даже на лице, было не избежать. Но Кей после аварии пострадала сильнее - после побега из больницы она не могла произнести ни слова. Никто из них не понимал, как и почему так вышло. В больнице она могла произнести хоть что-то, но сейчас ничего. Шея не была повреждена, но как бы она ни старалась, Кей не была способна выдавить из себя ни звука, до боли в горле. Брат часто слышал, как она кашляет в своей комнате, пытаясь снова и снова вернуть себе голос.
Почти неделю они не выходили из дома пока до них пытались достучаться различные соцучреждения. Людям из полиции пришлось открыть дверь, и те передали им повестку в суд, как свидетелям и пострадавшим. С братом они разговаривали много и долго. Такого избегать уже не удавалось. Лок сгрёб все остальные приглашения и бумажки из их почтового ящика, и принялся их разбирать на кухне.
С трудом, Лок принял, что теперь он является главным взрослым в их семье.
Поскольку он был совершеннолетним, ему оформили опеку над Кей. Ещё назначили пенсию за потерю обоих кормильцев, только сестре, опять же из-за совершеннолетия Лока. Также, родительские накопления перешли к ним. Сумма небольшая, если жить только на этом. Лок плюнул на высшее образование и стал искать работу, ему казалось, что работящему парню при здоровых мозгах будет легко что-то найти, но так не оказалось. Возможно, из-за ярко красных волос, которые он приобрёл после окончания школы. Кей спрашивала его через записки, почему бы ему не окраситься в чёрный, как покрасилась она, раз всё дело в волосах, на что брат парировал, что раз уж ему опеку над ребёнком доверили, то и работу должны дать. Только почему-то так не оказалось.
- Всё боюсь, они поймут, что я ненастоящий взрослый и тебя насильно заберут в интернат, - поделился своими мыслями Лок и нахмурился. Он лежал на кушетке со своим ежедневником, который помогал ему справляться со всем необходимым. Или, по крайне мере, уместить всё вместе в уме.
«Ты настоящий взрослый», - написала Кей на стикере и шлепком приклеила брату на лоб.
- Ладно, буду стараться, - Лок выпустил смешок через нос и приклеил стикер на обложку ежедневника.
Брат мог забить на свою учёбу, но позволить того же Кей не мог. Она вернулась в свою старую школу, с оговорками про её состояние после аварии и потери её голоса. Для кого-то эти события стали шоком, но они отнеслись с пониманием, даже директор и большинство учителей. Те, кто не поверил, своё недовольство выражали тихо, старались просто не замечать Кей. Но был ещё молодой учитель английского, который всякий урок пытался «вывести её на чистую воду», провоцируя и проверяя её терпение. Некоторые из учеников тоже были рады подоставать, но иногда получали за это. Главная лидер класса Николь, - прекрасная темнокожая красотка с золотыми блёстками в волосах, - всё ещё называла её своей подругой. Поэтому остальные девушки считали своим долгом защищать Кей. Но без голоса настоящего разговора не получалось, и даже лучшая подруга стала от неё скучать. Совсем скоро, Кей осталась одна сама по себе, и кроме психующего учителя английского всем было наплевать на то, где она и как она.
Кей поглощало это въедающееся чувство себя призраком, хотелось взять учебник и треснуть им кого-нибудь по голове, лишь бы перестать быть не замечаемой.
- Не правда, сис, я прекрасно тебя вижу, - рассмеялся старший брат, разлёгшись на кушетке, после целой тетрадки жалоб, которую Кей исписывала, по возвращении домой.
«А вдруг ты тоже призрак?» - написала сестра и тут же вырвала бумажку из рук обратно, чтобы дописать: «А что если мы тоже умерли в этой аварии, но не знаем об этом?»
- Мне бы не пришлось ходить в полицию чуть ли не каждый день, - ответил Лок и вдруг закрыл себе рот, будто оговорившись.
Понял, что она не обратила внимания, и заговорил быстрее, отвлекая:
- Давай проведём социальный эксперимент, - он сел, чтобы оказаться на уровне с головой Кей, которая стояла за кушеткой, облокотившись о спинку. – Пойдём в Макдак и, если нас никто не заметит, – сопрём все булочки! – Кей всё ещё смешно дулась, спрятав пол-лица за руками, и Лок тыкнул ей в округленную щёку. – Как тебе идея для обеда, а?
Сестра быстро начеркала что-то в тетрадке и дала Локу под нос, а сама заторопилась к выходу.
На развороте огромными буквами было написано: «хочу пирожных!»
Лок хмыкнул и крикнул сестре в прихожую:
- А нормально что-нибудь поесть?..
Из прихожей раздался недовольный стук.
- Ладно, ладно, знаю я, что сам фастфуд предлагал...
Они пообедали сэндвичами с творожным сыром и лососем в любимом кафе Кей - совсем недалеко от дома, и где можно расположиться на веранде, что они и сделали. В этом кафе они с папой заходили после прогулок, чтобы поесть мороженое, с обещанием ничего не говорить маме. Мама, конечно же, всё прекрасно знала, но это было приятно – иметь с папой большой и серьёзный секрет, который никто никогда не узнает.
- Кей?
Девушка улыбнулась и достала стикер, чтобы написать на нём:
«Можно я закажу мороженое тоже?»
- Сис, я куплю тебе всё мороженое в кафе, только не плачь.
Сестра взглянула на Лока вопросительно и автоматически дотронулась до щеки. На пальце остался мокрый след с чёрной расплывшейся точкой. Сказав одними губами «Я скоро вернусь», Кей понеслась в туалет кафе и увидела две дорожки потёкшей туши и воспалённые красные глаза. Беззвучно повторяя «Чёрт! Чёрт! Чёрт!», Кей сорвала немного туалетной бумаги рядом с раковиной, промочила её, собираясь стереть тушь. Руки тряслись, и получалось только развести грязь по щекам, девушка бросала бумагу в раковину и пробовала новым размоченным куском. Родители и то, c какими воспоминаниями это кафе связано, пропавший голос, брат автокатастрофа, - всё это крутилось обрывками в её голове и всё валилось у неё из рук, окружение снова было сильнее её и она снова ничего не может поделать. Девушка медленно опустилась на корточки перед раковиной, заливаясь слезами. У неё кружилась голова, и тошнило от себя.
Через какое-то время в дверь постучали.
- Девушка с вами всё в порядке? – похоже, это был один из работников кафе. Туалет был рассчитан на одного, поэтому к ней никто не мог бы зайти.
Кей поднялась, хлюпая носом. Ей даже в зеркало было противно на себя смотреть, поэтому она быстро сполоснула лицо, не глядя, и открыла работнику дверь.
- Ой, - сказал работник.
Это «Ой» кольнуло Кей, и она хотела было что-то насчёт себя объяснить, поговорить, но вспомнила, что оставила стикеры и маркер на столе, поэтому, понурив голову, просто пробежала мимо.
Лок ждал её у входа с сигаретой в руке. Остановил и крепко обнял, даже не заглядывая в лицо, погладил по голове, ничего не сказав.
Кей не отрывала глаз от сигареты. Она знала, что брат курит, но он никогда не курил при ней. Сигарета была коричневой с золотой полоской по всей длине. Выглядела дорого.
На их столе оказалась огромная розетка мороженого: там были и шарики клубничного и фисташкового, и кубики с перцем и вафельные трубочки и поки. Похоже туда свалили весь ассортимент, как брат и обещал.
«Мне хочется мороженого, но я хочу уйти», - написала Кей.
- Хорошо, я скажу собрать нам мороженое с собой.
Кей думала, что не сможет дотронуться до мороженого совсем, но оно выглядело так соблазнительно, что по пути домой она украдкой выковыривала из упаковки вафельной трубочкой.
Вдруг её брат остановился у витрины магазинчика «Всё за сто» и показал на что-то внутри.
- Чур, это ты.
Сестра сердито толкнула его плечом за то, что воспользовался её слабостью, на что брат только рассмеялся.
- Да ладно, это же вылитая ты!
За витриной находилось плюшевое животное: телом и головой похоже на плюшевого медведя, но с длинным пушистым хвостом, и таким же пушистым воротником, полностью белое, но уши, глаза, нос и кончик хвоста чёрные.
Девушка даже потрудилась написать на стикере: «Что это за зверь такой?»
Лок посмотрел на неё и на игрушку, потом снова на неё посмотрел, и сказал ничего не выражаемым голосом:
- Песец.
Тут Кей сама не выдержала и рассмеялась вместе с братом. Смеялась она беззвучно, но по дрожащим плечам всё было ясно.
- Подожди меня, - улыбнулся Лок.
Он зашёл в магазинчик. Сестра пыталась рассмотреть его сквозь витрину, а когда разглядела, брат тоже её заметил и весело помахал ей.
Вернулся он с той самой игрушкой.
- Знаю, что тебе одиноко и тяжело сейчас, поэтому пусть он будет другом на пока что? Он никуда не уйдёт.
Кей смутилась. Она хотела написать «Я же не какой-то там ребёнок!», но брат забрал у неё маркер и стикеры, и дал под руку игрушку.
- Пошли домой, - сказал он.
Вечер прошёл весело: они провели его за просмотром дешёвых ужастиков под подтаявшее ассорти из мороженого. А на ужин они всё-таки заказали бургеры Макдака. Засыпала Кей в чистой безмятежности, с песцом в руках, что всё с ней будет хорошо, ведь хотя бы один человек и одна игрушка всегда будут на её стороне.
На следующее утро Лок пропал.
На кухонном столе лежало письмо. Кей оно пугало. Девушка прекрасно понимала, что оно означает, но не хотела проверять это. Она не была готова к той боли, что принесёт ей это письмо после пропажи брата.
Два дня Кей прожила в немой фрустрации и ожидании с горьким осадком на лучшее. Она не знала, что делать, кроме как ждать. Ей было страшно звонить в полицию, потому что они с братом уже обсуждали это: если полиция узнает про их беду, их разлучат, а Кей отдадут в интернат.
Письмо так и лежало на столе, рядом лежал Песец.
Старший брат сказал тогда: «пусть он будет другом, который никогда не уйдёт». Лок планировал исчезнуть, а за себя оставить бездушную игрушку в насмешку.
Кей выдохнула. Девушка боялась допустить мысли о позитивном развитии событий, она не хотела выглядеть жалкой и слабой, когда сбудется неприятный исход.
Брат просто бросил её, потому что с ней невыносимо жить, вот и все варианты.
Кей сложила письмо пополам, отметив, что внутри был кусочек пластика, который она не стала ломать, просто загнала в одну из половин. Девушка решила прочитать его в школе или городе, чтобы не допустить себе расплакаться. Будет легче там же его выбросить.
В школе оказалось шумно, начала болеть голова.
«В любом месте ты как в ловушке», - думала она.
- Кей? Кей! – подруга Николь полулежала на парте, пытаясь дозваться до школьницы, в её руках был блеск. – Посмотри на себя, ты как бледная немочь! – Она играючи поднесла кисточку к губам Кей.
Вот только Кей не слышала её, погрузившись в свои мысли, и автоматически оттолкнула чужую руку от лица. Кисточка от блеска перелетела половину кабинета, упала на пол, прилипнув вязкой структурой к полу, и сломалась под ногой неуклюжего одноклассника.
- Ты совсем с ума сошла?! – пришла в ярость Николь, держа ставший бесполезным флакон. – Этот блеск мне обошёлся дороже, чем вся эта школа!
Кей тоже разозлилась за то, что на неё кричат, даже встала со своего места, отчаянно жестикулируя, но подруга лишь отмахнулась от неё.
- Боже мой, говори! Просто говори! Никто не должен идти тебе навстречу лишь потому, что тебе охота строить из себя убогую!
Кей как пощёчиной ударили. Она пошатнулась, но осталась на ногах. Вместо этого она молча собрала свою сумку, и пошла к выходу, не забыв пнуть остатки косметики в другой конец класса.
Гордая Николь не стала окликать её, но с болезненным уколом в совесть, теперь стояла, закрыв рукой рот, и смотрела в окно, чтобы не сталкиваться ни с кем взглядом.
Кей выбежала из класса, лишь по воле случая не попавшись дежурным, и направилась к запасному выходу, потому что так быстрее и не надо сталкиваться с охранником.
Задвижка на железных дверях оказалась отодвинута и школьница даже не подумала об этом, пока не вышла и не наткнулась на курящего парня прямо за дверью.
Незнакомец уставился на неё с каким-то смешанным шоком. Сутулый, с отросшим ёжиком волос, - по глазам составлялось впечатление, что парень знал Кей, но та совершенно точно видела его впервые.
Его глаза быстро оглядели появившуюся школьницу с головы до ног, и он отвернулся в сторону, глубоко затягиваясь и выпуская дым со сдерживаемым раздражённым вздохом. Девушка аккуратно хотела пройти мимо него, но он коснулся её плеча, останавливая.
- Не, не, подожди, - курильщик затянулся в последний раз, бросил окурок под ноги и раздавил его. Прокашлялся и усталым голосом спросил: - Что у тебя случилось, маленькая девочка?
Кей взглянула на него рассерженно. Ей даже начинать доставать записки ради кого-то вроде него было невмоготу. Она развернулась, чтобы уйти, но парень поймал её за край рукава и сел на ступеньки перед дверью. Девушка пыталась вырваться, но тот держал удивительно крепко.
- Ты выглядишь жалко, поэтому, глядя на тебя, мне хочется, чтобы ты так не выглядела. Что можно сделать для этого?
Школьница едва разобрала, что он сказал, разговаривал он странно. Она снова повелительным жестом пыталась сорвать его руку со своей куртки, но у неё не получилось. Парень ответил самым тоскливым вздохом, каким могло вздохнуть человечество.
- Отпущу, если перестанешь выглядеть жалко.
Кей чуть не задохнулась от возмущения и занесла руку, чтобы дать пощёчину, как курильщик сказал:
- Это из-за брата, что ли?
Девушка остановилась в ступоре. Откуда?
Она опустила руку и потрясла скованной, показывая, что её уже можно не держать, но тот сделал вид, что её не понимает, и пришлось ей кое-как, одной рукой, возится в рюкзаке и доставать фломастер и тетрадку по алгебре, чтобы написать свой вопрос, сидя на корточках.
«Ты знаешь моего брата?» - над «знаешь» было слово «где» со стрелочкой куда в предложении его поставить.
- Понятия не имею ни о том, ни о другом. Знаю, что жизнь к тебе не очень благосклонна, - завладев её вниманием, курильщик отпустил чужой рукав и закурил ещё одну сигарету. - Я тоже думаю, что с тобой нечестно поступили, но и исправлять это не буду. Скажу, что ты выглядишь жалко, и тебе это надо исправить.
Кей, саркастично посмотрела на незнакомца и щёлкнула пальцами. Заинтересовано оглянулась налево, направо и сунула ему под нос свежую запись: «Ой! Не получилось!»
- В тебе все зачатки настоящей сучки, - без энтузиазма ответил тот, внимательно ознакомившись с текстом.
Девушка улыбнулась ему и толкнула в плечи, подставив подножку, отчего тот упал на пятую точку.
- Вот теперь ты точно сучка!
Кей беззвучно хихикнула в ладошку и убежала домой с места преступления.
Дома Кей взяла Песца на руки, посмотрела на него при свете и обняла, как настоящего кутёнка. Вздохнула и выдохнула всё плохое. Хватит жалеть себя. Просто, хотя бы... Ни ради чего-то, а просто хватит.
Она села перед письмом и дрожащими руками вскрыла его, криво повредив конверт. Внутри оказалось два сложенных листа и пластиковая карточка на имя брата. На одном листе она нашла схематичные рисунки, как пользоваться стиральной машинкой и посудомойкой, на втором очень маленькое письмецо:
«Сестрёныш
Прости, что сгинул как последний трус, я бы не выдержал смотреть тебе в глаза. Мне пообещали, что всё закончится в течение недели, когда мы сможем снова воссоединиться. Я постарался подготовить тебя ко всему, с чем ты столкнёшься у нас дома. Надеюсь, всё закончится быстро, мне гарантировали твою безопасность.
Обнимаю, твой старший брат»