Снежная дева

С каждым днём Фран угасала. Желание сделать хоть что-то, попытаться отказаться не получалось. С каждым приходом Глэдис всё начиналось по новой. Она вспоминала о днях, проведенных в пытках, в чужих мерзких до тошноты прикосновений рук и следов зубов. Тело становилось деревянным, переставало сопротивляться, а разум угасал в воспоминаниях и фантомных следов.

Куда делась её воля? Перед глазами летали золотые песчинки. Фран статуей сидела напротив окна. Она неуверенно думала о своем отступлении, которого не было. Раз за разом Фран пыталась найти ответ на вопрос. Что для неё свобода? Фран видела в этом злосчастном окне изысканную, мрачную пытку. Видеть, что происходит снаружи, но не иметь возможности больше там побывать? Наблюдать за относительной свободой и жизнью где-то там в столице. Она так грешна? Для чего эта пытка? Чего добивалась Её Величество? Фран заторможено моргнула, когда взгляд стал осознанным. Она настороженно смотрела на золотую бабочку, которая раз за разом билась о стекло. К ней же присоединилась стрекоза. Растерянно Фран смотрела на насекомых-почтальонов. Её глаза заблестели. Слезы начали стекать по щекам, а сердце заболело.

— Мне так жаль, — единственное, что сказала Фран после длительного молчания. Её горло болело, но боль не могла сравниться с отчаянием, которое захлестнуло её. Дрожащая рука потянулась к насекомым, который безостановочно бились о стекло. Её рука накрыла их снаружи.

Плечи тряслись от сдерживания рыданий. Фран убрала ладонь и отрицательно покачала головой. Её ученики, дорогие ученики, ей искренне жаль, что она досталась им в наставницы.

Насекомые бились долго. Фран наблюдала за их тщетными попытками до тех пор, пока они не улетели назад. Фран быстро привела себя в порядок. Её одиночество не было недолгим. Она осознавала, что скоро явится Её Величество. Фран не меняла своего положения долго. Почтальоны улетели давно, их не было видно даже из далека. Она бы и продолжила сидеть так до следующего дня, но Её Величество всё же пришла.

Чужие ладони легли на плечи, неторопливо разминая напряженные мышцы. Фран положила руку на чужую. Она ощущала, как Её Величество замерла, как остановились и замерли руки. Фран развернулась полубоком, подняла своё худое лицо и кукольными глазами посмотрела на Её Величество, что удивлённая взирала в ответ.

— Скажите мне, Ваше Величество, — хриплым тихим и усталым голосом начала Фран. — Это ведь вы травили меня?

Её Величество покачала головой и с полным печали взглядом, взяла в руки ладони Фран, которая наблюдала за движениями губ. Фран не слышала слов, но понимала, что она говорила.

— Моя милая Дрей, я не могла потерять тебя, — только и сказала Её Величество. — Так было лучше для тебя, для нас. Последний путь убил бы тебя, я не могла этого допустить.

Фран прикрыла свои глаза и отвернулась от Её Величества, вырвав свои руки из плена чужих.

⊹──⊱❆⊰──⊹

Дрей сопротивлялась, даже если попытки игнорировались. Глэдис крепко держала лицо Дрей. Она попыталась поцеловать, но в ответ получила укушенную губу. Дрей дала Глэдис звонкую пощёчину, от которой голова дернулась в сторону. Глэдис издала мягкий смешок, её зрачки почти затмевали радужку глаз. Дрей пыталась отстраниться. Её ударило током из ошейника. Затем ещё. И ещё. И ещё. Ток распространился по всему телу. Глэдис вытерла кровь с губы и облизала палец. Глэдис, не стесняясь ничего, словно и рамки с границами никогда не были созданы для неё, проникла рукой под подол платья, а другой принялась сзади развязывать его. Глэдис, когда получила пинок, лишь стала сильнее напирать. Она укусила ключицу, обведя укус языком. И любовно посмотрела на Дрей, когда её тело вновь дернулось от удара током.

Так шли дни.

Всё замкнулось в один круг. Дни, когда она часами смотрела в никуда увеличивались. Она прокручивал свою жизнь раз за разом. День за днем. Моменты за моментами. Её Величество решила, что Фран слишком активна и сократила количество пищи, чтобы ослабить её физические способности, которые и так были ослаблены психическим состоянием. Фран больше не могла заставить себя делать физические упражнения.

— Цель оправдывает средства, — шептала себе Фран. — Нужно лишь подождать.

В голове крутился лишь один вопрос. Где она ошиблась?

— «К сожалению, родители воспитали слабачку», — от своих мыслей Фран хотела ухмыляться. С каждым днём она становилась всё слабее и слабее, а дни всё холоднее и холоднее. Она медленно угасала вместе со своим внутренним миром. Отвращение, злость, любые эмоции сменились всепоглощающей усталостью, и эта усталость заполнила зияющую дыру в груди Фран. Если бы у неё всё ещё были силы на ухмылку. Мысли скакали туда-сюда, а голос в голове от язвительности скатился в усмешку. Недавно богиня замолчала. Видимо окончательно разочаровалась в сосуде. Фран вспомнила все способы и возможности убийства своей мучительницы и задавалась вопросом.

Почему она так и не смогла её убить? Из-за вины? Фран хотела бы сказать дедушке о том, как они с ним похожи. Вина пожрала их личность, оставив лишь жалкую оболочку. Фран противно от себя нынешней и тошно от себя прошлой. Это не означало, что Фран позволила Глэдис вести себя с ней все дозволено. К сожалению, дистанция не помогала, эта государыня вскрывала раз за разом её самые большие страхи и насиловала её бренное тело. Фран бы вырвало, если бы она не помнила в утешении, что от её тела ничего не останется. Иначе бы Фран нашла способ использовать магию, чтобы сжечь себя, даже заживо, неважно. Возможно, Фран бы воспользовалась меткой на бедре, чтобы сбежать к Ванессе, но тогда Глэдис точно свихнется и начнет искать всех, кто связан с Фран. Она не могла позволить себе угрожать теми, кем дорожила. Подставить под удар чокнутой государыни её учеников, всех знакомых с разных государств и дедушку? Лучше убейте. Лишь бы никто не видел и не смел больше касаться её мертвого тела. Имитировать страх и ужас перед Глэдис становилось всё сложнее, но Фран хорошая актриса и всегда умела играть роли тех, кем не являлась. Она иногда кричала, иногда рыдала, чтобы заставить свое сердце чувствовать хоть что-то. Но крики оставались криками, слишком наигранными для неё, а слезы не помогли. Дыра внутри неё увеличивалась каждый день. Порой эмоции становились настоящими, слезы не были наигранными, а крики душераздирающе отчаянными.

Отстраненно Фран задумалась. Она не нашла ответа на вопрос, чем была свобода. Как Фран могла найти то, что даже не могла определить? Она не была уверена, что смогла бы её обрести, когда воспоминания отравляли её существование, а чувство вины и сожаления за выбранные пути вскрывали её шрамы. Фран отказать от всех попыток помочь ей, приняв их за жалость, не видя, что люди, которые окружали её, действительно о ней заботились. Но были ли они в действительности? Они беспрекословно приняли её решение умереть и даже пытались поспособствовать этому. Были ли они тогда её близкими? Отправляли ли близкие, настоящие родные люди, своих дорогих сердцу людей на гибель? Была ли она им дорога?

Она не понимала, как мыслил её дедушка, который выглядел давно сдавшимся и кротким. Он был тем, кто поддерживал любое начинание и предлагал руку помощи, которую они сами должны попросить. Никогда не настаивая. Так сильно боялся навязаться? В чем причина? Фран никогда не понимала дедушку, который легко согласился и поддержал решение смерти, не просил вернуть её и Лианну домой, возглавить их семью, сделать что-либо для Азалим.

Воспоминания о Марселин наполнены сладостным, окрыляющим чувством, разбивающиеся о неуверенность Фран и осознание её проблематичности. Статная, чарующая, ошеломляющая, пленяющая взор... Фран могла бы вечно описывать Марселин. С ней приятно находиться. С ней весело пить, интересно разговаривать и слушать её громоподобный смех, чувствовать её руку на плече и вспоминать объятья, как утешение и ностальгия. Фран эгоистка, раз знала, что лотос Фран принадлежит Марселин, как и лотос Марселин — ей. Она лишь могла надеяться, что Марселин будет помнить о ней и приносить извинения, утопая в вине, за то, что так и не смогла стать чем-то большим.

Леит. Добродушная, понимающая, но погрязшая в чувстве вины за то, в чем не подвластна. Вина отравила её, затмила и уничтожила их отношения. Фран ненавидела эту вечную жалость, сожаление и вину, которая появлялась, когда Леит видела её. Она так сильно хотела искупить вину, что видела её лишь в проявлении спасения от Её Величества? Фран могла быть благодарна, что Леит защищала её, личную информацию и важные секреты от Её Величества и по сей день. Фран никогда не винила Леит, но не могла видеть взгляда побитой собаки в ней.

Ирэн... Она была глотком воздуха. Она всегда понимала её, не пыталась изменить её и помогала ей во всем, даже если это вредило Фран. Ирэн была той, кто знала её как леди, как командира и как заключённого. Разве это не жалко? Фран когда-то помогла Ирэн и теперь та так сильно верна ей и Фран не знала, что с этим делать. В Ирэн она видела подругу и лишь надеялась, что это взаимно. Да, они не самые лучшие друзья, но Ирэн могла быть настоящим другом, что поддержит любое решение. Каким бы плохим оно не было... Готовая встретить последствия вместе с ней, не смотря не на что. Только вот слепое следование может привести к большим проблемам. Фран надеялась, что, осознав её текущее положение Ирэн наконец осознает это.

Была и Кейт. Странная особа, что тоже воевала, но... Фран помнила, как Кейт настаивала на уходе Фран. Какой Фран слепой была и так отчаянно цепляющейся за Лианну? Как за единственного кукловода, свод правил, четкие границы дозволенного, её смысл жизни и кредо. У них не были хорошими, сестринские отношения, когда Лианна относилась к ней... Фран не знала точного ответа. Лианна была избалованной, часто скидывала вину за проступки на неё и Фран наказывали. Лианна была инициатором всех проблем, когда Фран была Алетеей. Но Фран молча терпела это. Кейт же видела, как Фран цеплялась за Лианну и пыталась прекратить это, когда восстание только окончилось. Кейт помогла ей сбежать из дворца и Фран даже провела время с Эйлит и Марселин, прежде чем обучать Рэйфа. А после Кейт затерялась. Исчезла. И Фран боялась того, что с ней могло быть.

Ванесса была страннее Кейт. Она несколько раз видела Ванессу, будучи Дрей и Ванесса легко смогла признать в Фран Дрея. Она помогла вместе с Эйлит найти Рэйфа, её ученика. Ванесса недолго с ними путешествовала, помогала ей, стала недолгой поддержкой и понимала её срывы, когда Фран становилась слишком грубой, жесткой. Однажды Фран в шутку сказала, что Ванесса будто и не человек вовсе, на что, Ванесса тревожно замолчала. Тогда она поняла, что шутки не её конек.

Эйлит же... Фран предпочла не вспоминать.

⊹──⊱❆⊰──⊹

В один день, нахождение взаперти стало слишком невыносимым. У неё было два варианта, найти способ вскрыться или попытаться сбежать. Хаотичные мысли не давали возможности для здравого рассуждения. Схватив служанку за горло, Фран прошептала извинения. Служанка испуганно закричала, вцепившись в руку Фран, которая прижала ее к стене с глухим стуком. Под этот звук ворвалась стража с копьями в руках. Фран отбросила служанку в одного, который не ранил служанку, но врезался в стену, второго она со всей силы пнула по голове, а когда тот замахнулся на неё копьём, то она легко избежала удара. Служанка хрипела в руках второго рыцаря, который не торопился. Фран быстро вырубила рыцарей и служанку, и побежала по коридору. Пусть её тело ослабло, она знала, что рыцари сами поспособствовали её побегу и была благодарна. Проблески надежды вырваться из этого Албера. Она быстро оказалась у лестницы, когда её ударило током. Фран задохнулась, схватившись за перила, но продолжила спускаться вниз. Когда её нога коснулась последней ступени, то Фран захрипела от невыносимой боли и ожоге на горле. Её пробило нескончаемым потоком тока. Она попала на колени, пытаясь встать. Перед глазами появились туфли. Помутневшим взглядом она видела лишь подбородок Её Величества. Слеза была стёрта пальцами Государыни. Всё стало черным. Надежда увяла, не успев зародиться.

⊹──⊱❆⊰──⊹

Внезапно Фран открыла глаза. Её взгляд остановился у окна. Поздняя ночь. Она медленно моргнула. Её тело осталось неподвижным и обманчиво расслабленным. Её дыхание также не менялось. Сердце также равномерно билось. Глаза посмотрели вниз на спящее лицо Глэдис. Пальцы рук Фран мелко дернулись.

Вот она. Близка. Беззащитна. Даже ослабленной Фран могла попытаться. Протянуть руку к ничего не знающей Глэдис и задушить её. Голыми руками или подушкой. Видеть, как медленно угасала жизнь в чужих глазах... Только протянуть руки к чужой шее. Одинокая слеза скатилась по щеке. Фран не смогла. Она долго смотрела в чужое лицо, чувствовала чужие руки и хотела где-то тихонько перерезать себе глотку. Ошейник казался тяжелее озера. Руки Глэдис крепче вцепились в торс, сильнее обнимая.

⊹──⊱❆⊰──⊹

Когда весть о казни рыцарей, что охраняли Фран дошла до Ирэн, то она нахмурилась. Ирэн зажгла свечу инаблюдая за маленьким огоньком, поднесла бумагу к огню. Она взирала как горело на её глазах письмо и видела в нем мучения Фран. Ирэн подавила тошноту. Страх сковал её сердце. Она не могла понять, как они могли так жестоко просчитаться? Как?!

Их план был идеален! Государыни не должно было быть на суде изначально! Но она была, подмяла всё так, что никто и противится не думал. Фран так тщательно подобрала момент, подставила саму себя, позволила слухам распространиться, чтобы её саму же обвинили в убийстве себя. Попытка возможности сбежать провалилась. И Ирэн знала, больше такого шанса не будет.

Пальцами Ирэн потушила свечу, и провела рукой по лицу. Её лицо исказилось в нечто отчаянное. Ирэн приказала рыцарям следить за ситуацией с пленницей и докладывать о всем, что они могли видеть или слышать. Впервые, когда дошла информация о том, что у Её Величество слетела с катушек, Ирэн чуть не убила себя на месте. Лишь годы, проведенные во время восстания под началом Фран помогли ей сдержаться от собственного самоубийства в виде измены родине. Она не могла убить Государыню. Но и оставаться там Фран не могла. Ирэн нужно придумать новый план. Она посмотрела в окно, подавляя тошноту.

Позволить Фран попасть в суд уже ошибка, непростительная ошибка со стороны Ирэн. Лучше бы она похитила её из тюрьмы временного содержания. Фран хотела столько же как и не хотела умереть от болезни. Слезы обжигали. Ирэн содрогнулась, она закрыла глаза рукой, сдерживая рыдания. Как бы ужасно не звучало в мыслях Ирэн, она молилась, чтобы болезнь, постигшая Фран, как можно скорее забрала её из скользких грязных рук Государыни. Ирэн едва сдержала неподобающие крик горя. Слезы затуманили зрение.

— «К Алберу эту должность», — судорожно думала Ирэн. — «Дождусь смены власти и покину пост».

На её губах медленно появлялась неуравновешенная улыбка. Она быстро размазала слезы по лицу. Ирэн нужно сократить время посещения Государыней Фран, что она может устроить вместе с полной чувства вины Леит, а если подключить с помощью подкупа Верманда, то план станет эффективнее.

⊹──⊱❆⊰──⊹

Фран вспомнила все способы и возможности убийства мучительницы и задавалась вопросом. Почему она так и не смогла её убить? Из-за вины? Фран хотела бы сказать дедушке о том, как они с ним похожи. Вина пожрала их личность, оставив лишь жалкую оболочку. Фран противно от себя нынешней и тошно от себя прошлой.

Любовно Глэдис провела по лбу Дрей. Она задумчиво смотрела на её прелестное лицо. Противоречивые чувства вспыхивали раз за разом и Глэдис уже боялась себя. Близился конец весны и начало лета. Глэдис как наяву помнила, когда осмелела во втором месяце зимы, ужаснулась от себя в конце зимы и от своих действий. Но вот она, вновь здесь, желая заполучить то, что ей не дано. От запретного лишь больше будоражился разум. Вкусить то, что никто не смел и не посмеет. Дрей вообще никому не позволено обижать. Она достойна самого лучшего, такая прекрасная, сильная, непокорная. Порой в темных задворках сознания мелькали темные мысли... Что будет, если её сломать? Как ломается сильная личность? Станет ли она послушной куклой, на которую никто не посмеет даже посмотреть? Та охрана, что так небрежно охраняла Дрей и позволила ей покинуть эти защитные покои... Что ж, за измену короне она их казнила, пощадив близких. Глэдис знала где границы разумного, хотела верить, да и слова старика Коена, всё ещё были в памяти:

«— Дети, близкие, семья... Никто не должен отвечать за грехи, совершенные не их руками. Они не виновны в грехах своих родных.»

Глэдис милосердна. Так шептались люди. Милосердная, справедливая Государыня, что делала всё на благо Розмарина. Глэдис смотрела на обнаженную, нежную кожу Дрей. Раньше она всегда сопротивлялась, отстраненно подумала Глэдис. Пыталась выбраться из её объятий, избежать прикосновений. Кусалась, кричала, даже посмела пыталась напасть. Ожог на шее стал для неё предупреждением. Глэдис не потерпела бы неповиновения. Бездомную собаку трудно приручить, но она пыталась. Говорили, что брошенные животные, обретя вновь хозяев и получая от них ласку, быстро становились верными. Как жаль, что это не наблюдалось у Дрей. Ничего, думала Глэдис, у неё есть всё время мира. Она нежно провела рукой по багровым отметинам на белоснежной коже. Глэдис недолго любовалась своим творчеством. Некоторые пятна, следы зубов или укусов давно приобрели желтоватый цвет. Но с недавнего времени весь её торс, руки, шея, были вновь отмечены алым, багровым, в некоторых местах синим и фиолетовым. Глэдис провела пальцем по ключице вниз. Она коснулась ткани топа на груди Дрей и провела пальцем поверх ткани до пупка. Глэдис задумчиво смотрела на выступающие ребра. Кажется, она переборщила с ограничением пищи? Это послужило бы Дрей уроком, что лучше быть короткой, нежели пытаться воспротивиться. Чем сильнее Дрей сопротивлялась, тем больше она пьянила Глэдис.

— Совсем скоро, только подожди, Дрей, — ласково, приторно сладко, шептала Глэдис, с влюбленной улыбкой на лице. Она положила руки на скулы, большими пальцами растирая кожу. Дрей внимательно следила за ней со взглядом послушной куклы, и Глэдис могла сказать, что так Дрей выглядела... Диво.

— Я избавлю тебя от твоих мучений, — радостно сказала Глэдис, зацепившись ногтем о кончик ромба иглы. Она внимательно смотрела на Дрей, как нижнее веко глаза дернулось. Глэдис и не знала, что напряжённое тело, могло напрячься ещё больше. Настороженное поведение, больше напоминало кошку, нежели собаку.

— И я избавлю тебя от этих ненужных игл, — Глэдис укусила нижнюю губу Дрей, которая была вся покусанная, покрасневшая.

Пустота не оставляла после себя ничего, кроме усталости. Фран понимала, что стремительно умирала, потому и перестала кричать, плакать, сопротивляться. Наконец-то. Фран так долго к этому шла. Она понимала, прекрасно осознавала, что Глэдис никогда не отступит в поисках её. Руки тянулись ниже, оставляя дорожку грязных следов, от которых никогда не отмыться. По связям, Фран знала, что Глэдис через свои источники пыталась отследить и найти Фран. Немного неудачно, учитывая, что некоторые из источников государыни Розмарина являлись источниками Фран, которая перехватила их. Шли года, а Глэдис не оставила попыток вернуть себе Дрея, пока жизнь Фран быстро тлела. Она полноценно наслаждалась своей жизнью, несмотря на груз вины, сожаления и ошибок, который мешал полностью быть счастливой и спать по ночам. Но Фран пыталась искупить свои ошибки. А однажды она осознала. Гоняясь за призраками, последняя из рода Кэйлих лишь обрекала не только себя, но и окружающих. Это отрезвило. К тому времени она уже воспитывала Рэйфа и стала этакой далёкой наставницей, человеком, которой восхищалась племянница и на которую косо смотрел племянник. Иглы медленно-медленно, но методично, убивали её тело, разрушая магические каналы. Боль стала настолько привычна, что отходила на второй план. И тогда возникла идея. Фран доживёт столько, сколько сможет её тело, а смерть от вещицы её рода станет её гибелью и тогда, на одре, Фран явится к Глэдис и умрет на её глазах, чтоб наверняка. Уж с трупом на руках Глэдис точно прекратит поиски. Мимолётная мысль осела в голове, формулировался и развивался план. Так и получилось. Нужно защитить репутацию Рэйфа и Мелиссы, с остальными она людно связана не была и никто не запомнит в ней её. Рэйф отправился в путешествие, Мелисса завершала обучение и на момент окончания Фран больше не связана с ней. Всё шло хорошо, судорожно вздохнула она. Фран изредка переписывалась с Ирэн, чтобы они могли воплотить идею в жизнь. Однако, планы разрушились. Появилась Азалия, являясь перерождением Лианны, как напоминание о грехах Фран. А дальше стало хуже. Проклятие рода вцепилось не только в Азалию, но и в Мелиссу. Этого никогда не должно было случиться. Заперев разум, в попытках отстраниться от ситуации и чужих действий, Фран продолжила размышлять, прикрывая глаза, никак не реагируя, несмотря на то, что Глэдис пыталась возбудить её тело любыми способами. Всегда безуспешно. Фран не могла её убить, и постепенно игнорировать безумный шепот неполноценного осколка души богини тоже. Это сводило Фран с ума. Она узнала, что Глэдис виновна в том, что Фран не умерла тогда в плену. Это разрушало. Как никогда, Фран глубоко сожалела о том, что не могла заставить волею мысли убить себя иглам или проклятию. Проклятие и иглы окончательно уничтожили её здоровье, а неполноценное питание, которое Глэдис решила ей ограничить, для ослабления её попыткам сопротивление и вовсе ослабили её до уровня немощного пожилого человека или ребенка. Позабытая беспомощность нахлынула волнами настолько сильными, что это удушало. Фран теряла волю к жизни с каждой извращённым посещением Глэдис, которая чувствуя вседозволенность, полностью лишилась рассудка.

⊹──⊱❆⊰──⊹

Рыцари молчаливо переглядываются друг с другом. То, что когда-то было для них шансом лёгкой работы, по словам товарищей, стало пыткой. Её Величество, которая всегда в их глазах выглядела как мудрая правительница, добрая женщина, имела, как и все, темную сторону. Да только от её темной стороны тошно. Рыцарь сжал в руке покрепче копьё. За дверью слышался душераздирающий крик. Это был второй раз, когда Её Величество забывала ставить талисманы тишины.

Не впервые раз, не в последний. Вскоре невозмутимая Её Величество покинула преступницу. Внешний вид Государыни даже не намекал о том, что она вершила непотребства. Рыцари не хотели знать, что происходило за дверью, когда присутствовала Её Величество. Потому что с закрытием двери за спиной Государыни исчезли все звуки. Рыцарь помнил, как закрывая дверь за Её Величеством, он видел преступницу, что пыталась стать меньше, обнимая свои колени на этой роскошной кровати, с оголенными плечами, полными следов. Рыцарь, что видел лишь мельком понял, что всё ужасно. Он ужаснулся, осознав, что его бывшие, ныне мертвые, товарищи были казнены, потому что явно пытались помочь не преступнице — пленнице. Это было логично, когда он сам начал рассуждать о том, что видел, как исправить это. Обсудив со своим товарищем по несчастью, уже будучи свободными от службы и в полной конфиденциальности, они пришли к печальному выводу. Рыцари ничего не могли сделать.

Так сменялись дни и ночи. Приглушённые крики пленницы в одиночестве, когда не было Государыни, были не частыми, не сосчитать и всех пальцев рук. Но бывали моменты, когда рыцарям становилось страшно. Не из-за криков. А из-за смеха: безумного, печального, сухого, странного. И рыданий. Когда они могли слышать тихие всхлипы, приглушённые за дверью. Это длилось неделю, после всё стихло. Всё изменилось внезапно в первый день лета. Её Величество направлялась к ним, когда внезапный голос, что явно не принадлежал пленнице, даже если они не слышали его, вызвал тревогу. Голос был неестественным, посторонним и холодный, хоть и принадлежал, предположительно, женщине.

— Глэдис думает, что этот ошейник сможет удержать меня? — голос был настолько громким и ясным, что его слышно за дверью, будто обладательница находилась рядом с ними. Рыцари переглянулись. Государыня нахмурилась и тут же попыталась открыть дверь. Рыцари собирались помочь, но они удивленно могли смотреть как Её Величество избежала прикосновения ко льду. Вся дверь превратилась в глыбу льда.

— Копье, живо! — приказала Её Величество.

От тона и серьезности рыцарь тут же передал оружие. Государыня умело и ловко взялась за копьё и, отступив назад, ударила остриём по льду. Рыцари наблюдали как Её Величество пыталась убрать лёд. Они переглянулись и попросив Государыню отойти в сторону, со всей силы нанесли урон по льду. Сочетание нанесенного магией урона от Её Величества, а также атаки рыцарей и сопротивления самой комнаты и этажа, покрытых магическими печатями, помогло разрушить дверь. Государыня быстро перешагнула дверь, в ужасе смотря, как за оконную раму держалась пленница.

— Дрей! — отчаянно закричала Её Величество. Она побежала к ней и в тот же момент пленница выпрыгнула из окна. Рыцари ошеломленно смотрели на окно. Её Величество сказала Дрей? Командир Дрей?

⊹──⊱❆⊰──⊹

Кап. Сколько себя помнила Фран всегда ходила по тонкому льду. Она не знала куда шла, но шла вперёд и не оборачивалась. И сейчас, находясь в шаге от смерти, Фран позволила себе остановиться и посмотреть на лед. Он оказался давно треснувшим, сломанным, который уже давно не выдерживает, и кажется, что последняя ошибка, движение или шаг, и лёд окончательно разобьется. Вместе со льдом под её ногами разрушиться она сама. Фран обернулась назад, но не видела ничего, кроме той самой ледяной дороги, которая вдали — позади — давно уже разрушена. Она не выдерживала, дорога разрушалась с каждым шагом вместе с ней. Но идти Фран больше некуда, дорога закончилась. Её на половину разрушенная дорога — это тот самый груз, это то от чего она бежала, то к чему стремилась, то что хотела защитить. Эта дорога её жизнь, которая уже давно разрушилась.

Кап. Остановись, Фран. Обернись и посмотри на все свои ошибки-грехи, что никогда не искупишь. Обремененная виной так и не смогла жить дальше, цепляясь за ушедшее прошлое, и боясь своего будущего. Никто не разрушил Фран так, как разрушила себя она сама. Кукла должна следовать указаниям кукловода, но что делать ей, если куклой она никогда не была? Фран смотрела на свои руки и ужасалась увиденному. Она перестала расти как личность, полностью уничтожая себя вполне осознанно. Она так виновна... Может ли стать её разрушение искуплением грехов, которые она не совершала?

Лёд под ногами треснул.

⊹──⊱❆⊰──⊹

Ей говорили многое: Благие намерения — дорога в Албер, сделанное добро вернётся бумерангом, благодетель растёт даже в тени, но... Она, как и все желала свободы-счастья, которых не получила. Фран открыла глаза в знакомом месте.

Единственное место, где сохранилась возможность слышать. И Фран слышала. Она слышала свой крик, когда она в очередной раз кричала, чтобы излить свою боль, когда осознала, что кричать здесь лучше, чем снаружи. Этот крик, однако, не исходил из её рта, но звучал по всюду, странной какофонией. Это крики её ушедшего прошлого, такие же призрачные, как её разум. Её глаза невидяще смотрели на белый снег, когда она безутешно тряслась. Её внешний вид сменился на более раннюю версию — молодая Алетея, которая ещё не познала смерти родителей. Она начинала медленно терять рассудок. Молодая Алетея, носящая перчатки, скрывающая свои эмоции и ставшая охраной младшей сестры вопрошала. Её голос тихий, спокойный, разлетался эхом по пространству:

— Почему, почему я не могу обрести то единственное, о чем так трепетно лелеяла мысль?

Раздался треск. На дереве сломалась ветвь, которая с гулким звуком упала на снег и разссыпалась пеплом. Маленькая девочка отчаянно шептала:

— Почему я не могу получить любви родителей?

Треск. Слов больше не было, когда Фран окончательно потерялась в себе. Снег вокруг образовал метель в её разуме, и это даже близко не описывало и не походило на бурю эмоций глубоко внутри. Вода вокруг острова образовывалась волны, лёд трескался на воде, дерево медленно-медленно покрывалось коркой льда, а снег засыпал одинокую, всеми заброшенную беседку, как напоминание о прошлом. Фран пыталась кричать, она подавала знаки раз за разом, желая одного, быть услышанной. Так почему никто не смог услышать её просьбу? Считали, что она достаточно сильна, чтобы справиться самостоятельно? Но когда появлялся кто-то кто мог помочь, Фран боялась и отталкивала.

Боль в душе не излечат и боги, которым не было смысла молиться, когда пустые молитвы не доходили до них. Треск за треском, слеза за слезой. Фран позволила иглам снаружи разрушать её, пока её тело сидело в позе медитации в центре комнаты.

— Посмотри на себя, что ныне с тобой стало, — холодный голос, носящий в себе задумчивый тон, раздался позади. Богиня бросила взгляд на дерево, символизирующее разрушение души Фран, ломающимися ветвями, осыпавшимися листьями.

Слезы прекратились, она полностью остановилась. Её метаморфозы вернулись в первоначальный вид. Фран стало противно от того, как на самом деле права обладательница голоса. Она вытерла слезы, обернувшись, пустыми глазами посмотрела на богиню, что стояла на воде перед ней. Волны прекратили бушевать, как и снег, что застыл в воздухе. Словно мир замер вместе с её душой. Фран смотрела в глаза богини и видела в них ответы. В тишине, которую никто не прервала, Фран встала. Непоколебимо, она шла вперёд к богине, которая с меланхолично равнодушным выражением наблюдала за ней. Фран ступила на тонкий лёд и шла вперёд, пока не оказалась рядом с богиней на почтительно расстоянии.

Планы легко перековать. Несмотря на пережитые страдания от рук Глэдис, она так или иначе увидит её кончину и оставит в покое. Мертвым не нужно тревожится.

— Всё разрушено, — спокойно сказала Фран, словно издалека начинала долгий рассказ. — Я оступилась достаточно, чтобы иметь возможность исправить всё.

— Я подарю тебе то, что о чем грезишь больше всего, желанное и запретное, — говорила богиня, чьи слова не звучали манящими или призывающими. Фран видела в богине своё успокоение. Сломанная кукла видела проблеск надежды.

— Мой мир мертв, — возразила Фран. В молчаливом диалоге взглядов богиня тонко улыбнулась.

— Я знаю, возможно, это то, что мне нужно. Одно маленькое желание для такого же сломанного существа.

Изящная рука богини легла на щеку Фран, чуть приподняв опущенное лицо и тут же отсранившись.

— Не смей опускать взор, никто не достоин видеть твою неуверенность. Как быстро они тебя сломали, — богиня осуждающе цыкнула.

Богине, даже слегка потерянной рассудком и рациональностью, не приятно видеть, как страдала дитя Кэйлих от внешних факторов. Её любовь к пусть и не своим творениям, но к смертным созданиям, которые смогли погубить её физическую оболочку, никогда не исчезла. Они создали свой грех, убив её, за что поплатились ценой уничтожения их рода, страдания и появления ледяных господ. Впрочем, кто знает, что от горя и безумства могла свершить она, если бы Кэйлих не остановили её. На лице Фран появилась улыбка, полная облегчения. Плечи опустились, впервые ощутив, что груз куклы снят с неё.

— «Прости, Марселин», — мысленно извинялась Фран, игнорируя ноющее сердце. — «Я не смогла выбраться из своего кошмара, что стал явью. Я извиняюсь перед тобой, что не смогла стать сильнее и лишь сломалась под напором этой жизни. Этой никчемной жизни. И спасибо, ты подарила мне звезды, которых мне так не хватало. Ты стала молнией во время дождя. Как бы я его не любила, гром вызывал у меня душевное спокойствие.»

Лёд под ногами трескался. Палец богини провел по трещине на лице, которую закрыл лёд.

— Этот фальшивый мир, — задумчиво сказала богиня, но не решилась как-либо продолжить фразу.

— Верно.

Вокруг летал безнаказанно песок, что не мог догадывался о том, что последует дальше.

— Позволишь ли ты?

Фран вздохнула в последний раз. Лёд под ногами сломался, она упала под воду. Фран наблюдала сквозь темные воды вверх и видела толстый слой льда, что покрыл поверхность. Прорубь, в которую провалилась Фран, исчезла. Богиня задумчиво смотрела вниз. Она понимала, что со смертью Фран умрет и сама, но... В мутнеющем сознании Фран подумала лишь об одном.

— «Подари мне свободу.»

⊹──⊱❆⊰──⊹

Открылись льдистые глаза, что сияли внутренним светом. Она элегантно встала из своего положения. На искусанных губах появилась холодная усмешка. Глаза сияли презрением и вокруг неё появилась удушающая аура, сколь подавляющая своей силой.

— Глэдис думает, что может остановить богиню? — слова и голос не принадлежали Фран. Богиня коснулась за ошейник.

Под пальцами ошейник легко начал замерзать и полностью разрушился. Богиня сняла остатки ошейника, бросив на пол ненужной вещью и провела рукой по истерзанной, покрытой неизлечимыми ожогами, шее. Лед корой покрывал щеку, это человеческое тело так быстро замерзало. Богиня проигнорировала иглы, проигнорировала разрушающееся магическое ядро, из-за которого тело попросту может умереть. В помутневшем сознании Фран видела Марселин, её улыбку. Она захлебывалась водой, окоченевшими конечностями Фран попыталась выплыть наружу, стремясь к далекому свету.

Богиня безразлично посмотрела на дверь, которая под тяжелым взглядом покрылась льдом. Вместе с дверью лёд покрыл половину комнаты. Быстро она дошла до окна. Глаза на мгновение потеряли свой внутренний божественный свет и Фран пошатнулась. Усталость, что сковала всё тело ударила внезапно. Фран наступила на стул и встала на стол. Сев на колени, её руки легли на стекло, которое под силой богини полностью покрылось льдом. Фран ударила по льду в центре окна и лёд разбился. Фран хваталась за острые углы целого льда, ломая его, пока острые куски льда не остались по краям и достаточно, чтобы она смогла совершить задуманное.

Глаза неконтролируемо мерцали. Фран схватилась за оконную раму. Кожа разрезалась. В руки впились окровавленные углы льда. Она наступила на нижнюю раму и лёд проник в пятку. Фран не обращала внимание на боль, которая не сравнится с уже присутствующей.

Её тело светилось изнутри. Она замерзала изнутри. Её волосы полностью побелели, а серьга разрушилась от силы богини. Блеклые глаза смотрели на небо. Фран наблюдала за первым днём лета. Год назад Рэйф ушел в путешествие. Год назад она закончила обучение с Мелиссой. Год назад она встретила Азалию. Многое кануло.

Ветер трепал платье и волосы, проникая в комнату. Фран вдохнула воздух полной грудью. Под крик Глэдис она спрыгнула из окна. Сила богини, желая овладеть телом, обрести физическую оболочку, найти пресловутую вечность... Когда тело человека не выдерживало божественной силы, оно становилось льдом и создавался магический выброс, который создавал огромное количество льда, уничтожая всё на своём пути. Если у остальных проклятых сила Богини стремилась наружу, чтобы перейти к следующему обладателю, то у Фран она нацелилась во внутрь её самой. Она медленно разрушалась. Подобно тому как богиня искала вечность, истинного бессмертия, словно в ожидании чего-то, Фран искала свободы. Тело покрылось льдом всё больше, её лицо потрескалось, покрылись трещинами пальцы.

Стоило ли сказать, что никто из них не смог?

— Подобно тому как не вечно мое бессмертие, нет вечности, покуда звёзды давно покинули небеса богов.

Фран хрупко улыбалась. Её тело стремительно разбивалось изнутри. Она быстро полетела вниз. Страха не было. Огромное чувство облегчения и желание смеяться, которое Фран сдержала. В помутневшем сознании мелькнула мысль:

— «Не это ли, свобода?»

Фран разбилась осколками льда, что стали снегом. Её тело не достигло земли. От тела не осталось ничего, кроме снега. Последний песок, что цеплялся за Фран исчез вместе с физической оболочкой.

В первый день лета по всему континенту пошел снег. Пророки, ясновидцы и верующие твердили, что это начало конца.