4 часть
Мне пришлось приложить усилия, чтобы заставить себя прийти в университет, хотя по моему внешнему виду этого и не скажешь.
Чёрная юбка, белый боди и укороченный пиджак, из-под которого была видна моя талия, светлые волосы, свободно спадающие на плечи.
Я встала из-за стола в лекционной аудитории и положила на стол преподавателя журнал нашей группы. Затем я вернулась на своё место рядом с подругой.
— Кто-нибудь проявлял интерес к Адаму вчера? — спросила та.
Лира была безнадёжно влюблена в моего лучшего друга детства. Я и сама понимала, что не могу не испытывать к нему подобных чувств. Однако его характер был для меня как смесь васаби и перца халапеньо — слишком острый. У него было много романов, но ни с одной из девушек не вышло построить длительные отношения.
После нашего расставания я посмотрела на его жизнь с другой стороны и поняла, что ключ к успеху кроется в свободе. Никто не может контролировать вашу жизнь, и только вы сами решаете, как её прожить. Вам не нужно подстраиваться под кого-то, переживать и плакать по ночам из-за того, что вас не любят или обманывают.
— Лирочка, честно говоря, я не знаю.
Я действительно была в замешательстве. Половину вечера я провела в месте, которое мне было незнакомо, с человеком, с которым я не общаюсь. Хорошо, что мне хватило ума уйти оттуда вовремя.
— Ты же всегда рядом с ним, — говорит она, глядя на верхние ряды аудитории. — Даже сейчас он смотрит сюда.
— Он один или с Николасом?
— Они с Николасом сидят, и, как обычно, у обоих кислое выражение лица, — пробормотала моя лучшая подруга.
— Они оба смотрят сюда? — спрашиваю я подругу, стараясь не поворачиваться, чтобы не привлекать к себе внимания.
— Да, оба.
Блять. Ну здрасте!
Мне не было стыдно за то, что произошло.
Я просто хотела, чтобы всё закончилось.
— Что случилось? — спросила подруга, и я, вздохнув, попыталась сосредоточиться на том, чтобы рассказать ей всё, что произошло.
— Он был с девушкой или один? — добавила она.
— Один, — отвечаю я, твёрдо решив не обсуждать то, что произошло вчера.
Лекция пролетела незаметно, потому что я действительно внимательно слушала преподавателя.
Я начинаю собирать вещи в сумку, встаю и выхожу из аудитории. Но как только я делаю шаг вперёд, я упираюсь в чью-то каменную грудь. Когда я поднимаю глаза, то встречаюсь с тем же взглядом, что и вчера вечером. Этот взгляд словно прожигает мою кожу.
— Нам нужно поговорить, — Николас останавливается в проходе между столами. Он хмурится, его руки в карманах, и уже с самого утра на его лице читаются признаки недовольства.
Создаётся впечатление, что мы будем обсуждать стратегически важные вопросы для страны, но на самом деле нетрудно догадаться, о чём пойдёт речь.
Лира с недоумением смотрит на меня. Я уверяю её, что всё в порядке, и через пять минут догоню её, чтобы взять журнал.
Николас отступил назад, позволяя Лире пройти. Я хотела быстро пройти за ней, но не смогла. Уильямс тут же принял прежнюю позу и внимательно посмотрел на меня.
Вот чёрт!
— О чём нам поговорить? — спрашиваю я, убедившись, что подруга ушла.
В общем-то, и говорить-то не о чем. У нас был короткий флирт, когда мы были не в себе. Но он не оставил после себя ничего, о чём бы я жалела.
— О том, что произошло вчера.
Я нервно тереблю чехол телефона, осознавая, что эта беседа неизбежна, и меня не выпустят из аудитории.
— Я не скажу твоей девушке ничего, ты это хочешь услышать? — но, кажется, его это совсем не трогает, на лице не отражается ни одной эмоции.
— Да.
— Хорошо, — я снова беру сумку со стола и пытаюсь выйти из ряда между столами, но он упорно преграждает мне путь, и я снова врезаюсь в его грудь. — Ну что?
— Почему ты вчера не оттолкнула меня сразу?
— Что?
— Проблемы со слухом? — спросил он с такой злобой, что мне стало не по себе. Но не от самого вопроса, а от его тона.
— Ты хочешь, чтобы пол университета нас увидело?
— Аида, если ты не поняла, мне всё равно, — он смотрит на меня сверху вниз, и меня начинает раздражать эта ситуация. — Пусть даже весь университет увидит.
Я осознаю, что все эти разговоры прекрасно слышны выходящим из аудитории людям, которые с любопытством оборачиваются в нашу сторону.
Вероятно, то, что это станет главной сплетней недели, сто процентов.
И чтоб не усугублять и не делать эту сплетню ещё больше, мне следует как можно скорее покинуть общество Уильямса и постараться пережить этот трудный период.
— Николас, есть ещё вопросы? Или я могу идти?
— Да, есть вопрос, — мне не нравится, когда мне смотрят прямо в глаза, а именно это он и делает в очередной раз. — Ты всем позволяешь себя трогать?
Если он думает, что сможет вызвать у меня какие-то эмоции, то ошибается. Мне безразлично, что обо мне думает человек, с которым я впервые за два года нормально поговорила только вчера. И то, это сложно назвать полноценным диалогом. За два года учёбы в университете у меня не было возможности нормально пообщаться.
И я не жалею об этом.
— А ты всегда позволяешь себе прикасаться к другим, когда состоишь в отношениях? — задала я встречный вопрос.
Он теряет контроль над своими действиями. Его рука резко поднимается и касается моего подбородка. Он смотрит мне в глаза, а затем наклоняется к моему уху:
— Запомни: на том балконе я не прикасался к тебе.
— Ты даже сейчас меня касаешься, — я убираю его руку от своего лица. От его пальцев у меня на щеках горит жар, так сильно он меня держал. — Пропусти меня.
— Я хочу получить ответ на свой вопрос, — я прекращаю попытки обойти его, потому что каждый раз он ловит меня за руки и возвращает на место. — Я ведь не прикасался к тебе на том балконе?
Он с ухмылкой на лице и с вызовом во взгляде ожидает моего ответа. То ли он действительно уверен, что я буду молчать и мне нет никакого дела до их отношений, то ли ему настолько скучно в них, что он хочет сыграть со мной в какую-то глупую игру.
— Забудем об этом, — я делаю глубокий вдох и с отчаянием выдыхаю. Этот разговор очень утомляет меня, и я не хочу иметь ничего общего с Николасом. — Это всё? Может быть, ты позволишь мне уйти наконец?
Он сделал шаг назад и, повернувшись ко мне боком, освободил пространство, чтобы я могла пройти.
— Благодарю вас, — произнесла я с иронией. Я буду не я, если не съязвлю.
— Аида, — окликнул он меня, когда я почти дошла до выхода из аудитории. — Ты правильно сделала, что остановила меня вчера.