Часть 20
Еще за несколько кварталов до места торжества наше внимание привлекли снующие кругом люди в черном. Лишь завидев издали весьма приметный спорткар цвета индиго, они принимались безмолвно шевелить губами, зажав передатчик в ухе. По обыкновению течения роскошной жизни итальянских мафиози тусовка была с характерным размахом и гиперболизированным пафосом.
Король вечеринки, вне всякого сомнения, был уже в курсе прибытия долгожданных гостей. Перед глазами стояла самодовольная рожа ублюдка, ради которого затеялась игра. И только по причине собственной нервозности и легкого покалывающего чувства страха, кипящая меж нами страсть поутихла, и каждый сосредоточился на собственных мыслях.
За двести метров до клуба, где и совершиться главное торжество года, где сегодня собрались самые влиятельные и отвратительные личности теневого мира Италии, выстроилась самая, что ни на есть настоящая очередь из автомобилей класса люкс, и все они норовили скорее попасть на вечеринку, первыми заслужить интерес и уважение «хозяина». Верные псы старого Фераньи только кажутся столь преданными ордену. Кругом следуют за хозяином и во все потакают капризам богача. Но, как только сердце старика остановит ход, и последний вздох сорвется с ядовитых губ, эти же самые псы, подобно гиенам с диким смехом набросятся на остатки роскоши и растащат состояние босса, все до последнего грамма золота.
Очередь продвигалась чрезвычайно медленно отчего создавалось ощущение, что к началу вечеринки нам точно не поспеть, как ни с того ни с сего весь автомобильный ряд перед нами стала прижиматься к правому краю, теснее к отбойникам.
Гарри чуть высунул голову из окна:
— Нас пропускают, — угрюмо буркнул парень, — Ты готова? — вновь поинтересовался он.
— Иначе и быть не может. – отступать некуда.
Двигатель дерзко зарычал, и мы плавно двинулись вперед. Bugatti – агрессивно рыча, перекатывался через неровности дороги. Этому автомобилю в грации могла позавидовать леди джунглей – пантера.
Каждый, мимо кого мы проезжали, считал своим долгом обменяться со Стайлсом приветствиями, а также с удивлением и некоторой неприязнью разглядывал мой профиль.
— Расслабься, это лишь начало и дальше будет только хуже. — прозвучала своего рода угроза, — Не в коем случае я не хотел напугать. — оправдывался он, — Я лишь считаю должным морально подготовить тебя к «празднику».
— Со мной все в порядке. — неуверенно начала я, — Знаешь, мне просто трудно влиться в «такую» жизнь, — в воздухе показала кавычки, — Ну, понимаешь, публичную. Думаю, это так называется.
— Ты справишься, Эрминия. — одного лишь мятного взгляда хватило, чтобы убедиться в собственных силах.
Крепкая мужская рука, опустилась на бедро и ободряюще сжала его. При других обстоятельствах я бы расценила такой жест, как неприличный намек, но не сейчас.
Bugatti плавно затормозил у пропускного пункта и внушительных размеров мужчины с суровыми минами на лице окружили наш автомобиль. Аккуратный стук и стекло водителя плавно опустилось вниз.
— Добрый вечер синьор! — мужичок с трещавшей по швам рубашкой склонился ниже и в прямом смысле слова просунул голову в салон, — Добрый вечер синьора! — монотонно торжественно звучала заученная речь, — Ваши пригласительные?
— Мы без пригласительных. Нас ожидает отец. — грубо оборвал его Гарри.
— В таком случае назовите свою фамилию, синьор. — никак не унимался дуболом.
— Фераньи. Моя фамилия Фераньи. — прогремел сдавленный бас.
— О, — физиономия охранника вытянулась, и казалось, он тут же признал в моем спутнике сына своего босса, — Проезжайте, синьор Фераньи.
Одутловатое лицо также быстро исчезло прочь, как и возникло.
— Стайлс – это фамилия по отцу, — начал Гарри опередив ход моих мыслей, — Маурицио не нравилось, что его «сын» будет носить чужую фамилию. Так что Стайлс стало для меня чем-то вроде прозвища.
— Могу понять твои чувства. — задумчиво бросила я, но не стала углубляться в тему.
— Мы подъедем к самому входу. Там нас встретят гости, фотографы и отец.
— А он и впрямь одержим вниманием публики, — констатировала я, — Следует ли вести себя особенным образом?
Двигатель утих, и последняя фраза прозвучала оглушительно громко.
— Будь аккуратна.
Вспышки фотокамер, радостные крики и вопли, толпа людей с бокалами. Двери автомобиля одновременно распахнулись. Два швейцара разодетых с иголочки приветствовали нас.
Трехэтажное здание, выполненное из темного непрозрачного стекла, именуемое Alpheus являлось одним из тех мест, что простые смертные объезжали за несколько кварталов. Это - то самое место, где пишется история Италии. Холеные баловни судьбы в одежке от кутюр решали судьбу своей страны за дверьми поганого ночного клуба.
Теплый вечерний воздух игриво проскальзывал в разрез платья, от чего по позвоночнику бежали мурашки. Вспышки слепили глаза, я не могла ступить и шагу, тогда под локоть меня подхватила знакомая татуированная рука и мы вышли к гогочущей публике.
— Так-так-так! — прогремел деловитый мужской голос, — Внимание! Дорогие гости, попрошу минуточку внимания! — все присутствующие таращились на нас, — Хочу представить вам своего любимого сына и его спутницу! — публика восторженно аплодировала и улюлюкала.
Стайлс откланялся перед толпой, словно актер в дешевом театре. Это именно то, чего и заслуживал наивный спектакль бездарного драматурга.
— Приветствую каждого гостя! — массовка внимательно слушала речь парня, — Хочу поздравить своего отца с его днем рождения и преподнести в качестве подарка этот автомобиль, — мы отошли в сторону, чтобы гости смогли лучше разглядеть обновку Фераньи.
— Да, старик, вкус у твоего сына имеется. — отозвался один из мужчины.
— Несомненно, дорогой, — хохотнул Маурицио, — Фераньи всегда выбирали лучшие автомобили и самых привлекательных спутниц, — подмигнул мне старик и по толпе прокатились восторженные комментарии.
— Что ж, пройдемте внутрь и продолжим увлекательный вечер! — бодро воскликнул Гарри и все тут же засуетились в дверях.
***
Кругом то и дело сновали размалеванные дамочки в кричащих о псевдо статусе хозяек нарядах. Желание прекрасных дам выделиться из толпы толщиной своего кошелька выглядело жалко, а многозначительные взгляды дешевили содержанок. Каждая стремилась заполучить внимание мужчин, что особняком держались на балконе второго этажа. Этакая элита, в которую вход болтливым особам был строго воспрещен, и даже официант не смел входить в обитель мафиози. Закуски и напитки строго передавались в руки охране, которая в свою очередь могла войти в комнату.
В Alpheus не было полуголых девиц, грохочущей музыки и всего того многообразия пошлости и дикости, что являлось обыденностью для такого рода мест. Но навязчивое чувство наигранности и дешевизны веселья все никак не покидало. Для каждого синьора любая женщина в клубе все также оставалась представительницей эскорта и очередной подстилкой. К тому же и их заискивающие взгляды соответствовали сложившемуся мнению.
Не теряя времени, я отлучилась в дамскую комнату. Стайлс поднялся наверх, поздороваться с гостями и показаться на глаза толпе, что теснилась внизу, когда прозвучит поздравление в честь дня рождения Маурицио Фераньи.
Якобы спутав комнаты, я проскользнула в подсобное помещение, где переодевалась прислуга, здесь же имелся выход на задний двор к контейнерам и служебный санузел. К счастью, персонал давным-давно был занят торжеством, и на мою любопытную натуру никто не обратил внимание.
Также, за соседней дверью скрывалась небольшая комнатка с горизонтальными холодильными установками для мяса и морепродуктов. Мое внимание привлек слабый металлически блеск на одной из полок, что висела довольно высоко над холодильником с мясом.
***
Наконец, усевшись на барный стул, я смогла передохнуть от высоких каблуков. Ноги будто ватные свисали со стула. Бармен внезапно поставил передо мной бокал прохладного шампанского, но я не притронулась к спиртному и лишь вырисовывала мизинцем узоры на отпотевшем стекле.
— Синьорина, Вас желает увидеть синьор Фераньи. — я подпрыгнула от неожиданности на стуле и в разрезе платья пикантно оголилась недопустимая часть сокрытого, — Вас ожидают у подножья лестницы, — охранник подал мне руку и сопроводил к месту встречи.
— Добрый вечер, синьорина..?
— Для Вас – Эрминия. — мягко перебила я.
— Добрый вечер, Эрминия. — Маурицио расплывался в льстивой улыбке, — Приятно видеть столь роскошную девушку в компании моего сына. — он протянул свою морщинистую руку с массивными швейцарскими часами и, ухватившись за мою ладонь, притянул ее ближе, запечатлев колючий поцелуй.
— Синьор Фераньи, я также рад встречи с Вами и спешу от всего сердца поздравить с Вашим днем рождения. — слащаво и наигранно.
— Что ж, благодарю, — змеиный прищур и жутковатая улыбочка, — Мне весьма любопытно узнать, как Вы познакомились с моим мальчиком, — Гарри передернула от этого прозвища, — Могу ли я украсть Вас у спутника? — поинтересовался Фераньи, зная наперед, что никто в жизни не пойдет наперекор его воли.
— Конечно, синьор! — Стайлс прожигал меня взглядом и молил не покидать его компанию.
Мужчины хищно оглядывали меня, пока Маурицио верно уводил нас с глаз собравшихся гостей. Хотя на то и не было причин, но он желал скорее удалиться с чужих, глаз ссылаясь на шум в помещении. Бросив ободряющий взгляд через плечо, я почувствовала всю злобу и ярость Стайлса, которые вытесняли любое другое настроение в помещении.
Маурицио вел меня прямиком в комнату персонала и каждый из нас знал, чем для него закончится этот вечер. Но Фераньи как никогда ошибался, зацикленный на своем превосходстве и безграничной власти.
Когда наши фигуры пропали из виду за дверьми подсобного помещения его манеры тут же пропали и вот, я прижата к стене, а грубые коротки пальцы подобно щупальцам обхватили ребра.
— Ангел, ты так красива, — зловещий шепот перемешивался с причмокиваниями седого мужчины, — А у него и впрямь неплохой вкус, — мерзкие отростки пробрались в разрез платья и сухие пальцы пробирались под ткань белья, — Но у меня все жесть кое-что, чего нет у мальчишки. —алкогольные пары обжигали глаза.
— Синьор, нас могут увидеть! — нехотя протестовала я, — Мы можем уединиться за любой из этих дверей, — распластавшейся по стене рукой, я пыталась указать направление, — Мы сможем закрыть дверь и продолжить, — обольстительно шептала.
— Я уже было думала, станешь строить недотрогу, а все складывается наилучшим образом. К тому же ты не первая его пассия, которая прошла через мои руки, — правой рукой он вдавливал меня в стену, а левой стягивал по бедрам трусики, — И не ты последняя. — влажные губы вцепились в плоть над грудью, — Я смотрю, вы с моим отпрыском тоже времени даром не теряли, — насмехался старик, тыча пальцем в мою ключицу.
Я вновь лукаво улыбнулась, позволяя надругаться над собственным телом.
— Предоставлю единственный выбор на сегодня, малышка. В какую из этих комнат ты хочешь войти?
И я потащила Маурицио за собой. Я втянула мужчину в комнату и закрыла за нами дверь. Старик потянулся ко мне, и я двинулась навстречу, вдавливая его в холодильник.
В руке он сжимал черное кружево, глаза горели похотью, а дыхание сбилось. Я теснее прижалась к мужчине, от чего еще сильнее стала возвышаться над ним. Фераньи был невысокого роста, и даже без этих туфель я могла составить ему конкуренцию.
Одной рукой я схватилась за галстук и притянула колючее лицо к себе, обдавая жаром. Другая рука путешествовала вверх по стене и, когда я сумела нащупать холодное металлическое изделие, тут же прижала острое лезвия чуть выше узла галстука.
— А теперь, — жадно вбирая воздух, испепеляемая тяжелым карим взглядом, я прижала лезвие сильнее к горлу, — Будешь отвечать на мои вопросы.
Его руки обмякли и безжизненными плетьми упали вдоль туловища.
— Думаешь, сможешь уйти после этого живой? — насмехался он, — Ты и шагу ступить не успеешь, как получишь пулю промеж красивеньких глазок. Ты не понимаешь, что только что сотворила.
— Я отдаю отчет своим действиям. И ты не представляешь, как долго я ждала этой встречи, — я брызжела слюной, — И наконец, смогу узнать ответ на свой вопрос.
Он усмехнулся и самоуверенно смотрел в глаза. Упертый баран, его вот-вот прирежут, а он все продолжает кичиться своей властью.
— Я хочу знать, кто занимается поставкой детей в пансионат при Соборе Святого Петра. Я знаю, что ты делал взносы в фонд «Спасение», который занимается благотворительностью, в том числе на содержании этого фонда были дети из сиротских домов Ватикана. Кто занимался поставками, назови имя? — шипела я.
— Если я не скажу, то ты убьешь меня, — усмехнулся старик, — А если расскажу, то ты УБЬЕШЬ МЕНЯ! — плюнул он, — По какой причине я должен говорить с тобой? — маленький злые глазки забегали по моему лицу.
Прижав разделочный нож сильнее до тех пор, пока тоненькая алая струйка не окрасила белоснежную рубашку, я не продолжила:
— Я помню твой голос! Помню тебя. Помню, как ты оставил нас в этом убогом месте и превратил нашу жизнь в сущий ад.
— Ох, малютка! — сюсюкал он, — Неужто ты одна из тех сироток, что я продал богатым дяденькам? — ядовитая ухмылка обозначилась на его лице.
— Так это был ты? — неуверенно переспросила я.
— А ты сомневаешься в моих словах? — насмехался итальянец, — Только вот никак не могу припомнить твоего лица, — его взгляд внимательно изучал меня, — Ты одна из тех, что подались в монахини?
— Я одна из тех, которой удалось сбежать. — прорычала я.
Его глаза расширились, и рот раскрылся в ужасе, но он тут же вернул себе самообладание.
— Ноэми, кажется, так он прозвал тебя, — во всей его натуре читалась насмешка, — Любимица, строптивая и своенравная. Один в один – мать.
Сердце пропустило удар, а хватка на ноже ослабла.
— Что ты несешь? Ты знаешь, кто моя мать?
— Конечно, милая. Я прекрасно знаю твою мать. Продажная шкура, стелилась под каждого, кто поманит пальчиком. За бабки гот...
— Заткнись! — пуще допустимого взревела я.
— Мне всегда было любопытно, где ты скрывалась. Я так надеялся, что ты сдохла в ближайшей канаве. — мечтательно протянул Маурицио, — Но не всегда все получается так, как мы того желаем, ведь так?
— Не тебе рассуждать об этом! — буркнула я, вновь сжав в руке нож.
— Так как? Раскрой секрет? — настаивал он.
— Эрминия Инганнамортэ – мое имя. — это было сказано с гордостью.
В очередной раз его лицо исказила непонятная гримаса, и он расхохотался словно сумасшедший.
— Балтассарэ? — в перерывах между смехом бормотал он, — Балтассарэ Инганнмортэ? — успокоившись, Маурицио продолжил насмехаться, — Должно быть это какая-то шутка?
— Это не шутка.
— Тогда у меня плохие новости, ангел, — со слезами от смеха пыхтел он, — Твой папаша тебе не поможет.
— Что ты несешь? — взревела я, вдавливая нож глубже.
— Стой-стой, не спеши убивать меня. Я могу сказать, где находится твоя мать. — из последних сил молил старик
— Что ты сделал с моим отцом?! — ревела я.
— Это не моих рук дело, — оправдывался ублюдок, — Я не знаю, как это случилось.
С силой я вдавила нож в горло, пока кровь потоками не устремилась вниз.
— Я могу назвать имя твоей матери, — кряхтела мразь, захлебываясь кровью, — Ми-ре-е-елл, — кровь брызнула изо рта, и обмякшее тело рухнуло вниз.
Я тут же распахнула холодильник и принялась запихивать тушу внутрь. Под ногами и на холодильнике – все в крови. Я скинула с себя платье и переоделась в висящую на крючке поварскую форму. Быстрыми четкими движениями я выудила из туалета швабру и спрятала все следы преступления, чтобы выбить себе фору. Рано или поздно они догадаются, что здесь произошло, но у меня будет время, чтобы завершить задуманное.
Все это время в голове вертелась единственная мысль: «Что произошло с отцом?». Остальное же отошло на второй план.
Вынырнув из подсобки в зал, я обнаружила, что все внимание гостей было обращено на балкон, где произносил тост за здоровье ныне почившего изменника товарищ по оружию.
— И вновь поздравим нашего дорого именинника бурными аплодисментами! — скомандовал он и все, как по отмашке приняли аплодировать.
К мужчине подоспел молодой человек и что-то шепнул на ухо.
— Минуточку внимания, уважаемы гости! Как стало известно, для Маурицио Фераньи подоспел еще один подарок! — и вся толпа на балконе подобно гиенам загоготала, — Балтассарэ Инганнамортэ несколькими часами ранее погиб в автокатастрофе в результате сдетонировавшего взрывного устройства. Выпьем!