3
Когда Марта сказала, что знает кого-то, кто сможет помочь Алёне разобраться со всей этой истории с трансами, ей в голову приходило много разных мыслей. Некоторые из них даже включали в себя всевозможные заговоры и общение с городскими бесами, прячущимися по подвалам многоэтажек. Должны же такие быть, правильно? Они-то уж точно разбираются в видениях, трансах и снах намного лучше, чем школьные преподаватели.
Но среди них не было ни одной о том, что впервые они встретятся рядом с озерами-близнецами.
Она-то наивно думала, что они пообщаются с милой старушкой на кухне у себя дома, будут пить травяной чай Марты и рассуждать о том, как теперь быть с новыми талантами, полученным в наследство от мамы.
С самого утра все начинается совсем не так, как рисовало не очень богатое воображение Алёны.
— Ты же не забыла, что у тебя сегодня встреча с Владыкой? — спрашивает Марта, заглядывая в ее комнату, пока Алёна еще валяется в кровати, листая всякую бесполезную всячину в телефоне.
— Нет, не забыла, — отвечает она на автомате, а потом переспрашивает, откладывая телефон. — Погоди, как ты сказала? «Владыка»? Это что за кличка из две тысячи десятого?
— Очень смешно, Алёна, — журит ее Марта и подпирает плечом дверной косяк. — Владыка иного сознания, между прочим, весьма уважаемый ученый, и если ты будешь так смеяться, то сомневаюсь, что мои связи убедят его тебе помогать.
— Ученый со странной кличкой... Ладно, пусть будет так. Если он поможет мне с трансами, то может зваться хоть Повелителем гречки.
Марта закатывает глаза и выходит из комнаты, явно невпечатленная шуткой. Алёна прыскает со смеху; нет, ну кто в здравом уме будет называть себя Владыкой? Либо какой-нибудь псих с завышенным самомнением, живущий глубоко в горах и редко встречающийся с людьми, либо подросток с тягой к видеоиграм.
Впрочем, в этом есть нечто интригующее. Раз уж ей придется просить совета у кого-то настолько экстравагантного, то хотя бы вдоволь посмеется после. Димка точно будет в восторге от престарелого чудика, копающегося в книгах и монографиях, так еще и отзывающегося исключительно на Владыку иного сознания.
Алёна уже тянется за телефоном, чтобы написать об этом Димке, как вспоминает, что не может ей рассказать. Ни ей, ни Лете — вообще никому. От осознания ставится как-то приторно, и она вылезает из кровати, оставив телефон около подушки.
Дело не столько в обещании, которое она дала тете, сколько в необходимости разобраться во всем происходящем. Да и потом — вдруг она этого Владыку увидит в первый и последний раз. Тогда вряд ли Марта будет против, если она обсудит его с лучшей подругой или своей девушкой.
Называть так Лету мысленно почему-то приятно. Они ничего не обсуждали, Алёна даже не может с уверенностью утверждать, что они встречаются, но никто не может запретить ей такую мелочь. Она ловит себя на том, что снова уносится куда-то в мечты о счастливом и беззаботном будущем, и пытается сосредоточиться на чем-то другом.
— А имя у него есть? — кричит она из ванной, пока выдавливает пасту из тюбика.
— У всех есть имя.
— Тогда почему бы не использовать его?
— Ты можешь спросить это у Владыки, — предлагает Марта, проходя в сторону кухню. — Но я бы не советовала. Не лучший способ расположить к себе ученого — спрашивать про его странности.
— Значит, ты признаешь, что это странно!
Тетя отвечает не сразу, но Алёна замечает, как за ней по коридору бежит кошка, и это почему-то вызывает непроизвольную улыбку.
— Я говорила, что он мой старый знакомый, — отзывается Марта, судя по звукам, накладывая кошке еду, — но никогда не утверждала, что он такой же как все.
— Почему я никогда о нем не слышала?
Алёна вытирает лицо и рот, выходит на кухню и обходит явно довольную собой кошку, крутящуюся под ногами с торчащим трубой пушистым хвостом.
— Было бы странно, рассказывай я тебе обо всех моих знакомых. Их знаешь ли, за жизнь много накопилось, — уклончиво отвечает Марта, суетясь у плиты.
— Ты же понимаешь, что это так себе ответ? — поддевает ее Алёна.
Конечно, еще со времен учебы у тети должно было быть множество знакомых ведьм и ведьмаров, но сам факт того, что она знакома с настолько узко специализирующимся ученым, наводит на мысль, что что-то Марта не договаривает.
— У вас был роман?
— Это даже звучит дико, — фыркает Марта, ставя перед ней чашку с дымящимся чаем. — Лучше выпей вот это: поможет очистить сознание и подготовиться к встрече с Владыкой. Вряд ли он будет сильно тебя мучить, но дополнительная помощь точно не повредит.
— Даже спрашивать не буду, что ты туда намешала.
— Вот и умница.
Будто поддакивая ей, кошка издает громкий мявк, и Алёна скашивает на нее взгляд. Кошачьи глаза смотрят ей в самую душу, и ощущение возникает крайне неприятное. Алёна непроизвольно ёжится и отворачивается.
Напиток все еще дымится, но совершенно не обжигает, когда она делает глоток. Приятно-травянистый вкус не вяжет рот, и она делает еще несколько крупных глотков.
— А у тебя какие планы на день? — спрашивает Алёна, переводя тему.
— Приму пару-тройку нуждающихся в помощи и займусь стиркой. За неделю накопилось много дел по дому, да и надо бы почистить квартиру после клиентов. Кто знает, что они с собой притаскивают.
Завтракают они почти в полной тишине. Кошка запрыгивает Алёне на колени и настойчиво трется о ее предплечье, пытаясь привлечь внимание всеми возможными способами, но натыкается лишь на престранные поглаживания — скорее ленивые и посредственные, чем действительно сосредоточенные.
Личность Владыки и условия, при которых они с Мартой познакомились, захватывают Алёну так сильно, что она запихивает в себе пару бутербродов, не доедает кашу и слишком стремительно уходит собираться.
— Не забудь допить чай! — кричит ей вслед тетя, но никакого ответа не слышит.
Есть, наверное, в этом отваре и отрицательные побочные действия — концентрироваться у Алёны получается на чем-то одном. И она выбирает полностью сосредоточиться на запланированной встрече.
Марта ловит ее почти у самой двери, когда Алёна влезает в бесформенный серый свитер, и протягивает термос с чаем.
— Вот, — говорит она, — я подумала, что так будет проще.
— Спасибо, — торопливо отзывается Алёна, засовывая термос в рюкзак. — Где, ты говоришь, он будет меня ждать?
— Четко между озёрами. Не думаю, что там сегодня соберется толпа, так что вы в любом случае найдете друг друга. Если наткнешься на водяного, то постарайся вести себя учтиво, а еще лучше — побыстрее закончить диалог.
Да уж.
Эти бы советы пригодились ей неделю назад, когда они с Димкой решили сунуться в болота.
Алёна давит тонкую улыбку, чмокает тетю в щеку и бросает напоследок, резво вскочив в школьные ботинки:
— До скорого!
— И не опозорь меня перед Владыкой!
— Как будто можно опозорить кого-то с таким именем, — усмехается Алёна и закрывает за собой дверь.
До озёр-близнецов она добирается чуть дольше, чем обычно. То ли дело в том, что обычно дорогу к ним показывает Димка, то ли лес становится гуще. Одно верно — на ветках начинают появляться почки, а в зимней куртке становится жарко. Скоро наступит настоящая весна, и эта мысль придает какой-то легкости. Алёна расстегивает куртку, перепрыгивает с валежника на пень и продолжает идти к озёрам, не замечая, что птицы поют лишь вдалеке, а лесные обитатели перемещаются за стволами деревьев тише обычного, прячась не столько от нее, сколько друг от друга.
Лес оживает и застывает в стазисе одновременно; но она слишком увлечена скорой встречей с Владыкой, которая ощущается чем-то настолько важным и значимым, что все вокруг меркнет и теряет краски.
Спустившись к озёрам, Алёна оглядывается, но не видит ничего, хотя бы отдаленно похожего на человеческую фигуру. Может, Владыка и не человек вовсе? Марта вроде не говорила, что он ведьмар, но почему-то ей показалось, что иначе быть не может. Алёна доходит до кромки ближайшего озера и медленно бредет по берегу в сторону другого.
Не зря их называют близнецами: они идентичны во всем. Настолько, что это даже пугает. Слишком симметричные, слишком похожие. Будто кто-то взял и поместил одно озеро посреди леса дважды.
Кто-то могущественный и не лишенный иронии.
Водная гладь рябит от мягкого ветра, и Алёна останавливается на тропинке между озёрами. Как их различать, она все еще не имеет понятия, только помнит, что в том, что сейчас по левую руку, видела отражения прошлого.
А что если?..
Мысль почти безумная, но она вдруг задумывается о том, что одно озеро показывает прошлое, то в другом, было бы логично, можно увидеть будущее. Может, она начиталась сказок, но идея кажется вполне здравой.
Алёна скидывает рюкзак, бросает его на мерзлую землю и подходит к правому озеру. Ветерок становится как будто холоднее, она вытягивает края рукавов свитера из-под рукавов куртки и прячет в них ладони.
Где-то совсем близко ухает филин, и она бы вспомнила, что это крайне странно для полудня, но Алёна слишком поглощена собственной идеей. Она подходит к кромке воды, присаживается на корточки и делает глубокий вдох.
Ничего не случится, мысленно успокаивает она себя. Она всего лишь заглянет в отражение, даже трогать воду не станет. (Почему-то вспоминаются слова болотника о том, что ведьмам опасно в этом лесу, но она гонит их от себя прочь.) Заглянет и тут же отпрянет, если что-то пойдет не так.
Смелости оказывается достаточно, Алёна наклоняется над водой и сначала ничего не происходит.
Сначала — ничего.
А потом на нее глядит ее же отражение с полностью белыми склерами на месте глаз. Кровь стекает с грязных прядей волос, и отражение тянет ладони к лицу точно так же, как это делает Алёна, напуганная увиденным. Ярко-алая кровь капает с пальцев, и она все продолжает смотреть, разглядывать почти белые волосы у корней, запачканные ниже глиной, кровью и чем-то густым, не в силах отвернуться.
Кто-то касается ее плеча, и Алёна вскрикивает так высоко и визгливо, что сама пугается собственного голоса и резко дергается влево, теряет равновесие. Ладонью касается воды, на бок заваливается — и вода приносит с собой физическую боль, заставляя ее орать и биться в истерике.
Мозг продолжает бить тревогу, когда темная фигура в плаще протягивает к ней совершенно человеческие руки, вытаскивает из воды, не позволяя погрузиться глубже. С фигуры падает капюшон, вода перестает причинять боль, и Алёна вполне отчетливо видит перед собой мужское лицо. Серьезный, прямой взгляд почти черных глаз, морщины, но не такие глубокие, как у стариков. Мужчине не больше пятидесяти. Может, даже меньше. Он оттягивает ее от воды, спешно стягивает с нее куртку и бросает на тропинку.
— И зачем ты туда полезла?
Голос у него суровый, но Алёна делает шаг назад и запоздало понимает, что боль совсем ушла.
— Вы меня напугали.
— Тебя напугало озеро, а не я, — поправляет мужчина и указывает на ее рукава. — Их лучше закатать, чтобы руки не кололо.
Она не знает, почему слушает его, лишь замечает, что он не ругает ее, не смотрит как на последнюю дуру (а она и правда дура, кто еще полезет к озёрам, когда вокруг нет ни души) и скорее выглядит сурово, чем является таковым.
— Я хотела проверить одну теорию, — объясняет она, закатывая рукава так, чтобы влажные края не касались кожи. — Но, по-моему, она оказалась совершенно дурацкой.
— Узнаю упрямство Даны, — произносит мужчина и протягивает ей руку для рукопожатия. — Приятно познакомиться.
Алёна старается пожать руку как можно крепче, но тут же мысленно ругает себя за это. Они знакомы всего ничего, а ей уже почему-то хочется произвести на него впечатление. Дурацкий порыв, надо от него избавиться.
— Была бы она менее упрямой, может, мне и не пришлось бы просить у вас помощи.
Он давит короткий смешок, но улыбка совершенно не трогает его губы. Более того — ощущение, словно он улыбается одними глазами.
— Марта говорила, что вы похожи, но я ожидал скорее внешнее сходство, — признается Владыка.
— Когда вы говорили? Хотя, — тут же отмахивается Алёна, — это неважно. Главное, что мне нужна ваша помощь, и вы согласились.
— И переходишь сразу к делу совсем как Тарас, — продолжает он себе под нос, будто говорит сам с собой и делает какие-то заметки.
— Вы знали моего отца?
— Не лично. У нас с ним несколько разные интересы, чтобы работать вместе. Но твоя мама много о нем рассказывала. Если это, конечно, так можно назвать.
Он смотрит ей прямо в глаза, и от этого взгляда Алёна едва удерживается, чтобы не поежиться. Ей абсолютно точно не нравится, как это звучит. На мгновение она даже задумывается о том, что стоящий перед ней может оказаться совсем не тем, за кого себя выдает, а потом он спрашивает:
— Марта дала тебе отвар, который я просил ее приготовить?
Алёна тупо кивает и наблюдает за ним, как он складывает руки за спиной и принимается расхаживать по тропинке, разделяющей озёра.
— Хорошо, — одобряет Владыка. — Так будет проще.
После этого она резко отмирает и начинает соображать не так медленно, как было с момента, когда она заглянула в озеро. Все возвращается на круги своя, приобретает краски и привычную скорость.
— Вы сказали, что дело в озере. Что вы имели в виду?
Он оборачивается через плечо и хмурит брови. Затем медленно поворачивается всем корпусом.
— Ты ведь понятия не имеешь, что это за место, да?
И судя по тому, как он это произносит, Алёна понимает: он утверждает, а не спрашивает. Странный перед ней человек. Не то чтобы она знает много ученых, но что-то ей подсказывает, что он странный даже для ученого. А тем временем Владыка возвращается по тропинке к ней.
— Я не просто так хотел встретиться с тобой именно здесь, Алёна. Озёра-близнецы обладают такой силой, что...
— Могут свести с ума, я слышала, — перебивает его Алёна. — Но в чем именно это выражается? Мы с Димкой, моей подругой, несколько раз приходили сюда и все еще не сошли с ума. Не думаю, что мы такие везучие. Может, это просто глупые сказки, чтобы запугать учеников школы? Чтобы не шастали туда-сюда.
— Глупые сказки... — задумчиво тянет он и фыркает, остановившись четко напротив нее. Руки все так же держит за спиной, а спина настолько прямая, что Алёна сама непроизвольно выпрямляет спину, чтобы не показаться сутулой на его фоне. — Сказками пугают детей, Алёна. И боль, которую ты недавно испытала из-за воды, мало похожа на выдумку.
Как бы не хотелось это признавать, но он прав.
Алёна уверена, что боль была настоящая, а вот то, что она увидела в отражении...
— Что находится в этих озёрах? — спрашивает она, оглядываясь.
— А вот теперь ты задаешь правильные вопросы. Но сперва давай пройдемся.
Она подбирает рюкзак, запоздало вспоминая про термос, лежащий внутри, и достает его, демонстрируя Владыке.
— Тётин отвар, — зачем-то произносит вслух.
— Если хочешь пить, можешь выпить еще. Вещи оставь здесь, они нам не понадобятся.
Алёна кивает и делает ровно так, как он говорит: оставляет рюкзак и куртку, прихватывая с собой один лишь термос. Напиток все еще горячий, и она жжет кончик языка, прихлебнув слишком большой глоток, но старается не подавать виду.
— В этих озёрах содержится огромное количество энергии и потенциала, — объясняет Владыка, пока они следуют вдоль тропинки и заворачивают вокруг одного из озёр. — Школа не просто так находится именно в этих лесах: ведьмам нужно место, которое будет помогать им, подпитывать. Что-то, что само подскажет и направит. И все же ни одна ведьма не согласилась бы отдать свою дочь или даже сына в школу, стоящую прямо на одном из таких озёр. В неумелых руках сила становится разрушительной. Неохраняемая никем сила принесет не пользу, а лишь гибель. Понимаешь, о чем я?
— Я видела свое отражение, — признается Алёна, полностью игнорируя вопрос. — Только руки и волосы были в крови, а еще эти глаза... Как будто закатанные и неживые. Но в прошлый раз я видела маму — молодую, счастливую. Не могу вспомнить, в каком именно озере, но она точно не была похожа на то, что я увидела сейчас.
Он переводит на нее взгляд темных глаз, и при ближайшем рассмотрении Алёна замечает, что они не черные, как ей сначала показалось, а скорее темно-карие.
— Озёра могут играть с тобой. Пойми, что как бы ты ни старалась быть союзницей для этих лесов, ты не принадлежишь им, а значит, всегда будешь представлять для них угрозу.
Ей снова непроизвольно на ум приходит встреча с болотником, и Алёна делает еще глоток из термоса, на этот раз отмечая, что чай Марты помогает не только расслабиться и сосредоточить внимание на чем-то одном, но и греет так сильно, что ей не холодно без куртки.
— То есть вы предлагаете мне просто забыть об увиденном?
— На какое-то время, — уклончиво отзывается Владыка и резко переводит тему: — Допила?
— Нет еще, там немного осталось.
— Тогда допивай и попробуем приступить.
В термосе так-то остается еще половина или чуть больше, но Алёна решает этого не говорить. Владыка ее никуда не торопит, они продолжают неторопливо гулять вдоль берега, и, выдержав паузу, она опять с ним заговаривает:
— Марта говорила о моих трансах?
— Марта говорила о твоих приступах, — поправляет ее Владыка, делая акцент на последнем слове. — Транс — это полностью контролируемый процесс, а когда тебя швыряет туда-сюда — это мало похоже на нечто контролируемое.
Алёна пристыженно поджимает губы и скашивает взгляд в сторону. На секунду ей становится так совестно, что она чувствует себя безалаберной ученицей, не усвоившей простейшую тему. Легкий щелчок по носу ощущается разве что не оплеухой.
— Твоя мама была такой же, когда мы познакомились, — произносит он, когда они почти возвращаются на то же место, откуда начали свой путь. — У нее были кое-какие успехи за восемь лет подобного ныряния и выныривания, но в основном она делала все вслепую. Я же потратил годы на то, чтобы все систематизировать и привести в порядок. Не смог, правда, добиться того, что получалось у нее.
— И что же это? — с неподдельным любопытством спрашивает Алёна.
— Самый важный ингредиент любого обучения, — отзывается он и указывает открытой ладонью на ее рюкзак, намекая, чтобы она положила туда термос.
Она так и поступает, трет ладони и штанины, чувствуя, как начинает нервничать. И все же есть что-то в пристальном взгляде Владыки, что помогает ей не поддаваться панике. Что-то, что вызывает доверие и веру в свои силы. Он обходит вокруг нее, осматривая с ног до головы, примериваясь, но даже не хмыкает. Алёна решает не задавать лишних вопросов и просто встряхивает руки, надеясь, что это поможет ей расслабиться, пока Владыка не отходит от нее на несколько шагов и не встает четко напротив нее.
В горле неприятно клокочет последний выпитый глоток, и она пытается избавиться от него. Хмыкает раз, другой, пытается прочистить горло, но все без толку. Ком становится только больше, и Алёна касается шеи, переводя взгляд на Владыку.
Он поправляет капюшон плаща, встает напротив нее, и она замечает, что, если бы тропинки между озёрами не было, но они бы оказались ровно по центру водной глади.
— Способность пользоваться своими силами в любое время, — его голос звучит глухо, как будто их отделяет толща воды.
А потом он резко хлопает в ладоши, и она начинает захлебываться.