3
Столовая на следующий день переполнена. То ли несколько групп отпустили с занятий раньше, то ли сегодня все особенно голодные. В любом случае, народу столько, что Алёне и Димке приходится минут пять кружить по помещению в поисках свободного стола. В итоге они просто останавливаются у стены и решают ждать — караулить — освободившийся стол.
— Можем на следующем перерыве поесть, — предлагает Димка, убирая назад пряди розовых волос. — Я не очень голодная.
— Мы все равно уже пришли.
— Ладно-ладно.
В итоге проходит еще минут десять до того, как один из столов рядом освобождается, а Алёна ставит сумку на стул практически в тот момент, когда парень на пару курсов младше поднимается с этого самого стула.
— И мусор свой захватите! — любезно напоминает Димка и мило улыбается, когда компания оборачивается и нехотя все же возвращается за своими пустыми упаковками из-под сока и обертками шоколадных батончиков. — Спасибо.
Алёна садится на стул рядом и достает свои сэндвичи, как всегда упакованные в коричневую крафтовую бумагу, ставит рядом бутылку воды и голову почти что роняет в ладони. Ощущение такое, что все эти несколько дней превратили размеренную жизнь в школе в невыносимый бардак.
Димка подпихивает ей конфеты, которые не сразу, но все же попадают в поле ее зрения.
— Шоколадные, — поясняет. — Я все равно такие не люблю.
Вранье или нет — не особо важно. Алёна улыбается и разворачивает одну из них. Мелочь, а все же спасти от этого бардака может.
Гул в столовой стоит непередаваемый. Уж если тут собралась не вся школа, то половина точно. От такого количества народа начинает болеть голова — хотя дело может быть совсем не в количестве людей, а в гвалте голосов, — и Алёна только откручивает крышку пластиковой прозрачной бутылки и медленно пьет воду, полностью игнорируя свой вроде как завтрак, который она намеривалась съесть.
Димка роется в своей сумке в поисках кошелька, когда рядом с их столом останавливается уже хорошо знакомая им обеим девушка.
— У вас найдется еще одно место?
Алёна взгляд поднимает и натыкается на те самые глаза, которые пообещала себе как следует запомнить. Если не на всю жизнь, то точно надолго. Лета улыбается легко, непринужденно и кивает в сторону стула, на котором стоит ее, Алёнина, сумка.
— Я присяду?
Димка находится первой. Достает все же кошелек и ладонью указывает как раз на этот самый стул.
— Без проблем, падай, — и уже обращается к подруге: — Я пойду возьму что-нибудь перекусить. Ты что-то хочешь?
Алёна отрицательно головой мотает и убирает сумку под стол.
— Нет, спасибо. У меня все есть.
Лета наблюдает за ними как кошка. Молча, переводя взгляд с одной на другую. Улыбается тонко и едва-едва, будто щерится по-кошачьи. Наконец садится на стул рядом с Алёной и просто провожает взглядом удаляющуюся Димку.
— Сегодня тут просто не протолкнуться, — говорит Лета. И там не поймешь — то ли она просто пытается быть вежливой, то ли пытается завязать диалог. Алёна делает несколько глотков воды и закручивает крышку бутылки.
Совсем уж игнорировать ее будет невежливо, поэтому она принимает эту фразу как приглашение к обсуждению дел в школе. Болтовня ни о чем. Вроде как обсудить расписание или пожаловаться на кипу домашки.
— Все с ума посходили за последние дни.
— Да уж, как будто был повод, — Лета пожимает плечами и открывает пластиковый контейнер с теплой едой.
Почему-то Алёна замечает те же золотые тени вокруг светло-карих глаз и заставляет себя отвести взгляд в сторону. Пялиться некрасиво, а еще это раздражает. Не то чтобы на нее кто-то регулярно пялился и она знала это на себе, но это раздражает.
— Не знаю, — наконец находится что сказать. — Драка — это все же личное дело.
— Какая там драка, — фыркает Лета, накалывая фасоль на вилку, — так, просто пару раз врезала ему по башке, чтобы думать наконец начал.
До Алёны не сразу доходит.
Точнее доходи-то сразу, просто она не совсем стыкует информацию в голове. Переводит взгляд на Лету, та улыбается и жует фасоль. Выглядит совсем буднично, выглядит так, будто они и правда обсуждают расписание.
— Погоди, это была ты?
— Ага.
И Алёна сама только что же сказала, что драка — это дело личное. Она сама вроде как против того, чтобы осуждать за произошедшее, потому что всей истории все равно не знает, так что не имеет права лезть.
Удивление на лице все равно не удается никуда спрятать.
Лета макает фасоль в соус и пожимает плечами.
— А что такого? Если школа хочет, чтобы между полами были хорошие отношения, то это вроде как равенство. А при равных условиях я имею полное право врезать идиоту, если он не хочет включать свой мозг и следить за тем, что говорит.
— Да уж.
Не такого она точно ждала, когда еще пару минут назад пыталась поддержать разговор. Алёна край бумажного пакета мнет в пальцах, словно решая, хочет она или не хочет есть. Голова болеть меньше не перестает, так что аппетита почти никакого.
— Извини, это не мое дело. Не подумай, я не осуждаю и ничего такого.
— Да пустяки, — отмахивается Лета и доедает остатки фасоли. — Я же сама тебе сказала, хотя могла и промолчать.
— Могла, — соглашается Алёна.
— Но не стала. Потому что в этом нет смысла. Мне не стыдно за то, что я сделала, мне стыдно только за этот цирк, который устроила директриса, поведшись на уловки психолога.
— Мне она тоже никогда не нравилась.
— Она волевая женщина, много что сделала для Совета и вообще.
— Я про психолога, — поясняет Алёна.
Легкая улыбка исчезает с лица Леты; она словно становится в несколько раз серьезнее. И это выражение лица совсем не делает ее менее очаровательной, но придает какой-то строгости. Алёна думает, что если бы увидела ее такой изначально, то вряд ли бы вообще сочла хорошей идеей заговорить с ней.
Хорошо, пожалуй, что познакомились они у озер-близнецов.
— Она продержала меня у себя в кабинете два часа. Я прорешала примерно четыре теста и ответила на такое количество вопросов, что мне потом весь день хотелось только молчать. Знаешь, фамилия оправдывает свою хозяйку.
Алёна с облегчением выдыхает. Кажется, даже слишком шумно, потому что Лета это замечает, но тактично ничего не говорит.
Значит, не ей одной не нравится их психолог. Ничего себе. Она хотя бы не одна в этом, а следовательно, у нее не паранойя. Хоть какие-то хорошие новости на сегодня.
Димка возвращается с подносом с едой, словно вклиниваясь в их разговор. И Алёна по взгляду замечает, что Лета хочет что-то сказать или спросить, но с приходом Димки, с тем, как она ставит поднос на стол и усаживается рядом с ними, это желание во взгляде словно куда-то исчезает.
— Очереди там просто ужасные, — говорит Димка, зачесывая волосы назад. — Алён, у тебя резинки нет случайно? Я свою где-то посеяла.
Алёна кивает, будто нехотя взгляд от Леты отводит и снимает резинку с запястья, протягивая подруге.
— Моя спасительница! — облегченно выдыхает Димка, завязывая липнущие к лицу от пота волосы в совсем небольшой хвост на затылке.
С приходом Димки продолжать начатый разговор кажется уже не очень удачной идеей. Алёна зачем-то туда-сюда крутит крышку на бутылке, искоса поглядывает на Лету, но та выглядит вполне себе непринужденно. Так, будто ничего такого и не сказала.
Но она и правда ничего такого не сказала.
Просто выяснилось, что именно она — причина сумасшествия всех вокруг. Так себе информация, конечно.
Димка смотрит сначала на Лету, а потом взглядом пересекается с Алёной и хитро улыбается. Так, будто они тут обсуждали что-то личное, интимное даже. И если бы их не разделял стол, Алёна непременно бы ущипнула подругу за руку или за бок. А вот и не надо так смотреть, ничего такого они не обсуждали.
По крайней мере, это совсем не личное, а касающееся их всех. Даже больше, чем хотелось бы.
Лета доедает свой обед, забирает контейнеры и встает из-за стола.
— Ладно, я пойду, — говорит она, у нее на губах мягкая улыбка, а сама она выглядит расслабленно и естественно в этой переполненной людьми столовой. — Было приятно поболтать.
— Взаимно, — отзывается Димка и втыкает трубочку в сок. Косится на Алёну, от чего та бросает в ее сторону укоризненный взгляд. Усмехается себе под нос. — Там мусорка переполнена, кстати.
— Приму на заметку, — произносит Лета, а потом переводит взгляд на Алёну. — Мне понравилось с тобой разговаривать, не хочешь как-нибудь погулять или выпить кофе?
И слова настолько просто звучат, что это почти вводит в ступор.
— Я...
— Если нет, то я не обижусь, — тут же отзывается Лета, уголки губ чуть в сторону тянет, а Алёна только отмечает, какие у нее губы красивые.
Черт.
Кажется, она попала.
Как будто есть варианты, что она не захочет.
— Да... да, конечно, — находится Алёна и лезет в сумку за ручкой. — Подожди, только твой номер запишу.
И в голове дурацкие сцены из фильмов, где героиня записывает свой номер прямо на руке. Глупо, но почему-то ей хочется, чтобы Лета записала свой номер ей на предплечье. Как в тех самых романтических комедиях. Но вместо этого она достает одну из тетрадей, разворачивает где-то на середине и протягивает ручку ей, а затем и тетрадь.
Лета тетрадь не берет, пишет номер прямо так, навесу, и выглядит при этом словно кинозвезда, которая дает свой автограф. Колпачок в зубах зажимает, и у нее глаза блестят, когда она сталкивается взглядом с Алёной.
— Готово, — говорит, закрыв ручку, и протягивает эту самую ручку Алёне. — Напиши мне сегодня. Обязательно.
И пока Алёна взгляд на тетрадь скашивает, она уже разворачивается и исчезает в толпе.
— Конечно... — почти шепотом себе под нос.
Димка светится просто как огненный шар. Пьет сок из трубочки и улыбается самыми глазами. Алёна как-то тушуется.
— Что?
— Да так, ничего, — задорно отзывается ее подруга.
Алёна тетрадь убирает обратно в сумку, номер телефона наизусть выучить не пытается, ничего особенного или глупого. Просто у Леты почерк красивый — как будто у таких девушек, как Лета может быть хоть что-то некрасивое.
— Знаешь, — говорит Димка, отставляя в сторону допитый пакет сока, — ты только не скромничай. Возьми и сходи с ней куда-нибудь.
— Ничего я не скромничаю.
— Вы красиво смотритесь, кстати.
— Дим!
— А что? Я ничего такого и не сказала.
Димка смеется себе под нос, а Алёна пытается спрятаться за волосами. В конце концов, она и правда ничего такого не сказала, но услышать это было одновременно приятно и несколько неловко.
— Это просто прогулка, — зачем-то убеждает ее Алёна.
Подруга кивает с самым серьезным выражением лица. И Алёна улыбается. Сменяет гнев на милость, как обычно говорит тетя.
Ну и пускай.
Даже если Лета и правда ей нравится, в этом нет ничего такого. Да и кому бы она не понравилась? Только какому-нибудь слепому глупцу. Алёна ни в список слепых, ни в список глупых не входит. По крайней мере, пока.
— Можешь ничего мне не рассказывать, если не хочешь, — говорит Димка, когда они уже идут по коридорам на занятия.
То ли сейчас, то ли потом.
Алёна не уточняет; как будто пытается сделать вид, что рассказывать не о чем. А Димка улыбается и продолжает:
— Я же не настаиваю, — и подмигивает.
Дурацкое ощущение радости захлестывает, и Алёне просто хочется дождаться конца дня, более-менее подготовиться к занятиям и просто уже написать Лете. Любую ерунду, даже банального «привет» на первый раз будет достаточно.
Саму себя убеждает, что это приятная встреча с новым человеком; но где-то там подсознательно все равно понимает, что это совсем не так.
Дело не в новом человеке. Дело именно в Лете, и не думать о вечере и о возможности ей написать становится не так-то легко, как казалось сначала в столовой.
О ситуации с побитым парнем Алёна совсем как-то забывает, словно это не такая необходимая информация. Димка не спрашивает, о чем они говорили, Димка переводит тему вообще на что-то постороннее, поэтому Алёна забывает и о парне, и о драке, и о первом ощущении досады и некой несправедливости, когда она поняла, что все тесты, беседы с психологом и даже проблемы с расписанием так или иначе связаны с девушкой с цепляющим взглядом, которую она приняла на озере за русалку.
Все дело в том, что Алёна не любопытная.
Она быстро теряет интерес к загадкам, которые не может разгадать. Не увлекается детективами и совсем не следит за жизнью окружающих людей, сплетничая с подругами. И если обычно все это идет ей на пользу, то в этот раз оно играет против нее.
Остаток учебного дня проходит совершенно спокойно. Надо сказать, что и расписание выравнивается, хотя бы потому, что кабинеты больше не приходится искать, бегая по нескольким корпусам, а последнее отмененное занятие никакой суматохи совсем не создает.
Добавляет дополнительного задания, но и все.
Когда Алёна выходит из школы вместе с Димкой, воздух морозный и колючий, а небо темное, словно перекрытое тучами или чем-то тяжелым, что не позволяет воздуху нормально достигать легких. Дышать как будто трудно.
— Дойти с тобой до ручья? — спрашивает Димка.
— А ты не домой разве? — вопросом на вопрос не совсем вежливо, но они как-никак подруги, в этом нет ничего такого.
Ботинки приносят всех в одно место, так что и домой все отправляются оттуда же, хотя чисто технически это не является частью правил.
— Хочу прогуляться по лесу, — отзывается Димка, влезая свободной рукой в лямку рюкзака. — Может, найду что интересное.
— К озерам пойдешь?
— Не знаю, не думала еще. Может, и к озерам.
И все же Алёна не отказывается. Они доходят вместе до ручья, потом Димка приобнимает ее и уходит в другую сторону.
За все эти годы совместной учебы Алёне ведь даже в голову не пришло спросить, где именно она живет. С этой мыслью она наклоняется, завязывает на левом ботинке три узла и даже не зажмуривает глаза.
Дело в том, что Алёна не любопытная. Поэтому и не спрашивала, поэтому до сих пор не знает.
Марты нет дома, когда она ключами открывает дверь. Кошка трется об ноги, так что можно сказать, что они сегодня снова дружат. Алёна улыбается, снимая школьные ботинки, снимая куртку, и идет ставить чайник, чтобы согреться.
После почти трех часов домашней работы она вспоминать про записанный в какой-то тетради номер телефона и особо даже не раздумывает, хорошая это идея или плохая. Самое страшное, что может случиться, — она почувствует себя дурой.
Но даже если и почувствует, они учатся в разных группах и на разных курсах. Через пару-тройку месяцев Лета вообще выпустится, так что можно будет смело забыть, что они когда-либо были знакомы.
Алёна достает тетрадь, открывает на нужной странице и берет в руки мобильник.
За пару сообщений ее никто не убьет.
Поэтому она вбивает нужный номер в контакты и набирает простое:
«Привет, это Алёна».