Глава 24. Конец 1-ого тома.
Стоя в отдалении, Рафаэль с безмолвной грустью взирал на толпу людей, собравшихся возле могильной плиты. У многих из них были грустные лица, но они сдерживали подступавшие слезы, и молча прощались с усопшим. Но из этой толпы также были и те, кто не мог сдержать горьких слез.
Его взгляд медленно переместился с толпы на могильную плиту. Фотка улыбающегося мужчины врезалась в его память и обещала остаться там навечно, до конца своих дней. Это была та самая счастливая улыбка, которую он мог видеть каждый день, несмотря ни на что. Адам всегда улыбался. Если у него были какие-то проблемы и переживания, он по-своему глупо улыбался и отшучивался. Так было всегда. Сейчас, думая об этом, Рафаэль хотел бы вернуться в прошлое, и сделать все возможное, чтобы облегчить его жизнь.
Был ли он счастлив, зная, что умирает, но оставляет свою жену и ребенка на лучшего друга? Смог ли он упокоиться с миром? Прожил ли он счастливую жизнь? Жалел ли он о чем-нибудь?
Сотня мыслей крутились в его голове, но ни на одну из них он не нашел ответа. Адам был человеком, чьи действия нельзя было предугадать, несмотря на добродушный и легкомысленный характер.
Его сердце больно сжималось, стоило подумать о мужчине, что умер на его руках. Он будто бы вновь оказался в том ветхом и обветшалом здании. Казалось, будто на его руках все еще осталась его кровь, но стоило посмотреть на свои руки, как он ничего не видел.
Рафаэль не знал, радуется ли он тому, что на его руках все-таки нет крови, леденящей сердце, или все же грустит? У него были смешанные чувства.
В его жизни не было людей, с которыми он был бы близок. С самого детства он был один. Вроде бы, его окружала целая тысяча людей, но кто из них был действительно рядом, когда это было нужно? Кто был тем, кто заботился о нем? Волновался? Это все был Адам. Он был везде. В каждом углу его подсознания, в черточке на бумаге. Его запах, его улыбка, его волосы и нежные глаза. Все это был Адам.
Как он мог забыть его, если уже не мог?
Вспоминая минувшие годы, Рафаэль пожелал поскорее вернуться в прошлое, чтобы увидеть его снова.
В тот самый вечер, на поле боя, где они держали оборону и не давали противнику попасть в лагерь. В тот вечер, когда стояла зима, и в воздухе стоял холод. В тот вечер, когда улыбка этого мужчины изменила всю его жизнь.
Многие говорят, что любовь – это самое трогательное, что может тронуть сердце человека, но смерть лучшего друга – это то, что заставит сердце разбиться на тысячи осколков. И не все готовы собрать себя заново. Так и Рафаэль не знал, сможет ли жить дальше.
Когда еще Адам был жив, когда он женился и завел семью, смотря на его счастливое лицо, Рафаэль понял, что облажался. Но счастье его друга было для него важнее, поэтому он собрал себя заново, после того как поломался. Но возможно ли это сейчас?
Его размышления прервала девушка, чьи шаги он услышал сбоку. Повернув голову и встретившись взглядом с Жоз, Рафаэль тихо спросил:
– Не дашь мне сигаретку?
Сейчас, вспоминая их первую встречу в армии, Рафаэль запоздало вспомнил, что начал курить именно там. Кто же знал, что эта привычка будет с ним так долго. Прямо как... Адам. Только вот, казалось, что Адам был с ним намного меньше, чем страсть к курению. Похоже, люди действительно всегда теряют то, что им дороже всего на свете. Пришло и его время взгрустнуть и пройти через испытания.
Посмотрев на него задумчивым взглядом, Жоз достала из упаковки сигарету, и протянув ее вместе с зажигалкой, вложила в его ладонь и тихо буркнула:
– Только одну.
Тепло ее ладони ненадолго согрело его, и он улыбнулся. Она не увидела его улыбки, так как перевела взгляд на толпу спереди. Лишь скрестив руки на груди, она чуть выпрямила спину и молча изучала их взглядом.
Когда Рафаэль наконец-таки смог перевести взгляд с Жоз на сигарету, он как-то неловко повертел ее в руке, пока не выкинул в мусорный бак рядом.
«Пора завязывать». – подумал Рафаэль.
Он начал курить, когда познакомился с Адамом в армии, верно? Теперь настало время бросить. Да. Время пришло.
Грустная улыбка озарила его лицо. Он будто бы прощался с дорогими ему воспоминаниями и человеком, похороненным в земле, хоть и знал, что всегда будет его помнить.
Смотря на него краем глаза, Жоз ничего не сказала, лишь кротко кивнул на выброшенную сигарету. Он правильно сделал, что решил бросить курить. Девушка мысленно похвалила его.
Внезапно двое замерли, стоило услышать женский вопль. Они одновременно повернули головы и увидели девушку, стоящую на коленях перед могильной плитой и бьющую сырой асфальт. По ее щекам текли горячие слезы, уголки глаз покраснели.
«Дана». – подумали двое, и сделали вместе шаг вперед.
Рафаэль оказался быстрее, и подбежал к Дане, помогая ей встать и успокаивая ее. Девушка еще долго кричала на погибшего мужчину, пока обессиленно не закрыла лицо руками и не заплакала ещё сильнее, дрожа то ли от холода, то ли от боли.
Рафаэль не был хорош в поддержке, поэтому схватил ее за плечи и старался как мог успокоить ее, поглаживая по хрупким предплечьям и тихо шепча ласковые и успокаивающие слова.
Наблюдая за этой картиной, Жоз внезапно почувствовала какой-то укол в груди, и запоздало убрала ногу, выступающую вперед.
Когда она смотрела на Дану, то искренне соболезновала ей и понимала ее грусть. В конце концов, она потеряла своего друга, а Дана возлюбленного. Для них двоих эти слова имели разное значение, и отличались друг от друга, но они были одинаково драгоцены и хрупки.
Ведь потерять возлюбленного – это точно также, как потерять друга. Также невыносимо больно.
Серьезное и суровое лицо Жоз не показывало ни капли эмоций. Маску, которую она на себя нацепила, никто так и не заметил. А когда видели ее безэмоциональное лицо, то лишь осуждающе смотрели, сетуя на то, что у нее нет сердца.
Им не нужно было знать, насколько дорог ей был ее друг. Она хотела, чтобы это осталось только при ней. Чтобы это знала только она, и никто другой.
Другие люди с грустью и скорбью смотрели на беременную женщину, потерявшую мужа. Они молча проводили ее взглядами, когда родители Даны отвели девушку в машину, чтобы она пришла в себя.
Рафаэль лишь несколько секунд смотрел ей вслед, и когда Дана скрылась со своими родителями из виду, то повернулся к чужой могиле, чтобы посмотреть на могильную плиту, и положив на нее зажигалку, сказать:
– Я позабочусь о них. Обещаю тебе.
Никто не слышал, что он сказал. Лишь фигура мужчины, засунувшего руки в карманы черных брюк, казалась одинокой и грустной.
Жоз молча стояла в стороне, наблюдая и ожидая его.
* * *
Под ногами хрустел еще не растаявший снег. Холодный ветер несильно дул на лицо, отрезвляя разум.
Он медленно шагал к машине, глубоко задумавшись.
Сзади раздались шаги и стук каблуков, который, казалось бы, он уже выучил наизусть. Стоило повернуть голову, как он увидел Жоз, бегущую к нему. Когда он посмотрел на ее ноги, на которых наконец-таки были брюки, но к сожалению, каблуки, он немного расслабился. Лишь легкое волнение кружило в его голове, когда он подумал, что она может поскользнуться и упасть.
Остановившись на небольшом от него расстоянии, Жоз выдохнула пар, а Рафаэль вздохнул с облегчением.
Встретившись взглядами, они замерли, на зная, что сказать друг другу. Казалось, будто, тысячи слов хотели слететь с их губ, но они не могли произнести ни одного.
– Жоз. – наконец начал Рафаэль. Смотря прямо ей в миндалевидные глаза, он внезапно нежно улыбнулся. Эта улыбка затронула что-то внутри нее, и ее сердце взволнованно подпрыгнуло. Но следующие слова повергли ее в шок и заставили побледнеть:
– Я ухожу из полиции.
Ее глаза расширились, и не успев подумать, она крикнула:
– Почему?!
Рафаэль смотрел на нее, счастливо и нежно улыбаясь, будто принял окончательное решение. Ее напуганный и шокированный взгляд заставил его внутренне дрогнуть, но не подать виду.
Мягко покачав головой, он дал знак, что не может сказать, в чем причина. Жоз хотела было разозлиться, но не могла ничего сказать, когда видела эту прощальную улыбку мужчины.
Его губы медленно разомкнулись и он негромко сказал:
– Прости...
Брови Рафаэля чуть изогнулись, выражая его искренность.
Когда он повернулся к ней боком, то тихо продолжил. Они были там одни, но даже находясь на приличном расстоянии, Жоз могла его услышать.
– И.. спасибо.
Последние два слова растворились в воздухе вместе с его силуэтом, со временем отдаляющимся вдалеке. Когда его фигура полностью исчезла, Жоз осознала, что по ее лицу текут жгучие слезы.
Осознание медленно пришло к ней: она осталась одна.
Конец 1-ого тома.