Дневник господина К.
_ месяца _ года
В который раз убедился, что в душе моей живёт законченный садист. Подозревал это и раньше, но теперь в моих внутренних спорах поставлена точка. Я жестокий человек. Невыносимо жестокий. И то, что стыда за свою испорченность нисколько не чувствую, всё только подтверждает и усугубляет.
Жестокость вокруг нас. О ней слышим, её видим и осязаем, от её пленительных объятий спрятаться невозможно. Как же она сладка! Впрочем, разумеется, не любая. Она - как женщина. Одень её в красивое платье - будет хороша, а нацепи грязные лохмотья - нос станешь воротить. Правда, это справедливо в отношении всего, ведь даже грязь может быть красивой.
В чем проявляется моя жестокость? Большей частью в моём настрое. Из кирпичей жестокости складывается дворец моего ego. Уверен, это ставит меня на один уровень с душегубами и палачами худших мастей. От этого дрожь пробегает по телу.
И всё же я продолжаю думать о жестокости, рассуждать о ней, рисовать её в своём воображении. Наконец, просто рисовать. (Единственная форма материального выражения моей жестокости.) Не стоит сразу ставить на мне крест. Этим баловались и некоторые деятели искусств - быть может, не совсем здоровые душевно.
_ месяца _ года
Чувствуя себя глубоко больным, взял отпуск и поселился в пустующем загородном доме, принадлежащем моей сестре. Там я надеялся найти душевный покой и умиротворение. Но не вышло. Просыпался посреди ночи от ярких видений. Картины ада преследовали меня. Причём они сопутствовали общему возбуждению организма. Перечитал «Исповедь маски» Юкио Мисимы. Определённо, во мне прослеживаются черты главного героя. Вычитал занятное наблюдение о положительной корреляции страсти к насилию с гомосексуальностью. Задумался.
Кажется, жестокость для меня абсолют. Она первична. Затем идёт моя гетерофобность. Соединяясь, вместе они образуют почти непреодолимое желание, создают «меня». Вместе с тем, моя болезнь имеет тенденцию прогрессировать. Ловлю себя на мысли, что жестокость будоражит меня и при отсутствии женщины как объекта насилия. Будоражит, даже если направлена на меня самого.
Вот недавно М., соседка сестры, узнав о моём небольшом писательском опыте, предложила сходить в местный читальный клуб. Я решил по такому поводу погладить рубашку и случайно обжёгся раскалённым утюгом. И что же я сделал? С удивлением посмотрел на своё правое предплечье, представив, что меня пытали. О, какую историю я придумал! А что же дальше? А дальше я сам стал мучителем и пытал других. В своих фантазиях, конечно. Вероятно, я посвятил этому занятию много времени, так как на следующий день обнаружил на руке ярко-красное пятно со вздувшимся волдырём посередине.
_ месяца _ года
Насилие среди нас. Оно многолико, точно Вамадева. Его корни везде: в религии, в музыке, в книгах, в фильмах, в комиксах, в кулинарии, в спорте, в реальной жизни. Словом, везде. Откуда они взялись конкретно во мне? Подозреваю, что из детства. Оттуда они питаются, наполняясь живительным соком, точно растение-паразит из рассказа Кларка Эштона Смита «Семена из склепа».
Как человек, знакомый с зоопсихологией, я знаю, что если показать птенцам кошку, они посчитают её мамой. Если мяч - и он станет родителем. Позже объекты станут запоминаться как пища, половой партнёр и так далее. Если домашний птенец в момент полового созревания будет видеть лишь хозяина, то затем именно его он и станет «добиваться» - приносить ему червей, демонстрировать своё оперение. Для меня «хозяином» стала жестокость. Но на вопрос, в какой форме она предстала передо мной впервые, я ответил себе не сразу. А конкретизировать ответ оказалось проблемой ещё большей.
_ месяца _ года
Сидя тогда в читальном клубе, я смотрел на потолок. Сам же хотел смотреть на грудь М. Держал себя в руках, но пару раз таки отвёл взгляд. Вспоминал увиденное мной насилие. Классифицировал его, как это делают учёные: направленное на себя или на других, по обоюдному согласию или нет, ментальное или физическое... Типам и видам насилия в моей систематике не было конца.
Вспомнил, что во времена моего детства по телевидению шёл занятный мультсериал. Его герои - сплошь одни уродцы, за исключением девушки-киборга. Они путешествовали по космосу, сталкивались с препятствиями, попадали в различные передряги. Всё, как и везде. Но этот сериал содержал две особенности: циничные сцены жестокости и откровенные наряды девушки-киборга. Было в том сериале и многое другое, но хорошо запомнил я лишь красоту и жестокость. Потому ли, что увидел их впервые или потому, что уже тогда ориентировался на них, не помню.
В тот день в клубе обсуждали «Изгнанника из Спарты» Фрэнка Йерби. Книга, прочитанная мной порядка шести лет назад. Меня она тоже поразила. И, конечно, не в последнюю очередь откровенными сценами эротики и насилия. Там был момент, когда из-за пресловутой женской ревности девушку линчуют, забрасывая камнями. Тогда я обратил внимание на две вещи. Первое - соседство красоты и жестокой насильственной смерти. (Снова вспоминается Мисима. Уверен, он считал, что в объятия смерти должно попадать только красивое тело.) Второе - бездействие главного героя, оставшегося лишь наблюдателем. Оно, несомненно, добавило красок в картину, созданную автором. Я говорю о присутствии третьего лишнего. Если дерево упало, но некому было услышать шум - значит, дерево не падало. Если никто не слышал игру скрипача - он не притрагивался к скрипке. Если мы не слышали плача страждущих - никто не плакал.
Повторяю: книга меня потрясла. Она разительно отличалась от всего того, что я прочитал ранее. Тема линчевания вполне предсказуемо меня заинтересовала, правда, не сразу. Но на пятый год после прочтения я уже мог невозмутимо просматривать в интернете видеозаписи реальных пыток и казней. Так я понял, что болезнь моя - серьёзная и проходить не собирается.
_ месяца _ года
Заметил, что в автобусах и электричках всё чаще сажусь в самый конец. Между тем, в детстве мне хотелось сидеть как можно ближе к водителю, а затем я полюбил стоять напротив средней двери. Теперь же чувствую себя комфортно лишь позади всех. Там я имею возможность спокойно наблюдать за пассажирами, в то время как меня самого мало кто замечает. Это очень интересная черта моей личности, которая о чём-то говорит. Быть может, о том, что я всё больше отдаляюсь от образа типичного жителя нашего городка, деградирую как личность, опускаюсь всё глубже вниз.
Иногда, увлёкшись чем-нибудь в телефоне, не замечаю, когда мой экран становится виден другим в ближайшем окне. Но, как правило, никому до меня дела нет.
Недавно рассматривал альбом с репродукциями картин известных художников. Обратил внимание на «Мёртвых любовников» некоего «Мастера из Ульма». Как сказал бы Лавкрафт, отвратительная в своей богохульности и уродливая пародия на людей. Картина составлена из двух частей. Первая изображает влюблённых аристократов в костюмах примерно 15 века. На второй предстают те же влюблённые, но уже тронутые старостью и тлением. Кожа сморщена, лица искажены гримасой смерти, а тела покрывает лишь саван. Художественные способности автора явно уступают рафаэлевым, но в совокупности с заложенным смыслом, его произведение потрясает до глубины души.
Или, например, другая картина, тоже на любителя, - «Аллегория бренности» Бернардо Строцци. На ней изображена пожилая женщина за туалетом перед зеркалом. Когда-то она была привлекательной, может быть, даже красивой, но - годы умчались прочь,
«Всё скоро унеслось: богатство и здоровье»,
и юная ветреница уступила место седой морщинистой карге, которая по-прежнему носит открытые девичьи платья, не желая мириться с утратой молодости. Сама по себе картина, несомненно, придётся по вкусу геронтофилам. Я же вижу в ней другое достоинство: обнажение грандиозной нелепости всей ситуации. Я ощущаю больное удовольствие при мысли о том, какой тихий смех вызывает эта дама в обществе. Как смотрят на неё её же собственные служанки - молодые и желанные. Сладковатые пары её унижения приятно щекочут мои ноздри.
_ месяца _ года
Ребёнком я терпеть не мог сыр, молоко и варёное мясо. К несчастью, память не сохранила момент, когда мои гастрономические вкусы переменились. Но что если проанализировать мою страсть к жестокости и проследить эволюцию моих взглядов? Не сделаю этого - погибну совершенно, без шанса на спасение.
С чего всё началось? Не знаю. Самые ранние воспоминания наслаиваются друг на друга. Одно из них - вышеупомянутый мультсериал. Другое - драка, увиденная мной в детстве. Она так отличалась от моих привычных будней, что, несомненно, произвело на меня сильное впечатление.
Во времена Мисимы были репродукции картин великих художников, изображения Святого Себастьяна. В моё время появилось телевидение. Боль, страдание, причудливое переплетение слёз и сексуальности, увиденное на экране, вызывало эффект тем больший, чем более сознательным я становился.
Помню, как в школе терпеть не мог басни классиков. В них через строчку кто-нибудь умирал. Это мог быть человек, а могла быть лошадь, корова, птица, обезьяна, змея или одушевлённая вещь. То же можно сказать про сказки Андерсена и Уайльда. Если они не доводили читателя до слёз, авторы считали их недостойными печати. И вот красивое подвергалось утончённым пыткам, замерзало до смерти, претерпевало все муки ада. Будучи накормлен таким искусством насильно, я заболел им хронически. Болезнь развивалась медленно, но словно наркоман, я всегда искал нечто ещё более откровенное и ужасающее. Ступень за ступенью поднимался я на эту страшную пирамиду. Теперь, на её вершине, мне всё видится в искажённом виде. Фобии становятся «филиями», отталкивающее - привлекает. Я окунаюсь в некий параллельный мир диковинных, экзотических для большинства увлечений. Таких, что шокировали бы меня самого, не будь этот процесс постепенным.
Скажем, трипофобия - боязнь кластерных отверстий. Маленькие точки, соединяясь, образуют кошмарные картины, словно полчища насекомых прогрызают себе ходы. Человек съёживается, невольно представляя себе, что его тело испещрено мириадами тоненьких ходов, что в нём копошатся и множатся паразиты. Первое моё впечатление было схожим: отвращение. Но однажды мне приснился необычный сон. Мои ноги, в особенности пятки, покрылись такими небольшими полостями, в которых находилось нечто, напоминавшее по форме зубы, а по консистенции - эластичный хрящ. На всю жизнь я запомнил, с каким наслаждением извлекал из себя эти новообразования, обнажая близко расположенные углубления в коже. Кажется, после этого сна мои взгляды изменились.
Однажды, изучая паразитологию, я наткнулся на видеозапись осмотра и лечения пса, под кожей которого развивались десятки личинок. Особенно эта болезнь распространена в странах Африки. А виной всему муха Cordylobia anthropophaga, личинки которой вызывают кордилобиоз. Сжимая пальцами поражённую область, врач извлекает на свет множество личинок. Некоторые из них буквально «выстреливают» из своих укрытий, разлетаясь во все стороны. Зрелище малоприятное. Тем не менее это видео я пересматривал около сорока минут.
_ месяца _ года
Природа начинает действовать на меня умиротворяюще. Окончательно победить свою болезнь я вряд ли смогу, но вылечить симптомы, наверно, сумею. Чем больше времени я провожу на свежем воздухе, тем лучше себя чувствую.
Познакомился с подругой М. Неплохая девушка, но я почти не разговаривал с ней из-за внезапного приступа апатии. После пары минут общения она перестала интересовать меня совсем. Впрочем, о насилии я также не думал.
Появилось желание вернуться к работе, закончить свой труд, вызвавший в обществе столько споров. Есть предчувствие, что именно этому мне и стоит посвятить всего себя - по крайней мере, в ближайшие месяцы. Смутное предчувствие начинает руководить мной, как звёздное небо, направляющее заплутавшего мореплавателя. Не покидает ощущение того, что если я буду следовать внутреннему зову, то окажусь там, где должен быть.
_месяца _ года
Сегодня последний день моего отдыха. Впереди ждёт привычный водоворот будней. Задаюсь вопросом, что я получил от своего отпуска? Несколько новых знакомых и жизненный опыт. М. помогла мне немного отвлечься, почувствовать облегчение, но боюсь, как бы моё болезненное состояние не вернулось с новой силой. Быть может, стоит продолжать вести эту тетрадь или начать следующую. Мой коллега по работе всегда где-то записывает свои мысли: в социальных сетях, на канцелярских стикерах, да и просто на клочках бумаги. Мне кажется, так он отводит душу, снимает напряжение и усталость. Но его замечания о цикле жизни тривиальны. Думаю, мои мысли общество воспринять пока не готово.