***
Вокруг темнота, а под ногами - бесконечная зеркальная поверхность. Бабушка в клетчатом платье курит трубку, наполовину отвернувшись от меня. Единственный источник света во мраке - красноватые угли в чубуке.
- Гинни, - зовёт леди Милдред, но, против обыкновения, она не улыбается. - Подойди ближе.
Я слушаюсь.
- Ещё.
И снова шаг.
- Умница. А теперь протяни руку.
Я верю Милдред - верю безгранично, как в детстве, и потому безропотно позволяю ей взять мою руку и перевернуть её ладонью вверх, как будто я кукла, а леди Милдред - капризная хозяйка. Но когда цепкие пальцы стискивают до боли запястье, не позволяя сжать руку в кулак, мне становится жутко.
Бабушка поднимает на меня взгляд. В нем - темнота и алые огни.
- Как ты думаешь, Гинни, что будет, если я опрокину трубку над твоей ладошкой?
- Я обожгусь, - а сердце холодеет.
- Разве? Ты ведь считаешь себя удачливой, Гинни. Может, проверим твою удачу? Может, угли не обожгут?
- Нет! - Мне становится жутко, по-настоящему жутко, а пальцы Милдред холодные и твёрдые, будто выкованы из серебра. Хватка болезненная - вот-вот кости хрупнут. - Бабушка!
- Что "бабушка"? - передразнивает меня она. Или не она? Что это за незнакомка в облике леди Милдред? - Ты же считаешь себя самой лучшей, Гинни. Неуязвимой. Давай проверим?
- Нет!
Отчаянное усилие - и я вырываю руку из ледяной хватки. Угли багровеют в чубуке. Я отступаю - и падаю. Зеркало подо мной иссекают трещины.
Бабушка выпрямляется в полный рост и, кажется, заполняет собою все пространство.
- Случается и такое, Гинни, что тебя не может спасти ни везение, ни твоя исключительность. И тогда единственный способ избежать опасности... не попадать в такое положение вовсе. Если чувствуешь, что жар смерти близко - беги. Ни один лесной зверь не станет стремиться навстречу пожару, и в этом заключена мудрость самой природы. Если тебе грозит гибель - беги.
Гневно сжимаю кулаки.
- Я не буду бежать!
Чернота изливается из бабушкиных глаз и стекает по её лицу.
- Тогда гибель тебя настигнет, Гинни.
Трубка выскальзывает из пальцев и падает на зеркальный пол. Глухой удар - и тихий звон. Зеркало вдруг осыпается миллионом осколков, и на мгновение я повисаю во мраке, лишенная всякой опоры. А потом осознаю, что там, внизу - бесконечное поле горящих углей.
И ничего, совершенно ничего не держит меня в воздухе.
Проснулась я в холодном поту. Кажется, по комнате ещё бродило эхо моего крика...
Шнурок выключателя ускользал от дрожащих пальцев, но мне всё же удалось справиться с ним. Яркий свет залил помещение, делая болезненно-четкой каждую деталь. Резная спинка кровати, массивная чернильница на письменном столе, не до конца закрытые ставни, миллион мелочей - складки ткани, пылинки, трещинки, тени и блики. Стрелки часов, кажется, замерли на четверти третьего. Я сидела с распахнутыми глазами и не могла себя заставить ни снова выключить свет, ни хотя бы зажмуриться.
Кажется, если вернется мрак - вернутся и угли.
Скрипнула дверь, и на пороге показалась Мэдди - встрёпанная, в одной тонкой сорочке.
- Всё в порядке, - с трудом разомкнула я губы. Во рту было солоно. - Просто дурной сон.
Мэдди вздёрнула брови и жестом предложила мне принести попить.
- Нет, не стоит. Ступай.
Она скрестила руки на груди и нахмурилась.
- Мадлен, милая, не волнуйся, - выдавила я из себя улыбку, не особенно надеясь, что смогу обмануть ту, кто так хорошо меня знает. - Почитаю немного - и снова усну. К слову, Эвани рассказывала о каком-то новом романе за ужином. Не могла бы ты принести мне эту книгу?
Обрадованная тем, что может мне помочь, Мэдди кивнула и выскочила в коридор. Я только вздохнула. Надеюсь, она заглянет к себе в комнату и набросит что-нибудь поверх сорочки. Всё-таки в доме хватает посторонних. Мистер Оуэн, доктор Брэдфорд, Эллис...
Нет. Последние двое наверняка ещё не вернулись. Возможно, именно в эту самую секунду они обсуждают, как именно убил неизвестный злодей того мальчика-певца, Янко. И тело несчастного лежит недалеко от них, на высоком столе, накрытое серой простынёй, и...
Когда Мэдди вернулась с книжкой, я уже сидела в кресле, укутавшись в плед, и прекрасно понимала, что просто не смогу теперь остаться в одиночестве. Даже с зажжённым светом.
- Спасибо. - Улыбка вышла даже менее натуральной, чем предыдущая. - Мэдди, если ты так беспокоишься, то можешь поспать тут. Я пока не собираюсь возвращаться в постель, - с напускной беспечностью я взмахнула книгой. - Чтения хватит до утра.
Так и вышло. Мадлен поначалу было неуютно находиться в чужой кровати, но усталость оказалась сильней. Через некоторое время девушка незаметно для самой себя обняла подушку, сбила по привычке ногами одеяло в ком, стала дышать легче и размеренней - и заснула. Я же проверила, крепко ли заперты ставни, и приготовилась вникать в запутанную историю любви честной гувернантки по имени Мэри Даллас и ее бессовестного нанимателя, некоего провинциального землевладельца. Судя по первым главам, дело должно было закончиться свадьбой.
Дело вкуса. Лично я бы такому "хозяину" подала бы кофе с синильной кислотой в первый же день. Ну, в крайнем случае, на второй.
С рассветом отступили и ночные страхи. Когда солнце заливает яркими лучами округу, а где-то за рекой поёт сумасшедшая птица, перепутавшая лето с весной, трудно бояться мертвецов. Стало стыдно за своё поведение - приснился кошмар, так они всем сняться, стоило ли злоупотреблять сочувствием бедняжки Мэдди? Пожалуй, лишь то, что Мэдди - с цветущим румянцем на щеках, улыбающаяся и прекрасно выспавшаяся - никак не выглядела бедняжкой, несколько мирило меня с произошедшим.
Эллис и доктор Брэдфорд к завтраку не спустились. Мистер Джонс охотно рассказал мне, что они вернулись в особняк глубоко за полночь, а с рассветом вновь отправились "куда-то в деревню, по срочному делу". С учетом событий прошедшего вечера, я резонно предположила, что и доктора, и детектива найду в Управлении - больше нигде в округе не было помещения для хранения тел. К тому же вскрытие доктор Брэдфорд в прошлый раз проводил в деревенском морге, наверняка так же будет и сейчас.
Что ж, навещу Эллиса после завтрака. Заодно и проверю, не стала ли я трусихой после этой ночи.
Лайзо - редкое дело в последнее время - не пропадал у "безутешной вдовы", а возился с мотором автомобиля. Белая рубаха висела на гвозде, вбитом в стену - видимо, чтобы не испачкалась в машинном масле. Ботинки, связанные между собою за шнурки, болтались пониже. Штаны Лайзо по-простому закатал до колен... Я смотрела на загорелые плечи, на белые ниточки шрамов на спине - и понимала, что, кажется, впервые вижу мужчину без рубашки с тех пор, как побывала на представлении скандально известного на всю Аксонию цирка "Бранко Соль".
- Мистер Маноле.
В машине что-то звякнуло. Лайзо обернулся так резко, что ему пришлось схватиться за капот. Я ойкнула и отступила назад, почему-то вцепившись в свои юбки. Лицо обдало жаром, словно меня застигли за неким совершенно неподобающим леди занятием.
- Ох, простите, леди, - покаялся Лайзо, хотя зелёные, как болотные огни, глаза его смеялись. - Заработался, не заметил, что идет кто-то - а тут вы, а я в таком виде... Погодите, сейчас рубаху накину, - он наспех вытер грязные руки тряпицей, заметил тёмное пятнышко на коже над ключицей, еле слышно выругался и попытался оттереть и его. Но, естественно, сделал только хуже - машинное масло не желало уступать какой-то там тряпке и все больше размазывалось.
Я кашлянула и попыталась сделать невозмутимое лицо. Лайзо оставил бесполезные попытки наспех привести себя в порядок и скрестил руки на груди, кажется, несколько смущаясь.
- Право, не стоит, разговор не займет много времени. Мистер Маноле, автомобиль не сломан?
- Никак нет, это я решил кое-что перебрать да смазать, - широко улыбнулся Лайзо и добавил без улыбки: - В профилактических целях, как старина Брэдфорд говорит.
Мне сделалось любопытно, при каких обстоятельствах патологоанатом может сказать такое, но спрашивать я не стала.
- В таком случае, автомобиль должен быть у ворот через полчаса. Вместе с водителем, разумеется. - Я отступила назад ещё и ещё, пока не оказалась на улице. - И в надлежащем виде!
Готова поклясться, что, стоило мне выскочить из гаража, как Лайзо, этот мерзавец, беззвучно рассмеялся. Ничего. В следующий раз я не стану сообщать ему об изменениях в расписании сама, а пошлю миссис Стрикленд. Ручаюсь, один мрачный взгляд, на которые она необыкновенна щедра - и Лайзо и думать забудет о том, чтобы расхаживать в таком виде по гаражу. Мало ли, кто может внезапно зайти!
Как бы то ни было, но ровно через полчаса автомобиль ожидал меня в указанном месте. Лайзо, в безупречно отглаженной рубашке, в жилете и других, чистых брюках стоял рядышком, беспечно покусывая травинку.
- Прошу, - галантно он распахнул дверцу передо мною.
Я чопорно кивнула и села в автомобиль.
- Едем в деревню, к Управлению спокойствия. И не торопитесь - после дождей дорога в скверном состоянии.
- Слушаюсь, леди.
Мотор загудел. Автомобиль тронулся с места. Я смотрела в затылок Лайзо, и молчание отчего-то меня тяготило. Чем дальше - тем больше.
- Как продвигается ваше расследование, господин Маноле?
- Никак. Множество мелких обмолвок, но ни одного стоящего слова, - пожал плечами Лайзо. - Уже подумываю о том, чтобы спросить Уллу напрямую, не видела ли она чего странного.
"Улла". Он уже зовёт её так фамильярно! И ведь наверняка она сама позволила ему. Думать не хочу, при каких обстоятельствах.
- И как, есть надежда на честный ответ?
- Почему бы нет, людям-то верить надо? - откликнулся он со вздохом. - На крайний случай, есть и методы не вполне честные...
- А может, преступные? Такие, как этот ваш приворот?
Я прикусила язык, да поздно - колкие слова уже слетели с языка.
Лайзо удивлённо оглянулся на меня через плечо.
- А чем приворот-то преступный? Может, платок на память подарить или брошку - тоже преступление?
Внутри у меня словно кипящая волна поднялась - раздражение, лишь едва-едва не переходящее во что-то большее.
- "На память" подарить что-то - это совсем другое. Приворот - это хуже убийства, потому что он искажает намерения души... - Я поняла, что в порыве праведного гнева начинаю заговариваться, и поправилась: - Так, кажется, гласят народные поверья. Даже если на самом деле приворотов и не бывает, даже само намерение заполучить чьё-то расположение таким путём - преступно.
От неожиданности Лайзо рассмеялся:
- Вы, видать, слушали страшные сказки, леди, а с настоящими ведьмами не знались. А то всякая, даже такая, как Улла, вам бы рассказала, что "узелок на память" потому так и зовется, что воспоминанья навевает. А какие - тут уж от человека зависит. Коли есть любовь - то любовную истому. А если нет ничего, только пустота и холод - так на камнях цветы не растут, хоть ты целую горсть семян кинь вместо одного зернышка. Такие узлы, бывало, жены мужьям в дорогу давали, чтоб мужнины глаза на девиц других не смотрели... А, что говорить, вы всё одно - не верите в это мракобесие, - и только тут я заметила, что хотя Лайзо улыбался, глаза его были сумрачны. - Скажите лучше прямо: вы хотите напомнить мне об ошибке, леди... или же поговорить?
- Тут не о чем говорить, мистер Маноле. - Я отвернулась к окну. - Просто мне хотелось быть уверенной, что вы не сделаете ничего, что бросит тень на мою репутацию. Не забывайте, что вы состоите на службе у графини Эверсан-Валтер.
- Не забываю ни на мгновение, - без тени иронии ответил он. - И... это честь для меня.
Я не нашлась с ответом, в кои-то веки. Лайзо тоже некоторое время хранил молчание, а потом задал вопрос из тех, что неизменно влекут за собой неловкость.
- Леди, скажите, вы злитесь на меня за ту ошибку?
- Это была не ошибка, мистер Маноле, а подлый, бесчестный поступок - и неважно, что он не повлёк за собой никаких последствий. А подлость я не терплю. Как и увлечение всякой мистикой, к слову, - добавила я едко, давая понять, что разговор закончен.
Но Лайзо упрямо не желал видеть намеков.
- Тогда можете не беспокоиться за мисс Урсулу - её мне и привораживать не надо. Она что кошка влюбчивая.
Я вспылила.
- Возможно, миссис О'Бёрн не слишком мне нравится, однако же она вдова и почтенная женщина, имейте к ней уважение! В конце концов, какими бы ни были её чувства, они искренние. А вы играете с нею!
Лайзо остановил автомобиль, заглушил мотор и развернулся ко мне полностью.
- Если вы только слово скажете, леди Виржиния, - произнёс он тихо, - и я этим же вечером Эллису скажу, чтоб он сам вокруг Уллы хороводы водил. И выспрашивал у неё про преступника, как ему вздумается. Он же детектив, Короне служит. Пусть вот и допрашивает свидетельницу. Вдруг она сразу всё расскажет? А нет, так у Эллиса и свои способы есть. Посидит Улла денек в камере, в тюрьме... Зато чувства её никто не оскорбит, а подлец Лайзо Маноле её не обманет.
Мне захотелось заслониться от его взгляда хоть чем-нибудь - веером, рукой. А ещё лучше - оказаться сию минуту в особняке, подальше отсюда.
- Вы хотите сказать, что, обманывая эту женщину, совершаете благородный поступок? - холодно произнесла я.
Лайзо усмехнулся.
- Зачем же за словами-ширмами прятаться? Говорите прямо уж - не обманываю, соблазняю. Это ведь вам не нравится? Это, а не обман?
Я вздохнула и опустила глаза. Видит небо, терпение моё не бесконечно.
- Вы уволены.
- Я... что?
- Вы уволены, мистер Маноле. Вечером мистер Оуэн выплатит вам жалованье за этот месяц. Не беспокойтесь, я не стану вычитать деньги за те дни, которые вы не доработали. - Я вышла на дорогу и захлопнула дверцу. Получилось, пожалуй, слишком громко. - Будьте любезны, возвращайтесь в гараж. До вечера вы свободны.
После дождей дорога размокла. Местами лужи подсохли, но земля оставалась склизкой. Ботинки порой соскальзывали, но я старалась шагать уверенно и спину держать прямо. Зубы сводило от кислой злости.
Да как он смеет разговаривать со мной, как с равной? Как будто я какая-нибудь уличная торговка цветами!
- Леди Виржиния, подождите!
Я даже не обернулась, только ускорила шаг. В конце концов, до деревни рукой подать, можно было бы и не брать автомобиль. Но так не хотелось идти по грязи! Ничего, миссис Стрикленд вечером почистит ботинки.
- Леди Виржиния! Ай, да чтоб меня...
Хлопнула дверца автомобиля. А через несколько секунд голос Лайзо раздался у меня за спиной:
- Леди Виржиния, погодите! Вы не испытываете меня?
- Какие испытания? Оставьте.
Догнал. Совершенно бесшумно и так быстро... Мне стало не по себе, и я упрямо стиснула зубы. О, Небеса, если он схватит меня за локоть - точно пущу в ход свою трость!
Но Лайзо поступил умнее. Он просто забежал вперед и посмотрел мне в глаза. Не заступая дорогу, не пытаясь остановить... Я остановилась сама.
- Почему, леди Виржиния? - негромко спросил он.
- Потому что вы говорите "леди", но не понимаете смысла этого слова, - так же тихо ответила я. Рукоять трости до боли врезалась в ладонь. - Вы не знаете своего места. Вы дерзите. Не знаете, когда следует остановиться. Говорите то, что не стоит произносить вслух. Я бы закрыла на это глаза, поступай вы так по глупости, но вы умны, мистер Маноле. Не вам нужно спрашивать "почему", а мне. - Лайзо сощурился, но ничего не сказал, и я продолжила: - Вчера, когда я готовила кофе, миссис Макленнан долго рассказывала, какой вы замечательный молодой человек. Учтивый, почтительный... Да и в особняке слуги отзывались о вас исключительно хорошо. Даже мистер Спенсер признал, что у вас есть неплохие задатки, а его похвала дорогого стоит. И вот вопрос, мистер Маноле: почему лишь я не удостоилась простого уважения?
- Потому что вы не видите меня, леди.
- Что? - мне показалось, что я ослышалась.
- Вы не видите меня. С тех самых пор, как Эллис назвал моё имя, - твёрдо произнёс Лайзо, и вокруг словно темнее стало. Готова поклясться, что с поля повеяло сырым холодным ветром с запахом грозы, свежим и острым - и это не было всего лишь плодом моего воображения. И... вербеной? Дрожь пробежала по спине. - Смотрите насквозь, брезгуете сказать лишнюю фразу.
- Я взяла вас на работу, рискуя своей репутацией - этого недостаточно? - Слова царапали язык колкими льдинками. - С вашим-то прошлым...
Лайзо выдохнул медленно и отвернулся в сторону.
- С прошлым, говорите... Понятно. Раз когда-то деньги нечестным способом добывал, так теперь клеймо на всю жизнь.
Я вздернула подбородок.
- Именно так. Тому, кто один раз обманул, веры больше нет. Ложь слишком легко входит в привычку, бесчестные пути намного короче путей честных, а вор за один раз может выкрасть жалование, на которое порядочная горничная работала весь год... Нет, я не настолько наивна, чтобы верить в сказки о преступниках, исправившихся по щелчку пальцев.
- Не верите? - Лайзо вновь перевел взгляд на меня, и на сей раз он был тяжёлым и тёмным. - И никто не верит, леди. За исключением дураков. А теперь представьте, что преступница - вы сами. И вы решили изменить свою жизнь, но каждый человек по-прежнему видит лишь воровку и обманщицу. Все, чье мнение дорого для вас - и мистер Белкрафт, и мисс Мадлен, и мисс Тайлер, и миссис Хат... и Эллис. Скажите, если каждый так или иначе будет видеть лишь преступницу, захотите ли вы измениться по-настоящему?
Вопрос Лайзо поставил меня в тупик. Я не могла ответить "да", потому что солгала бы, и не могла ответить "нет" - это стало бы уступкой, поражением. И поэтому спросила сама:
- И к чему вы клоните, мистер Маноле?
- Если так хотите уволить меня, леди - увольняйте. Но, прошу, подождите до конца месяца, - Лайзо глядел на меня пристально, и от его взгляда было почти больно. - И на сей раз попробуйте увидеть именно Лайзо Маноле, а не какого-то преступника, обузу, навязанную Эллисом. Дайте мне шанс.
Лайзо оказался совсем близко, а я и не заметила. И в глаза сразу бросилось, что белая рубашка слишком дорогая для простого водителя - её не постеснялся бы и человек моего окружения. Наверняка сшитая по заказу, у хорошего портного, а не купленная в лавке подержанной одежды. Жалования на такие вещи хватать не будет... Готов ли Лайзо отказаться от привычной жизни только ради того, чтобы изменить мое мнение?
Не думаю.
Но, может, стоит попробовать? Действительно поверить ему хоть раз?
...Небо затянули плотные, как бхаратский шёлк, облака; иногда казалось, что они висят неподвижно, однако уже через мгновение что-то сдвигалось в восприятии, и вот уже мерещилось - облака текут с такой невероятной скоростью, что глаз едва может уловить это движение. Ветер крепчал, и размокшая дорога всё больше становилась похожей на узкий пирс в бурном море - гибкие травы гнулись почти до земли, и в слитной изжелта-зеленой массе было не различить отдельных стебельков. Только яркие пятна луговых цветов то показывались, то вновь скрывались под очередной волной.
Непокой. Движение. Изменение.
- Хорошо, мистер Маноле, - кивнула я, стараясь сохранить уверенный вид, хотя на самом деле ощущала странное волнение. - После некоторых размышлений я решила, что вам следует отработать полное жалование за этот месяц. Это вполне справедливо.
Лайзо склонил голову, скрывая довольную улыбку и лукавый взгляд.
- Благодарю, леди. Я докажу вам, что во мне течет та же кровь, что и в других людях - не чёрная, не порченная, что бы ни говорили о гипси священники, - и он протянул мне руку, предлагая опереться на нее.
После секундной заминки я решила уступить - и оперлась на подставленный локоть. К тому же дорога и впрямь была слишком неудобной и скользкой для моих башмачков.
- Значит, вы считаете себя гипси, а не аксонцем?
- От матери во мне куда больше, чем от отца.
До самой деревни мы хранили молчание. Лайзо был безупречно вежлив и почтителен, настолько, что это смахивало на издевательство. Но я старательно гнала от себя подозрения. Лайзо был прав. Если от вас постоянно ждут подвоха, то трудно на самом деле удержаться от дерзости. Выходит, в том, как вёл себя Лайзо, была и часть моей вины...
- Оставайтесь в автомобиле. Думаю, мой визит не затянется надолго.
- Слушаюсь, леди.
Я прошла мимо отцветающего шиповника к высокому крыльцу и собралась уже было постучаться, как вдруг услышала за дверью странные звуки. Сдавленные возгласы, ругательства, удары... Звякнуло что-то стеклянное.
- Лайзо! - от неожиданности обратилась я к водителю по имени. Но тут же поправилась и крикнула: - Мистер Маноле!
Он не стал ничего переспрашивать - молча закрыл автомобиль и подбежал ко мне. Прислушался к звукам, доносящимся из Управления - и нехорошо улыбнулся.
- Отойдите на всякий случай, леди Виржиния.
Я послушно отступила.
Дверь Управления оказалась не заперта. Лайзо бесшумно отворил её - звуки борьбы стали громче, и мне послышался голос Эллиса - и скрылся в здании.
Начал накрапывать дождь.
Обрывая нежные, ароматные лепестки шиповника, я мрачно размышляла о том, что если уж день не задался с самого утра, то глупо ожидать, что к вечеру всё наладится.
Между тем подозрительный шум вскоре стих, а потом дверь снова отворилась, и на пороге появился Эллис.
- Виржиния? Вот уж не ожидал увидеть вас тут. - Детектив безмятежно улыбался, прикладывая к припухлости под глазом большую монету. - Ну и денёк... Впрочем, я рад, что вы привели Лайзо - хватка у мистера Уолша цепкая, ещё немного - я бы точно отправился на Небеса. Ну, может и не на Небеса, конечно, но...
Он выразительно оттянул ворот рубахи. Я сглотнула. Прежде мне не доводилось видеть следы удушения, но, оказывается, их сложно с чем-то перепутать. Кожа у Эллиса всегда была, пожалуй, слишком нежная для мужчины, и пальцы несостоявшегося убийцы оставили на ней красные пятна, которые вскоре наверняка превратятся в жуткие синяки.
И тут до меня полностью дошел смысл его слов.
- Погодите. Вы сказали - у мистера Уолша? Ох! - Рука сама дёрнулась обвести священный круг. - Неужели он... напал на вас?
Эллис застегнул ворот, недовольно поморщился и сознался:
- Ну, по правде говоря, я его к этому немного подтолкнул. Я... э-э... немного перестарался с угрозами. - Детектив сунул руки в карманы и нахохлился. Я только сейчас заметила грязь на темно-серых мятых штанах и оборванные пуговицы на рубашке. Да, похоже, Эллис на сей раз просчитался.
У меня вырвался вздох.
- Рассказывайте уже.
- А что рассказывать? - Эллис, кряхтя, как старик, присел на порог и с облегчением вытянул ноги. - Слова старины Марка только подстегнули моё любопытство. Ну, а сегодня, пока Нэйт разбирался с трупом, мне было совершенно нечего делать. Я и решил прощупать Уолша... Неудачно. К прощупыванию он отнёсся без всякого понимания. А я всего-то спросил ещё раз про архивы и пригрозил ему комиссией из Бромли и лишением должности. - Он задумчиво почесал подбородок, скосил на меня глаза и добавил: - Честно говоря, не думал, что Уолш выкинет такое. Вы знаете, что его сын по пьяному делу случайно сжег архивы? Они хранились в пристройке за этим домиком, - и Эллис хлопнул рукой по порогу. - Туда редко кто заглядывает... А архивы там были за сорок с лишним лет. Пустяковые, конечно, конечно, местные, но если это происшествие всплывет, то утонет и Уолш, и его сынок. Первый лишится работы, а второму придётся уплатить штраф. Надо бы, конечно, доложить в Бромли, но мне сейчас совершенно не хочется отбивать телеграмму. Собаки ищут на отмели остальные трупы, Нэйт вот-вот выйдет из своего склепа и расскажет мне, наконец, о результатах вскрытия - какие тут жалобные телеграммы, когда столько работы? - Эллис горестно вздохнул и поскреб горло через воротник. - Ладно, подумаю об этом потом, а пока давайте пройдём в помещение? Мне жалко вашу шляпку.
Увлеченная рассказом Эллиса я поздно спохватилась - под мелким дождем успела намокнуть не только шляпка, но платье.
- Пройдёмте, - согласилась я. - И, надеюсь, у мистера Уолша найдется чай для гостей. Иначе одной простуженной графиней в Тайни Грин Халлоу станет больше.
Следует признать, что мистер Уолш в целом выглядел более побитым, чем Эллис. Не знаю, чья это была заслуга - детектива или Лайзо, так вовремя явившегося на помощь. Так или иначе, но лезть в драку снова инспектор не стал. Напротив, он сухо извинился перед Эллисом и сам предложил написать в Бромли - и таким образом взять вину за сгоревшие архивы целиком на себя. Детектив только отмахнулся от него и, вспомнив о моей просьбе, потребовал горячего чаю, и побольше.
В тот самый момент, когда напиток разливали по чашкам, а я с сомнением приглядывалась к солидному куску медовых сот, принесенных Уолшем в качестве единственного угощения, одна из дверей отворилась, и в комнату вошел доктор Брэдфорд. Как всегда, безупречный - от выглаженного костюма до строгой прически и загадочно поблескивающих очков.
- Какой приятный сюрприз, леди Виржиния, - тонко улыбнулся он. - О, и чай подоспел - а я, по обыкновению, страшно голоден после работы. Пойду вымою руки на улице... К слову, Эллис, завтра тебя ни в один приличный дом не пустят.
- Это еще почему? - подозрительно поинтересовался детектив.
- Впрочем, если леди Виржиния одолжит тебе свои белила, и ты замажешь гематому, то, возможно, какой-нибудь не слишком привередливый хозяин и смилостивится. Хотя от отёка глаз всё равно закроется, и ты этого не увидишь, - пожал он плечами и вышел.
Эллис кончиками пальцев дотронулся до припухлости под глазом, бормоча:
- Что, правда, так заметно? Вот ведь...
И все почему-то оглянулись на меня.
- Настоящие леди не пользуются белилами, - со всем возможным высокомерием заметила я. - Моя кожа от рождения аристократически бледная. Не верите - спросите доктора, что такое "наследственность".
Уолш закашлялся и подозрительно быстро заинтересовался мёдом.
Эллис рассмеялся:
- Значит, одалживать белила мне не у кого. Лайзо, ты можешь сделать что-нибудь с этим? - он вновь дотронулся до наливающегося густым цветом синяка и поморщился.
- Не знаю, - усмехнулся Лайзо и подпёр щеку рукой. - Погляжу вечером. Может, какие травки и остались. Можно и зашептать было б, если кое-кто это за мракобесие не держал.
- Ну, я-то не держу! - возмутился детектив.
- Не о тебе и речь ведётся...
Эллис, кажется, остался недоволен ответом и хотел что-то добавить, но тут вернулся доктор Брэдфорд, и беседа сама собою перетекла к предмету куда менее приятному, чем синяки - к результатам вскрытия.
Их можно было свести к одному предложению - Янко убил тот же изверг, что и Бесси Доусон.
- Состояние тела не позволяет говорить однозначно, однако предположу, что повреждения полностью идентичны, - говорил Натаниэлл Брэдфорд, методично разминая ложечкой медовые соты. - Отрезаны большие и безымянные пальцы на ногах, кисти рук, а органы, вероятно, также были удалены. Река тут не промерзает даже зимой, лёд время от времени вскрывается, но болотистая отмель скована льдом до поздней весны - она находится в тени холмов, там всегда прохладно, поэтому тело сохранилось неплохо. Только, боюсь, я не смогу ответить на вопрос, находилась ли жертва под воздействием морфия.
- Значит, тот же убийца... - протянул задумчиво Эллис. - Наверняка и остальные пропавшие - тоже его рук дело. Не хотелось бы вспоминать такое, конечно, но в моей практике уже был случай, когда жертвам отрезали определенные пальцы. Неприятный случай, надо сказать... Тогда это оказался религиозный фанатик - он совершал подношения древнему риттскому божеству смерти. Занятный культ, требует весьма специфических жертв... Надо бы запросить сведения о том деле из Бромли, но я знаю, как работают наши архивы. Ответ придет не раньше, чем через дюжину дней. А мне он нужен как можно скорее, - вздохнул детектив и вдруг просиял улыбкой. Мне от неё, правда, сделалось жутко. - Но я знаю, откуда получить нужные сведения. Пожалуй, давненько мы не навещали сэра Шилдса!
Я только вздохнула. Эти постоянные разъезды по соседям начали меня утомлять. Конечно, в Бромли приходилось вращаться в обществе постоянно - кофейня, ежемесячные чаепития у леди Вайтберри, прогулки с леди Клэймор, салоны и выставки, поэтические вечера, балы и званые ужины... Но ведь за город я уехала нарочно, чтобы отдохнуть от насыщенной светской жизни!
- Мистер Норманн, раз визит к сэру Шилдсу будет исключительно деловым, можно ли на сей раз обойтись без моей протекции?
Вряд ли бы Эллис согласился, но попытаться стоило.
- То есть вы хотите, чтобы я ехал один? - разочарованно протянул детектив. - Не самый лучший вариант... Я рассчитываю на вашу компанию. Шилдс искренне обрадовался знакомству с вами. К тому же если я приеду один, это станет явным намеком на то, что я его подозреваю, а если мы опять заявимся всей честной компанией - сойдёт за визит в гости. Более того, неплохо было бы прихватить с собой и мисс Тайлер. Кажется, она понравилась его сыну, не так ли?
- Энтони? - растерянно откликнулась я, вспоминая, как выглядел мальчишка. Почему-то лицо виделось бледным неясным пятном. Память хранила лишь смутные впечатления - свет, печаль, смирение. Прозрачно-голубое осеннее небо и робкая улыбка... - Да. Он говорил, что Эвани чем-то напоминает его покойную мать. Возможно, вы правы. Я сегодня же отошлю предупредительную записку для сэра Шилдса.
- Вот и славно, - широко улыбнулся Эллис. - Кстати, Уолш, замечательный мёд у вас! Не отломите ли мне ещё кусок сот - с собой, в дорогу? Я мог бы купить немного в деревне, но, сами понимаете, лишнего рейна у меня нет.
- Мёд? Для вас - всё, чего душа пожелает, - грустно ответил инспектор.
Я подавила смешок. Эллис неисправим.
Вечер прошёл спокойно, да и ночь, к счастью, тоже - никаких дурных снов и знаков. Эвани, как ни странно, живо заинтересовалась предстоящим визитом к сэру Шилдсу. "Тот мальчик, Энтони... - произнесла она и мечтательно улыбнулась. - Мне кажется, он особенный". Я же вспомнила странных слуг в доме профессора и только головой покачала. Интересно, есть ли в округе хоть кто-нибудь "не особенный"?
И не считают ли эксцентричной меня саму?
Лайзо опять пропадал у вдовы - с вечера, и поэтому к Шилдсу мы по уже сложившейся традиции отправились на лошадях. Поездка выдалась не из приятных - накрапывал мелкий дождь, ветер налетал порывами... Настоящая осень посреди лета! Подумать только, ведь недавно Бромли изнывал он небывалой жары...
Предупреждённый запиской, профессор отправил навстречу слуг во главе с тем странным существом в чёрном, в котором Эллис опознал девушку. С лошадьми ей помогал один из юношей, а второй, пониже ростом, исполнил обязанности дворецкого, проводив нас в гостиную. Там ожидал стол, накрытый по всем правилам для вечернего чая. Энтони по обыкновению сидел в своём чудовищном кресле у окна, а сэр Шилдс стоял рядом и вполголоса читал книгу. Судя по тому, с каким вниманием слушал его сын - весьма интересную.
- Леди! Мисс Эвани! - светло рассмеялся Энтони, едва мы переступили порог. - Отец, посмотри, они все же вернулись!
Мы обменялись приветствиями. Эвани была неподдельно рада увидеть мальчика и потому беспрестанно улыбалась, Шилдс несколько раз поблагодарил меня за визит, и даже Эллис был исключительно мил - умел же, когда хотел!
К чаю подавали имбирное печенье и тёплые вафли с клубничным джемом. Беседа текла неспешно и уютно - о местных восхитительных пейзажах, о переменчивой погоде и, разумеется, о политике - куда же без неё. Эллис непринужденно рассуждал о том, что в Парламенте-де обсуждают военные траты, а учреждение премии за вклад в развитие науки опять отодвигается. Потом заговорили о благотворительных фондах, о поощрении молодых учёных, не связанных с Университетом, Академией или одним из четырёх знаменитых колледжей. Затем - о том, что новых интересных работ что-то пока не появляется... Эллис виртуозно направлял беседу, и я сама не заметила, как слушаю с замиранием сердца рассказ о том, в каких условиях сэр Шилдс трудился над своей первой книгой. Оказалось, что ему, тогда никому не известному исследователю, порою не хватало денег не то что на оплату комнатки на Шэйпилд-стрит, но и на еду. К тому же большинство редких книг, относящихся к запретным культам, хранились не в государственных собраниях, а в частных коллекциях. Шилдс по крупицам выуживал из общедоступных документов сведения о древних фолиантах, а потом срывался с места - и набивался на аудиенцию к очередному неразговорчивому обладателю уникального тома.
Я смотрела на сэра Шилдса, сейчас похожего на утомлённого льва, и представляла его молодым, как в те годы. Заплетал ли он волосы в косицу, на манер профессоров из Университета? Носил ли затасканную одежду, как Эллис? Горели ли его глаза так, как сейчас горят у его сына, у светлого мальчика Энтони?
А потом детектив склонился ближе к Шилдсу и спросил что-то тихонько. Тот сначала нахмурился, а потом кивнул.
- Хорошо, - произнес он неуверенно и обратился к сыну мягким голосом: - Тони, нам с мистером Норманном нужно поговорить о деле. Мы отойдём в соседнюю комнату. Побудешь пока хозяином вечера?
- Конечно, - опустил ресницы мальчик и вздохнул, разом погрустнев. Кажется, ему очень нравилось слушать рассказы отца о нелёгкой юности.
Я переглянулась с Эвани. Когда мужчины вышли, она улыбнулась Энтони:
- Скажи, а что за книгу читал тебе сэр Шилдс, когда мы вошли? Признаться, я только отрывок услышала, но, кажется, это очень интересная книга.
Энтони вдруг залился румянцем и уронил вилку для десерта.
- Ой! - ещё больше покраснел он и попытался наклониться за нею, но Эвани его остановила:
- Ничего-ничего, слуги подберут. Хочешь, возьми пока мою? Я обошлась без десерта и не пользовалась ею, - и она протянула ему вилочку. Энтони, не поднимая взгляда, взял чистый прибор и осторожно положил его рядом со своим блюдцем, как реликвию. - Так что это была за книга?
- Вы не думайте, я умею читать! - невпопад ответил Энтони, смутившись окончательно, и добавил, терзая манжеты своей голубой рубашки: - Просто приятнее, когда кто-то читает. Мне нравится слушать голоса. К тому же когда читают вдвоем, то почему-то грустить и смеяться, ну... вкуснее, - закончил он совсем тихо. Я попыталась спасти ситуацию:
- Да, да, я тоже замечала! Это совместное переживание, как говорит Э... один мой знакомый. Он иногда зачитывает отчё... отличные книги, и мы вместе смеемся над разными казусами из жизни сыщиков, - улыбнулась я ослепительно. Надеюсь, природное обаяние скроет оговорки. Еще не хватало признаться случайно, что Эллис любит зачитывать мне в кофейне служебные протоколы!
- Вы любите детективы, да, леди? - робко улыбнулся Энтони и заправил мягкий локон за ухо. - Отец мне начинал читать одну книгу, про очень-очень умного сыщика Чарли Хопса. Он там постоянно трубку курил, такую, знаете, настоящую... Но мне не понравилось, - вздохнул мальчишка и тут же уточнил: - То есть про трубку понравилось, только там всё время кто-то умирает, и слушать грустно. Я больше люблю слушать про странствующего принца Гая.
- Правда? - поощрительно спросила Эвани. - И что это за принц?
- О, он очень хороший, - оживился Энтони. Я невольно улыбнулась. Всё-таки есть в нем что-то земное. Хотя, к примеру, Ужасные Дагвортские Близнецы из всех книжек предпочитали исторические труды, а если была возможность улизнуть из замка, навстречу настоящему приключению - бросали и их. - Понимаете, у него есть говорящий конь, которого зовут Конь, и обычная неговорящая собака, которую никак не зовут, и он странствует по всяким королевствам, чтобы совершить тысячу подвигов во имя своей принцессы, а принцессу зовут Мария-Анжелика-Валентина-Георгина Прекрасная, и она сидит в заколдованной башне, которую прокляла коварная ведьма Гырра, которая ещё прокляла принца Гая, и принц Гай по ночам превращается в злодея по имени Йагги, который хочет совершить тысячу злодейств во славу Гырры, а если принц совершит подвиги первым, то проклятие спадёт, а если Йагги - злодеяния, то принцесса превратится в старуху, а Гырра станет молодой, но у неё есть тайна, и, может, на самом деле это Георгина всех прокляла, а принцесса на самом деле Гырра, а настоящий принц - Йагги, и я не знаю, за кого переживаю больше, потому что они все очень-очень замечательные, вот... А почему вы так на меня смотрите?
Я уже и не знала, смеяться мне или плакать. Эвани уже тоже губы искусала, пытаясь сдержаться. А Энтони говорил, больше и больше воодушевляясь, то теребя ворот рубашки, то дёргая прядь волос, так и норовящую выбиться из-за уха. Глаза сияли, как звезды, а румянцу на щеках и задорным ямочкам, наверное, даже Мэдди бы позавидовала.
Если бы не тёмно-зелёный плед, укрывающий больные ноги, Энтони было бы не отличить от других мальчишек.
- А хочешь, мы сейчас вместе почитаем эту книгу? - предложила вдруг Эвани. - Мне очень-очень интересно, что за приключения ждут принца Гая, который по ночам превращается в злодея по имени Йагги.
- Хочу! - восторженно кивнул Энтони и, толкнув колеса своего кресла, подкатил его поближе к другому концу стола. - Вот она, эта книга... Мисс Эвани, а давайте вы первая почитаете? Ну, пожалуйста! - и он уставился на неё огромными голубыми глазищами.
Устоять было невозможно.
Эвани начала читать с того места, где остановился сэр Шилдс. Принца Гая как раз окружили сто суровых чжаньцев с огромными мечами, и, исходя из всех предпосылок, он непременно должен был погибнуть. Но если учесть, с каким восторгом вслушивался Энтони в каждое слово, бравый Гай и не из таких передряг выбирался. Логики в этом не было совершенно, но какая тут логика, если речь о принце?
Прошло полчаса, потом час, но Эллис с сэром Шилдсом никак не возвращались. Меня уже стало утомлять обилие выдуманных имён и событий, но Эвани, кажется, напротив увлеклась книгой, с помощью подсказок Энтони разобравшись в хитросплетениях сюжета. Мне же оставалось только потихоньку крошить вафлю и пить остывший чай - слуги и не думали приносить новый, а звать их не хотелось, потому что тогда пришлось бы перебить Эвани. Впрочем, я не успела заскучать окончательно, когда дверь, наконец, отворилась, и наши пропавшие мужчины вернулись.
Вскоре после этого мы как-то быстро распрощались. Напоследок Энтони взял с Эвани клятвенное обещание, что она будет приезжать к нему хотя бы раз в два дня и немного читать книгу. Сэр Шилдс отнёсся к этому уговору более чем одобрительно - очевидно, историк был просто счастлив, что у его сына появились "новые друзья". Эллис же, напротив, помрачнел; он держался в стороне от беседы. Уже когда мы садились на лошадей, детектив вдруг выкинул такое, чего от него никто не ждал.
Эллис принял поводья из рук слуги, той самой девушки в балахоне - и внезапно сдернул с неё капюшон. А она...
Услышав резкий выдох, я обернулась.
Детектив с трудом удерживал тонкое девичье запястье, а служанка шипела, как кошка.
- Извините, - произнёс он без тени раскаяния. - Это вышло случайно.
Девушка выдернула у него свою руку, развернулась и, подобрав полы балахона, припустила к конюшне. Двое оставшихся слуг проводили её странными взглядами.
- Что это было, Эллис? - поинтересовалась я, когда мы уже выехали на дорогу.
- Эксперимент, - задумчиво ответил детектив. - Служителям культа природы, почитающим Истинную Жизнь, действительно нужно прикрывать лицо от солнца. Но если капюшон случайно упадёт, нужно сделать рукой знак, вот такой. - Эллис быстро сжал руку в кулак, поднёс его к губам, а потом - вскинул вверх, к затянутому облаками небу. - Это способ выразить почтение солнцу. А та девица в первую очередь попыталась поставить мне синяк под тем же глазом. Вот бы Лайзо обрадовался, что я ему опять работу нашел... - он осторожно дотронулся пальцами до нежной кожи под глазом.
Вчера, готова поклясться, там была огромная гематома и отёк, а сегодня - ни следа. Видимо, Лайзо и впрямь неплохо разбирался в травах, хотя я не представляла, какими травами можно залечить синяк за одну ночь.
- То есть вы хотите сказать, что уважение к солнцу эта девица не проявила? - переспросила я, подытоживая. - Тогда, получается, что к культу природы она отношения не имеет.
- Вот и я так думаю, - подтвердил Эллис и вдруг обернулся к Эвани: - Скажите, мисс Тайлер, а вы действительно собираетесь приезжать в "Глубокие воды", чтобы читать Шилдсу-младшему сказочки?
Лицо Эвани заледенело.
- Полагаю, это не ваша забота, мистер Норманн. Что бы вы понимали в нуждах детей!
Эллис миролюбиво улыбнулся:
- Поверьте, мисс Тайлер, я знаю о них достаточно. Вероятно, даже побольше вашего... Но сейчас, клянусь вам, я не собирался обсуждать бедственное положение Шилдса-младшего. Речь о вас. Что если по дороге к "Темным водам" вас перехватит убийца? Уверен, он уже ищет следующую жертву. Вспомните статистику. Убийства происходят чаще и чаще, и злодей не боится замахиваться не только на гипси и калек, но и на свободных, здоровых женщин-аксонок.
- Благодарю за заботу. Однако не думаю, что мне будет что-то грозить, если я поеду на лошади, - невозмутимо возразила Эвани. - К тому же Ричард наверняка не откажется меня проводить.
- Ну, в таком случае возразить мне нечего, - вздохнул Эллис и пустил свою лошадь более быстрым шагом. - Но будьте осторожнее!
Эвани ничего не ответила, только поправила шляпку - и поехала вслед за детективом.
А я вспомнила вдруг злополучный сон о леди Милдред, и мне стало не по себе. Вдруг он пророческий? Может, стоило вмешаться в разговор Эвани с Эллисом и убедить её повременить с поездками до тех пор, пока преступника не поймают?
С другой стороны, Энтони так счастлив, когда Эвани рядом с ним... Я прикрыла глаза, воскрешая в памяти картинку. Белокурый мальчик и девушка в строгом коричневом платье - близко-близко друг к другу, глаза у обоих сияют, он улыбается, а у неё на щеках румянец... Энтони говорил, что Эвани похожа на его мать. На мать, которая погибла. Имеем ли мы право теперь отнимать у него ту тень счастья, которое он обрел, познакомившись с Эвани?
Вопросы, вопросы... Скорей бы уже поймали этого убийцу!
Под конец поездки мы попали под дождь и продрогли. Едва войдя в особняк, я приказала растопить пожарче камин в спальне, а еще - нагреть побольше воды. Нам с Эвани точно не помешает горячая ванна, да и Эллису тоже - чихающий детектив еще нелепей простуженной графини.
В итоге ужин пришлось подавать позже, едва ли не ближе к полуночи. Я с неудовольствием узнала, что Лайзо так и не вернулся от миссис О'Бёрн, а потом забеспокоилась. Не случилось ли чего с моим водителем? Конечно, до сих пор убийца не отваживался нападать на взрослых мужчин, способных за себя постоять, но вдруг одинокий путник показался ему подходящей жертвой? Эллис только отмахнулся от моих подозрений, а потом заверил со странной интонацией в голосе, что у Лайзо свои способы справляться с врагами.
Однако я испытывала смутное волнение, смешанное с чувством вины. Когда мы виделись с Лайзо в последний раз, я пригрозила ему увольнением. Если он после этого погибнет...
Мне вдруг стало холодно и тоскливо.
- Миссис Стрикленд, принесите ещё чаю, будьте любезны. И молока.
- Сию секунду, леди.
Эвани вскоре поднялась наверх - после утомительной поездки ей хотелось лечь пораньше. Мэдди же спала уже давно. Вскоре после того, как ушла Эвани, сослался на некие дела и мистер Оуэн... Так я осталась за столом в компании лишь Эллиса и доктора Брэдфорда.
Повисло неловкое молчание.
- Гм... Эллис, а о чём вы так долго разговаривали с Дугласом Шилдсом, если не секрет? - попыталась я завязать необременительную беседу, но тему, кажется, выбрала не самую удачную. Увы.
- О культах. - Детектив в изнеможении откинулся на спинку стула и посмотрел на меня искоса: - Честно говоря, Виржиния, такой дотошности я от него не ожидал. Он выспросил все подробности убийства, самые мельчайшие. Даты, степень повреждения рук, какие органы были удалены, в каком порядке предположительно... Потом он назвал с десяток культов, но большую часть пришлось отсеять из-за несовпадений по лунным циклам. Да и тела, использованные в ритуалах, обычно не принято просто выбрасывать... Что-то не сходится. - Эллис редко выпрямился и сплел пальцы в замок. - Возможно, Дуглас прав, и наш убийца - всего лишь одержимый, а секты и культы тут ни при чём. Небеса пресвятые, я и не представлял, сколько их!
- Возможно, - скептически откликнулся Брэдфорд. - Но зачем тогда убивать жертву столь изощрённым способом?
Эллис закашлялся. Похоже, версии у него не сходились.
- Не люблю такие дела, - проворчал он. - Может, это необразованный сектант. Может, органы вынимают для коллекции - был же у нас убийца, собиравший глаза жертв? Может, экзотический способ убийства - для отвода глаз, попытка навести нас на ложную версию... Да мало ли что может быть! Знаете, леди, что самое отвратительное? То, что я могу сейчас лишь ждать, когда убийца совершит ошибку. Или надеяться на случайного свидетеля... То есть инициатива у него, у убийцы. А я люблю играть белыми сам.
- Не можешь белыми играть - предложи карты, но не простые, а краплёные, - усмехнулись у двери. - Я тебе от Уллы козырей принес - вдруг поможет?
- Мистер Маноле!
- Лайзо!
Мы с Эллисом обернулись одновременно - он с восторгом, я со злостью. Да, со злостью - чувством неуместным, неправильным... но единственно возможным сейчас.
Он стоял у двери, улыбаясь. Промокший до нитки - дождь разошелся не на шутку. Вода стекала с чёрных волос на плечи, капала на пол с винно-красной рубахи... Лайзо должен был мёрзнуть, по всем законам бытия, но выглядел так, словно никогда не чувствовал себя лучше.
Рубаха была расстёгнута едва ли не до середины груди. И даже на смуглой коже ярко выделялась царапина - наискосок, от шеи и вниз. Свежая.
Эллис, окинув Лайзо внимательным взглядом, присвистнул:
- Выходит, тебя можно поздравить? А царапина откуда? Боевое ранение, что ли? Вдова, видать, рассказала тебе всё, что знала, а ты тут же с нею распрощался? И она, оскорблённая, решила отомстить?
Детектив говорил насмешливо и торопливо, но в глазах его читались совсем другие чувства - азартный интерес и некоторое беспокойство. Но Лайзо только головой покачал, все так же улыбаясь:
- Улла-то? Да она, по правде сказать, почти сразу догадалась, зачем я к ней хожу. - Он быстро глянул на меня. - Но женщина она умная... Таким журавлей в небе не надобно, а вот синицу они, если поймают, не выпустят. Вот и Урсула, хоть и знала, что под венец я её не поведу, а всё ж сердцу своему уступила. А прочее - дело времени. Глядишь, она потихоньку верить мне стала. Сегодня мы вспомнили про Бесси. Мне и нарочно спрашивать не пришлось - Улла сама рассказала, что знала. Боится она очень, что и за ней придут.
Эллис весь подобрался.
- Кто придёт?
Лайзо остро усмехнулся.
- Демоны. Двое их - высокий и тощий, точно жердь, и лысый. А второй - здоровяк с косицей. Когда мальчишку, Янко, вязали, Улла была неподалеку.
- Так чего же она не вмешалась? - не выдержала я. Странная злость, клокотавшая в душе, наконец-то нашла выход. - Почему она позволила его увести? Почему молчала потом, не рассказала сразу обо всем мистеру Уолшу или Эллису позже? Из-за её молчания погибла Элизабет Доусон, она хоть понимает это?
Лайзо склонил голову набок. Волосы, чёрные, блестящие от воды, словно прилипли к его голове - кроме одной непокорной пряди, щекочущей кончиком темные губы.
- Прекрасно она понимает, леди. Потому и сомлела, когда про убийство узнала.
Я ощутила вдруг полную беспомощность - как человек, сорвавшийся в пропасть с обрыва.
- Тогда почему?.. - договорить не получилось, но Лайзо понял.
- Потому что она и впрямь тех мерзавцев за демонов почитает, - тихо сказал он. - И боится. Боится даже вспоминать. Тогда, в тот вечер, Улла не смогла их остановить. Её сердце сковала ледяная, невыносимая жуть... Улла сказала мне: "Если бы я вмешалась, меня бы забрали тоже. От них кровью пахло". - Он помолчал. - И, ручаться готов, Улла не лжёт. Она верит в то, что говорит - без тени сомнения.
Стало тихо - настолько, что было слышно, как вращаются шестерни в больших часах в углу, как где-то невероятно далеко бьётся упорно в крышу дождь, как хрипло и рвано дышит...
...Лайзо?
Я присмотрелась к нему - к румянцу на скулах, почти незаметному на смуглой коже, к тому, как тяжело вздымалась грудная клетка, к крошечным трещинкам на обветренных, сухих губах - и, пересилив глупое стеснение, спросила:
- Мистер Маноле, вы... здоровы?
- Лихорадит маленько, - повернулся он ко мне с совершенно сумасшедшей улыбкой и принялся неторопливо отжимать мокрые волосы.
Вода закапала на пол чаще.
- Дурень, - коротко отозвался о своём бывшем воспитаннике Эллис. - Только не говори, что ты полтора часа бежал сюда под дождём.
- А что, если и так? - Лайзо строптиво выгнул смоляную бровь.
- А нельзя было до утра подождать? Показания не сказать, чтобы сильно ценные были, - ворчливо отозвался детектив.
Он явно соврал - даже я заметила, каким азартом загорелись его глаза, когда Лайзо описывал преступника. А теперь - и вида не показывает. Беспокоится за здоровье своего непутевого воспитанника?
- Нельзя, - коротко ответил Лайзо. - Ещё днем служанки прибежали - мол, мисс Пимпл собственной персоной на вокзале ждёт, пока Улла за ней отправит коляску. Ишь, проверять приехала... И как мне оставаться было? Если эта злыдня увидит мужчину в доме, сразу адвокату насвистит. А тот бы и рад Уллу без наследства оставить, лишь бы предлог найти.
Эллис возвёл очи к небу.
- О, да, спасение женской чести - поступок, разумеется, благородный, но неужели нельзя и о себе подумать?
Лайзо уже взъерошил свои волосы так, что они торчком торчали во все стороны, как вороньи перья. Улыбка стала не сумасшедшей - откровенно распущенной. И смотреть неловко, и глаз не отвести. Я и не отводила - из чистого упрямства, но чувствовала, что лицо у меня начинает гореть.
- А не ты ли учил меня поступать по совести? - Лайзо отвечал Эллису, а смотрел отчего-то на меня. Исподлобья, почерневшими глазами, странными - куда делась прозрачная весёлая зелень?
Эллис скептически поджал губы. Потом перевёл взгляд с Лайзо на меня и обратно, вздохнул... и шагнул вперед:
- Так, дружок мой, пойдём-ка мы укладываться в кроватку. Нэйт, будь любезен, сходи за аптечкой. Сдается мне, что кое-кого тут лихорадит отнюдь не "маленько".
Лайзо нахмурился и скрестил руки на груди:
- В порядке я, не надо со мной нянькаться...
Но Эллис, уже не слушая, крепко ухватил его за руку и потянул за собой - в холл, где за лестницей пряталась неприметная дверца, ведущая в крыло для прислуги. И Лайзо, хоть и был на голову выше детектива и куда сильнее его, подчинился без разговоров.
- Да ты огненный весь... вот же дурень, а? Поискать таких, - донеслось до меня глухое ворчание Эллиса. И, позже, уже издалека, оклик: - Нэйт, не стой столбом, как человека прошу!
- Если уж на то пошло, я сижу, - вполголоса отозвался доктор Брэдфорд. - Ибо не имею привычки вскакивать и бессмысленно торчать посреди комнаты, как только появляется новое действующее лицо. И торопиться тоже не имею привычки! - добавил он громче.
В холле выразительно хлопнула дверь.
Доктор Брэдфорд отставил чашку, снял очки, педантично протер стекла белым платком - и только потом поднялся из-за стола и, совершенно не спеша, отправился в свою комнату наверху.
Я осталась в гордом одиночестве. Миссис Стрикленд с чаем и молоком где-то задерживалась.
Часы начали половину первого.
- Не кажется ли вам, леди Виржиния, - обратилась я к себе, за неимением хоть какого-то собеседника, - что пора бы уже идти спать?
И, согласившись сама с собою, с удовольствием последовала собственному совету.
Весь следующий день Лайзо не выходил из своей комнаты. Эллис сердито сообщил мне, что "этот позёр едва не свёл себя в могилу", потом сухо уточнил, что доктор Брэдфорд позаботился о надлежащем лечении.
- На его счастье, Нэйт не только с трупами возиться умеет, - проворчал детектив. На мой вопрос, как Лайзо чувствует себя сейчас, он ничего не ответил - отмахнулся и сбежал в деревню, якобы в интересах расследования.
Меня не покидало чувство, что я упускаю что-то очень важное. Впрочем, посоветоваться все так или иначе было не с кем, и пришлось отложить размышления на потом.
В остальном жизнь шла по накатанной колее. Утром я разбиралась с деловой перепиской - мистер Спенсер хоть и взял большую часть документов на себя, однако самые важные либо требующие исключительно моей подписи бумаги продолжал отсылать в поместье. Столики в кофейне были расписаны на месяц вперед после возвращения. Старинная тяжба по поводу границы земель Эверсан вышла на новый круг, и семейный адвокат вновь принялся рьяно отрабатывать жалование...
Словом, по возвращении в Бромли меня ждало множество дел.
Что же касалось других, то они наслаждались загородной жизнью и отдыхом - каждый на свой лад. Мэдди гуляла в саду и изредка, в хорошую погоду, убегала на речку с двумя девушками-прачками, которых пришлось взять на подмену заболевшей миссис Мортон. Эвани почти каждый день ездила к Шилдсам. Мистер Оуэн умудрялся так составлять своё рабочее расписание, чтобы провожать её на лошади до самого поместья, а потом - встречать на обратном пути. Из этих поездок Эвани возвращалась счастливой до неприличия, и я гадала, отчего - из-за встреч с Энтони или из-за возможности находиться больше с Оуэном?
Однако не все новости были приятными.
Через три или четыре дня после первой страшной находки на отмели собаки учуяли ещё одно тело. И снова - то же самое. Отрезанные пальцы, удаленные органы... Доктор Брэдфорд в заключении написал также о "врожденном недостатке, возможно, при жизни бывшем причиной хромоты" - и по этому признаку да по рыжим волосам опознали пропавшую дочь О'Брианов.
И вот вчера утром посыльный принес мне записку от отца Марка. Приглашение на заупокойную службу - желтоватый лист бумаги, вычерненный по углам, со стилизованной веточкой можжевельника над текстом. А в самом низу красовалась кривоватая приписка, сделанная неловкими большими руками мистера О'Бриана, безутешного отца - "Очень просим, приходите помолиться с нами за бедную нашу деточку. Завтра утречком, как рассветёт".
Отказать я не могла. Подобающее случаю платье пришлось одалживать - мне самой и в голову не пришло брать траурную одежду с собой за город, а строгие тёмно-серые и темно-коричневые туалеты Эвани были мне впору. Сверху я накинула черную шаль, уложила в корзину срезанные садовником белые розы - и поехала в деревню. К счастью, Лайзо уже оправился от лихорадки и смог сесть за руль. Со мною на похороны пошел и Эллис, хоть он и не был приглашён, и Мэдди - тоже в тёмном платье, одолженном у Эвани, непривычно грустная и подавленная.
У церкви собралась, кажется, целая деревня. Кое-кого я узнавала - мистера Уолша, его помощника, миссис Доусон, доктора Максвелла, мельника - жениха бедняжки Бесси, мальчишек - ровесников Томми, которые иногда приходили играть к нему в дальний угол моего сада... Но куда больше пришло незнакомых людей. Многие плакали, другие выглядели озлобленными, третьи обсуждали что-то ожесточённо. Дорога была сплошь усыпана цветами, белыми и нежно-розовыми. Я удивилась поначалу - откуда столько? А потом увидела, как с рыжей полноватой женщиной, матерью покойной мисс О'Бриан, разговаривает миссис О'Бёрн, разглядела сложенные в сторонке корзины... Кажется, вдова разорила свой великолепный сад, чтобы в последний путь несчастная девушка отправилась как невеста.
- По белым лепесткам невинные души поднимаются прямо в Небеса.
Я вздрогнула. За те несколько минут, пока мы стояли в молчании, я успела позабыть, что со мною не только Эллис и Мэдди, но и Лайзо, и его слова прозвучали неожиданно.
- Вы верите в это?
- Я верю в разные вещи, - пожал он плечами и отвернулся.
Через некоторое время отец Марк открыл двери церкви, и люди стали по одному заходить внутрь. Сначала мистер и миссис О'Бриан; она - утирая слезы, он - хмурясь и бессильно сжимая кулаки. Следом - прочие родственники покойной. Братья, сестры, дяди и тети... Когда семья уже была в церкви и к дверям начали подходить близкие друзья и почётные гости, в дальнем конце улицы показалась странная процессия.
Сначала я заметила только высокую старуху в ярко-красном плаще. Седые волосы свободно рассыпались по плечам, не прикрытые ни платком, ни шляпкой, ни даже лентой не прихваченные. На руках позвякивало множество браслетов - золотые, серебряные, медные и деревянные вперемешку, заметные даже издали, звенящие, броские. Шею увивали в несколько рядов тяжелые бусы. Голые пятки месили грязь... надо же, босая, по такой-то погоде! Чуть отставая, за старухой следовал коренастый мужчина. Черные, словно уголь, волосы он собрал шнурком в "конский хвост". Поверх ярко-зелёной атласной рубахи незнакомец надел жилет со шнуровкой, широкие штаны заправил в щегольские сапоги из блестящей кожи, на шею повязал синий платок.
- Нана? Влади? - выдохнул беззвучно Лайзо - так, что я не услышала имена, а словно прочитала их по губам.
А люди между тем начали оборачиваться к незваным гостям. Отдельные недоуменные шепотки превращались в глухой ропот, в гул, какой издаёт взбудораженный пчелиный рой.
- Гипси? Что здесь гипси делают?
- Их сюда не звали!
- Табор-то с зимы стоит, может, они Рози и уморили?
- Гнать их отсюда!
Мистер Уолш поначалу ничего не делал. Но когда выкрики стали злее и громче, вдруг нахмурился и начал протискиваться к краю толпы, старательно обходя по широкой дуге выстеленную белыми цветами дорожку. В ту минуту, как он выбрался на открытое место, гипси прошли улицу до самого конца. Теперь их отделяло от толпы всего двадцать шагов.
- Утро доброе, кхе-кхе... - закашлялся Уолш. И продолжил уже громче: - Я - инспектор Уолш, Управление Спокойствия, значит, тутошнее. И я хотел бы узнать, - повысил он голос, - по какому праву вы церемонию прерываете?
Однако визитёры его вполне законный вопрос вниманием не удостоили.
- А. Уолш. Тебя-то нам и нужно, - перекрывая гам толпы, произнесла старуха. - Дело есть, говорить надо.
Помощник из Управления, тот самый рыжеусый детина, Джек Перкинс, кажется, выскочил вперед, сжимая тяжелые кулаки:
- Инспектор Уолш, а не Уолш, балбесина! - рявкнул он без всякого почтения. А я же вспомнила, как этот самый Перкинс испуганно вращал глазами, когда Эллис разбил кувшин в Управлении. Видимо, некоторые люди приобретают удивительную смелость, чуя поддержку толпы... Что, увы, не идёт на пользу их нраву. - А вы-то сами кто такие? Назовитесь-ка, а!
На шум из церкви стали выглядывать родственники погибшей. А вскоре показался и отец Марк - в торжественных бело-зелёных одеждах, куда как менее заношенных, чем его обычное платье. Но неуверенные, неловкие жесты остались точно такими же.
Священник застал только конец тирады Перкинса, однако и этого оказалось достаточно.
- Тише, дети мои! - выкрикнул отец Марк тонким, дрожащим, смешным голосом, но, как ни странно, шум и впрямь начал стихать. - Тише. Мы собрались здесь, чтобы помолиться о светлой душе Рози О'Бриан, а не затем, чтобы ругаться. Вспомните, какой доброй была Рози! Разве она захотела бы услышать такие злые слова в день, когда душе её наконец открылся путь на Небеса?
Понемногу толпа замолкла, но в наступившей тишине стало отчётливо слышно бормотание невысокой полной женщины с рыжими волосами, кажется, одной из О'Брианов.
- Чего б не хотела, так это бродяжек у гроба видеть... У-у-у, осквернили... - и слова захлебнулись в глухих рыданиях вперемешку с причитаниями.
И снова начал нарастать ропот.
Издалека мне было не всё видно, но, кажется, отец Марк испугался. Лицо его побелело. Похоже, он понимал, к чему дело идёт, и не чувствовал в себе силы удержать толпу от опрометчивых действий. Я переглянулась с Эллисом и решительно начала пробираться ближе к прочим участникам событий, коротко приказав Мэдди оставаться на месте. Мало ли что. Рискованно, конечно, но у графини Эверсан тоже есть некоторый авторитет. Может, деревенские не станут начинать драку в присутствии высоких гостей?
С другой стороны, я, возможно, слишком высокого о себе мнения. Многое зависит от Уолша и других представителей Управления, а они либо молчат, либо, как Перкинс, подогревают злость.
- Уверен, что имеет место недоразумение, одно из тех, кои нам надлежит принимать со смирением и спокойствием. - Голос у отца Марка дрожал - от волнения, от страха? - Господа, прошу вас, объяснитесь. Что привело вас к церкви в этот день? Может, вы тоже хотели помолиться за нашу бедную Рози О'Бриан, да не будет омрачён ничем путь её на Небеса? - предположил священник с надеждой.
Мужчина-гипси обменялся взглядами со старухой и, после едва заметного кивка, ступил вперед, перехватывая инициативу в разговоре.
- Меня Влади зовут, а это Нана. Из табора мы, что за рекой стоит. Мы скорбим вместе с вами о вашей утрате. Я помню мисс Рози - она к нам ходила, ленты для своих сестёр покупала. Жёлтые, зелёные, синие... И к платку для матери своей присматривалась, - Мужчина безошибочно нашёл глазами в толпе миссис О'Бриан, заплаканную и кутающуюся в черную шаль, и отвесил поклон. - У вас горе - да и над нами оно крыло простерло. Белла пропала, моя младшая сестра. Вчера в деревню пошла, да не вернулась.
- Загуляла, небось! - Перкинс сплюнул в сторону.
Я втайне ожидала, что Уолш его осадит, но тот промолчал. Трус и лицемер!
Отец Марк нервно одёрнул свои одеяния. А я наконец выбралась из толпы и встала в первых рядах, готовая вмешаться при необходимости.
- Значит, ваша сестра пропала? Очень, очень плохо, - покачал головой отец Марк и продолжил неуверенно: - А зачем же вы тогда пришли к церкви?
Влади скрестил руки на груди.
- Так дорога-то главная одна. Кто знал, что сегодня похороны? Мы шли людей расспросить про Беллу, не видел ли её кто, а если видел, то когда. А ещё я слыхал, как говорят про убийцу-нечестивца, - сощурил чёрные глаза Влади. - И что на его, мол, совести и Янко наш, и Шанита, и ваша мисс Рози, стало быть...
- Но-но! - выкрикнул кто-то за моей спиной. - Ты своих побирушек с нашими детьми не равняй! Девки ваши, небось, сами с кем-нибудь сбежали!
Я видела, как у Влади напряглась жилка на виске, как сошлись гневно брови на переносице... Но когда мужчина заговорил, голос его был все таким же спокойным.
- С кем бы они сбежали, с вашими парнями? Они-то, верно, все на месте.
- Ты про убивца не заливай! - раздался другой возглас. - Бесси демоны утащили, она с ворожбой путалась!
- А Рози хромая была, ногу подвернула да в речку свалилась! Так Уолш сказал! - вторил кто-то.
- И правильно, нечего пугать людей сплетнями, - с досадой прошептал у меня под ухом Эллис. - А умники из табора откуда знают про версии следствия? Эй, Лайзо, ты, что ли, растрепал?
- Нане говорил, а та молчать клялась. Знать, Влади сам понял, - так же тихо ответил тот.
А я с удивлением обнаружила, что и детектив, и Лайзо теперь стояли чуть позади меня, словно закрывая от разозленных людей. Мэдди же послушно осталась у церкви - но, судя по сжатым кулакам, готова была чуть что сорваться с места и броситься мне на выручку.
Шум тем временем нарастал. Чаще слышались откровенно злобные выкрики, уже сжималось кольцо толпы вокруг гипси и Уолша. Даже отец Марк увещевал людей уже с отчаянием, а не с уверенностью, как поначалу. А человек - самое чувствительное к чужой уязвимости существо; только почует кровь - и готов разорвать слабого. Мне стало не по себе; если дойдет до драки, священник может попасть под горячую руку какому-нибудь дурню, вроде Перкинса, с молчаливого дозволения таких, как Уолш.
Гипси тоже не желали отступать. Влади становился мрачнее и мрачнее, говорил отрывисто, напористо. Уже не просил - требовал рассказать, кто, где и когда видел Беллу. А Перкинс, при полном попустительстве инспектора, сыпал оскорблениями и подступал к старухе Нане ближе, потрясая огромными кулачищами. И от этого делалось жутко, словно меня увлекала в гибельный водоворот страшная, неодолимая сила. И не заставишь уже замолчать зачинщиков, и вино, выпитое за упокой несчастной души, ударило в дурные головы, и слово цепляется за слово, и каждое следующее - злее, злее, злее... Я перестала различать отдельные слова, когда в какофонию влился вдруг чистый, глубокий и сильный голос.
Солнце упало за гору, солнце ясное.
Ветер седой землю сырую выстудил.
Нет, не вернусь в дом я к отцу да к матери,
Коли сестру не уберег я младшую...
Эллис отчётливо и грязно выругался.
Я обернулась, чувствуя одновременно и сладкий ужас, и безмерное, бесконечное удивление.
Лайзо?
Поёт?
А у меня сестра была всех прекраснее,
Смех у неё, словно журчанье реченьки,
Пенью её птицы учили вольные...
Когда-то, очень, очень давно, я слышала эти слова, но не могла припомнить, где. Напевала ли вполголоса что-то подобное служанка, прибирая детскую? Или кто-то из уличных певцов? Или...
...отчего-то мне вдруг ясно представилось лицо матери и, как наяву, послышался усталый оклик отца: "Ну, довольно. Не приучай Гинни к дурному. Если тебе не хватает музыки - можем сходить в оперу".
Я тряхнула головой.
Нет. Не вспомнить, где и когда звучала песня. Но слова не узнать было невозможно. Каждое отдавалось в груди тянущим, вязким чувством, и в глаза словно солнцем напекло - горячо, колко, но слёз нет. И воздуха почему-то не хватает... Голос Лайзо точно вытягивал душу, по кусочкам, мучительно, упоительно, и хотелось смотреть только в небо, или на светящиеся церковные витражи, или на ворох белых лепестков, которые ветер гнал по дороге...
Сглотнув, я с усилием отвернулась. И поняла, что не меня одну захватила песня. Умолк буян Перкинс и теперь только тянул рыжий обвислый ус, отводя глаза в сторону. Рыдала на мужнином плече миссис О'Бриан - отчаянно, со всхлипами, не скрываясь. Отец Марк стоял, зажмурившись, перебирал бусины на нитке и безмолвно шевелил губами - кажется, молился.
А Влади, не побледневший - позеленевший даже, впился взглядом в Лайзо и покачивался на ногах так, словно вот-вот был готов упасть. Седая Нана удерживала его за локоть и мягко поглаживала по руке: тише, тише...
А ещё - и мне это, верно, померещилось - она сказала: "Колдун".
Я даже не сразу осознала, когда оборвалась песня. Просто по ушам ударила тишина. Абсолютная - даже плач прекратился. А Лайзо, вокруг которого сам собою образовался свободный круг, улыбнулся и сделал шаг, другой, третий - пока не оказался рядом с Влади. Положил ему руку на плечо и всё в той же невероятной тишине произнес негромко:
- Эх, вы, люди... К вас сейчас не гипси пришёл, не бродяга, но брат, который за сестру боится. Кто бы мы ни были, а сердце у всех так же бьётся, и так же мы любим, и так же теряем, и тогда преисполняемся гнева и скорби. - Он замолчал, а когда вновь заговорил, в голосе его появились горькие нотки: - Я-то полукровка. Отец у меня аксонец, а мать - гипси, и сам я себя считаю гипси. Но скажи, Джек Перкинс, думал ли ты об этом, когда звал стаканчик-другой у Рэйфа пропустить? - Перкинс ничего не ответил, но так рванул себя за ус, словно хотел его выдрать. - А ты, Рэйф, вспоминал ли, что перед тобой гипси, когда рассказывал мне про своего младшего сына? - Коренастый мужчина, в котором я узнала одного из подстрекателей, смущённо развёл руками. - А вы, миссис Хантер, когда просили воды принести? Том? Питер? А ты, Хэмфри, старина?
Лайзо спрашивал, называя имена, и переводил взгляд с одного человека на другого. Некоторые сердились или конфузились, другие делались задумчивыми... Снова потянулись шепотки, но на сей раз без злости. Я же поразилась тому, со сколькими людьми успел подружиться Лайзо: ещё и месяца не прошло с тех пор, как мы переехали за город, а его уже вся деревня знает, и многие, похоже, уважают. Слушают, не перебивая - как отца Марка или мистера Уолша, а то и внимательней.
Что это? Обаяние? Удача? Или странное горькое и светлое чувство, свернувшееся клубком в душе после той песни?
...и откуда вдруг повеяло вербеной?
- Вот что я скажу вам, друзья. - Голос Лайзо окреп и зазвенел от решимости. - Мёртвым почести воздать - это хорошо. Это правильно. Но и о живых помнить надо. А потому, как мы с Рози простимся, пойду я Беллу искать. Чтоб Влади потом не пришлось потерю оплакивать, а мне - самому себя стыдиться, за то, что мог бы помочь, но отвернулся от человека.
- Я тоже помогу в поисках! - раздалось вдруг звонкое. Вдова О'Бёрн стояла, выпрямив отчаянно спину и сжимая маленькие кулачки. Взгляд её пылал огнём; в нём было столько искреннего сострадания, что на мгновение эта женщина показалась мне необыкновенно красивой. - И слугам прикажу!
Конечно, теперь и я не могла остаться в стороне.
- Хорошая мысль. Я тоже отправлю слуг на поиски. И, думаю, не лишним будет заручиться поддержкой Управления. Мистер Уолш? - обернулась я инспектору, сжимая рукоять трости.
Он сглотнул, и глаза у него забегали. Святая Роберта, если он сейчас промямлит что-то вроде "мы поду-умаем", я стукну его этой самой тростью!
Ничтожество.
- А куда мне деваться, - пробормотал Уолш. И добавил громче: - Думаю, Управление обязано поучаствовать, да. Всем добровольцам - милости прошу к нам, подходите после похорон. А ежели кто видел Беллу, тоже подходите, нам любое слово полезно.
- Надеюсь, и я могу чем-нибудь помочь? - спросил отец Марк, так утягивая священнический шарф, что он сделался похож на удавку.
И тут же предложения посыпались, как из ведра:
- И я!
- Я её вчера видел, у реки, могу рассказать!
- А я у неё пуговицы покупала, она ещё днём с коробом по округе ходила!
- Конечно, поищем девочку! Я сыновей позову!
- А я собак своих приведу! У них нюх - ух! Авось найдём!
- И я, и я!
Влади уже взял себя в руки и теперь вполголоса обсуждал с Уолшем подробности. Нана с независимым видом поглядывала на деревенских, но чувствовалось, что огромная ноша, давившая на нее, исчезла. Эллис за моим плечом то ли ругал Лайзо, то ли хвалил его на свой, особенный манер...
А сам Лайзо улыбался широко - и смотрел отчего-то на меня.
Странное чувство.
Похороны закончились очень быстро - почти неприлично для таких мероприятий. А потом началась жуткая суета. В итоге командование взял на себя Эллис. Он распределял между людьми участки для поисков, опрашивал свидетелей, носился везде и находился, кажется, в десятке мест одновременно - кого бы я ни спросила, где детектив, всякий указывал в свою сторону. Лайзо же почти сразу отвел Нану подальше, они переговорили и куда-то пропали.
Что касается меня, то поначалу я пыталась помогать Эллису, но он вскоре бросил в сердцах:
- Ехали бы вы домой, леди, пока и с вами не случилось что-нибудь в этом хаосе!
И я послушалась, как ни удивительно.
Впрочем, не бегать же мне в юбках по здешним болотам в поисках пропавшей девушки?
Я думала, что обедать придётся в компании одной только Мэдди, но, к моему удивлению, в зал спустились и Оуэн, и Эвани, хотя они вроде бы уехали в поместье Шилдса.
- Энтони заболел, - коротко пояснила Эвани и вздохнула: - Мне позволили подняться к нему только потому, что он очень просил. Но, честно скажу, это было... страшно. Он сейчас мечется в бреду, то узнает меня, то называет мамой. Я просидела с ним полчаса, читая вслух, а он потом вдруг заплакал и сказал, чтоб я больше не приезжала, "потому что хорошая", и отдал мне роман о принце Гае и ещё одну какую-то книгу... Кажется, её написал сам сэр Шилдс.
- А сэр Шилдс? Что он сказал?
Сердце кольнуло, стоило вспомнить Энтони. Бедный мальчик... Его отец говорил что-то об обострениях, но я не думала, что всё настолько серьёзно.
- Сэр Шилдс помчался в Бромли, за врачом и лекарствами, - ответила Эвани и нахмурилась. - Как можно было сына оставить одного! Конечно, в доме есть слуги, но когда дети болеют, им нужно внимание родителей.
Я только плечами пожала.
- Скорее всего, врача найти нелегко, уговорить его приехать - ещё сложнее, да и слуги могут что-нибудь напутать с лекарствами... Наверное, он решил сделать всё сам, для надёжности. Не нам судить сэра Шилдса, ведь он выхаживает сына уже два года, а мы - просто случайные гости.
На лицо Эвани набежала тень.
- Понимаю. Просто, леди Виржиния... Как же больно чувствовать себя беспомощной!
Тут нечего было возразить.
Вечер прошёл беспокойно, как и ночь. Меня преследовали дурные сны, слышалась постоянно песня Лайзо - "Нет со мною сестры, солнце погасло светлое..." - и на языке чудился солёный привкус. Уже перед рассветом я не выдержала, встала, оделась и решила собственноручно сварить кофе, чтобы немного успокоиться. Но, проходя мимо гостиной, услышала голоса и передумала.
- ...собираемся и возвращаемся туда, где потеряли след. Надеюсь, что ночью там никто ничего не затоптал, - судя по голосу, Эллис превозмогал зевоту.
Брэдфорд отвечал более живо - похоже, он выспался:
- Не думаю, друг мой. Мы же оставили там сторожевого, одного из людей Уолша...
- Это-то меня и беспокоит, - мрачно откликнулся детектив. - Такие идиоты если нарочно ничего не испортят, то из лучших побуждений - непременно. Виржиния, не стойте под дверью, подслушивать нехорошо!
Я толкнула створки несколько сильнее, чем хотела - от раздражения.
- А вы, Эллис, не забывайте, что находитесь в моём доме, у меня в гостях... Я, между прочим, всего лишь хотела сварить себе кофе.
- Скучаете по своему "Старому гнезду"? - закивал Эллис участливо. Я присмотрелась к нему - и передумала сердиться. Оживший труп и то выглядел бы лучше! У меня закралась мысль, что этой ночью детектив не ложился вовсе.
- Отчасти. Есть новости?
Эллис помрачнел.
- Есть, и прескверные. В лесу, в овраге, где-то между деревней и поместьем Хэмблов мы нашли короб с лентами и пуговицами, которыми Белла торговала в деревне. Кто-то вспомнил, что она хотела зайти к Кэтрин Хэмбл и отдать ей кое-какие мелочи, заказанные уже давно. А в получасе ходьбы от этого места, на тропе, собаки нашли несколько клочков ткани и явные следы борьбы. Похоже, Беллу схватили именно там, а короб уже выкинули подальше, чтобы избавиться от улик. Если бы с утра шел дождь, то мы бы ничего не нашли, а так - повезло, - вздохнул Эллис и уставился на меня исподлобья. - Виржиния, скажите честно, вы думаете, что девушка ещё жива?
Я открыла рот - да так и не смогла ни слова из себя выдавить. В груди словно всё смерзлось в кусок льда от недобрых, тягостных предчувствий. Детектив вдруг каким-то беспомощным и бесконечно усталым жестом закрыл ладонями лицо.
- Вот и я думаю так же, - произнес он глухо. - Вот и я...
Поиски продолжались целую неделю.
Нельзя сказать, что они уж совсем никаких результатов не дали. В глубине леса умные собаки нашли платок пропавшей Беллы - яркий, красный с чёрным. Однако местонахождение самой девушки оставалось тайной. Надежда таяла не по дням, а по часам, редел строй добровольных помощников Эллиса. Сначала мельник вспомнил о делах, потом владелец паба, затем начали расходиться и остальные.
Только гипси и подчинённые Уолша продолжали методично прочёсывать округу. Но это не могло продолжаться вечно - каждый новый виток поисков лишь оттягивал неизбежное.
И вот сегодня утром Эллис наконец-то признал, что Белла, скорее всего, мертва, и найти её не удастся.
Не знаю, как другие, я ощутила постыдное облегчение. Пустые надежды иногда выматывают сильнее, чем горе, и легче смириться, оплакать, отпустить, чем ждать месяцами того, кто уже не вернется. Но для меня; мне Белла была чужой, просто новой невинной жертвой отвратительного убийцы. А Влади... Впрочем, не знаю, что чувствовал он. Лицо его оставалось таким же угрюмым и невыразительным, как в тот день, у церкви. Говорят, что когда Эллис сообщил, что поиски окончены, Влади лишь кивнул и ушёл прочь - с прямой спиной и стиснутыми до боли зубами, и от него, словно жаром от натопленной печи, веяло глухим отчаянием.
А над деревней повисло душное облако страха.
Эллис приказал ввести новые правила: не ходить по одному женщинам, детям и старикам; отлучаясь надолго, подробно описывать близким свой будущий путь; не принимать от людей подозрительных никакого угощения. Поползли слухи о "звере-убивце", смерть Элизабет Доусон обросла страшными подробностями - хотя, признаться, действительность была страшнее любых слухов. Эллис ворчал, что теперь преступник, если в нём осталась капля разума, должен затаиться, то есть убийства прекратятся.
Но меня не оставляло жутковатое ощущение, какое появляется в тот краткий миг, когда ты уже оступилась на лестнице, потеряла равновесие - но ещё не упала. Предчувствие боли, увечья... чего-то страшного и неизбежного. Я вздрагивала от малейшего шороха, а когда заметила, что руки у меня временами начинают трястись, то приказала подавать себе не чёрный чай и кофе, как обычно, а настой ромашки, мяты и валерианы.
Вот и сейчас, во время полуденной трапезы, превратившейся незаметно в подобие военного совета, напиток в моей чашке отдавал успокаивающей травяной горечью. Эллис же пил крепчайший кофе без сахара и устало излагал в десятый раз версию исчезновения Беллы. Кажется, внимательно слушали детектива лишь я да доктор Брэдфорд. Эвани сказалась больной и вовсе не спускалась к чаю, а Мэдди, по обыкновению, больше интересовалась десертом, нежели беседой. Оуэн отговорился делами, а Лайзо... Лайзо, несмотря на то, что мнение мое о нем несравненно улучшилось после достопамятной речи на деревенской площади, оставался всего лишь водителем и обедал со слугами.
- Мы восстановили почти весь маршрут Беллы в тот злополучный вечер, - голос Эллиса был хриплым уже который день. - Девушка вышла из табора с утра с коробом за плечами, в котором находились всякие мелочи на продажу и несколько особых заказов. Лесные травы и ягоды для настоек леди Пауэлл, вышитый платок для мисс Питман, невесты сына мистера Уолша, отрез ткани на платье и пуговицы для леди Хэмбл. Белла решила сначала обойти деревню, а потом уже отправляться в поместье. Ах, да, с самого утра она ещё пробовала зайти к миссис О'Бёрн, но та не пустила её на порог, - прищёлкнул Эллис пальцами, на мгновение оживляясь. Но потом вновь продолжил так же монотонно: - Но миссис О'Бёрн не имела ни возможности, ни мотива совершить все эти убийства... Так вот, Белла обошла деревню, погадала кое-кому, продала несколько мелочей и отправилась к Хэмблам. Было это около шести вечера. К сожалению, давать показания баронет отказался и жене своей не позволил. Сказал только, что "никаких грязных гипси здесь не было". А факты между тем указывают на обратное. Белла совершенно точно дошла до ворот, но вот заходила ли в поместье - неизвестно. Хэмбл всё-таки баронет, - скривился Эллис. - Врываться к нему против его воли и без бумаги из Управления я не могу. Ничего, вчера я написал в Бромли, попросил их там поторопиться с досье на нашего баронета и с разрешением провести обыск. Не хочет пускать меня по-хорошему - объявлю его главным подозреваемым.
Я нахмурилась. По всему выходило, что эта грязная история заденет и Кэтрин, в чьей невиновности у меня не было сомнений.
- Вы действительно подозреваете его? Или просто сводите счёты?
- О, Эллис - и месть с использованием служебного положения? - мягко рассмеялся доктор Брэдфорд. Мне стало немного стыдно.
- Я подозреваю троих, - понизил голос детектив. - Это уже не тайна, в общем-то. Мистер Уолш, сэр Шилдс и баронет Хэмбл. Уолш явно скрывает больше, чем мы думаем. Сожжённые архивы - это ещё цветочки. А как вам такие ягодки: сын Уолша делает дорогие подарки своей невесте, один за другим, и свадьбу обещает роскошнейшую? Мол, вся деревня гулять будет. А откуда у них такие деньги? На колечко золотое для невесты, на альбийское кружево для платья?
- Убийства не приносят денег, - заметила я.
- Вы, как всегда, восхитительно прагматичны, леди, - улыбнулся Натаниэлл Брэдфорд. - Однако сейчас правда не на вашей стороне, увы. Убийства приносят деньги... Иногда прямо - когда племянник травит тетку ради наследства. Порою косвенно - когда дворецкий этого племянника просит его поделиться некоторой суммой. Деньги в некотором роде - эликсир забвения.
Я едва не поперхнулась миндальным пирожным.
- Вы намекаете на то, что Уолш может шантажировать убийцу?
Эллис рассмеялся от души:
- Он не намекает, он прямо говорит, Виржиния. Да, я думаю, что Уолш кого-то шантажирует. Но не обязательно убийцу, - уточнил он и сделал глоток сразу на полчашки, даже не поморщившись. - Может, миссис О'Бёрн - вдруг до Лайзо она уже, гм, водила дружбу с кем-нибудь из деревни? А это нарушение условий, записанных в завещании. Или вместе с мельником он облапошил мистера Уоткинса - мало ли, какие грешки за банкирами водятся? Ну, а может, дело гораздо проще, и Уолш всего-навсего нашел какой-нибудь клад, - развеселился Эллис, но, заглянув в свою чашку, снова помрачнел. - Версий много, Виржиния. В пору на кофейной гуще гадать, какая верная. Вы не умеете, случаем?
- Не умею.
- Какая жалость, - притворно огорчился он, игнорируя мою холодность. - Итак, к убийству может быть причастен Уолш - как свидетель или как соучастник. Что же до Шилдса... Конечно, я подозревал его и подозреваю до сих пор. Личная трагедия и близкое знакомство с кровавыми культами накладывают особый отпечаток на личность. А Шилдс к тому же преподавал медицину, пусть и недолго, совмещая её с изучением астрономии и истории. То есть теоретическая возможность совершить такое убийство у него имеется, и предпосылки тоже налицо. Но вот на практике всё сложнее, - Эллис вздохнул. - Сын-инвалид - не слабоумный, но достаточно наивный, чтобы случайно разоблачить убийцу. Студенты-помощники, которые не скрывают своих странных пристрастий. Ну, и наконец... - Эллис помолчал, но потом всё же выложил последний козырь: - Я навестил Шилдса недавно, а потом расспросил смотрителя на железнодорожной станции. Шилдс действительно уехал в Бромли за день до того, как пропала Белла, а вернулся только спустя трое суток. Остается Хэмбл.
Я ничего не сказала. Эллис был прав, слишком многое указывало на баронета. Белла пропала по дороге из поместья Хэмблов, Кэтрин намекала на некую тайну, и на то, что их с мужем шантажирует "этот человек". Уильям Хэмбл отказался пускать к себе детектива... И, наконец, увлечение анатомией. Даже не так. Человеческими телами. "Увлечением анатомией" это называлось, когда Хэмбл скупал дорогие атласы. Когда он приобрел первый свой образец, настоящее сердце в банке с раствором - уже с натяжкой. А когда в подвалах особняка появилось особенным образом обставленное помещение с десятками таких "образцов", от которых у обычного человека к горлу подступала тошнота... Нет, тогда хобби уже вышло за пределы простого чудачества и превратилось в манию. Кто знает, какой шаг мог стать у Хэмбла следующим? Засунуть в огромную банку целого человека и любоваться на него, как на очередной "образец"? Или, может, начать добывать экспонаты незаконным путем, не покупая, но просто изымая их из тел?
Способен ли Уильям Хэмбл лишить кого-то жизни, чтобы получить очередной "образец" для коллекции?
Себе я вынуждена была признаться - способен. К величайшему сожалению. Хэмбл - фанатик, а такие люди порой совершают страшные поступки, неподотчётные человеческой логике. Но, с другой стороны, Кэтрин и дочери... Если хозяйка поместья могла скрывать преступления мужа из одной своей больной, жертвенной любви, то как быть с девочками? Или Уильям их просто запугал?
Я почувствовала лёгкое головокружение при одной мысли о том, что, возможно, творилось в этой закрытой от всех семье.
- Леди Виржиния?
Обеспокоенный голос доктора вывел меня из полузабытья. Я улыбнулась не к месту и попросила передать мне печенье, намекая на то, что разговор о преступлениях окончен. И даже Эллис не стал возражать, а напротив, поддержал меня. Только сказал напоследок:
- Дождёмся письма из Бромли. И, как только разрешение на обыск окажется у меня - клянусь, я переверну дом Хэмбла вверх дном. А до тех пор - попытаемся хотя бы не допустить новой... трагедии.
После чаепития я спустилась в сад, где, к своему удивлению, обнаружила Эвани, сославшуюся утром на якобы плохое самочувствие. Она читала ту самую книгу о принце Гае, отданную Энтони.
- Добрый день, Эвани.
- Леди Виржиния! - Всегда спокойная, мисс Тайлер на этот раз почему-то подскочила на месте и захлопнула книгу, едва не выронив её. - Вы... я...
- Вы ведь, кажется, болели? - Мне отчего-то захотелось рассмеяться. Низкие облака, сплошной пеленой затянувшие небо, словно давили на затылок. Хоть бы уже или дождь пошёл, или разогнало наконец эту дурную муть! Нервы стали даже хуже, чем у миссис Хат.
- Я просто хотела... - Эвани осеклась и отвела глаза, сжимая злосчастную книгу.
- Побыть в одиночестве? - подсказала я мягко.
- Да, - откликнулась девушка растерянно и вдруг упрямо вздернула подбородок, глядя мне прямо в глаза: - Ричард Оуэн попросил моей руки.
Я ощутила настоятельную потребность срочно присесть на край скамьи.
- О, Небеса, Эвани, это же прекрасно! - Я перехватила её ладонь и стиснула пальцами в порыве чувств. - А что вы ответили?
- Что я подумаю. - В серых глазах, всегда холодных и капельку насмешливых, появилась немая жалоба. - Но, леди, я хотела ответить согласием! А сказала почему-то совершенно другое...
Она отложила книгу на скамью и нервно разгладила складки темно-серого платья. Мне с трудом, признаюсь, удалось собраться с мыслями и вспомнить подобающие случаю слова:
- Что ж, полагаю, вы правильно поступили, Эвани. Этикет рекомендует на подобные предложения отвечать уклончиво. К тому же Оуэн действует несколько поспешно, предполагается, что сначала жених должен познакомиться с родителями своей избранницы.
Эвани отчётливо вздрогнула.
- Святая Генриетта Милосердная, только не с мамой! Нет уж, мы сначала поженимся, а потом просто поставим её в известность. Знаете, леди, у меня был жених, но она успешно отпугнула его, облив горячим супом. Трижды.
- Видимо, ваша почтенная мать - женщина с характером, - уклончиво откликнулась я.
- А вдруг он передумает, пока я буду думать?
- Кто?
- Ричард.
- Пусть только попробует!
- Если передумает, я ни за что не соглашусь.
- Значит, он трус, и не нужен вам!
- Вот именно! Ох, леди Виржиния, но я же люблю его! Кажется.
- Кажется?
- Уверена.
- Святые Небеса!
- Святая Роберта!
- Вы пригласите меня на свадьбу?
- Конечно!
Я потянулась к Эвани, она - навстречу мне, и уже через мгновение мы рыдали друг у друга на плече, сами не понимая толком, отчего. Лично я была очень рада за свою... нет, не служанку, не компаньонку - подругу уже.
Начал накрапывать мелкий дождь.
- Думаю, он не передумает, Эвани, - произнесла я, сентиментально всхлипнув.
- Тогда я еще денёк-другой подумаю, - отозвалась нелогично мисс Тайлер. Ох, скоро мне придется звать её миссис Оуэн... Даже представить сложно. - Пусть помучается.
- Мужчинам это полезно.
- Без всяких сомнений.
...Наверное, я искала в глубине души повод отвлечься от творившегося вокруг кошмара, потому что уцепилась за него с неприличной поспешностью. В наш секрет мы посвятили только Мэдди, а она приняла новость с восторгом и удивительным энтузиазмом. Сами собою разыскались в особняке журналы мод - один прошлогодний, другой - этого месяца, привезённый самой Эвани. Когда существующие модели свадебных платьев нас не удовлетворили, мы принялись фантазировать - благо к нашим услугам были перо и бумага. Дорогие белые листы безжалостно изводились на рисунки, наброски и схемы. Особенно усердствовала Мэдди. А я довольно скоро свернула на привычную стезю - планирование меню.
Правда, продумывать угощение для свадьбы мне ещё не приходилось, но подбирать свой, особенный кофе каждому из гостей оказалось так увлекательно, что я никак не могла остановиться. Опомнилась только тогда, когда начала уже набрасывать рецепт для Лайзо. Вот кому уж точно нечего было делать на свадьбе Эвани! Ещё вопрос, стоит ли его вообще оставлять на службе.
Хотя, честно признаться, после того инцидента на похоронах я уже не была столь категорично настроена против Лайзо. Эллис только посмеивался:
- Я же говорил, что он весьма, весьма необычный человек! Жаль только, что свои таланты растрачивает обычно на дела не вполне законные. Ну, да у вас неплохо получается его перевоспитывать...
Пребывая в приподнятом настроении, мы с Эвани даже решились съездить к Шилдсам. Энтони очень ослаб после обострения болезни, однако нас пустили к нему. Эвани немного почитала для мальчика вслух, ту самую книгу о принце Гае.
- Ты хорошая, - улыбнулся вдруг Энтони слабо, когда Эвани сделала паузу, чтобы перевернуть страницу. - А я, наверное, скоро умру.
Сказано это было до жуткого буднично и просто. Не жалоба, не вызов - спокойное утверждение, смиренная убеждённость. Таким вежливо-равнодушным голосом говорят "добрый вечер" нежеланному гостю.
- Глупости, что ты такое говоришь! - Эвани захлопнула роман. Руки у неё подрагивали. - Конечно, ты не умрёшь. По крайней мере, не скоро, - поправилась она с привычной прагматичностью и тут же беспомощно потянулась к Энтони: - Ты тоже хороший.
Он смутился и накрылся с головой одеялом. Из-за этого ответ прозвучал глухо:
- На самом деле, не очень хороший. Если бы я был хорошим, то мог бы ходить. А так отец мучается, я мучаюсь... мы все мучаемся.
- Мучения, к сожалению, часть жизни. Такая же, как и счастье, - тихо произнесла я. В памяти проносились образы-картины: пожар, выгоревший изнутри особняк, леди Милдред в ворохе белых цветов...
Из-под одеяла послышались всхлипы. Служанка в балахоне, которая безмолвно наблюдала за нами все это время, вышла бесшумно и возвратилась уже в сопровождении сэра Шилдса. Тот оглядел светлую комнату, вздрагивающий комок покрывал на кровати, задержал взгляд на книге в трясущихся руках Эвани... и вздохнул:
- Очень сожалею, леди, но сейчас вам, наверное, лучше уйти. Я дам Тони успокоительное... зря я не сделал этого раньше. Он не спал всю ночь, вот и расчувствовался. - И, помолчав, добавил: - Спасибо вам за визиты, мисс Тайлер, леди Виржиния. И, ещё раз, примите мои извинения за то, что вынужден просить вас покинуть сейчас мой дом. Если желаете, приходите завтра. И... я слышал, мистер Норманн справлялся обо мне на станции? Если так, то жду в гости и его, - устало улыбнулся Дуглас Шилдс.
- Я передам Эллису приглашение, - пообещала я.
Служанка, подчиняясь указанию сэра Шилдса, проводила нас до ворот. Мы с Эвани, посоветовавшись, решили не возвращаться сразу и прогулялись немного по округе и вернулись уже в сумерках. Встретил нас на подъездной аллее не кто иной, как доктор Брэдфорд. Он помог спешиться мне и Эвани, а потом, склонившись к моему уху, тихонько проговорил:
- Не хочу вас пугать, леди, но, кажется, Эллис получил дурные вести из Бромли днём. - Я порядком замерзла, и дыхание доктора Брэдфорда казалось обжигающе-горячим - до неприличия. - И то, что вы поехали так далеко одни, расстроило его несколько больше, чем следовало бы.
Такое заявление меня порядочно разозлило, хотя доктор, конечно, был тут ни при чём
- Эллису следовало бы помнить, что хозяйка этого дома - я, а он всего лишь гость. И, между прочим, мы с Эвани гуляли вдвоём, причём близ деревни, а не скитались поодиночке в пустынных местах. Не о чем было волноваться.
- Однако будьте осторожнее. Хотя бы несколько дней, - загадочно улыбнулся Брэдфорд.
- Откуда такие сроки? - удивилась я.
- Поинтересуйтесь у Эллиса, леди, если вам будет угодно. Хорошего вечера... К слову, если Эллис станет спрашивать - я собираюсь прогуляться к реке. Надолго. Если у него портится характер от дурных новостей, то остальные не обязаны от этого страдать, - добавил он сердито, пожалуй, впервые с момента нашего знакомства проявляя чувства открыто.
Разумеется, после такого выступления я не могла не помчаться тут же к Эллису. И мне даже расспрашивать детектива не пришлось - он сам выложил с ходу, что знал.
А новостей оказалось две.
Во-первых, осведомители из Бромли сообщили, что около трёх лет назад баронет Хэмбл пытался получить патент на врачебную практику. И ради этого ассистировал некоторое время не кому-нибудь, а хирургу в госпитале Святого Милосердия, но комиссия посчитала навыки баронета "недостаточными" - и отказала ему в патенте. Осведомитель сделал на полях письма циничную приписку - "скорее всего, не хватило денег для взятки". Хэмбл некоторое время возмущался, но вскоре оставил затею стать врачом и вернулся в Тайни Грин Халлоу.
А во-вторых...
Управление Спокойствие выдало разрешение даже не на обыск Хэмбла, а на его арест. Но прийти оно должно было через два дня, отдельным конвертом.
- Два дня, Виржиния, - повторил Эллис напряженно. Глаза у него сияли. - Два дня, и всё будет кончено, так или иначе. Я чувствую это... - Он помолчал. - И надеюсь, что я не допустил нигде фатальной ошибки.
В это мгновение вошла Эвани, и беседа сама собою прекратилась. Детектив засобирался в деревню - кажется, у него было какое-то дело к Уолшу. Позже я заглянула к мистеру Оуэну под предлогом обсуждения некоторых текущих вопросов и с прискорбием убедилась, что романтические переживания самым пагубным образом влияют на ясность мышления. Мой управляющий, прежде сообразительный и хладнокровный молодой человек, похоже, просидел весь день над одним и тем же счётом, а теперь ещё и начал отвечать невпопад. Единственной полностью осмысленной фразой было:
- Наверное, к ужину меня ждать не стоит, поработаю лучше с документами, спасибо за заботу, леди.
Вечерний моцион доктора Брэдфорда также затянулся до неприличия. И в итоге в столовую спустились только я, Эвани да Мэдди. Разговоры весьма предсказуемо свернули вновь в область предсвадебных волнений - платье, праздник, меню, гости... К чаю Мэри Макленнан испекла три замечательных пирога с ревенем и клубникой, лишь слегка уступающих шедеврам миссис Хат, и наш девичий щебет затянулся до самой полуночи. Мне, сказать по правде, спать не хотелось совершенно, но и на дело сил не оставалось уже, поэтому я взяла у Эвани один из её восхитительно бессмысленных романов.
- Наверное, мне тоже стоит почитать на ночь что-нибудь успокоительное, - задумчиво провела она пальцем по внушительной стопке книг на туалетном столике.
Я машинально следила за движением - тёмно-коричневый корешок, светло-серый, опять коричневый... Все издания дешёвые, в обложках из плотного картона, обтянутого тканью. Выделялся только один том, толстенный, в угольно-черной коже с золотым тиснением. Эвани заметила направление моего взгляда и засмеялась:
- О, нет, леди, это чтение не для ночных часов.
- Книга Дугласа Шилдса? - сообразила я с опозданием и отступила на полшага, ощутив укол иррационального страха. - О ритуалах?
- Да, - рассеянно согласилась Эвани, отводя со лба локон цвета кофе, и вдруг нахмурилась. - Ох...
- Что такое? - я встревожилась, но она лишь качнула головой:
- Ничего особенного, леди. Просто забыла кое-что. Но это и не так важно.
Спала в ту ночь я скверно. Меня преследовали тягуче-мучительные сновидения. Вода в Тайни Грин, обернувшаяся грязевым потоком; зубная боль, настолько реальная, что отголосок её слышался даже после пробуждения; отощавшие серые кошки, терзающие бледную руку с крупным серебряным кольцом на безымянном пальце; и, наконец, самое жуткое - огромная, беспощадная, болезненно-желтая луна, застывшая в багровом небе. Последнее видение повторялось несколько раз, даже под утро. Я просыпалась с колотящимся сердцем, делала глоток воды прямо из кувшина и снова проваливалась в вязкую, как болото, дрему.
За завтраком мне кусок в горло не лез. Правда, из присутствующих заметил это лишь доктор Брэдфорд, который настоятельно посоветовал мне хоть что-нибудь съесть, чтобы "не портить себе желудок".
Мэдди, к слову, тоже была рассеяна сверх меры. А вот Эвани, напротив, излучала кипучую энергию. Как и ещё один человек - Эллис. После завтрака он отозвал меня в сторону для разговора. Поразмыслив, я предложила подняться на веранду - из-за холодной погоды там наверняка никого не было.
- Сегодня пришла новая телеграмма из Бромли. Вести дурные - разрешение на арест Хэмбла задерживается на два-три дня. Придётся подождать до конца недели, по всей видимости. - Лицо у детектива стало откровенно злым, даже на щеках расцвели пятна румянца. - И что там у них творится! Если Хэмбл - убийца, медлить мы не должны. Между первой и второй жертвой прошло почти полгода, до следующей преступник выжидал почти четыре месяца. Между исчезновением Янко и Шаниты было уже всего три, от Шаниты до Бесси Доусон - примерно сорок дней, а потом и трех недель не минуло, как пропала Белла. И... - он осекся, и в глазах его появилось стеклянное выражение.
- И - что? - я сжала кулаки.
- Не похоже это на действия человека, одержимого манией, - с неохотой ответил Эллис. - Бывает, что промежутки между убийствами становятся короче, но обычно преступления такого рода характеризует чёткая периодичность. Я сейчас исхожу из версии, что Хэмбл помешался на внутренних органах и удаляет их теперь у ещё живых людей, приобщая к своей коллекции. А прочие повреждения -попытки сбить с толку следствие. Однако возникает два сомнительных момента, Виржиния. Во-первых, вряд ли коллекционер отнесется с такой небрежностью к выбору жертвы. Знаете, всех убитых объединяет только одно - они не могли постоять за себя сами и в определённое время остались без присмотра. Более того, всех пропавших хватились не сразу... Но в них нет ничего особенного, что могло бы заинтересовать коллекционера. Никаких скрытых патологий или видимых уродств, не считая хромоты Рози О'Бриан. Неприметная внешность, не считая двух гипси. Ни-че-го! - отчеканил он по слогам и в раздражении хлопнул ладонью по перилам и уставился поверх яблонь на зеленовато-коричневую ленту Тайни Грин, едва поблескивающую под свинцово-серым небом. - Ну, и во-вторых, миссис О'Бёрн четко указала на то, что преступников было двое. Один из них похож на Хэмбла, но вот второй... Я поспрашивал по деревне - никто не припомнит кряжистого мужчину с косицей. Кроме гипси, разумеется, но Влади поручился за то, что люди из его табора ни при чём. Как и Уолш - в этом я убедился вчера, - он вздохнул.
Я удивленно вскинула брови
- Как это?
- А просто, - мрачно ответил Эллис. - Догадался, наконец, поинтересоваться, что это такое странное у него со здоровьем. Довольно молод - а хрипит, как старик. Оказалось, что этой зимой он слёг с пневмонией. За него в Управлении отсиживался сын - тогда-то и сгорели архивы. А Уолша выхаживали всей семьей почти два месяца, в свидетелях - человек тридцать, и больше чем у половины нет никаких причин лгать или выгораживать инспектора. А ведь именно в то время и пропал Янко. Нет, я по-прежнему уверен, что Уолш замешан в чем-то незаконном, - добавил он с досадой. - Но не в убийствах. А жаль.
- Постойте, - нахмурилась я, припоминая недавний разговор. - Вы, кажется, подозревали и Шилдса?
Эллис только вздохнул и раздраженно поскрёб ногтем мягкое дерево перил.
- У него, к сожалению, самое что ни есть надежное алиби аж на два случая. Шанита и Белла, возможно, и мисс Доусон. К тому же Шилдс знаком с миссис О'Бёрн, и она подтвердила, что в тот день видела не его. Да и по отзывам своих коллег, профессор Шилдс - человек, полностью посвятивший себя сыну. Ни на что больше у него времени не остаётся, он даже преподавание забросил... Так что хоть и не оставляют меня подозрения относительно Шилдса, но факты - вещь упрямая, а они говорят, что Шилдс не причастен к убийствам. - Эллис сгорбился. - Такое чувство, Виржиния, словно меня специально подталкивают к неверному решению. И - ни одной стоящей зацепки. Если бы хоть у одной жертвы под ногтями нашлись частички кожи или крови преступника, это бы сильно упростило дело. Но из свежих трупов в моем распоряжении оказалась только Бесси Доусон, а она чиста. Сначала удар по затылку тяжёлым предметом, потом - доза морфия. Борьбы не было, а значит, не было и контакта с убийцей. Остается один шанс - кровь самой Бесси и других жертв в том месте, где их убили. Значит, нужны обыски. Сначала Хэмбл - главный подозреваемый. Потом Шилдс, доктор Максвелл... ах, да, ещё церковные подвалы надо осмотреть, - поморщился Эллис. - Не верю, конечно, что Марк мог кого-то убить, но под здешней церковью настоящие катакомбы прорыты. Наверняка там хватает укромных уголков, чтобы обустроить место для операции... Я найду его, Виржиния, - закончил он устало. - Но мне нужно время. Поэтому будьте пока осторожны. Все вы - мисс Мадлен, мисс Тайлер, прислуга. Даже Ричарду Оуэну я посоветовал бы одному не ходить в подозрительные места. Слишком уж он хрупкого сложения.
- Мы будем осторожны, - пообещала я за всех и некстати вспомнила, что собиралась вместе с Мэдди прогуляться к реке, о чём не замедлила сообщить Эллису.
- Лайзо возьмите с собой, - посоветовал детектив. - А лучше - не ходите никуда. И... - он поколебался, однако же продолжил: - И если я не найду преступника в ближайшую неделю, то мне придется попросить вас уехать обратно в Бромли. Для вашей же безопасности, Виржиния. Благодаря вам, я теперь вхож во все дома в округе. Не хочу больше рисковать вами.
Эллис вдруг посмотрел мне прямо в глаза. Взгляд его сделался как будто свинцовым - серым, неподъёмным и холодным, в противовес словам. А меня словно дёрнуло что-то сказать:
- Наверно, сейчас вы не стали бы использовать меня как наживку, Эллис... или я ошибаюсь?
Он резко отвернулся. Рука его потянулась к наглухо застегнутому вороту рубашки. Нервные пальцы, с аккуратными ногтями - не по-мужски вытянутыми, розоватыми.
"Как у сэра Фаулера, - вспомнился мне не к месту несносный баронет. - Или у близнецов Дагвортов. Или..."
Я с удивлением поймала себя на мысли, что Эллис чем-то похож на потомственного аристократа из древнего, древнего рода - такого, в котором дети часто рождаются болезненными, а титул и преемственность ценятся куда выше денег.
- Не имею привычки втемную использовать своих друзей, - наконец ответил детектив. Я не сразу поняла, что он имеет в виду, потому что умудрилась позабыть собственный вопрос. - Хорошего дня, Виржиния. Мне пора в деревню - нужно заняться приготовлениями к обыску у Хэмблов - проинструктировать людей, с Нэйтом пообщаться... Хорошего дня! - повторил он и торопливо покинул веранду.
Ветер донес с Тайни Грин запах тины и сырости. За время краткого разговора тучи, кажется, опустились ещё ниже, и сейчас они едва-едва не касались верхушек деревьев.
Я вздохнула. Видимо, на прогулку к реке нам с Мэдди придется взять с собой не только Лайзо, но и зонтик.
Впрочем, дождь так и не полил. А к семи-восьми часам и вовсе распогодилось. Тёплые солнечные лучи разогнали не только тучи, но и хандру, и я впервые за весь день задумалась о хорошей порции говядины по-аксонски, скажем, с картофелем и овощами, а не просто о чашечке чёрного кофе. Обед, увы, был позади, но до ужина оставалось уже недолго ждать.
Деловые бумаги навевали тоску, к тому же писем, требующих срочного ответа, среди них не нашлось ни одного. Да и глаза у меня за день работы порядком устали... Я решила скоротать время до ужина за беседой с Эвани, благо теперь у нас была одна неиссякаемая тема для обсуждений.
Однако, к моему удивлению, комната оказалась пуста. Мэдди тоже ничего не знала. Похоже, Эвани не появлялась с самого утра... Изрядно встревоженная, я вызывала миссис Стрикленд.
- Мисс Тайлер не покидала особняк?
- Не могу сказать, леди, - склонила голову горничная, пряча выражение глаз. - Но с утра её не видать, и к обеду она не выходила. Может, в саду с книжкой сидит?
- В такую погоду? - с сомнением покачала я головой, а по спине пробежал холодок. Удержать предательскую дрожь стоило больших усилий. - Сомневаюсь. Миссис Стрикленд, будьте любезны, проверьте комнаты - вдруг мисс Тайлер уснула в библиотеке или случайно захлопнула за собою дверь? И позовите мистера Джонса. Я хочу задать ему несколько вопросов.
Дворецкий, увы, также не мог сказать ничего определённого. Уже порядком напуганная, я по очереди опросила слуг. Тревожное чувство постепенно нарастало. А когда Томми Эндрюс, почесав в затылке, признался, что ещё с утра подготовил лошадь для прогулки по просьбе Эвани, перед глазами у меня все поплыло.
- Когда это было, Томми? - уточнила я, превозмогая дурноту. Сердце билось в грудную клетку заполошно, как ночной мотылек - в стекло фонаря. - Припомни получше.
- Так сразу после завтрака и было, - виновато ковырнул мальчишка пол мыском и взглянул на меня исподлобья. - Не надо было Гельзу седлать? Я ж не знал, леди, вы простите...
- Эвани сказала, куда она поедет? - перебила я его.
- Не-а. Говорила, мол, за два часа обернётся, а зачем да куда - не сказала... Ну, я видал, вроде, как она к деревне поехала. Табор вон с места снимается, сегодня коробейники в последний разок пройдутся.
Я с облегчением вспомнила, что в деревне и впрямь намечалось нечто вроде ярмарки - "вроде", потому что после исчезновения Беллы табор облачился в траур, образно говоря. Гипси собирались сняться с места, а в дорогу нужны были и деньги, и еда, поэтому и пришлось устроить "ярмарку" - всякие мелочи меняли на хлеб, муку, сыр и прочее. Деньги тоже были в ходу. Может, Эвани решила купить что-нибудь? Пуговицы, к примеру...
Нет. Глупость какая, у неё же не было недостатка ни в чём!
- Эллис здесь? - быстро спросила я Джонса. - Детектив Норманн?
- Да, в столовой, у камина греется. Только с полчаса назад пришел. С доктором этим беседует.
Хоть одна удача!
Ничего не объясняя, я вылетела из кабинета, хлопнув дверью. Домашние туфли проскальзывали на ступеньках, дважды мне едва удалось зацепиться в последний момент за перила... Подозреваю, что когда я вошла, то была похожа, скорее, на обитательницу Дома призрения скорбных умом, чем на леди.
Зато Эллису не пришлось ничего объяснять.
- Кто?
Всего один вопрос.
- Эвани. С утра она взяла лошадь. Томми сказал... в деревню по... поехала. Там табор уходит, я... ярмарка. Но Эвани никогда... ленты и пуговицы...
Я поняла, что безнадёжно запуталась в словах и умолкла. Язык словно к нёбу присох. Дыхание вырывалось из груди с присвистом. Я крепко, до звездочек в глазах зажмурилась, изгоняя дурную слабость.
- Леди, вам нужно попить. И присесть. - Чужие руки мягко направили меня, и я буквально рухнула в кресло. Что-то звякнуло, и в губы ткнулась стеклянная прохлада. - Ну же, всего один глоток...
Я послушно отпила и закашлялась. Язык щипало отчаянно, зато головокружение мигом прошло, как и дурнота.
- Это не вода, - обвиняюще прошипела - на большее моих связок не хватило - я, когда сумела справиться с собою.
Доктор Брэдфорд посмотрел на меня безупречно честными глазами.
- Разумеется, нет, леди. Это коньяк. Замечательное средство при расстроенных нервах.
- Но не для леди.
- Совершенно верно, - улыбнулся он тонко и бессовестно. Я отвела взгляд. Это Эллис-то мне раньше лисой казался? Видимо, просто не с кем было сравнивать...
Детектив, словно подслушав мои мысли, сел у моего кресла, подогнув одну ногу под себя, и поймал мой взгляд.
- А теперь, Виржиния, рассказывайте по порядку.
Я нервно крутанула на пальце серебряную розу, собираясь с мыслями. Даже появились силы взять себя в руки и коротко, чётко изложить всё, что мне было известно. Эллис внимательно слушал - и о том, как Эвани взяла после завтрака лошадь и поехала в деревню, и о том, что Томми не был уверен, верно ли он запомнил её слова, и о том, что гипси собирались устроить маленькую прощальную ярмарку... А потом просто встал и сказал:
- Мы найдем её, Виржиния. Просто ждите здесь.
- Но...
- Ждите, я сказал. И за Мэдди приглядывайте. Если пропадет и она, что станете делать?
На это мне нечего было ответить.
По здравому размышлению я вообще не стала ничего говорить Мадлен. Просто отправила её спать, ничего не объясняя, а сама спустилась в гостиную, дожидаться вестей от Эллиса.
В четверть девятого прибежал старший сын Уолша и сообщил, что в деревне Эвани не появлялась.
В девять - что её ищут с собаками.
Половина десятого - нет вестей.
Двадцать минут одиннадцатого - нет вестей.
Без четверти одиннадцать я начала тихо сходить с ума...
А в одиннадцать ровно появился Эллис - с белым, как простыня, лицом, перепачканный с головы до ног и злой.
- К черту разрешения. Я сейчас же беру людей, и мы идем в поместье Хэмбла с обыском немедленно. В деревне я доверяю не всем, поэтому мне понадобится помощь, во-первых, мистера Джонса как заслуживающего доверие свидетеля, а также мистера Томаса Эндрюса-старшего как живой силы. Могу я забрать их?
- Разумеется.
А что я могла сказать?
Эллис быстро уговорил дворецкого и садовника последовать за ним, снова приказал мне строго-настрого "носу из дома не казать" - и ушёл. Я в изнеможении опустилась на диван - и тут же вскочила, как обожжённая. Стоило только представить, как сижу здесь час за часом, в полном одиночестве, ожидая новостей... уже даже не хороших, а хоть каких-нибудь...
...а Беллу ведь так и не нашли...
- Святые Небеса, я не выдержу!
Ваза - первая, которая попалась под руку - разлетелась на мельчайшие осколки. Явившейся на шум миссис Стрикленд я приказала прибраться, сварить мне крепкого кофе и принести в мой кабинет.
Полегчало.
В кабинет пришлось идти мимо спален, и ноги сами занесли меня в опустевшую комнату Эвани. Безжалостное сияние электролампы высветило смятое покрывало на кровати - надо потом будет сделать замечание горничной, - молочно-белые пышные цветы гортензии в вазе с узким горлышком, раскиданные по полу книги... Машинально я склонилась и принялась подбирать их. "Роза любви", "Первое утро", "Храбрая мисс Найтли", "История редких мистических культов, издание иллюстрированное и дополненное"...
Я вздрогнула от неожиданности, и тяжелый том вывернулся у меня из пальцев.
Показалось?
Ощущая суеверную жуть, я присела на пол и подвинула "Историю культов" к себе. Нет, мне не показалось - в нескольких местах страницы были заложены сухими цветами. Эвани очень бережно относилась к книгам. Вряд ли она бы стала делать такое. Значит, заложил их Энтони... или Дуглас Шилдс?
Дрожащими руками я принялась листать том.
Первый же заложенный параграф гласил:
"Миром правит закон равновесия.
Приобретая некие блага, мы всегда отдаем нечто ценное взамен. Однако верно и обратное утверждение: лишаясь чего-то, мы получаем иные, недоступные прежде возможности. Испытания и горести омывают душу и закаляют характер. Подобно тому, как жар и удары молота превращают гибкую полосу металла в нечто новое, удивительное, удары судьбы изменяют нас..."
Я пробежала глазами до конца страницы. Все одно и то же, только повторенное разными словами, как это обычно бывает в философских книгах.
Следующая закладка... и следующая...
"Древние боги были справедливы. Они откликались на молитвы, в обмен требуя от человека поклонения и - как знак бесконечной подчинённости - жертв..."
"Считалось, например, что если поразить изображение врага в ногу, то в настоящем бою эта нога может отняться..."
"...умерщвлённая определенным образом жертва, иначе "Дарующий", могла принести исцеление пациенту, иначе "Принимающему".. Это действо называли "принципом всеобщего равновесия", иначе - зеркальным принципом...
...последний подобный случай имел место в деревне Нотшир на западе Герцогства Альба. Пожилая женщина ритуально умерщвляла коз и телят, чтобы вернуть зрение своей дочери, ослепшей в результате несчастного случая...
...утверждала, что "Принимающая" была близка к полному исцелению - зрение вернулось к ней частично. Мы не можем утверждать со всей уверенностью, было ли это следствием ритуала или естественным развитием болезни, однако факты..."
Меня как молнией пронзило.
Вот оно что...
Не Хэмбл убивал - ради коллекции.
Дуглас Шилдс - ради своего сына. И Энтони догадывался о чем-то, Энтони пытался сказать этой книгой, объяснить, показать...
Святые небеса, как же мы были слепы!
В распахнутые ставни бесстыже пялилась луна - масляно-жёлтая, огромная, страшная...
У жертв отрезали пальцы на руках и ногах. Удаляли глаза и изымали органы из тела. Наверное, на алтаре - хорошо освещенном, похожем на стол для операций. Белом... А у Эвани локоны цвета кофе с шоколадом, нежный румянец на скулах и ловкие пальцы мастера-парикмахера...
Неужели и её...
- Святые Небеса, нет! - Я шваркнула проклятую книгу об пол и, сама перепугавшись, принялась быстро вставлять закладки на прежние места. - Я не допущу. Не позволю. Не позволю.
И пусть Эллис уехал сейчас обыскивать дом Хэмбла. Время терять нельзя - вдруг мы опоздаем на минуту, на секунду! Нет, решено - я оставлю ему записку, велю миссис Стрикленд передать её Эллису, как он появится. Другую пошлю ему с... скажем, с Томми Эндрюсом-младшим. Пусть возьмет лошадь из конюшни и едет сию секунду. А я... кажется, у меня лежал где-то револьвер. И Эллис научил меня неплохо с ним обращаться. Сколько там слуг у Шилдса? Трое? Что ж, думаю, револьвер вполне может уравнять шансы одной леди против четверых мужчин.
Миссис Стрикленд, к счастью, оказалась не из тех служанок, что удивляются странным приказам. Сказано дождаться мистера Норманна и передать записку - значит, будет сделано. К Томми пришлось искать иной подход, но и тут я справилась. Какой мальчишка не мечтает стать героем? А мне даже и привирать не пришлось - записка действительно могла спасти Эвани жизнь.
Некоторое время я колебалась: не позвать ли с собой Мэдди? Однако второго револьвера у меня не было. Зная Мэдди, глупо было рассчитывать на то, что она просто постоит в сторонке. Нет. Готова поклясться - кинется в самую гущу событий... Нет, рисковать ещё и Мэдди нельзя.
Значит, еду одна, благо лошадь уже поседлана и дожидается у ворот. К тому же всё, что от меня требуется - отвлечь Шилдса от ритуала и выиграть для Эвани время. А потом уже подоспеет помощь, и спасут... нас обеих.
Да. Надо надеяться на это.
Другого выхода нет.
В спальне я быстро переоделась в амазонку - в юбках наверняка будет неудобно, а шлейф потом можно просто заколоть, чтоб не мешался. Револьвер дожидался своего часа в дубовом ларце, в кабинете. Тяжёлый, холодный металл удобно лёг в ладонь - иллюзия, я знала, что через час мне уже трудно будет держать такой вес на вытянутой руке.
Но другого выхода нет.
Из-за волнения у меня наступило престранное состояние. С одной стороны, мышление сделалось ясным и чётким, всякое действие прослеживалось на несколько шагов вперед, как в шахматах. Я уже почти не боялась. Только кровь горела, словно превратилась в крепкий кофе с бхаратским перцем. С другой стороны, некоторые мои поступки иначе, как "глупостью", назвать было нельзя.
Зачем, спрашивается, я пыталась подвязать шелковой лентой шляпку, если головной убор мне только помешал бы в итоге?
Право, загадка.
В раздражении я швырнула шляпку на стол и собралась уже было выходить, как на пороге кабинета появился тот, кого мне никак не хотелось видеть.
- Вы куда-то торопитесь, леди?
- Не ваше дело, мистер Маноле.
Он улыбнулся. Тёмно-красная рубаха, чёрные плотные штаны, сапоги до колен, какой-то талисман на длинном шнурке - не порядочный аксонец, гипси, бродяга, мошенник... колдун, как сказала Зельда. Даже глаза у него отсвечивали зеленью, как у злой кошки.
- Моё. Эллис мне сказал приглядеть за вами, леди. Куда ж вы собираетесь?
- В сад. Освежиться.
- Врёте ведь. Вы собираетесь ехать к этому Шилдсу.
Краска бросилась мне в лицо.
- Так вы прочли записку?
- Ну, разумеется, - пожал он плечами и уставился на меня в упор. - Нет, леди. Вы никуда не поедете. Слишком опасно. Дождемся Эллиса, он будет тут через час или полтора, самое большое.
От ярости голос у меня срывался. Невидимая отсюда бесстыжая луна сверлила спину жёлтым глазом - кажется, прямо сквозь стены и потолки - и толкала на странные поступки.
Я чувствовала, как схожу с ума. Как пьянею - без вина... Моё место словно заняла незнакомка, и она говорила страстно, горячо - и глупо, но поделать с нею я ничего не могла. Лайзо попытался задержать меня, пусть и из благих намерений, и стал врагом.
Это... страх за близкого человека? Это чувство, затмевающее рассудок?..
- Полтора часа - сюда. Полчаса теряем на сборы. Ещё час - на дорогу к Шилдсу... За такое время можно убить десяток человек!
Я спрятала руку за спину и незаметно взвела курок. Святые Небеса, зачем, зачем?
- Предпочтете рискнуть тремя жизнями вместо одной? - Лайзо тоже повысил голос, и я невольно отступила на шаг. Это было... жутко.
- Почему - тремя? - едва я нашла в себе силы ответить. - Вас я не прошу меня сопровождать... а со своей жизнью как-нибудь разберусь. Отойдите, мистер Маноле, если не желаете мне помогать.
Он сузил глаза.
- Если понадобится, я просто-напросто оглушу вас, леди, и оставлю дожидаться Эллиса без сознания, - слова холодно отзванивали металлом. - Если вы правы, то Шилдс там не один. Их четверо - в лучшем случае. Мы не справимся, леди.
- Ах, оглушите? - Мой голос истекал патокой. Я знала, что Лайзо прав, кругом прав, но остановиться уже не могла, потому что в этот момент, Эвани, возможно, мучительно умирала. - Я тоже умею угрожать, мистер Маноле, - и черное дуло револьвера уставилось ему в лоб. - Попробуете напасть - спущу курок.
- Убить человека сложно, леди.
Теперь сощурилась уже я.
- Наверное, да. Возможно, я даже пожалею потом. Но сейчас... Вы ведь понимаете, мистер Маноле, да?
- Опустите револьвер.
- Отойдите в сторону.
- Опустите револьвер, - с мягкой угрозой произнес Лайзо. - На выстрел сбежится полдома. Всем будете угрожать?
- Я скажу, что вы напали на меня. Слово леди против слова гипси?
Он выругался. Я быстро оглядела письменный стол - ключей от двери нигде не было видно. Неужели опять оставила их в спальне?
...что я творю, о, святая Роберта, что творю...
- Хватит споров, мистер Маноле. Вы ведь знаете, что я могу выстрелить, и что я выстрелю, если возникнет необходимость. - Кажется, моими устами говорили сейчас все две сотни предков по линии Валтеров - флотоводцы, генералы, шпионы на службе у короны... И такие, как леди Милдред - не боящиеся ничего и никого, ломающие вековые устои, ставшие кумирами целых поколений. - В комнату, быстро. - Я отступила в сторону. Лайзо подчинился, сверля меня тёмным взглядом. Что его убедило - револьвер? Или овладевшее мною безумие страха? - Хорошо. А теперь - полезайте под стол.
- Что? - В кошачьих зелёных глазах мелькнуло искреннее удивление. - Леди, я...
- Не спорьте, - холодно произнесла я. Нервы были натянуты, как стальные струны. Еще немного - и лопнут, и тогда я точно нажму на курок. - Просто делаете, что вам говорят. Ну!
Лайзо, бросив на меня еще один странный взгляд, все же послушался.
- Спиной к ножке стола.
Хорошая вещь, старинная... неподъёмная. Чёрное дерево вообще весьма плотное, а этот полированный монстр вдобавок огромный, как корова. И весит, полагаю, столько же.
- Руки завести за ножку. Выше. Выше! Вот так. А теперь - не шевелитесь. Честно скажу, мне сложно держать револьвер одной рукой. Только дёрнитесь - выстрелю.
- Понял. Смотрите, не нажмите на курок случайно, - насмешливо протянул Лайзо.
Я вдавила дуло револьвера ему в затылок уже с силой - будет знать, как смеяться над графиней... Впрочем, сейчас моя проблема не в этом. А в том, чтобы прикрутить руки Лайзо к ножке так, чтобы он хотя бы с четверть часа не мог выпутаться. Впрочем, опыт обращения с шелковыми шляпными лентами у меня более чем обширный. И затянуть узел, даже и одной рукой, я сумею.
"Это ошибка, ошибка, ошибка", - колотилось в висках.
Но страх опоздать и потерять Эвани говорил громче.
- У вас ловкие пальцы, леди.
Нельзя было понять, говорит это Лайзо с издёвкой или искренне хвалит.
- Спасибо.
Я попыталась проверить надежность узлов, поддев ленту. Однако ногти лишь впустую царапнули разгоряченную кожу - шёлк прилегал очень плотно. Пожалуй, даже слишком - так недолго и перекрыть ток крови. В порыве жалости я, будто извиняясь, огладила смуглые запястья, напряженно сжатые кулаки... Лайзо вздрогнул и вывернул шею, пытаясь заглянуть мне в глаза.
Нечто фантасмагорическое и тревожное чудилось в этой мизансцене. Связанный под прицелом револьвера, Лайзо должен был выглядеть беспомощным, но отчего-то казался по-прежнему опасным.
До мурашек по спине, до странного чувства, словно что-то щекочет внутри при каждом вздохе...
- Ну, что же, леди, похоже, мне остается только пожелать вам удачи? - полувопросительно произнёс Лайзо. Уголки губ у него подрагивали.
- Пожелайте, почему бы и нет. - Я отступила, но пока не спешила убирать оружие. Сделать это можно и на улице. - Мне совсем не хочется стать очередной жертвой чудовища.
- Тогда - удачи, - без тени сомнения сказал Лайзо. - И я поеду за вами, как только стяну это, - он выразительно шевельнул пальцами.
- Как пожелаете, - только плечами пожала я, прекрасно понимая, что через полчаса меня будет уже не остановить. Пока поседлают лошадь, пока выведут её на дорогу... - Всего наилучшего.
Хлопнула дверь, разделяя пространство на два мира. В первом, безопасном и относительно спокойном, остался Лайзо, по-дурацки привязанный зелёной шляпной лентой к массивному письменному столу. А во втором меня ждала ночь - и неизвестность.
- Только не сомневаться, - прошептала я, чувствуя, как исчезает овладевшее мною ненадолго безрассудство и приходит осознание-предчувствие страшной ошибки. - Ради Эвани. Ради неё.
Я сама не заметила, как очутилась в седле. Лошадь беспокойно фыркала и переступала копытами - наверное, чуяла моё волнение. Или, возможно, просто была недовольна, что её разбудили и заставили скакать куда-то в темноте. Впрочем, дорога к поместью Шилдса была ровной... Если ехать попеременно шагом и рысью, получалось около сорока минут, хотя обычно эту верховую прогулку мы растягивали на два-три часа - уж больно места красивые. Значит, пущу лошадь галопом - доеду за двадцать минут. Но что делать в самом поместье?
От размышлений меня отвлёк перестук подков. Я обернулась через плечо. Развилка, от которой дороги в деревню и к Шилдсу расходились, осталась уже позади, но не слишком далеко. И, если приглядеться, то можно было бы различить в лунном свете, как из рощицы медленно выезжает всадник. На секунду сердце замерло - неужели Эвани? Но почти сразу стало ясно, что это мужчина.
Не став искушать судьбу, я пустила лошадь сначала быстрым шагом, потом - галопом. Требовалось ещё кое-что обдумать... например, как отвлекать Шилдса.
Вряд ли он поверит, что графиня решила по-соседски заглянуть на огонёк после полуночи. Может, солгать, что я гуляла и заблудилась? Не слишком правдоподобно, но объясняет хоть что-то. А потом? Напроситься на чай, затягивая время? Нет, не пойдёт. Эллис говорил, что преступник действует не один. А что, если над Эвани проведут обряд в то самое время, когда мы будем пить чай и мило беседовать о погоде?
Дорога стелилась под копыта лошади в безжизненном лунном свете, как сморщенная лента серого сукна. "Глубокие воды" становились все ближе, а время на размышления таяло.
Что делать? Сразу приставить револьвер к виску Шилдса и потребовать вернуть Эвани? Выстрелить без переговоров и искать её самой? Напугать убийц погоней, пригрозить им арестом?
Глупо, глупо, глупо.
У Шилдса трое слуг. При самом худшем раскладе против меня будет четверо мужчин. Возможно, и у них найдется оружие, поэтому силой действовать нельзя. Только хитростью. Нужно посеять среди них панику, дезориентировать их...
Мысль о панике потянула за собою смутное воспоминание - крики, беготня, дым. Кажется, этой весною, когда Хаммерсон пытался отсрочить выплату за аренду, он поджег мой дом на Спэрроу-плейс. А что, если и мне сделать то же самое? Только не с домом, разумеется, иначе Эвани может пострадать. Кажется, за особняком были какие-то хозяйственные постройки. Или гаражи, или конюшни, или какие-то склады - почему бы и не поджечь их?
Я сжала зубы.
Хороший был бы выход. Жаль, что у меня нет спичек. Но кто же знал, что графине Эверсанской и Валтерской нынче ночью придётся заделаться поджигательницей?
"Эллис как-то говорил, что огонь можно развести с помощью револьвера, - вспомнилось мне внезапно. - Только как?"
Вскоре лошадь начала уставать. Пришлось сменить аллюр - безопасней было доехать шагом. Да и лишний шум мог привлечь нежелательное внимание... Некоторое время я отчаянно размышляла, как ещё отогнать Шилдса от Эвани и потянуть время, если добыть хотя бы искру не получится, а потом внезапно услышала крайне подозрительный звук. Всадники?
Я обернулась.
За холмом не было видно, но, судя по шуму, меня нагоняли. И не один человек, а, по меньшей мере, двое. Союзники? Или враги? Или это Эллис вернулся и успел уже выслать помощь?
Прежде, чем я успела решить, как действовать, на гребне холма показался сперва один всадник, а затем, чуть погодя - второй. Глаза мои уже привыкли к темноте, и преследователей своих я узнала почти сразу.
Лайзо и... мистер Оуэн?!
- Леди, только не делайте глупостей! - крикнул Лайзо, когда между нами оставалось шагов двадцать. Оуэн был ещё слишком далеко для разговора, да к тому же его лошадь перешла на шаг. - Погодите. Давайте поговорим!
Пытаться сбежать сейчас - крайне глупо. Поэтому я только вновь достала револьвер, прикрыла его краем шлейфа и попыталась принять вид, исполненный достоинства.
- Как ни странно, но я рада вас видеть, мистер Маноле. Интересно только, как вы сумели так быстро освободиться.
Он подъехал почти вплотную, и я заметила, что лошадь его не посёдлана. Тем не менее, Лайзо сидел непринужденно и уверенно, как будто врос в лошадиную спину, и никакие скачки на сколь угодно большой скорости не могли его сбросить на землю.
- Это секрет, леди, - улыбнулся Лайзо, склонив голову. - Если хотите, я вас потом поучить могу... Как это называется - дать частные уроки по связыванию и по высвобождению из пут?
Я поджала губы, а он только рассмеялся, запрокинув лицо к ночному небу.
- Полагаете, и впредь будут возникать ситуации, в которых мне придётся искать способы избавиться от вас, мистер Маноле? - Смех оборвался. - Попробуете снова меня остановить? Когда я уже почти у цели?
- А что вы хотите сделать, леди? Ворваться в особняк, размахивая револьвером? - с неуловимой иронией переспросил этот несносный человек.
- Хочу поджечь конюшню.
- Замечательно, вы хотите... простите, что? - Лайзо начал отвечать так же саркастически, словно по привычке, но конец фразы прозвучал недоверчиво.
- Поджечь конюшню. Или сарай. Или что-нибудь другое, - пояснила я сухо. - Только у меня, к сожалению, нет спичек.
- Ай, можно и без них обойтись. - Лайзо задумчиво провёл пальцем по нижней губе и вдруг уставился на меня весело: - Голова-то у вас ясная, видно, всё же страх и горе разум не застили.
В груди словно провернулся острый осколок.
- Я сейчас не могу себе позволить этого, мистер Маноле.
Тем временем мистер Оуэн приблизился на достаточное расстояние, чтобы слышать нашу беседу. Жених Эвани... Представляю, что он чувствует, зная, что его возлюбленная находится в страшной опасности. Боль и страх, как и я. А бесплодное ожидание, наверное, кажется ему предательством - как и мне... Значит, Оуэн - союзник?
- Хорошо, что вы, леди, головы не теряете, - серьёзно кивнул Лайзо, не подозревая о направлении моих размышлений. - Но, может, вернётесь? Или хотя бы здесь подождете. Ричард вас посторожит от беды, а я пока сарай подпалю. Пожар - не летний ливень, он и убийцу с места сгонит.
- Не побоитесь пойти? - позволила я себе усомниться. - Один против... возможно, против четверых?
- А вы мне револьвер свой отдайте - тогда точно не побоюсь, - коварно предложил Лайзо, явно проглотив что-то вроде "Да кто б говорил!".
- Не отдам.
- Тогда придётся идти и бояться, - только и развёл руками он.
Его слова прозвучали крайне подозрительно. Ещё полчаса назад Лайзо и думать не хотел о том, чтобы спешить на выручку Эвани. А теперь вызвался выступить против Шилдса и его подручных в одиночку, без всякой поддержки, даже Оуэна оставив здесь, для моей защиты.
Неужели обманывает, хитрит? Или смирился с тем, что так или иначе, но Эвани я не оставлю?
Знать бы наверняка! Жаль, что это невозможно. Значит, придется действовать так, как если бы Лайзо пытался меня обмануть.
- Я тоже пойду, мистер Маноле. Во-первых, вам может понадобиться помощь вооруженного человека. Во-вторых... - голос у меня сорвался. - Вы хоть представляете, что это такое - стоять в стороне, когда жизнь друга в опасности? Мы сейчас разговариваем, а Эвани, возможно, в этот самый момент...
Сглотнув, я отвернулась, не в силах больше продолжать.
- Значит, всё же полезете на рожон? - вздохнул Лайзо, которого, видимо, нисколько не впечатлила моя речь. Ничего. Она предназначалась не для него, а для другого человека. Того, кто сидел сейчас в седле, до побелевших костяшек вцепившись в повод, слепо распахнув глаза в лунную ночь. - Видать, по-хорошему не выйдет. - Он тронул лошадь пятками, и та послушно переступила, оказавшись почти вплотную к моей. - Говорю вам, возвращайтесь назад. И игрушку мне свою отдайте.
Лайзо вдруг резко подался вперед и до боли сжал моё запястье. Той руки, которой я держала револьвер. И так сильно - не шевельнуться! Уже не смутное ощущение опасности накатило, не простой страх - чистый ужас, как в сюрреалистических кошмарах. Лицо Лайзо было слишком близко, и хотя смотрел этот невероятный человек снизу вверх, исподлобья, казалось, что он нависает надо мною, заслоняя собой и поле, и холмы, и небо, и даже всю эту ночь.
- Не отдам. Я не позволю Эвани погибнуть.
Он сжал запястье сильнее. Я почувствовала, как мои пальцы расслабляются, как рукоять револьвера выскальзывает... Но внезапно раздался голос Оуэна.
- Она права, Лайзо. Отпустите её. Нельзя просто сидеть и ждать помощи - Эвани может пострадать. Нас трое, у нас есть оружие - думаю, мы сможем обезвредить преступников.
- Дик? - обернулся в полнейшем изумлении Лайзо.
- Так надо, Лайзо. Пойми.
Лицо моего управляющего было как у человека, который вполне сознательно совершает самую большую благородную глупость в жизни. А ещё - глаза сияли надеждой. Той, которая сворачивает горы на своем пути. Лайзо процедил сквозь зубы что-то злое на незнакомом языке... и разжал руку.
- С двоими я не справлюсь. Придётся по-вашему делать, - сказал он без всякого выражения. - Но тогда позвольте мне первому идти. Лошадей тут оставим - вон к тому дубку привяжем. Я переберусь через ограду и подожгу сарай... Или что там такое у Шилдса за домом. Посмотрим, кто к нам на огонек выглянет - и расспросим хорошенько.
Сказал - и спрыгнул на землю.
Без лошади я сразу почувствовала себя куда менее уверено. Только тяжесть револьвера в руке успокаивала и придавала сил. Ладонь ощущала каждую неровность, каждую жилку искусной резьбы на перламутровой инкрустации рукояти, тепло нагревшегося металла и мелкие царапинки, почти заполированные тысячами прикосновений... Когда-то эта вещь принадлежала моему отцу, а он не боялся, кажется, ничего - кроме пересудов.
Сухая трава цеплялась за амазонку, словно не хотела пускать меня в логово Шилдса. Пахло чем-то остро-свежим, грозовым, хотя небо было чистым - молочно сияли белые звезды, пялилась единственным желтым глазом на землю бесстыжая луна, подсвечивая редкие перья облаков. Неумолимо приближались "Глубокие воды" - высокая ограда, запущенный сад... и маленький дворец, построенный для мертвой принцессы.
А сейчас в нем обитал принц с золотыми волосами. И служили ему чудовища.
- Ви... Леди Виржиния, - Лайзо обернулся ко мне. - Подождите здесь. Я перелезу через ограду, гляну, не ждет ли нас кто, и если нет - открою ворота. - Он переплел руки на груди и добавил нехотя: - Огонь-то я разведу, да такой, что от самого Бромли видно будет. Да только есть у меня сомнения - выйдет ли это делу на пользу? Да и вдруг Шилдс ваш не виноватый?
Я представила сначала, что Лайзо прав - тогда получится, что мы впустую ворвемся в поместье, всех переполошим да ещё устроим пожар. Мне стало не по себе. Это будет не просто ошибка - позор падет на сам род Эверсан и Валтер. Публикации в газетах, жгучий стыд, презрение знакомых и бывших друзей...
Ладони стали влажными.
Но если права я, и Эвани сейчас находится в руках у Дугласа Шилдса, а мы в шаге от её спасения развернемся из-за страха перед сплетнями - это станет большим позором.
- Нет. Уверена, что Эвани здесь, в этом доме, - указала я рукой на мрачную громаду особняка. - Эллис подозревал Шилдса, Энтони в книге буквально по шагам расписал путь своего отца к безумию... К тому же Эвани могла поехать только в "Глубокие воды", больше она нигде не бывала. Даже в деревне.
На лице у Оуэна заходили желваки.
- Раз так, я иду, - ответил Лайзо, примериваясь к решетке. - Ждите, покуда не позову.
Ухватился за прутья, подтянулся... Я и глазом не успела моргнуть, как Лайзо оказался по другую сторону ограды. Самое невероятное, что все эти гимнастические упражнения были проделаны совершенно бесшумно. Лайзо махнул нам рукой - мол, ждите здесь - и скрылся в безмолвии ночного сада.
Некоторое время тянулось мучительное ожидание. А потом очередной порыв ветра донёс вдруг запах дыма. Я принюхалась и хотела уже спросить Оуэна, не мерещится ли мне что-нибудь, как совсем близко что-то громыхнуло, будто выстрелили из пушки. И - взметнулось за сказочным дворцом оранжевое зарево.
- Как?.. - ошеломленно выдохнул Оуэн. - Как он сумел устроить такой пожар за несколько минут?
"Несколько минут? - пронеслось у меня в голове. - Прошло, кажется, не меньше четверти часа..."
В этот момент что-то снова глухо бухнуло, и зарево, померкнув на миг, вспыхнуло ещё ярче.
- Топливо, - догадалась я запоздало. - Все-таки у Шилдса там были не конюшни, а гараж. А в гараже - запас топлива. Наверное, Лайзо... мистер Маноле поджёг именно его.
- Так вот откуда взрывы. - Оуэн шагнул к решетке и прижался к ней лицом, словно хотел просочиться сквозь прутья. - Лайзо рисковал. Надеюсь, он не пострадал.
Отчего-то искреннее беспокойство в голосе Оуэна меня задело.
- Такие люди всегда выходят сухими из воды, - заметила я ровно. - Полагаете, нам следует ждать здесь?
- Да, - ответил Оуэн, рассеянно проводя пальцами по шершавым прутьям. - Он же говорил, что подаст знак.
Пламя разгорелось такое, что мне стало не по себе. А что, если бы оно перекинулось на дом? Эллис говорил, что жертв своих убийца держал под воздействием морфия, в беспамятстве...
Женский крик, отчаянный, вибрирующий, взрезал тишину, как нож - натянутое полотно.
И оборвался.
Я переглянулась с Оуэном.
- Вы сможете перелезть через решетку и открыть ворота? Прямо сейчас?
Оуэн нервно облизнул губы и сцепил пальцы в замок - аж до побелевших костяшек.
- Попробую, но...
- Нет времени.
Я дёрнула в последний раз шлейф, проверяя, надежно ли он подвязан - и решительно подступилась к воротам. Как там Лайзо делал? Сначала - уцепиться за прут, поставить ногу на завитушку, подтянуться, ухватиться повыше...
- Леди Виржиния! - потрясенно выдохнул Оуэн.
Мне неудобно было оборачиваться и отвечать. Карабкаться по решетке оказалось куда сложнее, чем это представлялось. Наверху я позволила себе немного перевести дыхание, присев на каменный столб-опору.
- Что вам угодно, мистер Оуэн?
- Ничего, - он расстегнул пиджак, сбросил его на землю, оставшись, подобно Лайзо, в одной рубашке, и также подступился к ограде. - Просто я не думал... эх! ...Что особа благородных кровей станет лазить по заборам.
- Слышали ли вы фамилию "Дагворт"? - светски осведомилась я и осторожно перекинула ноги через островерхие пики решетки. Клочок шлейфа едва не остался висеть на ограде.
- Приходилось. Вы случайно не герцогиню Дагвортскую имеете в виду? - пыхтя, отозвался Оуэн. Новый сполох пожара залил его лицо ржаво-рыжим светом, как будто липким маслом. Неприятная ассоциация.
- Не совсем. Её сыновей.
До земли мне оставалось совсем немного, и я рискнула - и спрыгнула. Слава Небесам, шлейф ни за что не зацепился. Вот ведь неудобная штука! Но с юбками вышло бы хуже.
- И к чему вы клоните, леди?
Я оправила платье и с достоинством ответила:
- К тому, что ни одному из Ужасных Дагвортских Близнецов титул лорда не мешал воровать яблоки в саду, лазить по деревьям и штурмовать неприступные заборы. Помнится, леди Абигейл принялась как-то ругать своих мальчиков за какую-то особенно дерзкую выходку, а Кристиан ответил: "Если я лорд, то уж конечно должен уметь всё лучше простолюдина. В том числе и по заборам лазить".
Оуэн, пытаясь повторить акробатический этюд Лайзо, спрыгнул с самого верха ограды. Но, увы, мало того, что распорол себе рубашку, так ещё и не удержался на ногах. Что, впрочем, не помешало ему встать, отряхнуться и принять независимый вид.
- Да, голубая кровь - это не просто слова. Это привычка во всём быть лучше, - подытожил Оуэн невесело. - Леди, как вам кажется, в какой стороне кричали.
Я, пренебрегая воспитанием, ткнула пальцем в сторону полыхающего гаража.
- Полагаю, там.
Уж не знаю, отчего мы выбрали не обычную дорожку, а тёмные заросли. Точно не потому, что так было ближе. А теперь ветки хлестали по рукам и лицу, цеплялись за одежду, а каблуки проваливались в мягкую, пышную землю. Оуэну приходилось немногим лучше - он уже начал даже ругаться себе под нос, нисколько не смущаясь моего присутствия.
Зарево пожара и хищный треск прогорающих балок становились ближе... А потом мы вылетели на открытое место, точно камень из пращи. Я увидела странный силуэт на фоне полыхающих гаражей - кажется, два человека, один удерживает другого за вывернутую руку - и сердце у меня екнуло.
Что, если это враги? Нужно было сначала выглянуть незаметно, подобраться потише...
Но тут я узнала в одном из них Лайзо, и почти в тот же момент он произнес негромко:
- Вы вовремя, леди. Я как раз закончил.
И ударил своего пленника ребром ладони куда-то в основание шеи. Тот упал мешком.
- Кто это? - я облизнула пересохшие губы.
Лайзо брезгливо вытер руки об рубаху.
- Девка. Она крови боится, вот её и оставили сторожить. Правы были вы, леди - мисс Тайлер вашу сюда привезли, утром. Точней, говорят, она сама приехала.
- И где сейчас Эвани? - Оуэн ступил вперед, сжимая кулаки.
Лайзо сощурил глаза.
- В подвале. И вот теперь и я скажу - поспешить надо. Шилдс этот хочет её... - и Лайзо выразительно провел большим пальцем по горлу. Мне подурнело. - Леди, а вы тут оставайтесь.
- Ни за что!
- А если стрелять будут? Или так нападут, с ножом или топором?
- Справлюсь!
- А если Эвани свою на алтаре увидите, всю в крови - тоже справитесь? Или сразу - в обморок?
Оуэн вдруг пошатнулся.
А Лайзо шагнул ко мне и вдруг положил руку на плечо. Я вздрогнула - ладонь была горячей, словно он до того черпал огонь горстями.
- Справлюсь, - упрямо повторила я и отступила. - Где её держат? В подвале?
- Дура, - выдохнул Лайзо еле слышно и отступил. - Храбрая дура...
- Что?
- Идемте, говорю, - повысил он голос. - Тут и впрямь Эллиса ждать недосуг. И где его только носит, окаянного...
Вход в особняк Лайзо отыскал сразу. Сначала шнырнул сам в темноту узкого коридора, потом вернулся и поманил нас.
- Вы, это, леди... Револьвер готовьте, - шепот Лайзо был почти беззвучным. Я скорее угадывала слова, чем слышала.
- Уже.
Не знаю, что вело Лайзо в путанице переходов - знание, опыт, какое-то мистическое чутье? Но вышли к лестнице в подпол мы очень быстро. Наверное, Лайзо успел расспросить ту девушку... Святая Генриетта Милостивая, мы же оставили её около горящего здания! Без сознания!
А что, если она пострадает?
Я сжала зубы.
"Она хотела убить Эвани. Способствовала этому. Нельзя жалеть таких людей".
Но всё равно было страшно и жалко.
- Дик, нож достань. И бить готовься насмерть, - свистящим шепотом произнес Лайзо и сам вытащил из-за пояса что-то отсверкивающее в тусклом свете луны холодной сталью. - Их там больше нас. Надо сделать так, чтоб хоть поровну стало.
Никаких сторожей нам не встретилось. Видимо, преступники понадеялись на ту девочку, которую Лайзо выманил на пожар... А тут, под землей, не было слышно ни звуков борьбы, ни взрывов.
Вниз вела крутая, скользкая лестница. Мне пришлось переложить револьвер в левую руку и держаться за хлипкие перила правой. Выводила лестница в небольшое круглое помещение, из которого выходили два змеящихся коридора. Один, совсем коротенький, упирался в какую-то подсобку и был погружён во мрак. Второй освещали старинные масляные лампы, висящие через каждые десять шагов.
Откуда-то слышалось глухое, заунывное пение.
- Я первый, - шепнул Лайзо. - Потом ты, Дик. Вы, леди, последняя идите, да смотрите хорошенько, чтобы никто к нам со спины не подкрался.
Коридор был похож на чью-то утробу - розовато-серый склизкий камень, мягкие очертания проёмов, резкие повороты... Пение становилось громче, и в один момент Лайзо просто остановил нас всех. Потом - наклонился к самому уху Оуэна. Я не слышала ни единого слова, но Оуэн кивнул - мол, понял, сделаю. Лайзо хлопнул его по плечу, рассмеялся беззвучно - как Мэдди, честное слово - и вдруг притянул меня к себе.
От неожиданности я едва на курок не нажала.
- А теперь - будьте храброй, леди. - Горячее дыхание обожгло ушную раковину. И - мимолетное прикосновение - губы случайно скользнули по виску. А я даже отпрянуть не могла, Лайзо держал крепко. - Мы с Диком ворвемся и устроим большой шум. Прикинемся, будто нас тут десятка два, просто мы первые спустились. Вы мне поддакивайте, если что, с важным видом - как умеете, словом. Стреляйте, не задумываясь. Считайте выстрелы, не оставайтесь без защиты. Как патроны закончатся - бегите отсюда. В драке женщина - помеха. Всё ясно?
Меня уже так трясло, что проглотила это его насмешливое "Всё ясно?" и только кивнула. Лишь бы он уже меня отпустил! В ушах гудело не заунывное жуткое пение - ток крови.
Лайзо отстранился и посмотрел на меня сверху вниз. А потом отступил, переглянулся с Оуэном... и, сломя голову, кинулся по коридору, уже не скрываясь.
Оуэн - следом.
Я едва успевала за ними, и каблуки цокали по мокрому камню, как маленькие молоточки.
- Ни с места, именем Управления Спокойствия! Вы арестованы, не сопротивляйтесь!
Кто бы мог подумать, что у Лайзо могут быть такие интонации.
- А-а-а!
- Ритуал! Чаша!
- Эвани, любимая!
- Назад, дурень, жди!
- А-а-а! А-а-а!
Слова слились в жуткую какофонию. Уже не разобрать было отдельных реплик, а потом в одно ослепительно-кошмарное мгновение я вдруг узнала в крике на грани сорванных лёгких - голос Энтони. И - вылетела наконец пробкой из коридора.
В глаза пахнуло едким, пряным дымом. Всё словно плыло, распадалось на отдельные картинки. Лайзо, прячущий лезвие ножа за собственной рукой; Оуэн в изодранной рубашке, смуглый, как гипси, напряженный, как натянутая струна; Шилдс в странном чёрном одеянии, с повязкой на голове и чем-то блестящим в руке... и - раз, два, три, четыре... святые небеса, семь фигур в балахонах!
Но самое жуткое было не это.
...Два длинных каменных стола. Тот, что ближе ко мне - застелен черным бархатом, на котором разметался Энтони - кричащий надрывно, облаченный в длинную белую сорочку, отталкивающий руки какого-то высокого и лысого мужчины.
А тот, дальний...
На нем лежала Эвани. Обнаженная, с распущенными волосами...
...с кровавой маской вместо лица.
Я не стала ни кричать, ни падать в обморок. Я просто навела револьвер на того мерзавца, который стоял ближе всех к алтарю, - и спустила курок.
Грохнул выстрел, временно оглушая всех. Энтони перестал метаться, кричать и резко сел, распахнув глаза - бессмысленные, невидящие. На секунду я испугалась, что задела его, но тут упал наконец тот, другой, в балахоне. Прямо на Эвани, едва ли не сталкивая её с алтаря.
А я смотрела на Энтони - на сияющее золото волос его, в глаза его, сейчас чёрные и пустые. И не осознавала, похоже, ничего из происходящего. Ни того, как Лайзо кричал что-то людям в мятых балахонах - таким нелепым, что они казались ненастоящими. Ни того, как Оуэн вдруг молча бросился на кого-то из них. Не понимала, почему валит дым от алого бархата, застилающего первый алтарь - лампа опрокинулась? Уголёк упал?
Шилдс внезапно отступил, снова и снова, слепо шаря рукою справа от себя, пока не наткнулся на продолговатый ящик. Достал ружьё, сунул его в руки здоровенному детине с нелепой рыжей косицей и сказал два слова, ясно отпечатавшихся в моем сознании:
- Убей их.
На меня уставилось дуло. Лайзо ругнулся, метнул нож - и, схватив меня за руку, потянул прочь.
- Дик, первым иди! Наверх её выдернешь!
Я ещё успела заметить, как оседает парень с ружьем, как перехватывает оружие сам Шилдс, похожий уже не на усталого льва, а на больного водобоязнью. А потом меня просто вытянули в коридор, и впереди мелькала разодранная рубашка Оуэна, а в спину подталкивали руки Лайзо.
- Быстрей, быстрей! - кричал он. - Быстрей! Проклятье...
Что-то грохнуло - и почти одновременно высекло искры из серо-розового камня стены.
Мы выскочили в круглую комнату, а следом, всего через несколько мгновений - Шилдс. Оуэн уже стоял наверху лестницы и протягивал мне руку, чтобы я ухватилась и вылезла из подвала.
Шилдс вскинул ружье - прямо на меня.
Я навела на него револьвер.
Лайзо, оскалившись, метнулся в сторону, закрывая меня от Шилдса, и крикнул:
- Стреляй, леди!
Я не успела.
Ружье выплюнуло искры, дым и металл.
Лайзо по инерции сделал два шага ко мне и тяжело оперся на мои плечи. Руки у него дрожали, а красная рубашка отчего-то стала липнуть к телу.
- Стреляй.
Это только губы шевельнулись - звука не было.
Я нажала курок.
Мимо.
Шилдс медленно, словно в дурном сне, начал снова вскидывать перезаряженное ружье.
Два выстрела прозвучали одновременно - мой и его.
Лайзо буквально бросило на меня, а Шилдс... Его лицо превратилось в красное пятно, в жуткое месиво. Несколько секунд он стоял - а потом рухнул навзничь. Ружье металлически прогрохотало по каменному полу.
- Оуэн, - произнесла я странно высоким голосом. - Немедленно идите на улицу, встречать Эллиса, - Лайзо цеплялся за меня непослушными руками, но всё верней соскальзывал вниз, на пол. Я едва успела опуститься с ним, поддерживая и не давая покалечиться ещё больше. - Быстро!
- Но, леди...
Я наставила на него револьвер. Руки у меня больше не тряслись, совсем.
- Быстро. Стреляю на счет "три". Один...
Больше считать не понадобилось. Оуэн, сообразительный юноша, послушался и исчез. Надеюсь, он приведёт подмогу. Нет времени на то, чтобы Эллис отвлекался на пожар или плутал по особняку.
Лайзо лежал на мокром каменном полу, только плечи и голову я сумела пристроить на своих коленях. Зелёные глаза сейчас выглядели чёрными. Лайзо дышал мелко-мелко, и лицо у него было землистого цвета.
- Виржиния...
- Помолчите. - Я заставила себя отвести взгляд от его лица и посмотреть на коридор. Впрочем, никто из людей в балахонах не спешил появляться с оружием в руках. - Эй, вы! - крикнула я. - У меня револьвер и достаточно патронов! Только попробуйте подойти! Лучше сдавайтесь сразу!
Лайзо засмеялся хрипло, булькающе - и захлебнулся кашлем.
- Виржиния... - Сиплый голос словно царапал меня изнутри острыми стеклянными осколками. - Виржиния, как вы думаете, я прошёл ваше испытание?
На каменном полу расползалось темное пятно.
- Что? - Мне показалось, что я ослышалась.
- Вы... вы теперь меня не... не уволите?
Кажется, Лайзо улыбался.
- Нет.
- Это хорошо... - пробормотал неразборчиво Лайзо - и сомкнул веки. Угольно-чёрные ресницы его слиплись от влаги. Я осторожно коснулась свободной рукой лба, и он показался мне слишком холодным.
Опять начал кричать Энтони - надрывно, страшно.
А я только и могла думать:
"Эллис, приходи быстрее. Пожалуйста, приходи быстрее. Пожалуйста. Пожалуйста..."
Сквозь крик Энтони просочился вкрадчивый звук осторожных шагов. С другой стороны, не из освещенного коридора, а из темного.
"Они сообщаются между собою?"
Я зашарила свободной рукою по полу, не нашла ничего подходящего. Поколебавшись немного, оторвала пуговицу с амазонки - и швырнула в темноту коридора. Шаги замерли.
- Не пытайтесь меня обмануть или обойти. - Удивительно, но голос не дрожал. Я словно замерзла внутри, превратилась в ком льда, бесчувственный и звонкий. - Не получится. Но я с радостью подпущу вас ближе. На расстояние выстрела.
Темнота выругалась, и шаги поспешили обратно.
"Скорей, Эллис. Скорей. Пожалуйста".
Сколько ещё мне приходилось бросать многозначительные фразы, вовсе не чувствуя себя способной исполнить угрозы? Два, три раза? Не помню. Но когда наверху послышался разговор на повышенных тонах, и в злом "О, Небо, вы что, оставили её там одну?!" я узнала голос Эллиса, то инстинктивно перевела револьвер на люк над хлипкой лестницей. А потом отчего-то глаза застила дрожащая пелена.
- Мистер Норманн, это вы? - Горло болело, точно я кричала целый час подряд. - Если да, то поторопитесь. И ещё. Их здесь пятеро, по меньшей мере. И ещё. Там ребенок, и ему плохо... И ещё. Нужен врач. И ещё...
Я что-то хотела добавить, но голос вдруг закончился, а вместе с ним - и мысли. Эллис прикрикнул на кого-то: "Шустрей, шустрей, ребятки, шустрей!", и по лестнице затопотали. Люди высыпались в тесную каморку, как клубни картофеля - из мешка в ведро, прогрохотали сапогами по каменному полу мимо меня... А потом на револьвер легла холёная рука, и спокойный голос произнес:
- Опустите револьвер, леди. Все закончилось. Вы молодец.
Доктор Брэдфорд. В сером костюме-тройке, с идеально белой рубашкой - чистый, невозмутимый и словно не принадлежащий этому миру хаоса и боли.
- Не могу. - Я хотела ответить громко, но получился только жалкий шепот. - Пальцы свело.
- Понимаю, - без тени иронии сказал он, опустился на одно колено рядом со мною, прямо в кровавую лужу... и вдруг, наклонившись к моему запястью, поцеловал его.
Лёгкое прикосновение губ обожгло, будто угли.
Я всхлипнула как-то жалко - и револьвер выпал из ослабевших рук. Доктор Брэдфорд ловко подхватил его и отложил в сторону.
- А теперь - осторожно поднимитесь, леди, и отойдите. Мне нужно осмотреть мистера Маноле.
Моё тело наполняла странная звенящая легкость. Я встала и отступила в сторону. Доктор Брэдфорд занялся Лайзо. Глаза у меня закрылись сами собою... в ушах зазвенело...
- Как там мистер Маноле? В него стреляли дважды... - выдавила я из себя.
- Дело плохо, - донёсся, словно сквозь ватную прослойку, голос Брэдфорда. - Он потерял много крови, а пуля вдобавок застряла в кости.
- Он будет жить? - спросила я едва слышно.
- Пока неизвестно. Я сейчас попробую остановить кровь и оказать всю возможную помощь. Потом перенесём его наверх. Как бы не началось заражение... Господа, выведите леди на воздух, - добавил Брэдфорд громче. - И кто там нёс мой чемоданчик с инструментами? Да, да, вы, юноша. Идите сюда, будете мне ассистировать. Леди Виржиния, вы не собираетесь терять сознание?
- Нет, благодарю, в мои планы на ближайшие час или два это не входит.
- Прекрасно. Но всё-таки... Вот вы, молодой человек с глупым лицом. Да, да, вы. Помогите леди подняться по ступеням и проследите, чтобы она в целости и сохранности добралась до сада, будьте галантным юношей...
Веки мои были плотно сомкнуты, и под ними плясали огни. А потом рядом раздалось робкое и басовитое:
- Кхм-кхм, леди?..
И я словно очнулась, возвращаясь в этот мир, где заливался криком Энтони, кто-то ругался, кто-то визжал, что-то грохотало...
- Да, - проговорила я рассеянно. - Пожалуй, мне не помешает выйти на воздух.
Рыжеусый великан - Джек Перкинс, кажется, было его имя, - почтительно придерживая меня за локоть, помог выбраться из подвала и, держа высоко над головою фонарь, повёл по тёмным коридорам. Я не спотыкалась, спину держала прямо, но всё равно чувствовала себя натянутой струной - ещё немного, и что-то внутри, звеня, оборвётся. Болело правое плечо и кисти рук - отдача от выстрела, как и предупреждал Эллис. Пожалуй, спустить курок три раза подряд я не смогла бы... Хорошо, что для Дугласа Шилдса хватило одного выстрела.
"Эллис... Что он делает сейчас? И что с Энтони? И... с Эвани?"
Вот теперь голова закружилась по-настоящему, и я прикусила губу.
Не время думать об этом. Сейчас я ничем не помогу Эвани. Остаётся надеяться на врачей... На доктора Брэдфорда, на доктора Максвелла...
- Леди, вы, это... Не стойте, я ж вас не утяну.
Я опомнилась и вновь зашагала вперед, стараясь не поскользнуться на паркете. А потом анфилады комнат и коридоров внезапно закончились, скрипнули входные двери - и в глаза мои заглянуло небо. Бездонное, звездное, прозрачное, как чёрно-синее стекло. Даже луна вылиняла до бледно-молочного цвета. Где-то в стороне багровели догорающие развалины гаража. Воздух был холодным и дымным; он царапал горло и глаза, словно ледяная крошка.
Высокое дубовое крыльцо манило нагревшимися за день ступенями. Амазонка моя была безнадежно испорчена, и поэтому я села, не задумываясь. Руки, привыкшие к тяжести револьвера, казались слишком пустыми, язык просил горечи... Впервые, пожалуй, мне стало понятно пристрастие леди Милдред к трубке и вишневому табаку.
Сначала я просто прижалась щекою к тёплому, шершавому дереву перил; потом позволила себе расслабленно прикрыть глаза, когда открыла их вновь, то, оказывается, уже сидела, привалившись к резным столбикам. Всё тело болело от неудобной позы, но пошевелиться не было сил.
Я вновь закрыла глаза и вдохнула дымный воздух полной грудью. Он словно теплел с каждым вздохом. Вскоре в нём появились издавна знакомые вишнёвые нотки, мягкие, родные, уютные. Ночной ветер, обдувавший спину, обернулся ласковой рукой... Под щекой было что-то пахнущее розой и ладаном - шёлк бесконечно пышных юбок, шелестящих, старомодных.
Ресницы мои дрогнули.
Крыльцо, разумеется, никуда не делось. Только ступени стали шире, отодвинулись подальше друг от друга и перила. Я дремала, свернувшись клубком на теплом дереве, подтянув ноги к груди, и голова моя лежала на коленях у леди Милдред. Бабушка курила трубку, покачивая ею иногда в сильных пальцах, и смотрела в беззвёздное ночное небо, а свободной рукою гладила меня по спине.
Горько.
- Что теперь делать? - глухо спросила я, глотая подступающие рыдания. - Что?
- Жить дальше, - ответила леди Милдред без единого мгновения колебаний. - Есть то, милая Гинни, с чем спорить бесполезно. Например, судьба. Или смерть. Можно только принять их с достоинством... Впрочем, что я говорю. Эти истины тысячу раз прописаны в старых книгах, но почему-то сердце остается глухим к словам и слышит лишь то, что нашёптывает опыт. Некоторые вещи нужно пережить, чтобы осознать их.
Горло у меня свело.
- Я понимаю. Понимаю. Но что мне делать сейчас?
Бабушка обернулась ко мне и улыбнулась одними губами; глаза её были пусты и черны, как у Энтони, кричавшего на алтаре.
- Спать, милая моя Гинни. Я буду рядом - всегда. Пускай даже не смогу дать тебе ничего, кроме лёгких снов.
И я спала.
И снилось мне прозрачное небо и белые, как снег, лепестки цветов...
-Виржиния, проснитесь, пожалуйста. Мы возвращаемся в особняк.
Я с трудом открыла глаза. Ресницы точно кто-то воском склеил. Небо на востоке только-только подернулось розовато-золотистой вуалью зари, но даже такой слабый свет вызывал приступы головной боли. Эллис стоял на несколько ступеней ниже и тормошил меня за плечо.
- Уже? - спросонья голос у меня был хриплый, как у пропойцы.
- Да, - коротко ответил Эллис. - Всё закончено. Уцелевших сектантов мои люди под присмотром мистера Уолша связали и уже конвоируют в Управление.
- Что с Эвани и с мистером Маноле?
Спрашивать об этом было мучительно - так я боялась услышать ответ. Но Эллис только устало пожал плечами:
- Пока живы. Получасом ранее их увезли в ваш особняк, Виржиния. Натаниэлл позаботится о них, сделает всё, что сможет - до утра. А там уже посмотрим, переправлять ли их в госпиталь, оставлять на домашнем лечении или... - Он осёкся и отвернулся вдруг, а когда продолжил, голос у него был глухой и выцветший: - Поезжайте домой, Виржиния. Вы можете держаться в седле, надеюсь?
- А где мистер Оуэн? - спросила я невопад.
- Уехал с мисс Тайлер. И, насколько я знаю Натаниэлла, наверняка уже получил хорошую порцию снотворного. И вы поезжайте, Виржиния, не заставляйте меня пускаться в долгие уговоры. Вот ей-богу, не до того сейчас.
- А вы?..
- Останусь пока здесь, - ответил мрачно Эллис и взлохматил себе волосы пятернёй. - Нужно изучить хорошенько подвал, где совершались жертвоприношения, собрать улики, составить акт осмотра места происшествия, подписать его у свидетелей, набросать отчёт по свежим следам... Рутинная работа. Думаю, завтра к вечеру управлюсь. Не беспокойтесь обо мне.
Больше тянуть уже не было смысла. Если Эвани и Лайзо отправили в особняк, то и мне следовало возвращаться. И пусть я не смогу сделать ничего, но хотя бы посижу у постели своей подруги...
...Планам моим не суждено было сбыться.
В грязной амазонке меня к пострадавшим, конечно, не пустили. И доктор Брэдфорд, и Максвелл, забыв о взаимной неприязни, сообща прогнали некую леди "приводить себя в достойный вид". Для раненых на кухне нагрели несколько бадей воды, хватило её и мне. А после ванны и чашки чая я почти сразу же уснула, прямо в домашнем платье - словно силы в один миг закончились.
Или, возможно, Брэдфорд подмешал что-то в питьё. Доказать это было невозможно.
Разбудили меня глухие рыдания. Я приподнялась на подушках, щурясь от яркого солнечного света, пригляделась - и охнула:
- Мэдди!
Она сжалась в комочек в большом кресле и, уткнувшись в колени, давилась слезами. Наверное, уже давно - рыдания временами переходили в икоту. Сердце у меня сжалось.
- Мэдди, что...
Я не договорила.
Мадлен подняла голову. Веки припухли и покраснели, губы были искусаны в кровь, на щеках расцвели царапины... Всхлипнув жалко, Мэдди выбралась из кресла, пошатываясь, доковыляла до моей постели - и рухнула в неё, едва не выбив мне лбом зубы. Я осторожно обняла заплаканную, дрожащую девочку - и только тогда заметила, что мы в комнате не одни.
- Доброе утро, доктор Брэдфорд.
- Скорее, добрый вечер, леди. Вы проспали почти двенадцать часов. Впрочем, думаю, это пойдёт вам только на пользу.
Сейчас доктор был далеко не таким безупречно-изысканным, как обычно. Нет, костюм по-прежнему сидел на нём идеально, но вот синяки под глазами, следы бессонной ночи, не могли скрыть никакие очки, а солнечный свет безжалостно подчеркивал землистый цвет лица. Я задумалась - когда же доктор мог прилечь отдохнуть в последний раз? Выходило, что в лучшем случае позавчера.
- Возможно. Есть ли новости о мисс Тайлер и мистере Маноле? - выпрямилась я на кровати, стараясь принять благопристойный вид, насколько это было возможно со спутавшимися волосами и в домашнем платье. Мэдди всё так же тихонько всхлипывала, уткнувшись мне в плечо.
- Здоровью мистера Маноле ничего не угрожает, - устало ответил Брэдфорд, щурясь на свет. - Ему повезло. Он потерял много крови, но здоровый молодой организм может перенести и не такое. Единственная проблема была в пуле, застрявшей в лопаточной кости. К счастью, повреждения ограничились трещиной. На месяц-другой об управлении автомобилем можно будет забыть, однако уже через полгода, ручаюсь, на память об этом прискорбном происшествии у мистера Маноле останутся только шрамы.
- А... Эвани Тайлер? - Голос у меня сел. Мэдди замерла.
Доктор Брэдфорд поймал мой взгляд.
- Сожалею, миледи.
Всё. Как приговор последней надежде.
Я думала, что разрыдаюсь прямо здесь и сейчас, но вместо этого только прижала к себе Мэдди покрепче и выговорила с трудом:
- Полагаю, мы должны написать её матери, миссис Тайлер. Адрес был у мистера Спенсера. Мой управляющий на каждого работника заводит отдельную папку с документами. И... как она умерла?
Последние мои слова прозвучали совсем тихо.
- Во сне, не приходя в сознание. Доза морфия оказалась для неё слишком сильной, - спокойно ответил Брэдфорд, и по чему-то неуловимому - в голосе, в потемневшем взгляде ли? - я поняла, что он лжёт.
Горло словно сдавило невидимой рукой. В том, что случилось с Эвани, была и часть моей вины. Отпустила, недоглядела, поняла слишком поздно...
- Благодарю за ответ, мистер Брэдфорд. А теперь будьте столь любезны, покиньте эту комнату.
- В ту же секунду, как удостоверюсь, что ваше здоровье в порядке, леди, - невозмутимо откликнулся он, поднимаясь на ноги. - Конечно, я не ваш семейный врач и не могу заменить его, однако у меня есть некие обязательства по отношению к вам как хозяйке дома. Тем более что вчера я не сумел уделить вам достаточно внимания.
- Благодарю, но я чувствую себя... - светское "превосходно" навязло на зубах.
Нет. Не превосходно. Плохо я себя чувствовала, ужасно, кошмарно, мне хотелось распахнуть окно и кричать, кричать, кричать, а ещё лучше - выйти в поле и бежать, куда глаза глядят, пока ноги не начнет сводить от усталости, а каждый вздох не станет обжигать грудь огнём.
Но на это нет времени. Мне нужно написать миссис Тайлер, а ещё... ещё начать подготовку к похоронам. Мать Эвани жила далеко, вряд ли она успеет приехать в Бромли за дочерью. Или даже выбрать кладбище... Придется этим заняться мне.
- Что ж, тогда не буду вам мешать. Мне нужно навестить того мальчика, Энтони Шилдса. К слову, после того, что произошло вчера, к нему вернулась способность ходить... Доброго вечера, леди, - коротко поклонился Брэдфорд и вышел. Я даже не успела спросить его об Энтони.
Энтони... Бедный мальчик, сколько же он пережил...
А Мэдди всхлипывала тише и тише, пока рыдания не угасли совсем. Только моё домашнее платье совершенно промокло на плече. Кажется, у меня не было сил даже на то, чтобы погладить Мэдди по голове, не то чтобы встать, но я заставила себя распрямить спину и сказать:
- Пора подниматься, Мадлен. У нас появилось много неотложных дел, с которыми никто больше не справится. Пойдём? - Она запрокинула лицо. Припухшие веки, искусанные губы... - Ты поможешь мне? - спросила я, и Мэдди только кивнула, а потом стала медленно, медленно выбираться из вороха подушек и одеял.
Работы хватало, особенно для меня одной - от мистера Джонса толку было немного, миссис Стрикленд куда-то исчезла - вроде бы заболела, а к Оуэну обращаться совесть не позволяла. Но я не жаловалась. Сложно было заниматься похоронами в самый первый раз, когда пожар унёс жизни моих родителей, а леди Милдред слегла на несколько дней и ничем не могла мне помочь. Тогда - да, было страшно, горько, всё валилось из рук. Позже, когда отошла в мир лучший сама бабушка, я по достоинству оценила запутанные ритуалы, помогающие занять время и заглушить острую боль потери усталостью.
Так же и теперь.
Поначалу Мэдди часто начинала плакать ни с того ни с сего; сидит за обедом, к примеру, смотрит в свою тарелку, секунда - и по щекам уже катятся слезы. Но потом я завалила её разными поручениями, и она стала потихоньку оживать. Отчаянная, выворачивающая душу тоска сменилась глубокой сосредоточенностью - не много, но уже что-то.
Мне пришлось выдержать две непростых беседы.
Одну - с Оуэном.
Я сразу предложила ему переехать в Бромли либо занять должность управляющего в одном из моих загородных владений, думая, что смена места жительства поможет скорее смягчить горечь потери. Однако Оуэн отказался наотрез.
"Я не хочу уезжать от Эвани. Её хоронят далеко от родины, некому будет ухаживать за могилой", - твердо ответил он.
Это прозвучало страшно. Я хорошо помнила урок, преподнесенный мне жизнью. Тогда, после смерти леди Милдред, единственного родного человека, мир вокруг словно померк. Вечный траур - вот что тогда казалось единственно достойным выходом. Долго я жила только бабушкиными делами, чувствуя себя обязанной продолжать их, всю себя посвящала "Старому гнезду", общалась лишь с друзьями леди Милдред... Только тот случай с парикмахером-убийцей помог мне осознать ошибку.
Бабушка не хотела бы, чтоб я горевала о ней вечно, отвернувшись от остального мира.
Так и Эвани Тайлер никогда бы не пожелала Оуэну жизни затворника.
Самым сложным оказалось убедить его переехать в Бромли "на время" - якобы помочь мистеру Спенсеру с документами. Глупость несусветная - мой бессменный управляющий, несмотря на более чем почтенный возраст, справлялся с делами лучше дюжины молодых работников. Впрочем, отказаться напрямую Оуэн не мог и уклончиво пообещал "вернуться к этому вопросу после похорон". Я вздохнула с облегчением. Оставалось заручиться поддержкой самого мистера Спенсера, но уж это-то не составило бы никакой трудности.
Второй разговор был короче, но куда тяжелее. И хотелось избегать его и дальше... но Энтони Шилдс имел право посмотреть в глаза той, что убила его отца.
Комнаты для мальчика мы выделили на южной стороне, светлой. Когда я вошла, солнце едва не ослепило меня после полумрака длинных коридоров. Энтони сидел на кровати и читал - ту самую книгу о принце Гае.
И, кажется, одну и ту же страницу уже который день.
- Здравствуй, Энтони.
- Здравствуйте, леди Виржиния.
Он рефлекторно согнул ноги в коленях, словно хотел спрятаться, и дёрнулся испуганно. Доктор Брэдфорд говорил, что мальчик до сих пор не привык к тому, что снова может ходить, как нормальный человек.
- Как ты себя чувствуешь?
- Спасибо, леди, хорошо.
Его коротко обстриженные после всех событий волосы топорщились в разные стороны и золотились в солнечных лучах, теперь ещё больше, чем прежде, напоминая священный круг.
Я глядела на Энтони, он - на меня, а потом мы вдруг выпалили одновременно:
- Наверное, ты меня ненавидишь!
- Наверное, мне лучше было бы умереть тогда!
И замолчали сконфуженно. А потом Энтони отвел взгляд и произнес неожиданно серьезно и по-взрослому:
- Нет, леди. Я вам благодарен. Я... вспомнил всё. И про маму тоже. Мы ведь тогда на самом деле не просто так уехали. - Он поерзал на подушках, словно спину ему что-то жгло, и вновь посмотрел мне в глаза. - Мы уезжали от папы. Насовсем. Те люди в балахонах стали приходить слишком часто и оставаться надолго. Мама говорила, что отец... заигрался. - Энтони с трудом выдавил из себя слово, но это словно вскрыло нарыв. Дальше речь потекла плавней, легче. - Ритуалы, приметы... Он начал действительно в них верить. Я простудился как-то, а отец, вместо того, чтобы дать мне лекарство, зарезал белую птицу и накапал мне крови на подушку. Мама очень кричала, а на следующее утро мы с ней собрали кое-что в дорогу - и сбежали из дома. Она хотела, чтобы мы поехали к её двоюродной сестре, в Альбу. Тетя Анна добрая, и она жена генерала. Отец побоялся бы затевать скандал. Только у нас ничего не получилось. Был дождь, дорогу размыло, и экипаж упал с обрыва. А теперь, наверное, опять придётся ехать к ней и проситься пожить хотя бы до совершеннолетия... Но уже без мамы.
Пылинки кружились в солнечных лучах - ужасающе медленно. Наверное, какая-то пыль попала и мне в глаза, потому что я вдруг ощутила резь и моргнула.
- Мне очень жаль, Энтони.
- Вы-то здесь точно ни при чем, - улыбнулся вдруг он той прежней своей улыбкой, от которой становилось так светло на душе и грустно. - Наверное, и отец не виноват тоже. Его свели с ума книги и ритуалы. Нельзя безнаказанно смотреть на зло - оно через глаза прорастает в душу.
В комнате было тепло, но меня пробрало ознобом.
- Мудрые слова.
Энтони смущенно потупился.
- На самом деле так говорила ведьма Гырра из книжки. Леди... Не смотрите на меня так. Если и есть несчастное существо в этом доме, то это не я. Я рад, что всё закончилось наконец... Наверное, у меня тут, - он приложил руку к своей груди, - что-то устроено неправильно. Когда я сказал, что лучше бы умер раньше, то не чувствовал вины или горя. Просто тогда никто бы не погиб. Отец не испачкал бы руки в крови, а мисс Тайлер... мисс Тайлер была бы жива. Я скучаю по ней, леди, - добавил он вдруг.
- Я тоже. - На языке появился соленый привкус. - Я тоже, Энтони...
Вот тогда-то я и расплакалась наконец. Не после той жуткой ночи, когда Эвани умерла. И не потом, позже, на похоронах, когда плакали все, даже, кажется, у Эллиса глаза подозрительно блестели... А в залитой светом комнате, перед мальчиком с улыбкой солнечной и печальной.
Кажется, из всех нас он оказался самым сильным.
Похороны были... изматывающими.
Снова церковь, ладанно-полынный полумрак, тусклые огоньки свечей и блёклые витражи; снова ворохи белых и красных цветов, беззвучный плач и оглушающее молчание; снова солнце после церковной темноты - и точно новая жизнь.
Мадлен во время поминальной службы потеряла сознание, и Брэдфорд вынес бедняжку на улицу на руках. Уже после окончания церемонии, на свежем воздухе, Эллис отозвал меня тихонько в сторону и, оглядевшись подозрительно, прошептал:
- Конечно, я обычно не сую нос в чужие дела, но сейчас... Приглядывайте за своей Мадлен. Натаниэлл, бесспорно, человек хороший, но у него за плечами четыре несостоявшихся брака и несколько дюжин легковесных романов. Когда он оказывал знаки внимания вам, я был спокоен. Во-первых, вы здравомыслящая девушка, во-вторых, вы настоящая леди и попросту не способны разглядеть мужчину в человеке заведомо более низкого положения. Чего не скажешь, к сожалению, о Мадлен.
Я ахнула, прикрывая рот ладонью.
- Вы хотите сказать, что он может...
- Может, - вздохнул Эллис покаянно, словно это лично он нёс ответственность за любвеобильность доктора. - При этом будет уверен, что не совершает ничего плохого. Неплохой человек... но не без странностей, как говорится.
Солнце защекотало мне веки - мы вышли из-под деревьев на свободное пространство, - и я рассмеялась, кажется, впервые за последние три или четыре дня.
- Что ж, спасибо за предупреждение, Эллис, - без тени иронии поблагодарила я детектива.
- Пустое, - отмахнулся он, щурясь. - Давайте пройдёмся по округе и поищем вашу Мадлен и моего несносного друга. А потом у меня будет к вам разговор. Вы ведь хотели узнать, чем кончилось это дело?
- Скорее, с чего началось, - помрачнела я.
- Я готов отдать вам отчёт и даже рассказать кое-что не вошедшее в него, - пообещал Эллис.
Приблизительно подсчитав, сколько времени потребуется на завершение всех формальностей, я решительно кивнула:
- Тогда через три часа на веранде. Я прикажу подать кофе.
- Лучше сварите его сами, не доверяя служанке, - невесело усмехнулся детектив. - Там такая история, что запивать его нужно чем-нибудь покрепче.
Подобное вступление не могло не разбудить интерес. К тому же я чувствовала, что в этой истории нужно поставить точку... А как её поставишь, если нет ни начала, ни конца?
...Мэдди нашлась быстро. Недалеко от Управления она с независимым видом разглядывала незрелые ягоды на колючих кустах шиповника. Доктор Брэдфорд сидел на ступенях и задумчиво потирал щеку. Судя по цвету и форме отпечатка, Мэдди не изменила своей привычке бить кулаком и со всей силы. Исключительно для острастки, разумеется.
- Вижу, здоровье моей подруги уже в полном порядке? - спросила я подчёркнуто-вежливо, и доктор Брэдфорд в той же своей задумчивой манере ответил:
- В совершенном, леди. Просто совершенство...
Мэдди нахмурилась, топнула ногой, погрозила доктору пальцем и гордо прошествовала под мою защиту - то есть ко мне за спину. Судя по странно изменившемуся лицу Брэдфорда, "совершенство" не преминуло тайком от меня показать обидчику язык.
Домой я возвращалась со смешанным чувством лёгкости и грусти. Впрочем, грусть, кажется, целиком растворилась в кофе, пока он неторопливо томился на огне. Эллис, сделав первый глоток из кружки, поморщился.
- Горько.
- Вы же просили покрепче, - пожала я плечами и милостиво подвинула к детективу сливочник и сахарницу. - Добавьте по вкусу.
- А вы?
- А мне сойдет и так. Вы обещали отчёт, Эллис?
- Обещал, - согласился он. - Но сначала позвольте рассказать вам о том, чего в отчёте не будет. А именно - о Хэмбле.
Бог мой, а я о нем и забыла! И о бедняжке Кэтрин!
- Что с ним?
Эллис вздохнул.
- Сейчас он, полагаю, у себя дома. Кажется, слег от беспокойства. Обыск оказался для него... неожиданностью, скажем так. Баронету было, что скрывать.
Сердце у меня заколотилось чаще.
- Это как-то повлияет на судьбу Кэтрин?
- Ну, только если изменит в лучшую сторону, - усмехнулся детектив. - А, подлец, из-за него следствие пошло по ложному пути! По описаниям Хэмбл совпадал с одним из помощников Шилдса - тем, кого видела вдова О'Бёрн. Да ещё эта история с инструментами, с шантажом...
- Эллис, не томите, рассказывайте уже! - я не выдержала и стукнула чашечкой по блюдцу, едва не расколов его и порядком расплескав кофе.
Детектив на мою вспышку не обратил ни малейшего внимания.
- Нечего тут рассказывать, Виржиния. Собственно, всё самое главное вы уже и так поняли, как я думаю. Хэмбл держал у себя дома кое-какие запрещенные... экспонаты, назовем это так. Например, в одной из емкостей был плод, изъятый из чрева матери незадолго до рождения. - Эллиса передёрнуло от отвращения. - Такие вещи на законных основаниях могут находиться только в музее анатомии, но никак не в частной коллекции. Полагаю, образец был куплен на черном рынке. Не знаю, каким путем, но Уолш прознал об этом "экспонате" - и не придумал ничего умнее, чем шантажировать баронета. Тот, разумеется, не смог отказаться от "редкости", как сделал бы любой нормальный человек на его месте, а потому Хэмблы каждый месяц выплачивали Уолшу весьма крупную сумму. Предупреждая ваши вопросы, Виржиния, - поймал он мой взгляд. - Я позабочусь о том, чтобы эта история обошлась Уолшу как можно дороже, но не задела леди Хэмбл и её дочерей. Я понимаю, что против мужа и отца они пойти не могли, да и покупка запрещённой вещи не такое серьёзное преступление... если сравнивать это с тем, что натворил Шилдс. А теперь, - Эллис протянул мне отчёт, - читайте.
С первых строк оправдались мои худшие предположения.
В секте Шилдса - а в том, что это была секта, сомнений уже не осталось - состояло ни много ни мало шестнадцать человек. Они действительно "дежурили" в поместье по сменам. Некоторые из них помогали Шилдсу во всём, даже в самых чудовищных преступлениях. Особенно отличились четверо юношей, ранее отчисленных из Университета за дебоши. Они жили в поместье тайком, круглый год. Двоих из них видела миссис О'Бёрн в роковой вечер. Эти молодые, но до самой души прогнившие люди "обеспечивали Шилдсу алиби", как сказал Эллис. Проще говоря, похищали жертв именно в те дни, когда он уезжал в Бромли за лекарствами для сына - и за морфием.
Но таких "энтузиастов" в секте Шилдса оказалось, к счастью, меньшинство.
Более чем половина из старых последователей отказались участвовать в жертвоприношениях... Правда, и в Управление Спокойствия заявлять о преступлениях своего наставника Шилдса они не торопились.
- Что ж, в тюрьму упечь их за умолчание я не могу, но вот позаботиться о том, чтобы Управление наложило на этих молчунов штраф - запросто, - злорадно пояснил Эллис. - Если б хоть кто-то из них не побоялся дойти до Управления, то Шилдса бы остановили ещё в Бромли.
Бромли...
О том, что безутешный отец впервые начал прибегать к рискованным методам лечения сына ещё в столице, я догадывалась уже давно. Но всё равно вздрогнула, когда увидела, сколько в целом было жертв на его счету.
Больше двух десятков.
Нищие, калеки, старики, слабоумные... Шилдс выбирал тех, кто не мог постоять за себя. Морфий, необходимый для оглушения жертвы и самого Энтони, которого никто не собирался посвящать в суть обрядов, он покупал в аптеке якобы "для облегчения страданий сына" - знакомый врач выписал рецепт, поверив словам "безутешного отца", что мальчику необходимо обезболивание из-за последствий травмы. Вероятно, Шилдс был очень убедителен - неудивительно, ведь он и впрямь верил, что его сын страдает. Но не понимал, что куда сильнее невозможности ходить мальчика гнетёт тоска по матери.
А потому ученый вновь и вновь обращался к тому, что называл "проверенным колдовством".
Однако ритуалы не приносили Энтони облегчения. Когда мальчик просыпался от наркотического сна, то не помнил ничего о кровавом действе, в которое вовлекал его отец, и по-прежнему не мог пошевелить даже пальцем на ноге. Постепенно Шилдс уверился в том, что изначально жертвы были "неправильные" - как больной дряхлый старик может даровать исцеление такому юному чуду, как Энтони? "Замена должна быть равноценной", - твердили старые книги.
И Шилдс становился смелее в выборе жертвы.
Хромоножка-красавица, потом - слепой мальчик-гипси, ещё одна девица из табора, Бесси... И, наконец, как апофеоз этого безумия - Эвани Тайлер. Та, к кому Энтони привязался всем сердцем. Та, что всей душой полюбила Энтони.
Равная ему. Жертва для равноценного обмена.
Энтони и раньше догадывался, что Дуглас Шилдс творит нечто страшное, потому и сделал пометки в книге, а потом - передал её Эвани. Это стало своего рода компромиссом - мальчик не предавал отца, но в то же время пытался предупредить об опасности ту, кого любил. Однако Энтони настиг чудовищный удар судьбы. И никто не скажет уже сейчас, было ли это жестоким намерением или случайным совпадением, но снотворного мальчику в ту роковую ночь дали меньше, чем обычно, и обряд пошел наперекосяк. Энтони очнулся, увидел Эвани...
А потом появились мы трое - я, Оуэн и Лайзо.
И случилось то, что случилось.
- Значит, вы предполагаете, - медленно начала я, дочитав отчет, - что Энтони излечился из-за шока? Потрясение оказалось слишком велико и заслонило собою прежние... как здесь написано... прежние травмирующие воспоминания?
-Да, это термин из трудов профессора Брейда, - солидно кивнул Эллис и снова отпил кофе, уже не морщась, хотя сахар и сливки так и стояли в стороне. - Можно даже сказать, что Дуглас Шилдс оказался прав. Его сына излечило потрясение от того, что тот увидел умирающую Эвани Тайлер, которую очень любил. Энтони тогда просто скатился с алтаря и пополз к ней, забыв, что ноги у него "не слушаются". И они послушались - ведь травмы, видимо, не было, а было самоубеждение, неизбывное чувство вины за смерть матери и врачебная ошибка.
Я вновь перевела взгляд на мелко исписанные листочки отчёта. Солнце уже садилось, и разбирать торопливый почерк Эллиса становилось всё труднее, а зажигать свет совсем не хотелось.
- Виржиния, а вы точно дочитали до конца? - вкрадчиво поинтересовался Эллис. - Там ещё на обороте была любопытная пометка... Вам разве не интересно, куда подевалась ваша служанка?
- Которая? - удивилась я искренне, перебирая в памяти список прислуги.
- Миссис Стрикленд.
Я поперхнулась кофе.
- Она же, кажется, болеет?
- Она в бегах, - коротко ответил детектив. - Роза Стрикленд была прежде гувернанткой Энтони Шилдса... и, вероятно, состояла в близких отношениях с Дугласом Шилдсом, своим нанимателем. Один из сектантов, который знал о своем "Учителе" чуть больше других, рассказал, что часть жертв, в том числе и Бесси Доусон, приводила именно Роза Стрикленд. Эвани тоже вывела она, думаю. А вот как... Боюсь, этого мы не узнаем до тех пор, пока не поймаем сбежавшую преступницу. Что, увы, совсем не просто.
Руки у меня сами собою сжались в кулаки. В глазах потемнело от злости.
- Надо было уволить её сразу. Она мне не понравилась с первого взгляда!
- А мне - показалась премилой особой, - мрачно откликнулся Эллис. - Видимо, ваше женское чутьё было на сей раз острее, чем мое - сыщицкое. И коль уж мы заговорили о симпатиях и неприязни... Виржиния, попрошу вас об одной услуге: загляните уже наконец к Лайзо. Он весь извёлся.
- О... - растерянно откликнулась я, чувствуя, что щёки у меня загораются румянцем стыда.
Честно говоря, сначала мне неловко было даже и думать о том, чтобы зайти к Лайзо. Он почти постоянно спал, доктор Брэдфорд не рекомендовал нарушать его покой - мол, во сне люди выздоравливают быстрее... А потом меня закрутили хлопоты и дела похоронные, стало уже не до того. Но всё равно, получается, что я поступила некрасиво. Лайзо спас мне жизнь, а я даже не зашла поблагодарить его!
- Вот-вот, - довольно произнес Эллис, без сомнения, легко прочитавший мысли по моему лицу. - Так когда вы совершите судьбоносный визит?
- Завтра утром, - твёрдо пообещала я. - А сейчас, пожалуй, пойду спать. День был тяжёлый.
Эллис сначала удостоил меня неодобрительного взгляда, потом покосился на сумерки за окном, на темнеющее небо, сладко зевнул... и махнул рукою:
- Действуйте, как знаете. Только не затягивайте уж больше. Я не шутил, когда говорил, что Лайзо переживает. Вы не повздорили случайно накануне?
- Не накануне, но повздорили, - призналась я, вспомнив происшествие по пути в деревню. - Клянусь, виноват был он! Такая дерзость...
- Не сомневаюсь, - вздохнул Эллис.
И была в этом вздохе... как там говорится? Бесконечная усталость и смирение перед судьбою.
Через некоторое время я допила кофе и распрощалась с Эллисом. Перед сном мне надо было заглянуть в кабинет и проверить, не принесли ли днём какую-нибудь корреспонденцию. Действие это было исключительно формальное - ответа от матери Эвани мы ждали ещё нескоро, а очередная порция документов от мистера Спенсера пришла вчера.
Каково же было моё удивление, когда я увидела на столе солидных размеров конверт, запечатанный сургучом с хорошо знакомым мне оттиском - оленьим силуэтом в двойном круге.
Маркиз Рокпортский, Ричард Рэйвен Рокпорт.
Письмо было до неприличия кратким. Но пока я читала его, успела дойти до того состояния, которое древние северяне называли "священной яростью".
АЛМАНИЯ, ШПРЕЕ,
... МЕСЯЦА ... ГОДА
Драгоценная моя невеста,
Доверенные люди сообщают мне, что в последнее время Вы отличаетесь действиями, совершенно не подобающими статусу графини и моей наречённой. В частности Ваше имя сплетники вновь связывают с неким Аланом Алиссоном Норманном, который якобы уже месяц живет в Вашем загородном поместье.
Также Вы стали крайне неаккуратно относиться к подбору прислуги, взяв на работу некоего молодого человека смазливой наружности, но с тёмным прошлым.
Так как эти сплетни наносят ущерб не только Вашей репутации, но и моей, настоятельно рекомендую избавиться как от первого упомянутого субъекта, так и от второго.
Собираюсь возвратиться в нашу благословенную Аксонию не позднее осени. Если до тех пор Вы не внемлите моему совету, придется нам говорить иначе.
Полагаюсь на Вашу разумность
(надеюсь, от леди Милдред Вы унаследовали ум, а не характер).
Искренне Ваш,
Р.Р.Р.
Я стиснула письмо в кулаке так, что пальцы хрустнули.
Навязанный отцом жених, который вдвое старше - это ещё можно вытерпеть. Но жених, который приказывает мне, словно он стал уже законным супругом...
Значит, краткий период невмешательства в мою жизнь закончился?
Что ж, посмотрим, кто кого!
Хорошенько скомкав письмо и швырнув его на блюдо для сжигания документов, я одёрнула платье и едва ли не бегом устремилась на второй этаж, к гостевым комнатам, в одной из которых сейчас временно был устроен Лайзо.
Мистер Джонс, едва не столкнувшийся со мной в коридоре, сначала очертил рукою священный круг, а уже потом охнул:
- Простите, леди, не признал вас... Померещилось что-то... этакое...
Но я уже не слушала его.
Дверь в комнату была не заперта, но Лайзо, разумеется, уже спал.
- Проснитесь, мистер Маноле! - затормошила я его за плечо, и только когда он застонал сквозь зубы, сообразила, что именно туда пришлись выстрелы покойного Шилдса. - Вы не спите?
- Уже нет, - сонно откликнулся Лайзо и тут же попытался присесть, но только зашипел от боли.
Волосы у него спутались после сна, трехдневная щетина была видна даже в полумраке комнаты... Но больным Лайзо уже не выглядел. Только уставшим немного.
Прекрасно.
- Мистер Маноле, помните, мы говорили об испытательном сроке? - продолжила я громче. Он осторожно кивнул. - Так вот, я... решила оставить за вами место водителя до полнейшего вашего выздоровления. И даже повышу жалование. Но...
- Что "но"? Говорите уж, не томите, - несколько озадаченно поторопил меня Лайзо.
И я решилась.
- Но вы должны учесть, что вашей персоной заинтересовался один страшный человек. Маркиз Рокпорт. И он крайне не одобряет моего решения взять вас на работу. Я допускаю, что вам будет грозить опасность, если вы примете моё предложение.
В глазах у Лайзо появилось престранное выражение.
- Маркиз Рокпорт - это ваш жених, так, что ли?
- Совершенно верно.
- И ему, значит, не нравится, что я на вас работаю?
- Именно так.
- А вы, получается, хотите ему назло меня оставить? И даже плату прибавить? - Лайзо сощурился.
Я невозмутимо кивнула.
- Вы правы, мистер Маноле, дела обстоят именно так.
Он расцвёл плутовской улыбкой, отозвавшейся в моём сердце странным теплом.
- Ну, раз так, я с удовольствием на вас поработаю. Спасибо, леди, за оказанное доверие.
Я улыбнулась в ответ.
Думаю, мы с Лайзо все же найдём общий язык. Вполне возможно, что мне это в итоге понравится.
В конце концов, даже чёрный кофе не бывает полностью горьким - всегда проскальзывают и сладкие, и кисловатые нотки...
А жизнь - куда более сложный напиток.