Дом из зеленого стекла

- Ой, мамочки! - воскликнул Майло, уставившись на дом, который вдруг превратился в тёмное пятно.

- Ого! - присвистнул мистер Пайн. - Я, конечно, предполагал, что такое может случиться, но всё же... Брэндон, не поможешь мне с генератором? А ты, Фенстер, иди с Майло и помоги Норе. Наверное, кто-то из гостей уже визжит от ужаса.

Минимум двое. Миссис Геревард и доктор Гауэрвайн наверняка возмущаются во весь голос. Майло не дождался Фенстера и побежал домой как можно быстрее.

Он услышал крики раньше, чем успел добраться до крыльца, и вовремя вспомнил, что не стоит перепрыгивать через две ступеньки, поскольку они превратились в ледяную горку. Мальчик открыл дверь, и на него обрушился весь этот кошмар.

- Это я! - крикнул Майло изо всех сил.

Прислушавшись, он понял, что голосила и правда знакомая парочка, а миссис Каравэй и Лиззи пытались как могли их успокоить. Все четверо стояли посреди гостиной, где единственным источником света остался камин, от чего лица чудовищно искажались. Мистера Винджа не было видно. Джорджи, видимо, всё ещё не спустилась, да и Клем с Оуэном, похоже, ушли наверх.

Миссис Пайн в свете свечи появилась у плеча Майло, и она была в ярости.

- Как только все угомонятся, я ещё задам тебе хорошую взбучку за то, что ты исчез на ночь глядя в такой холод, - процедила она. - Но, видимо, с этим придётся подождать. - Она сунула в руку Майло длинную зажигалку для гриля. - Иди зажги свечи и... - Миссис Пайн вгляделась через его плечо. - Это Фенстер?

Фенстер приподнял шляпу.

- Да, мэм. Но инкогнито. - Он подмигнул миссис Пайн. - Под видом скромного монастырского садовника.

Миссис Пайн заморгала и тяжело вздохнула.

- Чуть позже посвятишь меня в детали. Майло, а где отец?

- Запускает генератор. - Майло жестом подозвал маму поближе и понизил голос. - С ним Брэндон Леви.

- Тоже инкогнито, - добавил Фенстер, переходя на шёпот.

- Свечи! - скомандовала миссис Пайн сквозь зубы. - Немедленно! Может, тогда эти двое перестанут думать, что наступил конец света просто потому, что мир погрузился во тьму. Я собираюсь спуститься в подвал за фонарями. Фенстер, не мог бы ты мне помочь? Пожалуй, мне стоит признаться, что я рассказала гостям о тебе, - добавила она, когда они с Фенстером исчезли за дверью, что вела из кухни в подвал.

Майло прошёл вдоль стола, на котором его мать так искусно расставила накануне свечи. Он щёлкал зажигалкой и подносил огонёк по очереди к каждой из свечей. Внезапно по ту сторону стола в пламени свечей появилось лицо Мэдди. Майло аж подпрыгнул. У него невольно вырвался крик.

- Ты где была? - требовательно спросил он.

- А ты где был? - парировала девочка. - Я-то никуда не уходила. Мне показалось, что лучше всего оставаться на месте, пока все не успокоятся. - Мэдди кивнула в сторону гостиной, где шум становился всё громче. Миссис Геревард и доктор Гауэрвайн заметили проходившего мимо Фенстера и теперь громко требовали объяснений, кто он такой. - Что с ними?

Ещё три свечи стояли на кухонном столе. Майло взял их и принёс в гостиную, протиснулся в центр кружка, откуда доносились возмущённые голоса, и щёлкнул зажигалкой. Гости в испуге замолчали. Майло протянул две незажжённые свечи Лиззи Каравэй, а третью зажёг и дал миссис Геревард, которая взяла свечу как будто средство обороны.

- Поставьте на столик у дивана, - велел Майло, указав пальцем.

Миссис Геревард хотела что-то сказать, но Майло опередил её:

- Вон туда.

Старая леди скривилась, но сделала то, что ей велели. Майло взял вторую свечу из рук Лиззи, которая ошарашенно наблюдала за происходящим. Он зажёг свечу и вручил её доктору Гауэрвайну.
- А эту надо поставить на столик у входной двери. Вон туда, пожалуйста.

Доктор тоже нахмурился, но послушался без лишних споров. Лиззи отдала Майло последнюю свечу, которую он протянул вернувшейся миссис Геревард, пока она снова не начала кричать.

- Спасибо, - сказал Майло, не обращая внимания на её явное неудовольствие.

Миссис Геревард посмотрела на него с удивлением.

- Ну... не за что...

- Почему бы вам не присесть и не передохнуть? - предложил он. - Возьмите с собой свечу. А вы, доктор Гауэрвайн, если хотите сделать что-то и правда полезное, принесите дрова для Лиззи.

Доктор как раз шёл по пятам за миссис Каравэй на кухню, чтобы снова напуститься на неё с криком, но застыл на месте, пристально посмотрел на Майло, повернулся на пятках и направился за своим пальто. Майло улыбнулся. «Это ещё не пришлось прибегнуть к Всесильным Уговорам, - подумал он. - Я просто взял и сделал это».

Мама вернулась с четырьмя керосиновыми фонарями, висевшими у неё на руке, а Фенстер притащил целую гору одеял и ещё несколько фонарей, к этому моменту на первом этаже воцарился покой. Миссис Геревард тихо вязала на диване при свете свечи, доктор Гауэрвайн и Лиззи складывали в стопку дрова у камина, а Майло и Мэдди о чём-то шептались в углу за ёлкой.

- Ого! - удивилась миссис Пайн. - Не ожидала такого!

Джорджи спустилась по лестнице в освещённую свечами столовую.

- О! Не только мой этаж остался без света.

- Электричества нет во всём доме, но всё в порядке, - ответила мама Майло. - Как чувствует себя тот юноша?

Джорджи пожала плечами и пошла на кухню. Вид у неё был несчастный.

- Я не знаю. Я оставила их наедине. - Она замолчала, а потом оживилась и с любопытством взглянула на Фенстера. - Мне кажется, мы не знакомы.

Он коротко поклонился, из-за чего чуть было не упал вместе с горой одеял, принесённых на случай холода. В итоге два толстых одеяла приземлились-таки на пол, едва не погребя под собой мистера Винджа, который тоже спустился на первый этаж.

- Я Фенстер Плам, мадам. И сэр, - добавил он, кивнув мистеру Винджу. - Садовник. Работаю в монастыре на вершине холма. Ненастье застало меня по пути домой. А живу я в Бараках, довольно далеко, учитывая непогоду. Вот так я тут и оказался. Ничего необычного.

Пока Джорджи слушала, её глаза становились всё шире, но она то и дело кивала, как будто нет ничего странного в том, что садовник работает в холод и снег, что кто-то отправился в долгое путешествие ненастной ночью, да и вообще в том, что Фенстер пустился в эти витиеватые объяснения. Майло не сомневался, что Джорджи ни на секунду не поверила его россказням.

Миссис Пайн многозначительно посмотрела на Фенстера.

- Действительно, ничего необычного.

- Уж не тот ли это Фенстер из вашей истории, миссис Пайн? - поинтересовался мистер Виндж, подбирая упавшие одеяла.

- Да! - воскликнул Фенстер прежде, чем миссис Пайн успела ответить. - Я знаю, что Нора рассказала вам про тот случай!

- Хорошо бы услышать вашу версию, - отозвался мистер Виндж, складывая упавшие одеяла поверх стопки Фенстера. - Мы тут как раз рассказывали истории.

- Да пожалуйста! На самом деле я могу прямо сейчас рассказать, по-быстренькому. Случилось это в конце весны...

- Не сейчас, Фенстер! У меня руки отваливаются, - перебила его миссис Пайн.

Ситуацию спасла миссис Геревард, которая вдруг появилась на пороге кухни с мотком зелёной пряжи вокруг костлявой руки.

- Кстати, миссис Пайн, не хочу смутить вас своим вопросом, но что именно вы собираетесь делать, чтобы мы сегодня не замёрзли в собственных постелях?

- Ну, генератор скоро заработает, - ответила мама Майло, судя по голосу испытавшая облегчения, что сменили тему. - Но я разнесу по комнатам фонари, а ещё у нас целая куча одеял и грелок, на всякий случай. Да, дом старый, по нему гуляют сквозняки, но он выстроен не из соломы. Он сможет удерживать тепло довольно долго, мы не успеем замёрзнуть.

Миссис Геревард была настроена скептически, но миссис Пайн подтолкнула Фенстера к лестнице, и они направились наверх. Джорджи пошла на кухню и налила себе кофе.

- У меня, кстати, есть кое-что, - сказала она. - Я имела в виду историю. - Она принесла чашку в гостиную и уселась в кресло напротив мистера Винджа. - Сегодня я расскажу историю. Вы позволите?

- Разумеется, - кивнул Майло. - Почему бы и нет?

Джорджи уставилась в чашку, затем подняла голову.

- Майло, вчера твоя мама сказала, что найдётся виски, если вдруг кто-то захочет погорячее. Как думаешь, можно плеснуть немного в кофе?
- Конечно!

Майло сбегал к мини-бару и принёс бутылку, а девушка с синими волосами вылила в чашку довольно щедрую порцию, размешала виски в кофе, сделала глоток и поморщилась.

- Слушайте, - сказала она наконец.

За день до этого у миссис Геревард зачин прозвучал, словно приказ, а у Джорджи получилось похоже на вздох.

- Жили были два жулика, два прославленных вора. Один был взломщиком, и звали его Оттером. Он славился необычайной ловкостью и умением. А второй вор по имени Джордж носил прозвище Зоркий, поскольку, когда выбирал цель, то подмечал и узнавал всё что можно. Ни единая мелочь не оставалась без внимания и не пропадала даром.

Эти двое, разумеется, знали друг о друге, но их пути-дорожки никогда не пересекались. Однако по какой-то прихоти судьбы случилось так, что Оттер и Зоркий влюбились в одну и ту же девушку.

Эта девушка... невозможно объяснить, почему человек влюбляется, поэтому неизвестно, что разожгло их чувство. Довольно милая, но дело не в этом. Она была прекрасной собеседницей, так и сыпала интересными мыслями и идеями, и отчасти в этом и заключалась её привлекательность. Она... - Джорджи пожала плечами. - Она была не из тех людей, кто потребует от другого измениться и стать таким, как тебе хочется. Хотя в глубине души каждый из воров и надеялся, что если случится чудо и она ответит взаимностью, то он готов будет сменить занятие.

А Майло, сидя у камина, так и застонал про себя. Так интересно всё начиналось - жулики! - неужели это просто скучная история о любви?!

- Как бы то ни было, - продолжила Джорджи, - но оба, и Оттер, и Зоркий, влюбились в девушку без памяти. Поскольку оба были воры, они тут же задумались, как бы украсть сердце девушки в своё единоличное пользование.

«Слава богу, - подумал Майло, - снова про кражу».

- Ну, трудно представить, чтобы два искусных вора наметили одну жертву и не узнали об этом, так что вскоре Оттер и Зоркий, которые много слышали друг о друге, но никогда не встречались, обнаружили, что борются за один и тот же приз.

Ах, если бы добраться до сердца девушки было так же просто, как до какой-нибудь драгоценности, которую можно отнять у одного человека и отдать другому, то удача была бы всецело на стороне Оттера, у Зоркого не осталось бы ни малейшего шанса. Оттер был настоящим знатоком по ювелирным делам, ему не было равных в кражах: он мастерски проникал сквозь любые двери, обчищал и ускользал без следа.

Но девушка - совсем другое дело, и оба это понимали, а значит, преимущество появлялось у Зоркого. Он умел терпеливо собирать по крупицам информацию и изучал «объект» настолько досконально, что просто не оставалось никаких секретов. Если бы можно было преподнести девушке один-единственный подарок, который заставил бы её отдать сердце кому-то из них двоих, то Зоркий лучше справился бы с этой задачей. Но Зоркий понимал, что Оттер наблюдал бы за ним и, стоило ему потерять бдительность, попытался бы украсть всё, что Зоркому удалось обнаружить, прежде чем он преподнесёт это девушке. А если это можно выманить хитростью, то придётся с утроенной силой оберегать находку от Оттера.

Ну, чтобы не затягивать историю, скажу, что Зоркий обнаружил то, что искал, в глубинах городского архива. Дело в том, что девушку удочерили в раннем возрасте... (На этом месте Майло слегка выпрямился.) Но из-за того, что городской архив находился в ужасном состоянии, она ничего не могла узнать о своих родителях.

- О своих биологических родителях, - автоматически поправил Майло. - Люди, которые её удочерили, не перестали быть её родителями.

Джорджи взглянула на Майло с виноватым видом.

- Да, прости, Майло. Она не смогла ничего узнать, хотя всегда хотела. Но Джордж, хоть ему и не удалось установить, кем они были, разузнал одну подробность из её прошлого, а именно её второе имя - Лэнсдегаун.

Майло так и замер. Миссис Геревард тоже. Они переглянулись. Майло поднял брови. Миссис Геревард кивнула, а потом прижала палец к губам.

Джорджи не заметила их безмолвного диалога.

- Джордж обнаружил также, что это имя, древнее и забытое, принадлежало ещё и старинному дому, и решил выяснить, что оно значит. Он не записывал всё, что удалось выяснить, поскольку понимал, что каждую ночь Оттер проникает тайком в его жилище в поисках любых сведений. Единственным вещественным свидетельством была карта, реликвия, связанная с домом ещё в те времена, когда дом носил название Лэнсдегаун, и Джордж рассчитывал с помощью карты раскрыть секрет дома. Чтобы обезопасить находку, он нарисовал вторую карту, поддельную, но очень похожую на настоящую, а потом принялся прилежно изучать эту поддельную карту. Зоркий тщательно прятал её, будто это вещь, которой цены нет. И, как он и ожидал, в одно прекрасное утро он проснулся и обнаружил, что карта бесследно исчезла. Понимая, что у него очень мало времени, пока Оттер не раскрыл секрет подделки, Зоркий оставил дом и пустился в путь.
Но только добравшись до того самого старинного дома, Джордж понял, что допустил ошибку и оставил-таки Оттеру одну зацепку. Хотел как лучше, а получилось только хуже. Когда он подделывал карту, то для пущей убедительности использовал ту же бумагу, на которой была нарисована настоящая. Бумага-то очень старинная и редкая, её пришлось специально разыскивать.

Ничего не могло укрыться от взора Джорджа, по крайней мере надолго. Вскоре он нашёл такую старинную бумагу на заброшенном складе. Он тогда не знал, - а вот Оттер обнаружил сразу, как только в его руках оказалась фальшивая карта, - что бумагу с водяным знаком изготовили специально для владельцев этого дома давным-давно. Понимаете, когда Оттер ничего не разузнал из поддельной карты, он попытался выяснить всё, что можно, о водяном знаке и, несмотря на попытки Джорджа сбить соперника со следа, именно фальшивая карта привела Оттера прямиком в Лэнсдегаун.

Два вора прибыли с разницей всего в несколько часов, а потом началась настоящая гонка, кто узнает секрет дома первым. Воры притворились, что не знакомы, когда их представили друг другу, и ничем себя не выдали. Но всё это время исподтишка наблюдали друг за другом.

Разумеется, речь шла о Джорджи и Клем. Синевласка и Рыжик. Ну и что, что Джорджи вела свой рассказ о ворах-мужчинах. Майло покивал, думая: «Я так и знал, они только делают вид, что незнакомы».

- А потом случилось кое-что невероятное... - Джорджи сделала паузу, чтобы отхлебнуть кофе с виски. - А именно: в доме появилась сама девушка... - Джорджи умолкла, поперхнувшись, сделала ещё глоток и поморщилась. - Потому что знала, что Оттер здесь.

- А как она догадалась? - спросил Майло. - Я думал, она и знать не знает про дом. Как она догадалась, что воры ищут его?

- Никак. Она приехала не потому, что воры ищут её потерянное прошлое, а просто потому, что они здесь, если быть точным - потому что здесь Оттер. Повторюсь, не из-за того, что Оттер ради неё старался, а просто потому, что он тут. - Она уставилась на Майло невидящим взглядом. - Понимаешь?

Майло покачал головой. Джорджи вздохнула.

- За то время, - произнесла она, переходя на шёпот, - пока Оттер и Зоркий боролись за своё чувство, их избранница тоже влюбилась. Разумеется, только в одного из них. И выбрал он отнюдь не Джорджи.

- Вы сказали «он», - заметил Майло и только тут понял, что сказала Джорджи. На этот раз прозвучало не «Джордж», а «Джорджи». Выбрал он отнюдь не Джорджи.

Чашка с кофе дрожала в руках девушки, и миссис Геревард аккуратно забрала её.

- Это про вас с Клем? - спросил Майло, притворившись, будто только что догадался. - Вы и есть воры из истории, и вам обеим нравился тот новый парень, Оуэн?

- Нравился? - Джорджи положила руки на колени и коротко рассмеялась. - Да, Майло. - Она судорожно вздохнула, расцепила пальцы и потянулась к кружке, которую держала старая леди. - И он выбрал Клем.

На миг повисла тишина, а потом все так и подпрыгнули на месте, когда в комнате раздался громкий раскатистый звук. Это высморкалась миссис Геревард.

- Простите, - пробормотала она, моргая. - Продолжайте.

Она что, плакала?

Майло и удивиться толком не успел, как из-за ёлки высунулась Мэдди и сердито ткнула его кулаком в плечо.

- Не отвлекайся! - прошептала она. - Нам нужны зацепки, Негрет!

Он потёр плечо и продолжил с тем же недоумённым видом.

- Когда вы сказали мне, что в пропавшем блокноте были сведения о доме и о каком-то человеке, который, возможно, с ним связан, речь шла об Оуэне? - спросил Негрет. Джорджи кивнула. - Но вы сказали, что Зоркий... ну, то есть вы... не делали никаких заметок, боясь, что их похитят.

- Не делала, начала записывать лишь по дороге сюда, когда думала, что я в безопасности.

- А почему вы сейчас нам это рассказываете? - спросил он. - После всех этих загадок и недомолвок...

- Видишь ли, Майло, он выбрал Клем, причём не потому, что она пыталась похитить его сердце. Она и сделать-то ничего не успела. Думаю, Клем ещё и не поняла, что всё получилось само собой. Он выбрал Клем, и теперь неважно, кто узнает секрет Лэнсдегауна. - Джорджи сделала несколько больших глотков кофе. - Я сдаюсь. Это никому на пользу не пойдёт. Он едва не замёрз насмерть, пытаясь найти Клем. Может, и лучше, если тайну раскроет она.
Джорджи посмотрела в свою опустевшую кружку, протянула её Негрету, затем оперлась руками о колени и нетвёрдо поднялась на ноги, отвесила неуклюжий поклон всем собравшимся - Негрету, Сирин, миссис Геревард, мистеру Винджу, доктору Гауэрвайну, Лиззи, Фенстеру и миссис Пайн, которая разносила фонари по комнатам и только что вернулась.

- Конец, - тихо промолвила Джорджи Мозель и с этими словами исчезла на лестнице.

- Как жаль её, - сказала миссис Геревард после долгого молчания. - Бедная птичка. Бедная маленькая птичка с синими пёрышками.

Фенстер кивнул.

- Мне не нравится видеть, как кто-то грустит. Нужно приготовить для неё пирог или что-нибудь такое. - Все взгляды обратились к нему. - А вам так не кажется? - спросил он. - Всем становится лучше, когда пекут пирог. Ладно! Я могу и сам, наверное, его приготовить.

- Вы умеете готовить? - спросили хором Сирин и миссис Геревард.

- Ну не то чтобы я мог зарабатывать этим себе на жизнь, - ответил Фенстер, слегка краснея. - Но могу отмерить муку и что там ещё надо. Готов поклясться, здесь найдётся поваренная книга. У вас есть поваренная книга, Нора?

Миссис Пайн кивнула с лёгкой улыбкой.

- Ещё бы, Фенстер.

Старая леди фыркнула, а потом её лицо смягчилось.

- Могу я вам помочь, мистер Фенстер? Мы испечём для неё пирог утром. Можно даже попробовать украсить его синей глазурью.

- Думаю, у нас получится, мэм! У меня найдётся синяя ручка. Прямо с утра и начнём? - Он козырнул. - Пойду-ка посмотрю, что там с генератором.

Миссис Геревард вежливо улыбалась, пока Фенстер не вышел за дверь.

- Майло, дорогой, тебе не показалось, что мистер Фенстер собирается подкрасить глазурь синими чернилами?

Майло поморщился.

- Может быть.

Он посмотрел на сумочку, которую миссис Геревард не выпускала из рук с тех пор, как та нашлась.

- Миссис Геревард? Как вы думаете, стоит поговорить с Джорджи о Лэнсдегауне и рассказать то, что вам известно о доме?

Старая леди замялась.

- Я не уверена. Такое впечатление, что она не хочет больше ничего знать, Майло. Это может причинить ей боль.

- Вы могли бы рассказать Оуэну, - предложил он. - Должно быть, он потомок первых владельцев дома, раз это его второе имя. - Майло услышал, как зазвенел его голос, и постарался не выдать своего отчаяния. Он сунул руку в карман и сжал ключи, думая о воображаемом старом прохвосте, которого успел полюбить. Как несправедливо знать что-то о прошлом Оуэна и скрыть это от него. Неважно, что молодой человек ему совершенно не знаком. Оуэн может узнать о своём прошлом, и если бы Майло было что рассказать, он бы это сделал.

- Я подумаю. - Миссис Геревард пару минут разглядывала символы на сумочке с той стороны, где были вышиты двери дома, а потом перевернула её, словно бы сообщая, что разговор окончен.

Майло кивнул и встал. Затем снова взглянул на сумочку.

- А ворота? Где-то здесь были такие ворота?

Она нахмурилась.

- Если честно, про ворота я ничего не знаю.

Он нашёл Мэдди на своём любимом диванчике с высокой спинкой. Она сидела, прислонившись к одному из подлокотников, и смотрела на тень от подсвечника на обеденном столе, а потом перевела взгляд на Майло, который присел рядом.

- А что это за новый парень? Не Оуэн, а другой.

- Фенстер Плам. Наш... постоянный гость. Дай слово, что не сдашь его.

- Мне кажется, я его откуда-то знаю, - пробормотала Мэдди. Голос её звучал взволнованно.

- Ты могла встречать его в районе Пристани. Он тут появляется уже много лет.

- Это ведь про него твоя мама рассказывала историю? Тот самый Фенстер, который видел привидения Дока Холистоуна и его ребёнка?

- Эй, Майло! - Миссис Пайн наклонилась над ними. - Всё нормально?

- Да, всё хорошо.

- Замечательно. Я хочу выскочить на минутку, посмотреть, как там папа с Брэндоном и Фенстером. Что-то они долго. Ничего?

- Конечно.

- Если что, зови меня или просто постучись в дверь миссис Каравэй. Она пошла спать, но в случае чего - буди!

- Хорошо, мам!

- Ты говорил про Фенстера, - напомнила Мэдди, когда они снова остались наедине.

- Ага, - Майло понизил голос. - Да, Фенстер - тот самый парень из маминой истории. Она сказала, что он узнал Дока Холистоуна по плакатам «Разыскивается», но на самом деле Фенстер с ним плавал. Жаль, что нельзя попросить его рассказать какую-нибудь историю. Он это умеет!
- Хмм... - Мэдди снова пристально смотрела на мерцающий огонёк на столе, а потом сняла очки и развернулась к нему. - Вернёмся к делу, Негрет, - заявила она, не сводя с мальчика глаз. - Надо разобраться с новыми зацепками. Во-первых, мне кажется, что Джорджи описывала именно твою карту, так что её, наверное, стащила Клем.

Он широко улыбнулся, а потом покачал головой.

- Нет. Если Клем такой мастер, как говорит Джорджи, то она не допустила бы ошибку. Тот вор положил мои вещи не так, как я их оставил.

- А кто тогда, по-твоему?

- Я думаю, это Джорджи... - медленно проговорил Негрет. - Думаю, Джорджи оставила карту, чтобы я нашёл, ещё тогда...

- Но ты ведь говорил, что её кто-то выронил?

- Да, потому что тогда мне так казалось. Но не теперь. - Он задумался, припоминая историю Джорджи и то, как она описывала Зоркого. - Думаю, она оставила карту для меня. Специально уронила, чтобы я нашёл.

- Но зачем?

- А затем... она, наверное, думала... ну или надеялась, что я пойму. Может, ждала, что я сразу же узнаю, что эта за карта, пойду по ней и приведу Джорджи к... - А вот тут неизвестность, понял он. - Короче, к чему-то, что связано с Лэнсдегауном.

- А что, если бы карту нашла Клем? - спросила девочка-дух. - Или если бы ты упомянул при ней про эту карту?

- Клем ещё не было. Но готов поспорить, именно поэтому Джорджи забрала её обратно. Как только объявилась Клем, Джорджи поняла, что нельзя оставлять у меня такую важную улику.

- Тсс! - Сирин ткнула его локтем, а через секунду на лестнице появилась Джорджи, которая, устало передвигая ноги, прошла в гостиную, взяла свою чашку, на кухне налила ещё кофе и пошла обратно к лестнице.

Миссис Геревард громко откашлялась и многозначительно переводила взгляд с мистера Винджа на доктора Гауэрвайна, который вернулся с улицы, где курил, и теперь сидел на плите перед камином, забравшись туда с ногами.

Мистер Виндж не обратил на это никакого внимания, а доктор Гауэрвайн заговорил:

- Эй, мисс Мозель? Раз вы уже начали, что, если я расскажу ещё одну историю?

Джорджи остановилась. Глаза у неё были красные.

- Не уверена, что хочу засиживаться. - Она рассеянно провела рукой по волосам. - Думаю, я завтра уеду. Нужно собрать вещи.

- Ох, послушайте вместе с нами! - громко уговаривала миссис Геревард синеволосую девушку. - Отвлечётесь немного, милая.

Джорджи вздохнула и позволила усадить себя в кресло рядом с ёлкой, подогнула под себя ноги, устроилась поудобнее и на миг стала казаться куда моложе, чем раньше. Негрет не мог избавиться от чувства жалости, Джорджи выглядела такой несчастной! Но всё же он был рад, что вечер историй ещё не закончился. Он повернулся, сел, опершись локтями на спинку диванчика, и приготовился слушать. Доктор Гауэрвайн откашлялся.

- Я всего лишь скромный профессор и не большой мастер рассказывать истории, - начал он, - так что надеюсь, вы проявите терпение. - Он задумчиво посмотрел на окно в форме арки, венчавшее входную дверь. Огонёк свечи отражался в кусочках витража. - Но по долгу службы я иногда сталкиваюсь с какими-то занимательными случаями и собираюсь рассказать вам одну такую историю. Мне кажется, она подходит к месту, где все мы собрались. История как раз связана с витражами. Так вот, жил да был мастер, который изготавливал окна, - начал он, немного помолчав. - Настоящий художник, но не особенно приятный в общении человек. По крайней мере, не всегда. Он знал обо всём, что происходило вокруг. Чужие секреты были для него своеобразным подспорьем в делах, я говорю о секретах, которыми часто владеют жители Нагспика. Или же производство витражей было подспорьем. Как бы то ни было, он занимался тем и другим и вполне преуспевал.

Он работал в мастерской в квартале Печатников, создавал прекрасные картины из стекла и металла, а порой прибирал к рукам какой-нибудь кусочек тайны, который кто-то хотел спрятать, раскрыть или выменять на что-то другое, недоступное и загадочное.

Доктор Гауэрвайн снова замолчал, когда открылась входная дверь и вошла миссис Пайн, впустив поток ледяного воздуха.

- Прошу прощения, - сказала она, освобождаясь от верхней одежды. - Они всё ещё работают. Придётся ещё немного посидеть при свечах.

- А доктор Гауэрвайн рассказывает историю, - объявила миссис Геревард.

- Ох! Простите, что перебила. - Она подула на замёрзшие руки и ушла на кухню.

- Те, кто не знал про его тайные дела, приходили к нему за витражами, - продолжил доктор Гауэрвайн. - Служители церкви, архитекторы, строители библиотек, как-то раз даже мэр города заглянул, когда начали восстанавливать городской архив после пожара. Он попросил известного стекольщика изготовить витраж, который не испортится, если вдруг в архиве опять случится пожар, а наоборот, оплавится с изумительной красотой. Задача была очень интересной, и стекольщик принял вызов. Он вообще был чудак, со своими собственными секретами. А звали его Лоуэлл Скеллансен.
Негрет проследил за взглядом доктора Гауэрвайна, который рассматривал блики на стекле над входной дверью. А что, если профессор сочинил эту историю, чтобы открыть, будто тот знаменитый мастер и создал окна в «Доме из зелёного стекла», и именно это привело его сюда? Видимо, не один он это заподозрил.

- Позвольте предположить, - усмехнулась миссис Геревард, взмахнув рукой так, что зазвенели браслеты, - что все эти витражи сделал Скеллансен? Но дом слишком стар для этого.

Доктор Гауэрвайн смерил её холодным взглядом.

- Я знаю, - буркнул он, и на минуту появилось ощущение, что перемирие, которое они заключили во имя душевного спокойствия Джорджи, вот-вот будет нарушено. Но доктор лишь сердито нахмурил брови.

- Да. Дом старый. И некоторые из этих окон тоже очень старые. Но если я не ошибаюсь, - а я, позвольте напомнить, эксперт по этому вопросу, поэтому сомневаюсь, что допустил ошибку, - многие из витражей сделаны немного позднее. Кроме тех, что на лестнице, большинство витражей поставили, когда дом перестраивался, тогда же оборудовали запасные выходы и боковое крыльцо.

Доктор Гауэрвайн поправил очки и посмотрел в окно на защищённое от ветра крыльцо.

- Окна, без сомнения, прекрасны. Но разница между самым прекрасным витражом и работами Скеллансена... это целая пропасть. Всё равно что сравнивать дикие яблоки и спелые апельсины. Маленькие сморщенные яблочки и огромные сладкие калифорнийские апельсины. И ещё, за единственным исключением, все витражи, судя по всему, созданы не позже начала двадцатого века. А Скеллансен творил уже при моей жизни.

- Вы сказали «за единственным исключением», - напомнил Негрет. - Про какой витраж вы говорите? Мог его изготовить этот Скеллансен?

- Ах да. Окно с эмалированным стеклом. Думаю, его изготовили примерно в тридцатых. Тоже рановато для Скеллансена.

- А что такое эмалированное стекло?

- Это стекло, на поверхность которого наносится краска, - объяснил доктор Гауэрвайн. - Совсем другая техника, не такая, когда сразу берут цветное стекло. - Тут он заёрзал на месте, и Негрет догадался почему. Профессор говорил об окне в номере «5W». Это комната Клем. Вот почему он туда заходил, но ничего не тронул. Он просто хотел поближе рассмотреть тот витраж. К счастью для него, Клем этого не услышала, и миссис Пайн тоже не поймала его на слове.

Он откашлялся.

- Так что, миссис Геревард, я совершенно уверен, что эти витражи изготовил не Скеллансен. Но вернёмся к нашему герою. История, которую я хочу рассказать, началась, как и многое в Нагспике, с контрабанды. Некий контрабандист состоял в команде прославленного Дока Холистоуна, и ему нужно было передать одну секретную новость. Он отправился к стекольщику, который имел дело с чужими тайнами.

Негрет встретился глазами с Сирин. Прославленный Док Холистоун, который некогда владел этим домом. Случайного совпадения быть не могло.

- Для тех, кто не знает, - продолжил доктор Гауэрвайн, - Док Холистоун погиб тридцать четыре года назад во время неудачного побега, подробности которого и по сей день толком не раскрыты.

Сирин нахмурилась. Негрету стало интересно, что же в этих словах заставило девочку насторожиться. Историю Дока Холистоуна знают все.

- Вроде как в том деле были замешаны агенты компании «Дикон и Морвенгард», а также нагспикской таможни, которая, можно сказать, была отделением «Дикон и Морвенгард», так что неудивительно. Это объясняет, почему контрабандист примчался в мастерскую Скеллансена в полной панике, опасаясь за свою жизнь. Он знал правду, которую нужно было открыть миру. Но сам он этого сделать не мог. Он не хотел, чтобы «Дикон и Морвенгард» пустили своих людей за ним по следу. Не мог бы Скеллансен найти кого-то, может, какую-то газету, где захотели бы написать, что на самом деле случилось с Доком Холистоуном?

Что ж, Скеллансен выслушал историю, и у него родилась одна задумка. Он расскажет правду сам. Сделает витраж, на котором изобразит, что случилось с Доком Холистоуном, когда тот попал в руки агентов «Дикон и Морвенгард», причём поместит витраж там, где его точно увидят. Скеллансен как раз согласился изготовить по поручению мэра витраж для городского архива, поэтому решил запечатлеть на нём историю контрабандиста. Готовилось торжественное открытие, и даже если «Дикон и Морвенгард» пришлют кого-то из своих пособников, чтобы уничтожить витраж на следующий же день, тысячи людей увидят его хотя бы раз. Витраж снимут фотографы, о нём напишут журналисты всего города. Идеальный план. Скеллансен стал делать наброски в ту же минуту, как контрабандист вышел из мастерской.
Разумеется, витраж был не единственным делом, над которым трудился в то время стекольщик, не в первый раз он совмещал две стороны своей жизни. Он был искусным художником, и если вы умеете «читать» его витражи, то в них откроются целые миры, полные тайн и загадок, запечатлённые в стекле и металле.

Между тем в городе один из тех, кто передавал через Скеллансена свои секреты, решил покончить с мастером. Но человек, который постоянно рискует, храня и передавая чужие тайны, обязательно обезопасит себя и найдёт того, кто предупредит, что пора на время затаиться. Когда убийца с ножом в зубах прокрался в мастерскую Скеллансена, того уже и след простыл, а вместе с ним исчезли и все его работы, включая последний заказ на четыре витража. Мастерскую не просто бросили, из неё всё вынесли. Не осталось ни одного фрагмента витража, а про Скеллансена с тех пор никто и слыхом не слыхивал. Он пропал.

- И? - нетерпеливо спросила миссис Геревард.

Доктор Гауэрвайн посмотрел на неё, перевёл взгляд на окно над входной дверью, а потом опять на старую леди.

- И он всё ещё не объявился. Вместе с теми четырьмя витражами, один из которых, а может и все, таят секреты, и даже одного достаточно, чтобы кому-то захотелось покончить со Скеллансеном. А в одном из витражей зашифрована тайна смерти Дока Холистоуна.

- И он спасался бегством со всеми своими работами, при том что в спину дышал наёмный убийца? - скептично хмыкнула миссис Геревард. - Невероятно!

- Ну, из мастерской всё вынесли под чистую. Это точно. Но ему ведь не нужно было вывозить витражи целиком, - резонно заметил доктор Гауэрвайн. - Большинство - я про исследователей творчества Скеллансена - считают, что он бежал с этюдами и чертежами, которые использовались для разметки, резки и выкладки стекла в готовый витраж, или, точнее, с «видимусами»[2], как называли модель витража в натуральную величину. Мастер изготавливал их для того, чтобы показать заказчику. Если у Скеллансена остались этюды или видимус какого-то из витражей, он мог бы воспроизвести его снова.

Доктор потянулся за своей чашкой. Все в комнате ждали продолжения.

- И? - снова не выдержала миссис Геревард.

- И что? - переспросил доктор Гауэрвайн. - Я не знаю, куда исчез Скеллансен. Я вызвался рассказать историю, потому что вы предложили развеселить юную мисс, а сюжет навеяли местные витражи. Никто не говорил, что это должна быть история, где в конце концов всё распутывается, как в какой-нибудь глупой сказке. Это правда, а у правдивых историй нет конца, ведь события развиваются дальше.

Миссис Геревард рассердилась при упоминании «глупой сказки», а Джорджи фыркнула.

- Я не просила меня веселить, - проворчала девушка, но всё же улыбнулась.

Негрет взглянул на Сирин. Та всё ещё сидела, как будто вытянувшись по струнке, и, прищурившись, смотрела на доктора Гауэрвайна. Потом вздохнула и спряталась за высокой спинкой.

- Ужасно интересно, - прошептала она. - Что думаешь?

Негрет наклонился к ней и прошептал:

- Мне кажется, он уже рассказывал раньше эту историю. Что-то тут не так... Может, и правда, что ни один из витражей не изготовлен Скеллансеном, но история и витражи как-то связаны, поэтому он тут и оказался. И поэтому заходил в комнату Клем. - Он напомнил то место в рассказе доктора, когда он говорил про стекло с эмалью. - Но это не значит, что он не вор. Он определённо что-то искал.

- Согласна. Но как мы выясним, что именно? Ты думаешь про те стекляшки в Эмпориуме?

- Да. Но ещё мне не дают покоя слова доктора о том, что Скеллансену вовсе не обязательно было убегать с настоящими витражами, если у него были этюды или эти... как их? На букву «в»...

- Видимусы.

- И ещё, если скрывать витражи в доме, где их и так полным-полно, это ведь означает прятать на самом видном месте, правильно? Может, Скеллансен не мог спрятать здесь свои витражи, ведь они такие замечательные, что отличались бы от остальных. Но инструменты... этюды... вполне могли затеряться.

Сирин явно была поражена.

- Ух ты, Негрет. Отличная мысль!

- Может статься, конечно, что доктор Гауэрвайн повернут на витражах и приехал сюда, потому что у нас тут их целая куча. Возможно, он рассказывал правду, и история про Скеллансена просто пришлась к слову. Но от Дока Холистоуна никуда не деться.
- Ага. Интересно, да? - Снова на лице девочки появилось то странное выражение. - Он не говорил, что дом раньше принадлежал Холистоуну, но, как думаешь, он знал об этом? В смысле до того, как приехал сюда и услышал историю твоей мамы.

- Это легко выяснить, - сказал Негрет, высунулся из-за спинки дивана и громко позвал: - Доктор Гауэрвайн!

Профессор повернулся к Майло.

- Да, Майло?

- Можно вопрос про Дока Холистоуна?

- Да? - насторожился он.

Негрет напустил на себя самый невинный вид.

- А вы знали, что дом принадлежал раньше Доку Холистоуну? Я имею в виду до вчерашнего дня, когда мама рассказала свою историю?

Доктор Гауэрвайн состроил гримасу, которая, наверное, должна была выражать непонимание, удивление и полную бесхитростность. Увы, ничего не вышло. Скорее, получилось лицо человека, который вот-вот соврёт.

- Боже мой! Я был поражён до глубины души! Прямо-таки ошарашен!

- Какое совпадение, - ответил Негрет.

- Да, - закивал профессор. - Удивительное совпадение!

Негрет снова присел за спинкой.

- Не помню, чтобы он тогда выглядел удивлённым, - тихо проговорил он.

- Да, он не просто уже знал, - прошептала Сирин, - но ещё и соврал. А зачем? Это ведь не секрет!

- Не-а, - прошептал в ответ Негрет, - но готов поспорить, что если ты ищешь то, из-за чего другой человек пустился в бега, подвергая свою жизнь опасности, наверное, и сам будешь опасаться. Пусть даже события произошли давным-давно.

- То есть ты считаешь, он заподозрил... что видимус спрятан где-то здесь, на постоялом дворе?

- Да, дорогая моя Сирин, именно так я и считаю. Доктор Гауэрвайн думает, что секрет гибели Дока Холистоуна спрятан где-то здесь. - На секунду он сбросил маску своего персонажа и рассмеялся, глядя на одно из двух больших окон, которые обрамляли холл. - Это так странно!

- Почему? - Сирин широко улыбнулась в ответ.

- Ну... мы ведь говорим о моём доме. Тебе это не кажется странным? - Он пожал плечами. - Да, когда-то давным-давно здесь жил и Док Холистоун, но ещё позавчера я сидел тут и делал домашку по математике.

А на улице снег налип маленькими сугробчиками в углах оконных стёкол. Это было самое заурядное нагспикское стекло: толстое, щербатое, по цвету - как мякоть огурца, из-за чего всё за ним становилось светло-зелёным. В доме не было электричества, поэтому лунный свет снаружи казался ещё ярче, чем раньше. Бледно-зелёный снег устилал землю до самой рощи.

Глядя в сторону беседки, Негрет вспомнил неизвестного в тёмном пальто, разыскивающего что-то на рельсах два дня назад. Он тогда подумал, что это гость, который выронил карту, но если он прав в своих подозрениях по поводу Джорджи, то значит, здесь ошибался.

Теперь казалось вполне вероятным, что у кого-то была причина следить за домом.

Свечи догорали и плавились. Те, кто ещё не ушёл спать, стали расходиться. Первой ушла Джорджи, пробормотав «спокойной ночи», затем миссис Геревард, Лиззи и Мэдди. Доктор Гауэрвайн в последний раз совершил вылазку на крыльцо, чтобы покурить на воздухе. Остались только миссис Пайн, мистер Виндж и Майло, который перебрался поближе к камину, чтобы прочесть ещё пару глав «Записок» при свете огня. Мама положила на кирпичную кладку несколько сложенных одеял, и с помощью нехитрых приёмов Майло превратил одеяла в уютное сиденье, а рюкзак, найденный в Эмпориуме, служил отличной подставкой для ног.

Миссис Пайн сняла каминную решётку и подложила пару поленьев.

- Что-то вас совсем не слышно.

Майло вскинул голову, думая, что мама говорит о них с Мэдди, но она улыбалась мистеру Винджу. Пожилой мужчина поёрзал и скрестил лодыжки (зелёные и синие ромбики, вокруг которых нечто, напоминавшее вереницу прыгающих лягушек).

- Думаю, - усмехнулся он, - любой покажется тихоней рядом с иными из гостей.

- Истинная правда! - миссис Пайн поставила решётку на место и отряхнула колени. - Можно поинтересоваться, что вы читаете?

Он показал книгу:

- «История реки Скидрэк и окрестностей».

- По долгу службы или ради удовольствия? - заинтересовалась миссис Пайн. - Знаете, я ведь ни разу не спросила, чем вы занимаетесь. Просто дел невпроворот, а вы такой непритязательный гость. Всё, конечно, познаётся в сравнении, - добавила она с улыбкой.

Майло притворился, что читает, но сам навострил уши. Мистер Виндж не спешил отвечать. Казалось, он обдумывал свои слова, прежде чем произнёс:
- Я на пенсии.

Но миссис Пайн не отступала:

- Должно быть, это прекрасно. Могу я предложить вам кофе или ещё что-нибудь, мистер Виндж?

- Нет, нет. - Он поднялся, хрустя суставами, и поклонился. - Пожалуй, пора и мне на боковую.

- А тебе, малыш? - спросила мама. - Похоже, мы с тобой одни не спим. - Она выглянула в окно. - По крайней мере, в доме.

- Не хочется пока. - Он проследил за взглядом матери в сверкающую темноту. - Ты думаешь, с ними там всё нормально? Может, сходить проверить?

Миссис Пайн улыбнулась, но прежде, чем она успела ответить, три закутанных фигуры вывернули из-за угла и побрели по ледяной корке через лужайку.

- Вот так-так! - пробормотала она. - Это значит, что света сегодня не будет.

- Угу.

Дверь открылась, впуская в дом ещё один водоворот ледяного ветра, и на пороге затопали мистер Пайн, Брэндон и Фенстер. Выглядели они расстроенными.

Миссис Пайн поспешила забрать у них куртки.

- Майло, принеси одеяла.

Он собрал одеяла и отдал, все трое не могли унять дрожь.

- Спасибо, Майло, - поблагодарил мистер Пайн.

Они завернулись в одеяла, а потом вместе двинулись к столу, пока миссис Пайн сбегала на кухню и появилась с дымящимися кружками.

- Не получилось, да? - Они посмотрели на неё с одинаковым раздражением. - Понятно.

- Всё намного хуже, - проворчал Брэндон. - Сам ей расскажешь, Бен?

- Расскажешь что? - с опаской переспросила миссис Пайн. - Не молчи, пожалуйста.

Мистер Пайн покачал головой.

- Дорогая, ты не поверишь, но мы на девяносто девять процентов уверены, что кто-то намеренно вывел генератор из строя.

- Кто-то намеренно... - миссис Пайн опустилась без сил на скамейку рядом с ним. - Ты шутишь!

- Да нет. Эту аварию подстроили! - мрачно заявил Брэндон. - Кто-то засунул деревянную колодку в нутро несчастного генератора.

Старинные напольные часы начали отбивать полночь. Отец Майло поднял чашку:

- С наступающим Рождеством!

Родители, Фенстер и Брэндон просидели ещё довольно долго, обсуждая, как починить генератор и что сделать, чтобы дом - ну, или по крайней мере гости - не замёрзли, а еда не испортилась. Майло вернулся на диван и снова взялся за книгу.

Он дочитал до середины историю про Дьявола и мусорщика, но мысли разбегались. Слишком много всего случилось. Негрет и Сирин вернули похищенные вещи, а ещё выяснили, что привело Джорджи, Клем и миссис Геревард в этот дом. Это, конечно, здорово. Но Джорджи, которая была с ним так добра, теперь ужасно подавлена, ничего хорошего. А ещё история доктора Гауэрвайна, которая, как подозревал Негрет, тоже объясняла, почему доктор Гауэрвайн приехал в «Дом из зелёного стекла».

Как может выглядеть этот видимус? Если доктор Гауэрвайн ищет именно видимус, мог он украсть ненароком чужие вещи? Джорджи сказала Негрету, что в блокноте были сведения о ком-то, кто связан с домом, а Клем заявила, что она единственная, кого ещё может интересовать блокнот. Но что, если Клем ошиблась? Что, если доктор Гауэрвайн каким-то образом выяснил, что блокнот имеет отношение к дому, и забрал тайком, чтобы полистать на досуге. Может, нечто подобное получилось и с сумочкой миссис Геревард?

Единственное, что не вписывается в эту версию, - это часы мистера Винджа, которые никак не связаны с домом. Но старинные часы могли представлять ценность, поэтому та кража была... старой доброй кражей.

«Дом из зелёного стекла» времён 1812 года... То есть Лэнсдегаун, поправил себя Майло... Доктор Холистоун почти сорок лет назад... ворота...

- Майло!

Он вздрогнул и проснулся. Мистер Пайн сидел рядом и устало улыбался.

- Может, пора в кроватку, малыш? А нам придётся задержаться, перенести еду, дрова и всё, что понадобится. - Майло сонно покивал и собрал вещи. - А где ты это нашёл? - мистер Пайн кивнул в сторону рюкзака.

- На чердаке.

- Здорово. Это, кажется, старый скаутский рюкзак моего отца. Готов поспорить, он был бы счастлив, что ты его нашёл. - Он взъерошил волосы Майло. - Ты не совсем ещё уснул? Сможешь отнести наверх свечу и задуть её прежде, чем закроешь глаза?

- Да... Ой, погоди. - Майло нащупал в рюкзаке старый металлический фонарь. - А можешь зажечь этот фонарь? Я его тоже нашёл на чердаке.

Отец взял фонарь и осмотрел его.

- Ух ты! Какой необычный старинный фонарь. Нора! - крикнул он через плечо. - У нас есть керосин?

- Да, вроде в кабинете есть бутылка. Я её купила для того смешного фонаря в виде поросёнка.
- Ничего он не смешной, - проворчал мистер Пайн. - Пошли, Майло! Посмотрим, что там.

В кабинете Майло уселся в мягкое кресло и лениво вертел фонарь в руках, пока отец заглядывал в шкафы и ящики стола при свете толстой свечи. Вдруг мальчик резко выпрямился и проснулся.

- Нашёл! - сообщил мистер Пайн, болтая пластиковой бутылкой с бесцветной жидкостью. - Стояла на полочке, где спиртное. Да уж, логично, а главное, безопасно, ничего не скажешь. Твоя мама порой... - Он с любопытством уставился на сына. - Что означает этот вид?

Майло пропустил вопрос мимо ушей.

- Можешь поднести свечку поближе, пап?

На днище фонаря виднелись какие-то завитки. Майло не придал этому значения, когда нашёл фонарь в Эмпориуме, но теперь, спустя эти два дня, когда столько всего случилось и подсказки появлялись одна за другой, каждая мелочь казалась важной. Майло не мог отогнать мысль, что завитки не похожи просто на случайные отметины, скорее... на знаки, которые нацарапали специально, и даже... Он полизал большой палец и потёр днище. Да, определённо они что-то значили. Майло крутил фонарь и так и сяк.

Всё стало явным в отблеске свечи, и теперь, как и с воротами, он просто не мог уже этого не видеть. Завитки складывались перед глазами в язычок пламени, похожий на слезинку, и тут же в памяти вспыхнули слова из истории, которую миссис Геревард рассказывала накануне вечером.

Джулиан протянул... фонарь, который погасил ранее. Тёрн нацарапал... на нижней части фонаря такой же знак... «Теперь вы всегда сможете проложить путь и всегда сможете осветить путь, если у вас будет кремень».

Майло снова залез в рюкзак и вытащил оттуда маленькую пороховницу и кремень, найденные рядом с фонарём на чердаке. Мистер Пайн наблюдал за ним с удивлением:

- Посвятишь меня в свой секрет?

- Пап, - медленно проговорил Майло. - Помнишь ту историю, что вчера рассказывала миссис Геревард? Ну, про пилигрима.

- Конечно же. - Он снова взглянул на фонарь. - О! Я понял! В той истории ведь тоже говорилось про фонарь.

- Да. - Мило задумался на минуту. - Знаешь, она ведь утверждает, что наш дом построили её предки.

- Да ладно?!

- Правда. Она сказала мне это, когда я расспрашивал про пропавшую сумочку. Поэтому миссис Геревард и приехала в «Дом из зелёного стекла». Она сказала, что в их семье есть легенда, будто у кого-то из её предков хранилась реликвия из той истории.

- И что ты подумал? - мистер Пайн улыбнулся. - А, Майло? Что это и есть фонарь из её истории?

- Я подумал, - растягивая слова, произнёс Майло, - пусть даже этот фонарь не волшебный, может быть, он напомнит ей о том самом фонаре. На этом фонаре... тоже что-то нацарапано, как в истории. А ещё я нашёл это... - Он протянул пороховницу. - Может быть, её порадует, если мы подарим ей это. Ну, если ты не возражаешь.

Мистер Пайн обнял сына.

- Это самая лучшая идея за весь день. Только надо спросить, согласна ли мама. Я никогда не видел раньше эти вещи, думаю, и она тоже, поэтому наверняка не будет против. Но на всякий случай поговорю с ней, ладно? Утром скажу, что она ответит.

- Договорились. - Майло перевернул фонарь. - Давай попробуем его зажечь, а?

- Конечно.

Мистер Пайн отвинтил крышку от бутылки с керосином, плеснул немного в фонарь, подтянул фитиль, чтобы он не провалился целиком. Они подождали пару минут, пока фитиль пропитается керосином. Потом Майло поднял фонарь за цепочку, а мистер Пайн чиркнул спичкой. Фитиль загорелся немедленно, пламя превратилось из красно-золотистого в тёмно-синее.

- Ого! - воскликнул мистер Пайн. - Посмотри-ка, какой синий цвет! Я такого не видел, когда зажигал фонарь-поросёнка.

Майло проснулся. Вряд ли прошло много времени, поскольку синий огонёк так и подрагивал на столе, а папа сказал, что фонарь будет гореть только, пока он сходит ещё за одеялами.

Дом был полон шумов, в том числе привычных: стук оконных рам и навесов от ветра, который завывал среди деревьев и поигрывал заледеневшими ветками. Взрослые бродили и переговаривались на первом этаже. Он различал голоса родителей, а ещё Брэндона, поскольку тот говорил с акцентом, но не мог расслышать, о чём они говорили.

Однако звук, который его разбудил, донёсся не снизу, а сверху, и не из комнаты. Майло уже немало времени провёл под одной крышей с гостями и знал, как звучат шаги наверху.

Мальчик выбрался из постели и посмотрел, сколько времени. Лицо осветил синий свет фонаря. Два часа ночи. Наверное, мистер Пайн не следил за временем. Он бы ни за что не оставил сына спать с зажжённым фонарём.
Майло сунул ноги в тапочки верхолаза и тут же ощутил, что Негрет готов выскользнуть из комнаты и отправиться на расследование. Он с тоской взглянул на латунный фонарь, однако бродить посреди ночи с открытым огнём по тёмному дому означало навлечь беду. Он вытащил из ящика стола фонарик и пощёлкал выключателем. Луч был резким и холодным по сравнению с мягким кобальтовым свечением старинного фонаря.

Он достал из рюкзака круглое потемневшее зеркальце, которое нашёл в Эмпориуме, а из тумбочки взял связку ключей старого прохвоста, рассовал всё по карманам пижамы, а потом с неохотой затушил синий огонёк, открыл дверь и тихонько вышел.

Второй этаж не полностью погрузился во тьму, кто-то поставил фонарь на кухонный стол и ещё один на подставку у лестницы. Оба фонаря горели еле-еле, вокруг них разливались маленькие лужицы света, но этого было достаточно, чтобы не натыкаться на предметы.

Негрет остановился у лестницы и прислушался. Внизу всё ещё переговаривались. Майло на цыпочках двинулся наверх, не забывая о скрипучих ступеньках. Он решил, что тот звук раздался этажом выше, раз оказался таким громким, чтобы его разбудить. Но теперь ничего не слышно.

Вот опять.

Звук был другой, но Негрет узнал его. Именно с таким звуком поворачивались старые дверные ручки в доме. Негрет одолел последние ступеньки так быстро, как только отважился, и встал у поворота лестницы с зеркальцем в руке. В отражении виден был пустой коридор, еле-еле освещённый фонарём на батарейках, который положили на столик, где раньше стоял молочай. Фонарь включили на самую маленькую мощность, но и этого хватило, чтобы Негрет убедился, что в коридоре пусто. Все двери закрыты, кроме незанятого номера, в котором Негрет нашёл часы.

Мальчик на цыпочках прокрался к пустой комнате, по дороге придумывая, что скажет, если вдруг кого-то там обнаружит. Гостям не запрещалось ходить по дому и заглядывать в чужие комнаты, если там никто не живёт. Однако, если вспомнить о пропажах и сломанном генераторе, ясно, что каждый, кто бродит по чужим комнатам, задумал недоброе.

«Ну, не то чтобы каждый, - решил Негрет. - Я же ничего такого не задумал».

Он вошёл в дверь и включил фонарик. Холодный луч пронзил темноту, отбросив круг света на окно. Все было так, как они с Сирин оставили накануне. Негрет направил фонарик в сторону ванной. Никого. Он на цыпочках прошёлся по комнате, потом приблизился к ванной. Сердце глухо колотилось в груди, когда Негрет посветил через открытую дверь. Фуф. Никого. Сердце совсем зашлось, когда он отдёрнул занавеску.

Никого. Пусто.

А вот снова тот звук!

В коридоре повернулась дверная ручка. Негрет вернул занавеску на место и тихонько вышел из ванной. Тем временем повернулась другая ручка, и в этот раз звук немного отличался. Он просчитался и в темноте стукнулся лодыжкой об изножье кровати, схватился за больное место и последние метры до коридора ковылял, спотыкаясь. Когда он добрался до двери и посветил в коридор, там уже никого не было.

Но теперь Негрет не сомневался, что происходит. Кто-то вышел из одного номера и зашёл в другой. Негрет выключил фонарик и на цыпочках двинулся обратно к лестнице. «3Е», мистер Виндж; «3N», миссис Геревард; «3S», доктор Гауэрвайн. Кто-то не спит и ходит по этажу: или только что пробрался в чужую комнату, или только что вернулся оттуда, но закрытые двери не давали никаких подсказок.

На лестнице Негрет замялся. Не выключая фонарик, он присел на корточки и ждал, прислушиваясь, не раздастся ли предательски хриплое дыхание доктора Гауэрвайна, тихая, но не бесшумная поступь Джорджи, не зашуршит ли подол пеньюара миссис Геревард или, может, хрустнет кость у мистера Винджа.

Если же это Клем, то лучше не моргать, иначе он ничего не услышит.

Негрет ждал, и ждал, и ждал.

Никто не выходил. А Негрет всё ждал. Тут он почувствовал, как его клонит в сон, понял, что сейчас уснёт прямо на лестнице и решил оставить свой пост. Он поднялся, но чуть было не упал, поскольку ноги затекли. Путешествие вниз получилось не таким бесшумным, как наверх.

Вернувшись к себе в комнату, он снова зажёг фонарь и смотрел, как танцует синий огонёк. Означал ли этот шум, что с утра кто-то ещё обнаружит пропажу? Предпримет ли вор новую попытку, даже после того, как его планы вчера расстроились? Или он просто-напросто прихватил то же самое, что и раньше? Но сумочка и блокнот хотя бы связаны с домом, а как же часы? Почему он вообще украл эти вещи? Что сказал бы на это прославленный плут, отец Негрета?

Увы, мальчик уснул, так и не ответив ни на один из этих вопросов.