Глава 23 Паника возвращается
— Тэхен~и, я звоню тебе, как и обещала, — начала разговор Браун слабо улыбаясь. День выдался тяжелым.
— Китти, я так рад тебя слышать! — радостно воскликнул Ким, отходя от остальных ребят.
— Все прошло хорошо, я в порядке. Не волнуйся за меня, — стараясь придать голосу как можно более радостное звучание, продолжила девушка.
— Не обманывай меня! Я по голосу слышу, что ты устала, — нахмурился Тэ. — Ты все еще в полицейском участке?
— Да, сейчас профессор О отвезет меня в больницу. Все будет в порядке. Кстати, с вас снимут ограничения в передвижении. Никакой угрозы для вашей жизни больше нет, — уверенно заявила Браун.
— Это хорошая новость, но меня больше беспокоит твое состояние. Поезжай в больницу как можно скорее и отдохни. Я постараюсь вырваться вечером, и ты мне все расскажешь. Хорошо?
Китти на автомате кивнула в ответ, но вспомнив, что это телефонный разговор, ответила «да».
Профессор О зашёл через минуту после окончания диалога Баун и Ким. Он выглядел не менее уставшим, чем сидящая в инвалидном кресле Китти. После долгого однообразного сидячего положения рана девушки ныла не переставая, голова кружилась нещадно, а руки немного подрагивали.
— Мой маленький гений готов вернуться в свою мягкую постельку? — улыбнулся мужчина. Китти молча кивнула в ответ. — Отлично, тогда поехали, — толкая перед собой транспортное средство Браун, профессор вышел в холл и попрощался с начальником отдела, который в свою очередь поблагодарил офицера Браун за службу. Дорога до больницы заняла не более тридцати минут, большую часть из которых, собеседники молчали, каждый думая о своем. Профессор беспокоился о душевном состоянии девушки после перенесенного стресса, ожидая всплеск в любую минуту, а Браун не переставая анализировала улики из всех дел, перебирая факты в голове. Тишину нарушила Китти.
— Я с самого первого убийства подозревала, что что-то не так, — задумчиво произнесла офицер, мысленно вспоминая улики первого дела.
— Что ты имеешь в виду? — уточнил мужчина.
— Характер ранений жертв говорил о том, что убийца старался сделать все как можно гуманнее, как бы ужасно это не звучало по отношению к убийствам с таким большим количеством ножевых ранений. Обычно маниакальные убийства приносят серийнику удовлетворение, он наслаждается мучениями жертвы. А здесь жертв оглушали в первые минуты, а затем методично по заданной схеме наносили ножевых ранения. Это все было сделано на показ, как спектакль. Во время расследования мне иногда казалось, что он с линейкой вымерял места ран, настолько все четко совпадало. Я даже уверена, что самая первая рана была уже смертельной. Остальные наносились лишь для поддержания общей картины. Именно поэтому все эти убийства вводили следствие в заблуждение. Ну и эти подсказки, конечно. У меня закрадывались сомнения, что это игра в кошки-мышки, но стремление спасти жертву, не давало возможности рассматривать этот вариант. Сегодня все мои догадки подтвердились.
— Да уж. Вся эта история необычная, — тяжело вздохнул профессор О, паркуя машину на стоянке клиники. — Приехали. Я помогу тебе добраться до палаты, не торопись, Китти.
— Честно говоря мне жаль исполнителя, — пересев в инвалидное кресло, продолжила разговор Браун. — Итон Лэн прекрасный манипулятор, сыграл на чувствах человека, который за короткое время потерял дорогих ему людей и боялся потерять только что приобретенную сестру. На такую уловку мог попасться любой. А самое главное, никто же не подозревал Лэна. Он инвалид, передвигаться не может. Убийство моей матери произошло давно, характер ранений не совсем совпадал с остальными жертвами, между первым и последующими преступлениями прошло достаточно много времени. Ни у кого не возникло мысли его подозревать. Идеально продуманные преступления, — поражалась Китти, подъезжая к дверям своей палаты. Профессор помог девушке перебраться на кровать и принять удобное положение. Вибрация телефона прервала действия мужчины. Профессор открыл переписку и прочитал вслух:
«Подозреваемый Итон Лэн был задержан в своем доме два часа назад.»
— Хорошо, — кивнула сама себе Браун. — Это хорошо. Все доказательства его вины у нас есть. Свидетель тоже есть. Осталось депортировать его в США и можно начинать судебный процесс. Учитывая то, что нападавший не причинил вреда гражданину Кореи, а только сотруднику ФБР, его депортацию не отложат надолго. Скоро я вернусь домой, — с нескрываемой грустью произнесла Браун. «Вернусь домой и сойду с ума. Без него! Что мне делать без него?» — слезы подкатывали к горлу, но Браун старалась держаться, не подавая вида перед профессором.
— Вы обсуждали твой отъезд с Тэхеном? — заметив нервозность Китти и влажность в глазах, спросил профессор О. Браун удивленно посмотрела на мужчину. — Не забывай, я профессор психологии, — улыбнулся мужчина. — А ты сейчас настолько открыта, что я могу читать все твои эмоции. Поговори с ним обязательно. Ты же прекрасно знаешь, что проблему надо проговаривать, а не скрываться от нее. Китти, — позвал профессор, видя как девушка погрузилась в свои размышления. — Это важно для вас обоих! — погладив Браун по плечу, настаивал профессор О. Девушка в очередной раз согласно кивнула и помахала мужчине на прощание. О поспешил на службу, оставив своего маленького гения одного в палате.
Хотя нет, не одного, тоска чёрной пеленой накрыла сознание девушки, не давая возможности вдохнуть полной грудью. Вся эта суматоха с расследованием, охраной Кима, ранением отвлекала Китти от самой главной и тяжелой мысли. Расставание! Оно должно было произойти рано или поздно, и Браун очень надеялась, что все-таки поздно. Однако состояние здоровья свидетеля обрушило все ее надежды. Осознавая, что сейчас ее практически ничто не удерживает в Корее, что через очень небольшой промежуток времени ей придется уехать, Китти задыхалась. Не в физическом плане. С легкими все было в порядке. Она задыхалась своими чувствами к Тэхену. Их невозможно выразить никакими словами. Это не симпатия, не страсть, не влечение. Это тотальное и всеобъемлющее погружение в человека по имени Ким Тэхен. За время проведенное вместе в условиях слежки, угрозы жизни, опасности, Браун окончательно поняла, что без него уже не сможет. Просыпаться по утрам и идти на работу не сможет. Вести дела и анализировать поведение преступников не сможет. Возвращаться домой и беседовать с отчимом не сможет. Она дышать без него не сможет. Жить не сможет.
Волна страха накрывала все сильнее, изящные пальчики сжимались в кулачки, прихватывая края несчастного одеяла, дыхание участились, вызывая гипервентиляцию, голова нещадно кружилась, а тело покрылось холодным потом. Такого состояния у Китти не было с момента смерти матери. Панические атаки часто посещали девочку после перенесенной трагедии. Но тогда она была потерянным подростком, а сейчас дипломированный специалистом в области психологии. Это пугало еще больше. Замедляя дыхание и дыша на счет, Браун изо всех сил пыталась успокоиться. Липкий страх проникал своими цепкими лапами в самые потаенные уголки, не давая возможности на спасение. Картинка перед глазами начала сужаться вначале до небольшого круглого поля, а потом и вовсе стала покрываться каким-то серым размытым пятном. Теряя последнюю связь с реальностью, Браун успела нажать кнопку экстренного вызова персонала.
— Почему это произошло? — словно сквозь толщу воды прозвучал молодой мужской голос.
— Это последствия перенесенного стресса, — пояснил второй голос, судя по всему, принадлежавший мужчине более старшего возраста.
— Почему именно сейчас? — спросил первый.
— Организм каждого человека реагирует по своему, — размеренно пояснил второй. — Кто-то раньше, кто-то позже, у кого-то истерики, у кого-то панические атаки. Мы все индивидуальны. Врачи провели обследование, физических отклонений в функционировании организма нет. А психологические придется исправлять. Это займет какое-то время, — тяжело вздохнул второй собеседник.
Браун лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к разговору двух людей в своей палате, пытаясь восстановить цепочку событий и понять причину, по которой она была в таком состоянии. Прогнав мысленно события предшествующие потере сознания, девушка пришла к выводу о наличии у себя посттравматического расстройства. Браун все еще лежала с закрытыми глазами. Голоса слышались очень приглушенно, поэтому поначалу она даже не узнала собеседников. Лишь после небольшой паузы в их диалоге, девушка узнала вначале более старшего мужчину, который вновь заговорил.
— Ей нужен покой и восстановление, но не меньше ей нужно поговорить с тобой об отъезде, ты же понимаешь? Если это возможно, постарайся поговорить на эту тему без лишних эмоций. Я понимаю, что тебе тяжело нисколько не меньше, Тэхен~а. Взаимная поддержка и понимание помогаю пережить тяжёлые времена, преодолеть трудности и прийти к общему знаменателю. Ваша история не простая. Но у кого из нас не было трудностей? — мужчина замолчал.
— Я вас понимаю, профессор О, — ответил молодой мужской голос, в котором Браун тут же узнала Тэ.
Чувства вновь подкатили десятибалльной волной, заставляя ее резко открыть глаза и принять сидячее положение. Ну, здравствуй, страх! Тремор захватил руки, омерзительно холодный и липкий пот резко покрыл все тело, а сердце из последних сил пыталось протолкнуть кровь по венам, словно она превратилась в желейную массу, воздуха опять не хватало. Браун закрыла глаза, вдыхая и считая про себя, но остановилась, почувствовав большие горячие словно раскалённое железо мужские ладони на своих плечах. Из-за резкого контраста с ее холодной кожей они причиняли даже небольшую физическую боль, подталкивая девушку сбросить мужские ладони со своего тела. Однако тембр голоса такой родной и такой желанный не позволял даже пошевелиться, не говоря уже о чем-то другой.
— Котенок! — это слово разрывало не только оцепенение, но и сосуды вместе с сердцем, выкручивало суставы, уничтожая мышцы и связки, обездвиживая полностью. Тяжело дыша, Браун с трудом открыла глаза, пройдясь по мужскому лицу расфокусированным взглядом, пытаясь сосредоточиться. Черты лица были слишком смазаны, чтобы остановить взгляд на чем-то конкретном, поэтому Китти блуждала глазами, переходя с губ на подбородок, затем на нос, потом на скулы. Добравшись до карих глаз, Браун замерла на пару минут.
— Мой котенок! — прижимая к широкой груди растрепанную рыжую макушки, прошептал Ким, глотая противный ком, подступивший в самый ненужный момент. Такой своего котенка он еще не видел! Такой потерянной и такой... несчастной? В изумрудных глазах плескался не просто страх, а ужас и отчаяние! Казалось бы, расследование закончилось вполне удачно, преступники пойманы и их ждет суд, но... Состояние Браун говорило об обратном, складывалось впечатление, что она в этом расследовании потеряло самое близкое и дорогое.
Учащенное горячее женское дыхание проникало сквозь тонкую ткань мужской рубашки, подталкивая Кима прижать сильнее, словно крепость объятий могла как-то исправить ситуацию. Браун не вырывалась, она лишь слегка прихватила пальчиками края свободной мужской рубашки и дышала. Им дышала, пропуская через легкие аромат парфюма, смешанного с ментоловым ароматом геля для душа, с запахом кондиционера для белья, стараясь впитать как можно больше, оставить где-то на подкорке. Китти хотелось собрать этот запах и запечатать в какой-нибудь сосуд, чтобы потом темной одинокой ночью вдыхать и вспоминать своего такого драгоценного и такого далекого тигренка.
Влажность, образовавшаяся на тонкой ткани мужской одежды, вынудила Тэ ослабить объятия и посмотреть на Китти. Слезы стремительно покидали ее изумрудные глаза, стекая по бледному личику и не менее бледной шее.
— Не плачь, мое солнышко! — целуя после каждого слова, шептал Тэ. — Чем я могу облегчить твою боль, котенок? — касаясь губами женского ушками, спросил Ким. Китти лишь сильнее сжала ткань его одежды. Конечно ничем! От этой мысли становилось еще горше! Безысходность убивает любые надежды.
Тэхен молчал, одной рукой поглаживая девичью спину, а другой зарываясь в рыжей шевелюре. Браун была благодарна за это молчание. Сейчас она бы не смогла выразить все эмоции, которые захватили ее словно цунами хоть какими-то путными словами. Профессор вышел из палаты еще на первой фразе Тэ «Котенок!», оставив их наедине. Он прекрасно видел их невероятную тягу друг к другу. Со стороны казалось, что они две разделенные половинки одного целого, которые постоянно пытаются соединиться. Отсутствие одного нарушало целостность второго. Эта зависимость поражала профессора, но в тоже самое время и настораживала. Учитывая их непростую ситуацию, профессор действительно беспокоился о них. Ведь они живут на разных концах планеты, у них разный образ жизни, у одного контракт и обязательства, у другой — служба в ФБР. Никто из них не может сейчас расстаться со своей прежней жизнью и начать новую. А это означает только одно — расставание. Вот как раз оно то и погубит этих «ранимых птичек», как окрестил их профессор О. Чтобы хоть как-то ослабить эту боль, им необходимо поговорить и найти хоть какое-то решение, даже временное. Но они должны прийти к этому вместе. Профессор мерил просторный холл клиники размеренными шагами, обдумывая слова успокоения на всякий случай. Нет, он был уверен, что Браун, как опытный профессионал, может найти подходящие слова, но в данный момент последствия перенесенного стресса после нападения могли сыграть с ней плохую шутку.
— Извините, — молодой женский голос вывел профессора из раздумий. — Профессор О? Я ваша студентка. Вы читаете нам лекции по понедельникам и средам, — кланяясь проговорила молодая симпатичная девушка. Профессор кивнул в ответ, посмотрев на свою ученицу. В большом потоке сложно запомнить всех студентов в лицо, но эта милая улыбка отложилась в памяти мужчины. Приятная беседа с умным учеником всегда доставляла удовольствие преподавателю. Человек, который разбирается в психологии не хуже тебя может поддержать беседу в нужном русле, задать вопросы, на которые хочется отвечать. Проведя минут двадцать за познавательной беседой, О заметил выходящего из палаты Кима практически на цыпочках. Тэ был в кепке, маске и темной одежде, поэтому узнать его было проблематично. О попрощался с милой девушкой, пообещав обсудить интересующие ее вопросы после лекции в понедельник и направился в Тэхену.
— Уснула? — сразу спросил О. Ким молча кивнул. — Поговорили? — кратко спросил мужчина. Айдол кивнул. — Тэхен~а, не заставляй вытягивать из тебя каждое слово! Каков итог? — обеспокоенно спросил О.
— Она улетает в США, а я остаюсь здесь, — удрученно ответил Ким. — Чего и следовало ожидать, — шмыгнув носом, добавил айдол.
— Она не выдержит, — безапелляционно заявил О. — И ты тоже. Вы уже не сможете друг без друга. Вы срослись. Сейчас это как сердце вместе с аортой и венами вырвать из человека. Мгновенная смерть.
— Согласен, — тихо отозвался Ким, глотая подступающие слезы.
— Но, есть выход, — добавил О. Тэхен поднял на него взгляд полный надежды. — Для этого придется поработать вам обоим. Тебе убедить свое руководство в серьезности намерений относительно Китти, а ей решиться на переезд в другую страну. Знаю, что сейчас она не готова на такой шаг. Поэтому не торопи ее. Дай время. Она должна осознать, что без тебя она лишь половинка от целого, так же как и ты без нее. Возможно это займет больше времени, чем ты думаешь, но не торопи ее. Будет тяжело. Настраивайся сразу. Такие чувства не проходят без боли. Ты будешь чувствовать себя как последний наркоман без дозы. Тебя будет ломать и выкручивать наизнанку. От этого никуда не деться, нет прививки от любви. Это не ветрянка или грипп. Это надо перетерпеть самому и дать ей пережить тоже самое. Осознание придет, и тогда все наладиться. Она вернется, поверь мне. Я давно знаю это милое создание. Она гениальна в работе, у нее просто невероятный аналитический ум, способный подмечать самые мельчайшие детали, соединяя воедино даже то, что казалось бы не соединимо. Но не смотря на это, она с легкостью потеряла голову от тебя, позволив захватить и разум и чувства. У Китти все слишком. Слишком умная, слишком ответственная, слишком внимательная, а теперь еще и слишком влюбленная. Береги это! Ее береги. Она как редчайший бриллиант, которому требуется не менее редкая оправа. Ты и есть та самая оправа. Умный, красивый, талантливый, невероятный и необыкновенный. То что надо, — улыбнулся профессор, похлопав изумленного Тэ по плечу. Айдол не смог вставить и слова в речь О, впитывая каждое его слово и не видя причин для возражений. Он был полностью с ним согласен. Вот только терпение не его конек.