(Луна 5)
Смерть, кругом смерь. Подлая смерь, гнусная. Издалека. Со спины. Внезапно. Шел в полный рост – упал. Закурил – упал. Выглянул из-за угла – упал. Она ходила кругами. Санитары в госпитале устали вынимать из нас пули и осколки от снарядов. Все мы устали от вида растерзанных тел. Но мы платили сполна. Платили им их же монетой. Их же свинцом, привезенным в больших плохо сколоченных ящиках, мы платили им гранатами, минами. Мы тащили на себе тяжелые станковый гранатомет на верхние этажи разрушенных зданий, через бетонные руины, через плохо проходимые леса, по колено в грязи, чтобы встать перед ним на одно колено и принести свой оммаж смерти. Что бы пожертвовать ей очередной взрыв, очередной горящий БТР, очередной столб пыли и пепла. Очередного врага. Мы были усталы, мы были злы как черти и мы ликовали каждый раз, когда наша злость и усталость приносила плоды.
Осадили завод. Простреливали все подходы к нему. Минировали дороги. Обстреливали территорию. День за днем. Снаряд к снаряду. Ровняли их с землей, закапывали врага грудами обломков стен и перекрытий, за наших друзей, за простых людей, которые погибали из-за них. За сгоревшие на обочинах машины с семьями. За целый вагон трупов. За ту деревню, что была за нами. За то, что были сейчас здесь.
Ушли на разведку. Искали новую наблюдательную позицию. Что бы лучше видеть ситуацию на заводе. Подул неприятный холодный ветер. Совсем неприятный. Совсем холодный.
- Тихо! – Прошипел Леший – Залегли. Не стрелять. - Он вскинул оптику и стал всматриваться. – Последовали его примеру. Щурился, пытался понять куда смотреть. Наконец в высокой коричневой траве, торчащей из-под неглубокого снега и качающейся на ветру, увидел мелкую группу фигур. Далеко. Стрелять из автомата смысла нет.
- Ты это видишь? Что они тут делают? Кто это с ними?
- Тихо. Не шуми. Они там чем-то заняты. Толпятся. Не вижу. - Передавали друг другу простенький бинокль, пытались разглядеть.
- Да бля, че там?
- Непонятно. Вели кого-то. Похоже связанный.
- Наш? Пленный?
- Не знаю. Мешок на голове, камуфляжка обычная.
- И чего они?
- Ходят вокруг него.
Человека посадили возле большого пня. Запутанные ветки, или корни торчали словно щупальца. Закрывали часть происходящего. Откуда этот трухлявый пень? Зачем он тут?
- Замерли. Нас заметили. Кажется. – Напряглись. Вдох стал глубже. Взгляд острее.
- В смысле?
- Один смотрел в нашу сторону, указал рукой. Все повернулись. Сейчас уходят.
- Это как?
- Вот так. Просто уходят. Спокойно. Не прячутся и не оглядываются. Они просто встали и пошли. Тело бросили там.
- И что мы видели?
- Я не знаю. Они убили человека. Казнили. Зарезали. Я не знаю.
- А помните мы на болоте труп нашли, изуродованный.
- Ну.
- Может это те же?
- Может.
- Ты почему не стрелял? Ты же мог, у тебя винтовка.
- Я. Я не знаю. Они так прямо на меня смотрели, будто знали, что я их вижу.
- Отставить про стрелять. Мы на разведке, демаскировать позиции не разрешалось. Зафиксировали, выполняем задачу и уходим. К телу не пойдем. Это может быть ловушка. Нас могут ждать. – Еще осмотрели окрестности. Потом ушли.
После всех прошедших событий был очень подавлен, наши успехи словно ни к чему не вели. Позиционные бои затягивались. Стояли на месте. В местной церквушке священник читал отдельные проповеди для солдат. В начале солдат там было мало, но со временем церковь стала заполняться. Тоже решил посетить.
- «Ибо так говорит Господь Бог: за то, что ты рукоплескал и топал ногою, и со всем презрением к земле, За то вот, Я простру руку Мою на тебя и отдам тебя на расхищение народам, и истреблю тебя из числа народов, и изглажу тебя из числа земель; сокрушу тебя, и узнаешь, что Я Господь». Иезекииль, стих двадцать пять. Воевать против братьев и сестер своих это грех. Но, не могут быть братьями те, кто пришел воевать против нас. Бесы движут этими людьми, не выгода и алчность, но злоба в их поступках. Презрение к этой земле. «Так говорит Господь Бог: за то, что Филистимляне поступили мстительно и мстили с презрением в душе, на погибель, по вечной неприязни, за то, так говорит Господь Бог: вот, Я простру руку Мою на Филистимлян, и истреблю Критян, и уничтожу остаток их на берегу моря; и совершу над ними великое мщение наказаниями яростными; и узнают, что Я Господь, когда совершу над ними Мое мщение.»
Помните, Господь хранит тех, кто движем праведными мыслями. Господь хранит тех, кто борется со злом. «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч». Им благословлены праведники и мученики. Пусть будет спокойна ваша душа и разум, и не бойтесь, ибо он с вами.
- Петров! Это что? Это по-твоему оборонительные позиции? Они разве так должны выглядеть? Петров! Это что за херня? Почему твои люди похожи на какой-то сброд? – Какой-то штабной генерал решил устроить инспекцию, вместо подкрепления.
- Этот "сброд" самое боеспособное подразделение на этом участке фронта. Эти псы рвали врага в самых тяжёлых местах. Их боятся и уважают не за внешний вид. Они тут не солдатики на параде. Люди уже устали, они измотаны. И игры в муштру сейчас не уместны. И давай без этих пафосных речей. За себя, да. За мой дом, да. За свою правду, тоже да. Но не за тех жирных боровов в кабинетах. Тут до них дела никакого нет. И речей этих, программных тоже не надо. Здесь воздух другой и фальшь очень чувствуется.
- Твое самое боеспособное подразделение уже облажалось с этим заводом, и с Гуревичем тоже, не очень сработало.
- Потому что штурм был в лоб, без подготовки. Мы пробовали продавить с разных сторон. Они хорошо укрепились, они учли опыт, и каждая наша новая попытка показывала им новое слабое место, которое они укрепляли. Еще один прямой штурм станет для нас мясорубкой, в которой мы потеряем самых обученных бойцов. ... Ну если вдруг ангелы небесные спустятся, и протрубят трубы. – Петров усмехнулся - Но мы можем взять их измором.
- Ангелы небесные? Готовь людей. Будут тебе божественные знамения.
Мы еще помнили предыдущую неудачу. Помнили, как со всех сторон нас поливали свинцом, из укрытий. Трусливо нападали на нас ночью. Растерзали наших братьев. Мы брали эту крепость измором, чтобы не бросаться на амбразуры. И что? Какой-то начальник сверху приехал и гонит нас на убой? С вечера выдвигались на позиции для штурма.
На рассвете, под самое утро подъехали три БТР и несколько тягачей МТ, на броне бойцы в свежем камуфляже без опознавательных знаков. Форма у всех одинаковая, разгрузка просто шик, обзавидоваться. У наших армейцев такой никогда не видел. Не наши регулярные части. Все молчат. - Вот видишь мы не одни. Помощь пришла. А значит правда за нами.
- Вы ребята тут откуда? – поинтересовался. - Ха, мимо проходили. - Да отстань ты от них, все равно не ответят. Не положено.
-Рад видеть. Смотри, ситуация следующая. – Дед поздоровался с командиром отряда. - И еще, там, отсюда не видно, за этим зданием разрушенные склады, отсюда мы их взять не можем, подход к складам простреливается, со стороны цеха и со стороны поля укрытий нет. Перекрестный огонь. Там снайпера частенько бывают. Простреливают эту площадку. Пару человек мы так и не забрали. - на дистанции в сто метров лежали тела. Двигаться лучше по этой стороне. За трубой и машинами. Вот туда, между контейнерами и машинами, держитесь возле контейнеров, и пригибаться интенсивнее. Все ясно? Тогда можем выдвигаться.
- Отставить. никто не наступает. Сначала работает артиллерия, потом идем мы. А потом уже зайдут твои люди. Пока что обеспечивай прикрытие. Понял?
- Да.
- Отлично. Доведи до своих. Все в укрытие, без команды не начинать. - командир достал рацию. – Туз жезлов, я Туз пентаклей, на позиции. Дополнительная цель. Склады восточнее нулевой точки триста метров. Огонь будем корректировать. Огонь по готовности. - Он убрал рацию. - Всем в укрытие, работает артиллерия. - В воздухе засвистело - Твои люди без нашей команды не действуют.
- И что нам тогда делать?
- Сидите на позициях и ждите.
Снаряды рвались кучно. Плотно. Минут тридцать. Пока взрывы еще были слышны бойцы выдвинулись с наших рубежей.
В течение дня была слышна интенсивная стрельба. три раза работала артиллерия, весьма точечно. Со стороны метрополии по зданию работал знакомый нам чёрный танк, словно заговоренный, не убиваемый. Под его прикрытием к цеху пытался пробиться взвод, удалось только трем неполным отделениям. Танку подбили ходовую, но вот спалить все не получалось, и он еще около часа долбил из одной точки, пока его не подорвали птуром. Из цеха мимо нас выносили тяжелых и средних раненых, грузили на свой транспорт и увозили.
Мы сидели и нервозно ждали. Вечером нам поступили сообщения о том, что надо занять территорию первого цеха. Мы зашли. - Из первого этажа мы их выбили. Часть забаррикадировалась в подвальных помещениях, похоже они расположили там госпиталь.
Штурм кончился, они забрали своих убитых и тяжело раненых, погрузили в МТ. Бойцы сели на броню, и колонна ушла так же быстро, как и пришла.
- Что это было?
- Помощь свыше. Не мы одни боремся с этим злом.
- Да. Была бы у нас такая поддержка с самого начала.
- Мы доказали, что достойны.
- Кому?
- Кому надо. - Влезли на козырек, воткнули флаг. Теперь этот чертов цех наш.
Парни из другого взвода, вошли в цех раньше нас и теперь выкуривали загнанных в подвал крыс. - Сдавайтесь! Жизнь гарантируем. - Ответа не последовало. - Эй! Вы там слышите!? - В ответ прозвучал хлопок. - Вот суки. Все, парни, гасим их. - В помещение закинули дымовую шашку. Еще несколько закинули через дыры в бетонных перекрытиях. через десять минут в подвале все застрекотало, крысы пытались вырваться из подвала. Хлопнула граната, хлопнула еще раз, потом заработал автомат. - Пизда этим крысам. - Спаржа улыбнулся. - Дай пять.
Шли дальше. Почти в полный рост, по-хозяйски. Бетонная площадка была обильно залита засохшей кровью. Тела лежали рядом, не успели среагировать, рассредоточиться или спрятаться. Братская могила, кровавое месиво на сером полотне бетона похоже на работы современных художников. Не люблю современных художников, не понимаю, но этот вид одобряю.
Тошнотворный запах дерьма и мочи в отхожих местах. Чуть только температура поднималась выше нуля, как сейчас, все это начинало таять и вонять. Хлорка не помогала. Они срали во всех углах где только могли. Они не выходили с территории, мы простреливали все открытые места. Загнали их как крыс в угол. С провизией похоже было туго. Изнеможённые, обтянутой кожей грязные лица с закатившимися глазами. Трупы валялись в куче, изуродованные, обезображенные тела тех, кто убивал нас, но не смог убить.
На одной из стен нашел странную надпись. «И семена, что прорастут пусть будут и от меня, но напитает силой их твоя земля. Все, что есть в тебе послужит им пищей».
Словно следы чьего-то незримого присутствия здесь. Стены вообще были исписаны надписями и рисунками. Словно дикари в пещерах они оставляли следы своего присутствия. Круги, треугольники, волнистые линии.
Снял с трупа мешочек. Маленький, словно амулет. Похожий видел, на полустанке, Спаржа показывал, но там были крупнее. Этот легко помещался в ладони. Почему-то спрятал в карман.
- Опа, мобильничек. Сейчас посмотрим чей он. - Леший потянулся, словно в мороке за телефоном, прикоснулся к нему и пронзительный хлопок оглушил всех присутствующих. Когда через секунду мы опомнились Леший сидел на полу в полуметре, весь дрожа от ступора и выпученными глазами смотрел на ошметки, которыми чуть выше локтя оканчивалась его рука. - Медик! – Срочно, выхватил его аптечку, наложил жгут. Рация оживилась. - что случилось? Блядь! Докладывайте!
- Мина ловушка, один боец подорвался на мине, замаскированной под телефон.
В другом конце завода еще двое получили осколочные и один лишился ступни, когда пнул банку из-под тушенки. Вот же суки! Это какими надо быть мразями что бы такую падлу делать. - Всем приказали оставаться на местах. Саперы нашли еще шесть зарядов. - какая дьявольская подлость.
Мы стояли посреди бетонных руин и раскуроченногооборудования. Столько сил и крови, и вот теперь эта выжженная земля больше неих, теперь она наша.