(Луна 2)
На разных участках фронта война шла все лето. Мы иногда просто бросали рубеж и отступали на новый, иногда яростно сражались, за каждый дом, за каждый овраг, проводя дерзкие смелые вылазки, но все равно в конечном итоге откатывались раз за разом. Не по многу, по чуть-чуть, но инициатива была на стороне метрополии.
Наш отряд почти все лето простоял на третьем из трех блокпостов, организованных возле деревни. Мы встали на другом берегу реки, в излучине. От деревни нас отделял хлипкий деревянный мост. Тишина на фоне боевых сводок. Река мелкая, мост гнилой. Местные называли ее черной рекой. Вода и вправду была темной, хотя река и мелкая. Тенистые берега, поросшие деревьями. Единственная ценность в деревушке — это животноводческий комплекс, племенные коровы, разных пород. Большие удои, вкусное молоко и мясо. Реально вкусные. Стратегической ценности территория не представляла, штурма никто не ждал. В деревне говорили, что тут рядом есть старые курганы, могилы великих воинов. И главная ценность их земли именно в них. Погода все время была просто ужасная, шел дождь. Постоянно. Как будто только над нами. Если дождя не было, то был туман. Если вдруг было солнечно, то солнце обязательно светило в нашу сторону и слепило. Передвижения врага было чертовски сложно наблюдать. Сплошное проклятье.
На позициях окопались, обжились. Окопы перекрыли бревнами. Хороший блиндаж. В блиндажах положили старые матрасы, чтобы спать не совсем на земле. Однотипный сухпаек надоел уже через неделю. Ходили в деревню, где можно было разжиться нормальной едой. То дровишек порубим, то что-нибудь тяжелое перенесем. Крышу подлатаем после очередного ночного обстрела.
Дед где-то раздобыл не бог весть какую военную форму, броню, каски и разгрузку взамен поистершейся рабочей камуфляжке в которую мы были разодеты в начале. Начали походить на нормальные соединения, а не на бандитов с дороги.
По позициям вяло постреливали из автоматов и пулеметов. По ночам раз в пару часов работал миномет. Не прицельно, всего по несколько выстрелов. Видимо, чтобы на постах не спали. И в селе тоже. По началу очень пугался, потом привык. Или устал. Спать все равно не удавалось. Сложно спать, когда все трясется и на лицо сыплется земля с потолка землянки. Осколками несколько раз секло бочку с водой, возили в деревню латать дырки. Сильно попортило легковушки, стоявшие за нашими позициями. Пару раз обстрелы поддерживали пулеметным и автоматным огнем. Имитировали атаку.
В один из первых обстрелов не сдержался, хотел ответить стрельбой на их стрельбу, но получил затрещину от Степаныча. – Ты что, дурак! Жить надоело? Ты сейчас стрельнешь в пустоту, а по твоей вспышке по тебе снайпер сработает. Дебил! Если врага не видишь, не стреляй. Совсем чувства страха у вас тут нет.
Очередным утром в наше расположение пришел танк. Старенький Т-64. Дед приказал подготовить для него площадку так что бы Танк был хорошо окопан и мог задним ходом выехать из укрепления. – Лопаты в зубы и вперед. Что бы к вечеру все было готово. И охранение выставьте. А то эти «лисы» вас как курей в курятнике перестреляют. – Начали копать. Попутно завязали разговор. Все никак не решался спросить, а почему парни здесь. Что им с этой войны? И что я здесь забыл?
- А хули они, блядь! – Лаконично отрезал Спаржа.
- А и в правду, хули они. – лучше и не скажешь.
- Ну а ты, Молот, зачем здесь? Будто других дел у тебя нету?
- Знаешь, как говорили в одном фильме «Стреляли».
- Ты поэтому такой молчаливый?
- А к чему эти разговоры?
- Ну там друзья, приятели. Что бы людей лучше знать. С кем ты в атаку вместе пойдешь. Странный ты.
- А близкие друзья мне сейчас зачем? Вот ты или он завтра на мину наступишь, или снайпер снимет. Вот нахрена мне здесь и сейчас лишние переживания?
- Сплюнь!
-Что?
- Сплюнь и забери свои слова назад.
- Ахах. Хорошо, хорошо. Тьфу, тьфу, тьфу.
Степаныч сидел поодаль, в тенечке, следил за процессом и ухмылялся. – Вот смотрю я на вас, слушаю. Кто-то боится, даже если скрывает, не отдает себе отчет, глаза бегают туда-сюда, кто-то молиться или ищет силы в себе, их взгляд устремлен в себя. А есть те, кто никуда не смотрит. Дай такому мастерок и кирпичи и скажи строить дома, он будет. Дай автомат и отправь убивать, и он с такой же легкостью пойдет убивать. Таким людям со всеми по пути и ни с кем не вместе. – Он встал, заглянул в свой блиндаж, вернулся с гитарой. Начал медленно перебирать струны словно мелодию какого-то романса.
– Г'рафиня, мне пр'иснились ваши зубы.
Как будто я скачу на вор'оном.
И хвост его как Хр'изантема в клумбе
Напоминает мне о Вас и о былом.
- Уперлись на лопаты, заулыбались. Картавил очень забавно. – А старый похоже все же человек. – Выдал Молот.
- Чего лыбитесь, Копайте. Солнце еще светит. – Степаныч продолжил напевать.
В 20-тых числах сентября наша ситуация начала меняться. Никто в слух такое не скажет, но все чувствовали. Спалось крайне беспокойно. Просыпался совсем разбитым. Другие бойцы тоже. Чувствовалось, что-то грядет. Дед говорил, что разведка не замечает, что бы метрополия двигала в этом районе войска, мелкие передвижения не в счет. Да и за нами в тылу особо никого не было. Поля да пара курганов. Никто не готовился к наступлению.
В одну из ночей мина попала прямо в соседний блиндаж. Словно по велению злого рока, когда все спали. Выжил только Турист. Он отошел по нужде. Столько хороших парней разом положило. И Ивашова. В первом бою его не убили, так тут достали. Все лето без потерь, а тут. Даже выносить из блиндажа некого, одни ошметки тел. Меня просто стошнило от вида. Но делать нечего, блеванул раз, блеванул два. Взял кусок ноги, снова блеванул. Потом блевать стало нечем. Начали складывать куски в мешок. Раскапывать обвалившиеся стены и снова складывать в мешки останки.
По ночам выли собаки, или волки. Холодок бегал по коже, когда протяжный вой раздавался в окрестностях.
Атака началась ночью. Танк, который мы так усердно врывали в землю вспыхнул так, словно был картонный. Мгновение. Языки красного пламени вырывались из открытых люков. Ни один гранатометный выстрел на такое не способен. И не было выстрела. Танк словно взорвался сам. Изнутри. Полыхнул. По укрытиям защелкало. Прижались к земле- Мать твою! откуда стреляют!? - Темно. Не видно ничего. Трассеров нет, светившая луна затянулась тучами. Щелкало уже со всех сторон. – Не вижу откуда стреляют! Осветительный снаряд, запускай! – командовал Степаныч. - Кусты! движение в кустах! - Раздалась автоматная очередь. Подключилась Зушка. Яркие вспышки в полной темноте били по глазам. - Огонь на подавление! - Начали палить во все направления из всех стволов. - С права, с права заходят! - Хлопок. Земля с шипящим шумом посыпалась на голову. Еще хлопок. Зенитка замолкла. Стрелка порвало осколками. - К Зушке, живо! Вася рванул в сторону и осел на землю в трех шагах от станка. Просто осел, обмяк возле зенитки. Убит. А пули продолжали попадать в него. Он начал заваливаться и завалился совсем, в неестественной позе. - За зенитку! Бегом. - Командовал Дед. Парни рванули за зенитку. Под ухом с грохотом застрекотало. Сява завалился с пулеметом возле догорающего танка. Лупил плотными очередями. Взорвался боекомплект. Башню откинуло на десяток метров, Танк разворотило. .Я бросился к Сяве. Подполз. - Молот! Вставай. Молот! – Толкнул его. - Че смотришь? Он лежал. В стеклянных, распахнутых глазах язычески мерцали отблески осветительного снаряда. - Твою мать! Твою мать! Сява!
Стрельба затихла. Сердце бешено колотилось. В висках стучало. Хотелось прятаться. Бежать. Бросить все и бежать. В воздухе засвистело. Снова вжались в землю. Мины рвались возле нас. Не очень прицельно.
Вдох. Раз, два, три, четыре. - снаряды рвались, оглушали хлопками, засыпали землей. - Ужас. Не бежать! - Парни бегали вокруг, прятались. Взрывы перекрывали крики. - Вдох. Раз, два, три, четыре. Не бежать! Не сойти с ума! Только не сойти с ума. Раз, два, три, четыре. Вдох. Раз, два, три, четыре. Аааааааа!!! Заткнул уши. Зажмурился. Послышался рев бронетехники. Открыл глаза. Вскинул автомат. Косился на остальных. Испуганные лица. Паника. Готовы бежать в любую секунду. Дед кинул в нашу сторону единственную пару РПГ которые были. – Лупите по ближнему танку и отступаем.
От силы пол часа и все было кончено. Спешно бросили позиции и отступали за реку. Чей-то нечеловеческий хохот, полностью заглушаемый стрельбой гнал нас по полю. Добежали до лесополосы и залегли в ней.
Войска практически маршем шли по полям, мимо нас, мимо деревни, вглубь. Шли всю ночь. Но на рассвете возле курганов их контратаковали наши силы. Невесть откуда, я и не знал, что в тылу столько резервов. Дед говорил, что тут почти никого нет. Но они оказались очень кстати. Командиры метрополии бросили дополнительные части прямо с марша в бой. Подкрепление. Колонны в чистом поле, отличная мишень. Попадали под перекрестный огонь. Рассеянные по всей округе, сбившиеся в небольшие окопавшиеся очаги, лишенные связи друг с другом, лишенные боеприпасов и почти сразу окруженные. В первую ночь на нашем участке их прикрывала вертушка, работала низко, смелый пилот, на равнине особо за рельеф не спрячешься. Из ПЗРК его конечно не достать, но, зато пулемёт вполне пробивает обшивку. И пулемётов много. НА следующий день вертушка уже не вернулась.
Их артиллерия долбила в те места где нас уже не было, наша долбила туда, где, едва окопавшись сидели гурьбой и не двигались наши враги. В течение дня мы поддерживали атаки из опушки леса, корректировали боевые действия и передавали оперативную информацию.
Здесь убил своего первого подтвержденного врага. Уже видел мертвых, смотрел в их глаза. Стрелял во врагов на подавление, стрелял по транспорту. Но это. Именно мой. Прицелился. Нажал. Вспышка пламени, хлопок выстрела. Он упал. Просто. Не вскидывал руки, не кружил по полю, опускаясь на землю. Не смотрел куда-то с удивлением и осуждением. Просто стоял и вот лежит. Поросли травы скрывают тело. Будто и не было. Так малозначительно. Просто упал. Секунда, две, ничего. Ничего.
Когда стало темнеть Дед повел нас через лес в тыл к оккупантам. К ночи мы вышли на единственную дорогу, ведущую отсюда в сторону тыловых позиций метрополии, недалеко от просеки. – Отлично. Сделаем засаду тут. Наша задача перекрыть эту дорогу.
- Машина! Внимание! - Транспорт несся по дороге, пытаясь проскочить. Вскинули оружие и разлеглись вдоль насыпи, приготовились открыть шквальный огонь.
- На аварийке едут!
- Не стрелять! это гражданские! Держите на прицеле, но не стреляйте. – Из деревни бежали жители. На вопросы отвечали, что там суматоха и движение. Некоторые говорили про мародеров, другие их не видели.
- К утру на дороге, на обочинах дымился с десяток кузовов, разрозненные машины по одиночке и небольшими колоннами пытались вырваться из окружения. Кто-то проскакивал, кто-то нет. Трое бойцов пытались ехать на гражданской машине, без оружия, прикинувшись деревенскими. Забрали их в плен. Один Урал пытался уйти полем. Снаряд РПГ разворотил машину. Даже нечему было гореть. Просто дорога смерти. С рассветом к нам подошло небольшое подкрепление. Провизия, люди, но самое главное боеприпасы.
Основные силы были разбиты на третий и четвертый день, оставили недобитков в тылу, вернулись в деревню, откуда с ходу вытеснили не закрепившиеся тыловые части. Враг бежал быстро, побросал провиант, личные вещи, медикаменты, боеприпасы. Ощущение, что они и развернуться то не успели. В одном из блиндажей нашли свечи. Наверно вместо фонаря
Мы так и не поняли, было ли это самостоятельным наступлением, которое захлебнулось. Или же это был отвлекающий маневр. Но операции начавшиеся на других участках были куда менее подготовленными. Здесь возле могил древних воинов, мест силы, как говорили местные, нам удалось показать нашим врагам, что мы не просто толпа с оружием, но войны.
Мы вернулись в тыл, зачищать поле, если кто не хотел сдаваться. В основном работали снайпера, Сами мы особо не лезли. Округа была усеяна братскими могилами, изуродованные от взрывов трупы, части тел. Хорошо, что уже холодно. Мы осмотрели очередной раскуроченный грузовик в поисках полезных мелочей и командирских планшеток. Спаржа обшмонал труп солдата, черт, там даже на нормальный труп не набиралось, нашел его мобильный, еще не севший. Сделал несколько снимков, зашел в соцсеть и обновил фото в профиле. - Пусть родня порадуется, какой у них теперь красавчик, молодец. Ахаха. На нашу землю приехал. - Семеныч его одернул. – Ты что делаешь.
- А что? Пусть знают, что будет с теми, кто к нам придет.
- Они и так узнают, когда трупы хоронить будут. Заканчивай с этой мерзостью.
- С этой, мерзостью? – Он толкнул ногой тело. - Ничего они не узнают. В закрытом гробу закопают. Ну родители поревут, ну друзья. И все! Понавешают им про геройскую смелую смерть. Нет. Пусть, сука, знаю, как у нас с непрошенными гостями на самом деле.
- Как его не стошнило, Он копался почти что в его внутренностях потом переключился на другое тело.
Закончив мы пошли дальше, к следующему остову. Возле него были вырыты импровизированные окопы, сантиметров тридцать может сорок, только что бы лечь. – О, вот он пиздец живучий был. – Парень из другого отделения, Леший, ткнул пальцем. Остальных мы положили, а этот все никак не помирает. Мы его в итоге гранатами закидали. Так в него всего пара осколков попала. – Он перевернул труп. - Словно заговоренный. Вот же мразь. Ого, это похоже был командир роты. Лычки капитанские. - Спаржа презрительно сплюнул.
- Ебана! Пацаны вы посмотрите че нашел. Это не хрена не армейский нож и даже не охотничий. А материал, это блядь, медь что ли, бронза?
- Ну-ка дайка глянуть. Потянул нож к себе. Лезвие в форме равнобедренного треугольника из бронзы, явно не прагматичная штука. Скорее ритуальное оружие.
- Бля, я на стенах лесопилки видел точно такую же символику, как на этом клинке. - Леший, выхватил кинжал.
- Да не, чушь это.
- Да точно говорю, в оптику видел. - он полез мародёрить труп дальше. - А это еще что?
- Нитка на руку, ну типа от сглаза там или еще чего.
- Да я знаю. Ты лучше глянь какая она! Сложная и с брелочками. - он рассматривал находку.
- Ну сплел себе фенечку, или телка подарила.
- Ага, с кучей символов, ооо, тут даже иврит.
- Может он таки еврей. А это религиозный талисман.
- Ага, вот ему подружка и фенечку смастерила и кинжал, странный.
- Нитка на руке. Ну типа от сглаза там или на удачу. Вот ты доебался. Давай бля у него и спросим, что это. – Показал на труп.
- Да не. Ты глянь какая она. – не унимался Леший.
- Слушай, а я похожую в одной машине видел. Рядом с крестиком висела. – Влез Саня.
- И что? У Туриста вон тоже нитка на руке есть.
- Ага. А помнишь, как он из блиндажа посрать вышел ночью, а блиндаж снаряд упал? – то ли подколол, то ли в серьез возразил Спаржа. - А как его в самом начале чуть не подстрелили? То-то. Надо с ним поговорить. Пусть и мне такую смотает. А этот амулетик я себе заберу. – Из кармана разгрузки сняли еще амулетик. Его выменял себе. Вроде и без надобности, но прикольный.
За следующие пару дней собрали по округе порядка сорока человек раненых. В основном легко. С серьезными ранениями просто не дожили, хотя пару средних, все же попалось, видать товарищи успели стабилизировать перед тем как сбежать или умереть.
- Медик. Выдавай пленным медикаменты и пайки. – Распорядился Петров.
- Товарищ капитан. Да вы что?! Этих ублюдков нашими лекарствами лечить? – Негодовали Спаржа и Леший.
- Ты мне по рассказывай, про «наши лекарства». Ты с дружками два дня поле мародерил, уж точно и аптечек подобрали и сухпайков. Вот и выдай, этим, антибиотики, антисептики, обезболивающее, бинты и пожрать. И нежнее с ними. Тут журналюги ездят, не хочу, чтобы нас в излишней жестокости обвинили. И пусть их потом медик посмотрит.
Вообще, сбавьте пыл! Мы стреляем в них потому что они начали стрелять в нас. Все просто. Мы не хотим этой войны.
- Но...
- Ты мне «понокой» еще! Исполняй. – Спаржа покосился на Деда. – Что смотришь. Он правду говорит. Исполняй. – Ответил Дед.