Чёрный океан.
И снова над городом возникает огромное чёрное облако. Сгущается темнота. Наступает тот момент, когда стоит бояться. Самое время, чтобы сойти с ума. Пространство вокруг меня понемногу затопляется и вскоре совсем тонет в чёрном океане.
- Чёрное полотно полей,
Чёрные облака по небу проплыли.
Я уже пожалел,
Что не умер на прошлой неделе. -
И все же я хочу жить. Я пытаюсь оградить себя. Помещаю своё тело в трехмерное измерение круга. Свет. Свет разрезает темноту. Борьба. Но противоположная сторона не сдается. Она подбирается ближе, но тут же отступает. Заманивает. Запугивает. Издевается. Я слышу её тихий смех. На уровне ультразвука. Я чувствую, как она хочет поглотить меня. Она любит играть со мной. И она знает, что я проигрываю. Темнота хочет свести меня с ума, хочет забрать меня - свой главный приз. И она постепенно забирает его. По частям. Я уже давно не я. От меня ничего не осталось. Я уже не живу, но... Я не могу сдаться. Я хочу жить, пусть даже, как растение. Я боюсь.
- Чёрные стрелки часов
За двенадцать перевалили.
Чёрные дома и чёрные крыши домов,
В них и под ними
Спрятались люди и во сне утопились. -
Люди. Это такое крупномасштабное, глобальное слово. На земле больше семи миллиардов человек. И я считаюсь. Все они разные. И темнота на каждого действует определённым образом. Но меня она любит больше всех. А ведь когда-то свет и мрак со мной разделяла она.
Она. Три буквы, одно слово и сколько смысла. Сколько чувств рождается во мне при одном воспоминании. Девочка с чайными глазами. Слёзы катятся по щеке и падают в глубины тьмы, за пределы сферы. Кейси... Я помню, как мы с тобой пили чай. Сидели на подоконнике, укутавшись в этот плед, который согревает меня сейчас так же, как воспоминания о тебе, смотрели на горизонт и говорили о том, о чем могли говорить только мы. Я не мог уснуть, и ты читала мне рассказы. Свои рассказы, и они такие замечательные. Я помню каждый из них наизусть. Я рассказываю их темноте, и, кажется, она отступает, а я успокаиваюсь. Меня поддерживаешь ты. Сны и воспоминания, в которых ты до сих пор жива. Сердце болит. Моё сердце болит, потому что я больше не могу насладиться твоим присутствием. Меня рвет изнутри, потому что, не смотря на то, что психика моя далеко не в порядке, я осознаю, что больше не представится возможность заглянуть в твои глаза. Я не услышу твоего голоса. Я не смогу взять тебя за руку, ощутить твоё тепло и подарить своё. Я больше никогда не увижу тебя. Никогда.
А ведь "никогда" не зря рифмуется с "темнота". Внутри сжимается, а ты там. В облаках, среди китов. Да, теперь ты тоже кит. Ты так любила их...
- А мне сегодня сны белые снились
О том, как с тобой мы увиделись
Осенью той.
Осенью той
Увидимся с тобой. -
Осенью я, наконец, смогу поехать в наш с тобой город. Я приеду к тебе. На могилу. Мы ведь почти встретимся, и я попаду домой. Туда, где я был когда-то счастлив. Я так боюсь. А ты больше никогда не спасешь меня от темноты. Она скопилась вокруг. Смотрит на меня. Ухмылка. Ухмылка, которую никто другой не услышит.
Я больше не могу. Не хочу наполнять свою голову мыслями о существе, которое наполнило мою комнату. Не покидая сферы света, я аккуратными шагами перемещаюсь по помещению, где нет никого и ничего. Ничего, кроме темноты, которая тоже никто и ничто, и меня. Около окна. Мороз покрыл стекла узорами. Они должны быть голубыми, но они чёрные, как и все вокруг.
- Ноги по колено в чёрной воде.
Я глаза поднимаю к звезде.
Примкнув к холодному стеклу головой,
Я чёрными глазами, полными боли, встретился с белой звездой. -
Звезда действительно белая. Облака чёрные, весь мир сейчас чёрный, но звезда белая.
А какой была бы моя жизнь, если бы однажды врач не признал диагноз "никтофобия"? А что, если бы у меня ее не было? Может её и нет. Может все это плод моего воображения? Что будет, если я прямо сейчас выключу лампу? Ничего...Потому что я ее не выключу. Не смогу. Я слабак. Я боюсь. Светлые мысли образовались в моей голове. Лишь на несколько секунд задержались. И исчезли. Я давно не я. Со своим страхом буду жить вечно.
- Отпусти меня, - я поворачиваюсь и смотрю прямо на неё. А она молчит. Лишь пытается придвинуться. Будто бы хочет взять за руку, как во время откровенного разговора делают это люди. Я ежусь, становится ещё страшнее. Темнота не неживой предмет. Темнота - живое существо. - Хватит, пожалуйста. Я устал. Я больше не могу жить в постоянном страхе.
- Так умри, - я вздрагиваю. Ее голос доносится до меня могильным холодом. Я впервые услышал её.
- Я хочу жить, - мой голос дрожит. А её такой уверенный. Она хочет убить меня. Не прямо сейчас. Но в скором времени придет момент кульминации. - Пожалуйста... - я не знаю, что мне говорить. По щекам скатываются слёзы и падают на пол. Ещё несколько чёрных капель из чёрных глаз в чёрный океан. - Отпусти, - мой голос дрожит сильнее. Я дрожу сильнее. А в ответ лишь громкая усмешка. - Пожалуйста, прекрати издеваться надо мной, - ухмылка. Я виду, как оскаливаются ее зубы в победной улыбке. - Прошу тебя! - я срываюсь. Её хохот пробирает меня до костей. Нервные клетки на взводе. - Я хочу жить, как живут нормальные люди. Я хочу жить, - я пытаюсь говорить тише, ведь время совсем не раннее. Но очередная спокойная усмешка срывает мою крышу. - Я хочу жить нормальной жизнью! - теперь я ору. - Мне надоела ты, мне надоел постоянный страх тебя! Ты можешь оставить меня наконец!??!! Или тебе так хочется, чтобы я вскрыл себе вены!? - черт, что это? Почему так ярко?
- Майкл! - я открыл глаза, которые закрылись в последствие яркой вспышки. - Прекрати орать! - мама разъяренным взглядом смотрит на меня.
-Я...
- Это твоя последняя ночь здесь, - ее тон смягчается, но голос все такой же уверенный. - Завтра придется положить тебя в больницу, - теперь она смотрит в пол. Её взгляд.. виноватый. Да, она сожалеет. И прекрасно понимаю, что она говорит о психушке. Ситуация со мной на самом деле зашла слишком далеко. Я не даю покоя своим родителям и младшей сестре. Я её специально. Ни я, ни родители не в силах изменить что-либо. Может, в больнице смогут мне помочь? Может, именно там я найду выход и навсегда распрощаюсь со всем этим ужасом.
Мама ушла. Я лег на кровать и, закутавшись в плед, так и уснул с включенным светом. Что-то мне снилось.
И передо мной сидит врач. Белый халат. На фоне белые обои. Кабинет в светлых тонах. Успокаивает.
- Мисс Дэлс, мы не знаем, что предпринять, - мама разъясняет суть нашего визита, но по-моему Дэлс все равно. Она кивает, поддакивает. Эта работа не для неё. - Мы тщательно скрывали весь этот ужас, - мама схватилась за голову. Душа её болит. - Думали, что сможем справиться сами, но его страх перерос в... - пауза. - ...умолишение, - а я пялюсь по сторонам, делая вид, что не слушаю, но на самом деле замечаю самые крошечные детали боковым зрением. - Он говори с темнотой, как будто...
- С человеком, - и мне вдруг захотелось встрять в разговор, в котором участвовала, кстати, только моя миссис Клиффорд. Но после моего продолжения доктор обратила на меня внимание. Её заинтересовало, ну конечно, ведь на протяжении десяти минут, что мы мозолим ей глаза, я не проронил и слова. - Потому что темнота живое существо, - глаза мисс Дэлс округлились и наполнились ужасом. Мой взгляд настолько взгляд психа? Она работает недавно? Она вкурсе, что есть пациенты посложнее, у которых истории гораздо красноречивее и интереснее? Почему она так смотрит?
Тишина. Она смотрит на меня, а я на неё. Это затянулось. Я снова отвожу взгляд на стену.
- Я все поняла, - придя в себя, отвечает, наконец, врач и что-то пишет в своём блокноте. Я обращаю взор на окно. На небо набегают тучи грязно-синего цвета. Под сердцем щелкает. Облака вот-вот закроют солнце. Наступит темнота. Я начал нервничать. И мама, и офигевающая ото всего происходящего докторша заметили это, но явно не поняли причину моей ещё не разыгравшейся истерики, но уже родившейся внутри паники.
- Дневной стационар Вам не подходит. Вашему сыну придется полежать у нас некоторое время. Мы надеемся помочь твоей проблеме, Майкл.
- Я поверю Вам, пожалуй, - отвечаю я. Я слукавил. Я не доверяю никому. У меня просто нет выбора. Мисс Дэлс холодная женщина. Ей безразлична судьба подростка, что готов наложить в штаны при одном только упоминании термина "темнота". И только что произнесенную фразу она говорила каждому, кто приходил к ней за помощью.
- Хорошо, - она улыбается. Снова притворяется. Этот человек и в повседневной жизни такой наиграный, неискренний? - Вещи можете...
- У нас все с собой, - перебила мама. Мы поднялись со своих стульев. Дэлс позвала медсестру, чтобы что-то ей объяснить, мама побежала в машину за вещами. Я подхожу к окну и смотрю на чёрные облака. Я снова слышу её смех. Далекий правда. Темнота приближается. Она нашла меня и здесь. Она находит всегда и везде.
- Идем, Майки, - под руку меня берет мама и ведёт куда-то по длинному светлому коридору. Я заглядываю в окна, расположенные на дверях палат, и вижу людей. Они разных возрастов, с разной внешностью, разного пола, с разной судьбой и историей. У каждого из них свой диагноз, у кого-то он не один. Но всех их объединяет одно. Всех нас объединяет одно. Это страх. Все мы боимся чего-то. На каждого страх влияет по разному. Кто-то побеждает свой страх, а кого-то он загоняет в такие лечебницы. И сейчас я чувствую себя среди них. Я стал одним целым с этими людьми. Мне прибавляет это силы. Я не знаю, получится ли спасти меня, ведь никому нет дела до нас - людей с глупыми по общему мнению страхами, которые переросли, как правильно заметила мама, в умолишение. Примером безразличия по отношению к нам служит доктор Дэлс. Но если эти люди здесь, если они пытаются, то и я попытаюсь. Жизнь - это сложно, но смерть ещё сложнее. Стоя на краю обрыва, нужно найти действительно значительный повод, на котором заканчивается жизнь, и только тогда прыгнуть.
- Я увидел белого цвета обои, белый стол,
Белая рама окна, в белой вазе белые цветы.
Но и это станет чёрным с наступлением тьмы.
В свете ты видишь лишь то, что должен, а вот в темноту загляни. -
Вот она моя палата. Ничем не отличается от палат других. Уже сегодня на пустой таблице белого цвета будет чёрным выведено моё имя и диагноз. Я смотрю на помещение, в котором мне придётся провести, как минимум, несколько недель. И вроде мне нравится здесь, ведь это тоже своеобразная сфера света. Но то, что она постепенно темнеет, медленно, очень медленно погружается в воды чёрного океана, заставляет моё сердце биться, а ладони потеть.
- Пора, сынок, - мама взяла мою руку. Я смотрю на неё, как будто в последний раз. Я ничего не говорю. Мои глаза все скажут. Они давно отняли работу у языка. Лишь в отдельных случаях я заставляю себя раздирать рот и демонстрировать собеседнику свой голос. Больше мне нравится думать. - Я надеюсь... Нет, я уверена, что тебе помогут. Я люблю тебя, - я снова ничего не отвечаю. Она целует меня в щеку. И уходит. Не оборачиваясь. А я ещё долго смотрю ей в след. Даже, когда её фигура скрывается за поворотом, продолжаю смотреть.
- Мы можем позаниматься с тобой сейчас, Майкл? - я перевожу взгляд на девушку, что подошла ко мне. - Я твой психолог миссис Кэлтон, но можешь называть меня просто Мерф.
- Хорошо, но разве Дэлс...
- Ох, нет. Она не ведёт беседы с пациентами, - а эта девушка мне нравится. Пожалуй, она одна из немногих, кто способен утешить словом, а не пичкать таблетками.
Я располагаюсь на кровати и отворачиваюсь лицом к окну. Тело приходит в дрожь. Комната постепенно теряет свои краски и светлые тона. Кэлтон внимательно наблюдает за мной. Я ощущаю её внимательный взгляд.
- Что ты чувствуешь сейчас? - тон Мерф меня не напрягает. Официально, на на самом деле она такая неофициальная сейчас. Я хочу говорить с ней.
- Страх, который постепенно овладевает всем мной. Он парализует те клетки головного мозга, которые подавали бы мне сигналы о том, что это всего лишь темнота. Он вводит моё сознание в туман, в котором я уже не могу отличить реальность.
- А в реальности ведь темнота - это всего лишь отсутствие света.
- Может быть.
- Может быть?
- Для тебя это так, но... - пауза. Я не знаю, чем продолжить.
- Ты можешь рассказать мне подробнее, что для тебя есть темнота?
- И как она влияет на меня?
- Расскажи все, что следует из этого определения.
- Темнота для меня, Мерф, не просто отсутствие света. Это и присутствие. Темнота - живое существо. Почему все маленькие дети боятся темноты, но с возрастом понимают, что их страх необоснован и глуп?
- Любой страх обоснован. Все люди разные.
- Это верно. Но почему именно это происходит?
- Почему?
- Потому что их страх темноты действительно необоснован и глуп.
- К чему ты ведешь?
- Сейчас ты поймешь, - на секунду я перевел дух, затем продолжил. - Мне семнадцать лет. Я маленький?
- Нет.
- Но почему до сих пор боюсь темноты?
- Ты знаешь ответ?
- Потому что темнота - живое существо. Мерф, дети боятся не темноту, а отсутствие света. А я боюсь её. Ведь не все, вырастая, перестают бояться. Скажи, сколько здесь больных с диагнозом "никтофобия"?
- 56
- И каких они возрастов?
- Самому младшему - тебе, 17. Самому старшему 54.
- Вот видишь. Темнота живая. Она умеет выбирать своих жертв. Она смеётся, запугивает. Она умеет говорить, Мерф.
- Говорить?
- Я крикнул сегодня ночью ей, что не могу жить в вечном страхе... - пауза.
- Майкл?
- Она ответила: "Так умри". Но темнота не хочет быстрого финала. Она любит мучать, любит выжимать все соки. Мерф...
- Да?
- Если я сойду с ума... Если я когда-нибудь сойду с ума и потеряю контроль над самим собой... Это будет кульминация. Ей надоело. Смерть.
- Я поняла. Мы не допустим того, чтобы ты сошёл с ума.
- Я верю тебе.
- Мы продолжаем?
- Да, да, конечно.
- Значит в детстве ты боялся темноты, как простое отсутствие света?
- Я не боялся темноты в детстве. У меня была замечательная подруга. Я не боялся с ней совсем ничего.
- И эта подруга...
- Моя сводная сестра. Она появилась вместе с моим новым отцом. Тогда мне было 8. А темноту я стал бояться в 10.
- А при каких обстоятельствах ты стал её бояться?
- Моего отчима убили. Перерезали ему горло, когда он пошёл в магазин за продуктами. Было уже очень тёмно, хоть и рано, ибо дело произошло зимой. Преступника не нашли. Я свалил все на сверхъестественные силы. А эта девочка помогала мне справляться с моими страхами.
- Почему ты говоришь о ней в прошедшем времени?
- Её больше нет.
- Это сильный эмоциональный удар для тебя...
- Знаешь, некоторые говорят, а если не говорят, то думают: "У меня умер друг. Человек то жив, а вот друг умер". А в моём случае умер человек. Друг остался. Я по-прежнему говорю с ней. Иногда.
- Ты её видишь?
- Нет. Ох, нет! Я просто иногда разговаривают с ней. Это успокаивает меня. Все люди, пережившие смерть близких, успокаиваются таким образом. Это не повод ставить ещё один диагноз.
- Я поняла. Скажи мне, Майки, - Кэлтон повернула свой планшет в мою сторону. На листе изображён круг. Чёрный. Я смотрю на него, а он смотрит на меня. Хоть это всего лишь нарисованная фигура, раскрашенная в чёрный цвет, волна мурашек не заставляет себя долго ждать и прокатывается по моему телу. - Что ты видишь? Как воспринимаешь рисунок?
- Смерть. Я вижу смерть. Грани круга. Я на них смотрю, а они приближаются. Хотят поглотить, - я тяжело вздыхаю. Мерф убирает рисунок. Я устал.
- Майкл, послушай.
- Я слушаю, Мерф.
- Я помогут тебе. Сейчас мне необходимо провести анализ всего, что было тобой сказано. А ты должен отдохнуть.
- Вы же вколите мне успокоительное и снотворное?
- Придётся.
- Я понимаю. Все ради меня.
- Ради тебя, - доктор позвала медсестру. Мне сделали два укола, и через несколько минут мне было уже все равно на то, что тучи полностью закрыли некогда светлое небо, а в комнате воцарился полумрак. Кэлтон сидит рядом и пытается что-то сказать мне. Она такая приятная. И я уверен, она поможет мне. Это последняя мысль. А дальше глубокий и долгий сон.
Я не могу дышать. В лёгких не хватает воздуха. Все тело будто бы онемело. Я с трудом шевелю пальцами. Я по-немногу двигаюсь, хотя удаётся это с большим трудом. Дышать тяжело, но уже не так, как минуту назад. Складывается ощущение, что меня душит кто-то во сне, что и послужило причиной моего пробуждения. Так тихо. Но я как будто бы слышу чье-то дыхание. Мерф? Нет. Она дышит спокойно. Так, что почти не слышно. Даже совсем не слышно. И лишь постоянное равномерное движение грудной клетки вверх-вниз напоминает о том, что она такой же человек. Кто-то смотрит на меня. В упор. И мне жарко. Нечто проживает во мне дыру пронзительным взглядом. Я открываю глаза, но тут же закрывают их. Потому что за пределами моих век целая комната, наполненная ею. Я громко сглатываю. Я в ловушке. В ловушке собственного страха. Почему они оставили меня здесь? Мне страшно... Дверь заперта. Я не знаю, где находится выключатель, да и не смог бы, зная, даже элементарно до него добраться. Я не могу ориентироваться в ней. Что будет со мной... Я хочу жить.
Я слышу смех, который способен заставить бурлить кровь в жилах самого Люцифера. Тело в самой сильной дроби падает на про. Темнота захватила меня. Окружила и давит. Я беззащитен, бессилен. Задыхаюсь.
- Мерф! - с моих уст сорвался крик. Я нашёл в себе силы заорать. Так громко, насколько способен. А воздуха все меньше. А она шепчет мне что-то, но я не могу разобрать ни единого слова, ибо уши горят и закладывают от её адского голоса, а мозг отказывается принимать какую-либо информацию. Я не выдерживаю. Мне становится плевать на все. Крышу срывает. Я вою. Во все горло, изо всех сил. Я уже не понимаю, не различаю собственных слов. Тело сводит в невероятной судороге. Я не знаю, что делать, куда бежать, где спрятаться от этого ужаса, который находит всегда и везде. - Оставь меня! Пожалуйста! Я хочу жить! - снова мой крик. Снова её смех. Я резко поднимаюсь на ноги и кидаюсь вперёд. Не знаю, где я оказался. Ориентация в пространстве потеряна. Стена? Я долблю в неё со всех сил, при этом истошно воя. Я устал. Я хочу упасть и уснуть, но больше всего хочу жить. У меня открывается второе дыхание. - Мерф! Кто-нибудь! Помогите! - я боюсь телом в предмет опоры, а сквозь слёзы м собственный крик я слышу её голос, который говорит мне о смерти и смеётся. - Иди к черту! Мерф! Она здесь, Мерф! Пожалуйста! - я слышу громкий стук из вне, а за ним следует вспышка света. Я без сил падаю на пол и жадно вдыхаю кислород, которого стало внезапно много. Лёгкие ломят. Чьи-то разговоры. Я не могу различить речи. Все, будто в тумане. Я не могу прийти в себя. В палату ворвались люди. Они включили свет. Они спасли меня. Но что? Что они делают теперь? Через секунду я уже лежу в кровати. Зрение понемногу возвращается, поэтому я могу видеть, как санитары в белом привязывают меня к кровати. Что за дела? Мы так не договаривались!
- Зачем? Что вы делаете?? - я пытаюсь пошевелить рукой, но обе уже привязаны.
- Тише ты. Для твоего же блага, - отвечает один. Но я же в порядке. Парни молча выходят. Рука одного тянется к выключателю. - Нет! Нет, нет! Не надо! Не бросайте меня, пожалуйста! - я снова ору и начинаю отчаянно плакать. Знакомое чувство безысходности.
- Карс, он так не успокоится, - названый Карс подходит ко мне, тяжело вздыхая. В глазах парня сожаление. А что они видят в моих глазах? Безумие?
- Не оставляйте, пожа... - кляп. Да, они правы. По-другому я не успокоился бы. А теперь я уже точно знаю, что будет. Я так хочу жить.
- Они вышли, громко хлопнув дверью. Три. Два. Один. И свет гаснет. Я не могу шевелиться. Не могу сказать ни единого слова. Я перед ней. Я весь её. Как на золотом подносе. По щекам стекают слёзы. Тело дрожит. А я смотрю ей в глаза. В глаза своей смерти. Я так хочу жить...
* * *
- Миссис Клиффорд, нам очень жаль, но Ваш сын мёртв.
- Никто не может понять, что же с ним произошло.
- Ночью у него случился приступ, но дежурившие санитары все уладили.
- Майкл Клиффорд был удушен. На его шее есть следы. И это самый странный случай. Полиция уже разбирается.
Мерф вошла в морг, где на столе лежит труп её маленького пациента. Она подходит ближе. Слёзы ручьями бьются из её глаз. На шее парня она наблюдает наводящие ужас чёрные следы от длинных и тонких пальцев.
- Темнота - не просто отсутствие света, - глотая слёзы, шепчет доктор Кэлтон. - Темнота - живое существо.
В мыслях только то, как же мучался этот подросток, загнанный в ловушку собственного страха. Как переживал он последние секунды своей жизни. О чем он думал, уходя в мир звёзд. И неужели тьма, что каждую ночь мы видим перед собой, гася свет, умеет убивать.
- Я стою здесь, по ту сторону экрана.
Затянулась на душе моей рана.
Темнота меня теперь не тронет, не коснется,
Больше никогда не нарушает, в лицо не рассмеётся.
Теперь душа моя обретет покой.
Моё тело засыпят чёрной землёй.
Я полечу на звезду, туда,
Где не знакомо будет понятие "чёрный океан".
И никто уж не узнает о том, как сильно жить мечтал
Семнадцатилетний мальчик.
Теперь думай, откуда на шее пальчики... -