АГЕНТСТВО

   – Эмми, я не перестаю удивляться вашей удаче! – красивая брюнетка семнадцати лет смотрела на собеседницу восторженно, но не без доли беспокойства.

   Эмма с напусканным безразличием пожала плечами, даже не взглянув на лучшую подругу. Прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не зевнуть. И кому только в голову взбрело поднять их в пол шестого?!

   С утра в Агентстве была полная неразбериха. Как же судить тех, кто поймал преступника без каких-либо помех, но при этом действовал без приказа? Они исправно выполнили свою задачу, но нарушили правила Агентства и статью закона. Эмма догадывалась, тянут с решением из-за того, что выбрать подходящее наказание, не пойдя в разрез с правилом: «Агент обязан исправно исполнять данные ему задания», не задев при этом правило «Агент обязан следовать приказам, данным командиром», практически невозможно. Это как тонкая грань закона между самообороной и преступлением. Плюс ко всему, половина людей вообще отказывалась верить в то, что двое несовершеннолетних стажирующихся агента поймали преступника, которого выслеживало Агентство три месяца и даже собрали отдельную группу для его поимки.

 – Удача - удачей, Кэсс, а отвечать за проступки придëтся, – недовольно пробормотала Эмма, подперев лицо кулаком и со скучающим видом посмотрела на нетронутую тарелку с овсяной кашей. Есть совсем не хотелось.

   Кассандра, или, как любила еë называть Эмма, Кэсс, сложила губки бантиком и выжидающе посмотрела на подругу. Та сидела неподвижно: молочная сияющая кожа красиво констатировала с золотыми локонами, собранными в высокий, романтичный в своей небрежности пучок, а голубые глаза сейчас уставше рассматривали свой завтрак. Кассандра по типу внешности была полной противоположностью: светло-карие, словно кофе с молоком, глаза обрамлены чëрными ресницами, светлая кожа, которая однако на солнце за пару часов превращается в жгучий загар. Многие называли еë одной из самых красивых девушек агентства, благодаря её угольно-чёрным прядям волос, блестящих на солнце. Кэсс часто смеялась, что стать «первой» в этом списке определённо помешала Эмма, на что та закатывала глаза и отмахивалась, однако потом самодовольно улыбалась.

   Эмма вздохнула, а после, видимо сделав выводы о том, что поесть всë-таки нужно, протянулась сначала к каше, а потом и к любимому клубничному йогурту. 

   – Не думай, что я тебя осуждаю, дорогая, – аккуратно начала Кассандра, – и героизм, конечно, тоже качество неплохое...

   – Не томи, говори прямо, – послышался уставший голос.

   – Я, просто, беспокоюсь, как бы такие твои спонтанные решения не довели до неприятностей.

   А, Кассандра ведь, права. Эмма это понимает. Вот только, разве еë послушает? Взбалмошная, преданная цели и собственным идеалам, искатель адреналина и приключений – вот, те слова, которыми можно было в точности описать девушку. А если добавить туда умение убеждать и поистине природное обаяние, то становится и вовсе ясно – чем она цепляет людей и почему быстро находит союзников.

   Кэсс складывает руки на груди и обиженно смотрит, ну точь-в-точь капризный ребёнок. Знает, что ей ответят на замечание.

 – Я буду осторожней, Кэсс, – Эмма вымученно улыбнулась подруге, но посмотрела так искренне, что та поморщилась, – больше никаких  спонтанных решений, обещаю.

   – Ты невыносима! И вот разве меня послушаешь?

   Но восклицания заглушил усилившийся столовский гул, что сопровождался топотом, передвижением чистеньких, но явно потрëпанных временем, белых столов и стульев, (их металлические ножки создавали особенно противный скрежет). Это зашла большая группа людей из соседнего корпуса.

   Сама столовая представляла собой огромное помещение с бледно-голубыми стенами и сверкающим белым кафелем. То смотрелось бы без людей достаточно скучненько, и повиновению самой судьбы, в помещении, даже не смотря на раннее время суток, всегда было много народу. Работники Агенства, сами агенты и ученики, (главы трапезничали в другом месте), а в проëмах между столами, издавая смешной механический «вжух!», разносили еду забавные роботы-офицанты, иногда натыкаясь на отделившиеся от основной группы людей.

   Эмма увлечëнно вгляделась в толпу, еë цепкий взгляд выхватил одну интереснейшую картину. А точнее, одну фигуру, высокую, статную, в идеально выглаженной форме агента, на которой блестел металлическим напылением отличительный значок: «Староста 126 корпуса». Даже в во время завтрака он следил за порядком среди агентов, проходя между рядами и иногда кивая знакомым лицам в знак приветствия. Однако, несмотря на вальяжный вид, глаза сосредоточенно бегали по лицам в толпе: он явно кого-то искал.

   Эмму отвлëк заискивающий возглас Кассандры.

   – Кстати, как работать в одной команде с Енохом? С самим старостой сто двадцать шестого корпуса? – Кассандра хитро посмотрела на подругу, что уже минуту откровенно и без доли стеснения пялилась на старосту. – Скажи честно, на задании ты всё же к нему подкатила?

   – Кэсс! Даже не начинай! – Эмма закатила глаза и показательно отвернулась от неë. Щëки очаровательно вспыхнули цветом парнасской розы.

   – А что? Будешь закрывать нам прогулы на первых уроках, – Кэсс хихикнула на гневный, испепеляющий взгляд, но вскоре подняла руки в примирительном жесте.

   Эмма насупилась и отвернулась, ещë раз невзначай мазнув взглядом по стройной фигуре, любуясь. Его внешность давали смотрящему эстетическое наслаждение, а уж художнику, не знающему как жить без случайных набросков человеческих черт, и подавно.

   – Нет, с ним не прокатит, – она даже расстроилась собственному выводу.

   Хоть ещё чуть-чуть, и Кассандра вновь станет подкалывать, что и она пала жертвой его чар и просто не хочет этого признавать, девушка остановится не могла. Енох, пусть и был еë другом, обладал по истине магическим притяжением. 

   «В любом случае всегда приятно посмотреть на что-то красивое».

   По столовой пронëсся скрежет включившихся колонок оповещения. Многие поморщились, иные – вовсе закрыли уши, а механический голос не перестал от того требовательно твердить:

«Внимание!                                                                 Требуем Еноха и Эмму из 126 корпуса незамедлительно подойти в кабинет Собрания Глав Агентства».

   По столовой волнами пробежался шёпот. Эмма красочно выругалась.

   Кэсс хохотнула:

   – И куда делось твоё безразличие?

   – Мне даже доесть не дали!

   – Оправдания-оправдания... Ты не съела ни крошки с начала завтрака! 

   Эмма насупилась и хаотично начала поедать йогурт, с видом, явно гласящим: «Вот именно!» Нежелание завтракать в дребезги разбилось от осознания того, что до самого обеда она будет на тренировках голодная.

   Не прошло и десяти минут, как пустые тарелки отправились на кухню, а Кассандра мгновенно ретировалась, взяв обещание, что они успеют вернуться до полосы препятствий. Тренер Марианна Валерьевна обещала, что во время занятия поделиться важной информацией.

   – Здравствуй, Эмма, – послышался холодный голос.

   Енох возник за спиной так неожиданно, что по коже табуном пробежались мурашки.

   – Какая встреча! – девушка лучезарно улыбнулась. – Долго меня искал?

   – Не особо, – он неопределëнно махнул рукой, – но должники, которым грозит неаттестация порой надоедают своей настойчивостью.

   Эмма удивлëнно вскинула брови.

   – Они всерьёз уверены в том, что ты знаешь местоположение всех учителей? 

   – Полагаю, что да.

   – Вот смешные!

   Енох натянуто улыбается, тянет девушку к выходу. Та по дороге, разбавляет напряжение непринуждëнным разговором.

   – Шумная... – устало бормочет он, но замолчать не просит: лишь ускоряет шаг к выходу из столовой.

   – Скорее, активная, – подмечает Эмма. – К слову...тебе ведь известно, что нас ждёт, верно?

   Она искренне заинтересованно смотрит прямо в омут чëрных глаз. Многие на его месте хотя бы на секунду задумались: может, действительно ответить определëнно? Однако это Енох, а потому на вопрос лишь сильнее хмуриться и холодно произносит:

   – Даже если знаю, говорить кому-либо не имею права.

   – Енох, ну брось! – она похлопала ресницами, очаровательно улыбаясь и кокетливо касаясь его плеча. – Мы же друзья!

   Енох вопросительно изгибает бровь, всём своим видом говоря: «это на меня не действует».

   – Не забывай, я не буду терпеть, если ты начнëшь на меня вешаться, – откровенно и колко замечает он, на что Эмма обиженно бормочит:

   – Даже пошутить не даëт! Что там за дело такое?!

    Еноха, на его собственное удивление, такое поведение не раздражает, веселит. Он с лëгкой усмешкой обводит взглядом мельтешащий «огонëк», но быстро становится серьëзным.

   Так они и вышли из столовой, не замечая Кассандру, что загадочно улыбаясь, смотрела им вслед.

   До кабинета они шли практически в тишине, (иногда переглядываясь и здороваясь с проходившими мимо преподавателями и тренерами), но она вовсе не была неловкой. Это молчание благородно помогало упорядочить нескончаемый поток своих мыслей и настроиться на предстоящую беседу. По-крайней мере так думала Эмма, стараясь не обращать внимания на то, что Енох периодически поглядывает на часы.

   Уверенный стук в дверь, заглушëнное «Войдите!», и ко взору открывается большое помещения с светло-бежевыми стенами, на которых неприятными пятнами рябят серые картины. Напротив входа – два больших окна, на карнизах которых пригрелись на утреннем солнышке птицы: они явно не собирались уходить с насиженного места. Помимо внушительных окон, в глаза при входе сразу бросается стенд с «Правами и обязанностями несовершеннолетних, оставшихся на попечении Агентства», чьи выученные наизусть главы висят над Эммой выговором, если не приговором.

   Во главе внушительного стола из тëмного дерева сидит угрюмый мужчина средних лет, изредка потирая переносицу и задумчиво бросая взгляд на электронную газету. Он одет в строгую тëмно-зелëную форму, отдалëнно напоминающую военную. Среди тëмных волос, строго зачëсанных назад, проглядывается седина, среди которых виднелись седые пряди, а глаза подозрительно пробегают по пришедшим юным агентам.

   – Староста 126 корпуса Енох и ученица 126 корпуса Эмма по вашей команде прибыли, – холодно отчеканил Енох, и, наконец, в серо-зелёных омутах гаснет недоверие.

   – Проходите, – коротко отвечает глава Агентства Дмитрий Александрович.

   Ровным размеренным шагом агенты встают напротив главы.

 – Здравствуйте, Енох и Эмма. Я бы хотел поблагодарить вас, за пойманного преступника, – начал глава Агентства, переводя взгляд на подростков, – но не могу не отметить, что вы нарушили устав, в котором говориться о строгом запрете действовать без приказа командира. Я жду объяснений.

   Строгие, безжалостные нотки в его голосе звенели, казалось, их обладатель был не способен выказывать хоть что-то им другое кроме приказов и выговоров.

   Енох, привыкший отвечать за «косяки» членов корпуса, выступил первый, самолично забирая весомую часть ответственности за их общий проступок:

 – Прошу прощения за откровенность, но я не буду следовать приказу «ни в коем случае не бегите за преступником», если командир не вызвал помощь для слежки за ним. Тем более, любой человек в здравом уме, не побежит на базу, если его заметила вся команда противника. Ещë одним весомым фактором для принятия решения являлось то, что это не рядовой случай. Человек, которого мы поймали – опасный злоумышленник, несовершение его ареста послужило бы невероятно потерей для нашей организации. Добросовестная служба Агентству – это наш долг, наша обязанность. Мы не можем подорвать доверие правительства некачественно проделанной работой, – ответ прозвучал в тон, холодно и безжизненно, однако Эмма не могла не заметить подрагивающие бледные пальцы и в гневе блестящие глаза.

   Енох, как староста корпуса всегда смиренно принимал все выговоры и задумывался лишь о том, как исправить ошибку.

   Еноха, как бы поразительно это не звучало, этот же самый выговор только что оспорил.

  «Крайне любопытно...» – Эмма незаметно пробежала глазами по двум фигурам, оценивая степень напряжения, – «что уже могло случиться, Енох?»

   – Я соглашусь. Командир, тоже должен поступать осознанно, – Эмма беззаботно кивнула, словно это было само собой разумеющееся.

   Словно они ничего не нарушители, а в кабинет пришли обсудить будничный вопрос, возникший у их корпуса.

   Дмитрий Александрович отложил планшет в сторону и устремил задумчивый взгляд на юных агентов, постукивая по столу костяшками пальцев. После он произнëс:

 – Так же ситуацию описали многие из вашего корпуса, а потому Главы приняли решение сменить командира, – прозвучали предсказуемые, но от того не менее желаемые слова. – Однако наказания вы не избежите. Тебе сообщат его позже, Енох. Доведи информацию до Эммы, – Дмитрий Александрович смерил его предупреждающим взглядом.

   «Свободны» от Главы прозвучало в такт звуку открывающейся двери.

   Кажется, Эмма почувствовала, как хлестнул между лопаток кожаной плетью пробирающий до дрожи взгляд.

   Чёрная форма, тëмно-синий жилет, на котором потëртым медным пятном блестела табличка. Он взглядом бесчувственной машины просканировал помещения, кинув взгляды полные презрения на юных агентов, а после низко поздоровался:

   – Приветствую, Глава Дмитрий Александрович! Я к Вам насчëт перевода.

   Эмма подозрительно прищурилась. Их, уже бывший командир, Виктор Вáтош ей никогда не нравился. Отстранённый, грубоватый человек с довольно странными предпочтениями и поведением словно специально вëл себя невыносимо.

   Но личную неприязнь ещё можно переступить. Невыносимо было осознавать то, что их командиром столько времени оставался человек, который мог просто по своей прихоти нарушить правила Агентства.

   Тот вечер был особенно непримечателен и, как сказала бы Эмма, даже скучен. И, как ни странно, именно в этот день, командир Виктор не просто отпустил своих подопечных корпуса без присмотра.

   На патруль он просто не пришëл.

   Какие только слухи не родились в тот момент! От вполне правдивых, до самых невероятных, их всех объединял один поразительный факт – командира Виктора позже многие встретили в здании копруса, невозмутимо ходившим с какими-то бумагами....

   Отдуваться за этот поступок пришлось Еноху. Он тогда полностью заменил им командила, (что для первого раза вышло неловко, но вполне недурно), а после, со взглядом гневной фурии и поразительно негромким ровным голосом разглагольствовал об отвратительном поступке Виктора:

   – Это недопустимо. Ты понимаешь, как корпус взбунтуется, когда узнает, что ему не давали отгул на тот момент?! – Енох гневно стукнул кулаком по стене, на что Эмма вздрогнула, испуганно отшатнувшись.

  Вибрации, прошедшие по бетонным стенам, казалось, были вполне ощутимы.

   – Костяшки к чертям выбьешь! – прошипела она, осуждающе взглянув на парня. – Имей ввиду, пожалуйста, что правосудие вершить лучше без переломов.

   Енох вскинул голову, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Пары секунд хватило, чтобы привычно заглушить бушующие эмоции и запереть их глубоко внутри.

   – Думаешь?

   Девушка беззлобно усмехнулась, ловя взгляд карих глаз:

   – Знаю.

   Что насчёт правосудия: дальше слов ничего не зашло. Енох был крайне дипломатичен в плане вопросов корпуса, а потому пожертвовал им в пользу спокойствия агентов. Плюс, к тому времени и Виктор нашëл неплохую отговорку....

   Однако Эмма всë равно была готова поспорить, что непоколебимый холодный тон был вызван не уверенностью, а завуалированным гневом.

   Который, между прочим, Енох не забыл.

   Потому незаметно проследил за каждым малейшим движением мужчины, пока они обменивались заученными приветствиями.

   – Проходите. Уверен, мы сможем быстро и оперативно решить вашу проблему... – последние слова, которые услышали агенты, покидая кабинет.

   Лëгкие шаги – тяжëлые мысли. Эмму грубо перебивают, когда она пытается их озвучить. 

   – Нет, Эмма, нет.... Всë не случайно. У него тремор рук и излишняя усталость на лице, однако нагрузки на организм наоборот стало меньше с переводом на другую должность, – Енох хмурится, стискивает зубы и нервно глядит на часы. – Мне это не нравится. Всë слишком гладко складывается....

   Эмма лишь вздыхает, отсчитывая секунды.

   Раз-два-три....

   А поток непрошенных мыслей всë равно тревожат сознание, заставляя строить логичную цепочку.

   Виктора переводят в другой отдел.

   Виктор не пришëл на патруль, но при этом находился в корпусе.

   Виктора никто не сдал, хотя он всë время находился в корпусе.

   Что-то щëлкает, заставляя повторять про себя вывод, словно на зубок заученую мантру.

   – Был ли Виктор всë это время в корпусе?

   Енох на этот вопрос не отвечает, но на мгновение задерживает дыхание, расфокусированно смотря куда-то вперëд.

    Что же скрывает Виктор?