Глава 19
Глава 19. /Ли Сон Джун/
- Мама, у меня был сын.
- Шутишь?
- Его убили, мама, - спустившись на колени, проговорил я, - Мои родители, папа и мама.
- Вставай, расскажи, - поднимая меня, человека, который так и не смог подняться с пола, я продолжал рассказывать ей.
- Почему это произошло? Мой сын был копия меня, но он умер. Я всегда хотел ребенка похожего на меня. Мама, отец и моя мать не хотели этого ребенка, поэтому убили, не подумав обо мне, а также Ханыль.
— Родной мой, поплачь, тебе будет легче, — обняв меня, проговорила мама, её голос был полон нежности и тепла. Я чувствовал, как её рука крепко держит меня, как будто она пыталась скрепить мои кровавые раны.
— Как же я буду смотреть ей в глаза? — с недоумением произнес я, не в силах прийти в себя. — Она не рассказала мне, а я злюсь и считаю её виноватой. Если бы я узнал раньше, ей бы не пришлось испытывать эту боль... Моя любимая была беременна, а я восемь лет ничего не знал!
Внутренний гнев смешивался с несбывшимися мечтами. Как я мог не понять, не заметить, что происходит? Как могли пролететь годы, и так много оставалось несказанным между нами?
— У неё были на то свои причины, — мама продолжала говорить, её голос стал мягче. — Она знала, что отец не даст вам быть счастливыми.
В моих мыслях возник образ Ханыль — волосы, её улыбка, светящиеся глаза, полные надежды. Я помнил, как мечтал о будущем с ней, о том, как однажды мы встретимся с нашим ребенком и будем счастливы.
— Она хотела рассказать мне, звонила, но я не взял трубку, да я даже не знал об этом, — громко говорил я, продолжая сидеть на коленях, не в силах поднять голову. Каждый раз, когда я вспоминал об этом, меня захлестывало чувство вины и сожаления.
— Сынок... — мама прижала меня к себе ещё крепче. Я чувствовал, как её слова обволакивают меня теплом, но это не могло загладить ту пустоту, которая образовалась во мне.
— Мама, — произнес я с дрожью в голосе, — Я мог бы быть отцом.
Слёзы начали скатываться по лицу, и я не мог остановить их, как река, вырвавшаяся из-за берегов. Внутренняя боль становилась невыносимой. Я представлял, как мог бы держать малыша на руках, как бы играл с ним, как смотрел бы, как он растёт.
— Почему так вышло? Почему я не смог быть с ней? — вновь задался вопросами, и в сердце нарастало чувство безысходности. Все мечты рушились в одно мгновение, оставляя только горечь и сожаление.
— Будь мужиком! «Почему, да почему», — сказала мама, и в её голосе звучала нотка ярости, — Жизнь порой преподносит неожиданные испытания, и мы не всегда можем контролировать, что происходит.
- Мне жаль, что я поругался с Ханыль! – продолжал я, - Она не виновата в том, что её парень идиот!
Я чувствовал всю тяжесть своей утраты, сожаление о потерянной возможности, о том, что не был там, когда она нуждалась в меня.
Моё сердце сжималось от боли, и в тени прошлых решений я понимал, что это было не только потеря, но и урок. Но каким бы, ни был этот урок, он оставил на душе глубокий след, который не забудется никогда.
Время шло, но горечь не уходила. Я знал, что впереди мне нужно будет встретить и принять свои эмоции, но в тот момент мне казалось, что вернуть было уже невозможно. Это была лишь новая страница, в которой были записаны слова о трагедии, о любви и надежде, которые не должны были угаснуть.
- Сынок...
- Я должен был что-то сделать... - закрыв руками глаза, - Ханыль, бедная моя...
- Ты должен быть рядом с ней, узнать всю правду и наконец, выслушать её, - похлопав меня по плечу, - Вы не виноваты, такова судьба.
- Ты права, - я встал и направился к двери, однако, мне не дали этого сделать. Меня уложили на диван.
- Проспись сначала.
- Да, - насколько бы я не был расстроен, Ханыль было намного тяжелее.
/Ли Сон Джун/
***
- Здравствуйте, вы хотели встретиться?
- Да, здравствуй.
- Тетя? Что-то случилось? - спросила я.
- Ханыль, я знаю, что у вас там происходит, только не могу смотреть, как вы мучаетесь.
- Тетя, у меня...
- Были свои причины, я знаю, поэтому и не хочу осуждать тебя, - обняв меня, женщина договорила.
- Как там Джун? - я очень переживала за него, хоть мы и поругались с ним.
- Как тебе сказать? Тяжело всё...
- Он должен всё понять...
- Ханыль, если честно, то Сон Джун попал в аварию три года назад, - продолжала, - Как только он узнал, что у тебя есть малыш, он скинул фотографию мне, а затем через несколько часов мне позвонили и сказали: «Ли Сон Джун попал в аварию». Неизвестно, что вообще произошло, после того, как он пришёл в себя, то спросил: «Мама, что произошло?». Больше не помнил...
- Так, значит, Сон Джун был тем человеком, который попал в автокатастрофу в один день вместе с нами... - как же тяжело давались некоторые слова для нас всех, я долго обдумывала всё произошедшее. Всему виной – родители, которые наплевали на всех, даже на родного сына.
Мама Джуна все рассказала мне, мы поехали к ним домой, это было недалко, поэтому через несколько минут были дома.
- Поехали к Со Дону, я всё расскажу тебе, - подняв его с места, - Я знаю, что тяжело, но тут ничего не поделаешь, - после того, как я накормила его сквозь слёзы, мы поехали в колумбарий. Мама Сон Джуна поехала с нами, всю дорогу лишь молчали, иногда тётя хотела что-то рассказать, посмеяться, но потом прекратила...
- Сыночек, я снова тут, - протерев фотографию, - Это твоя бабушка и твой отец, прости, что так поздно привела их.
Мы пришли в колумбарий к Со Дону. Тишина этого места была почти осязаемой, как мягкий шёпот воспоминаний, который витал в воздухе. Стены были украшены мраморными плитами, каждая из которых хранила в себе истории ушедших. В углу стояли свежие цветы — белые лилии, символизирующие чистоту и вечную память.
Сон Джун, сжав кулаки, медленно опустился на колени перед урнами. Его глаза наполнились слезами, которые не смогли сдержать ни гордость, ни боль.
— Дон, — произнес он, его голос срывался от эмоций, — Прости, что так поздно.
В этот момент казалось, что время остановилось. Вокруг царила тишина, лишь эхо его слов отражалось от мраморных стен. Он наклонился ближе к урнам, словно искал в них утешение и понимание.
— А я твоя бабушка, — тихо произнесла она, вытирая слёзы с щек. Её голос звучал нежно и тепло, как будто она обнимала его через пространство и время.
Сон Джун закрыл глаза, позволяя слезам свободно течь по щекам. Он чувствовал, как его сердце разрывается от горечи утраты и одновременно наполняется любовью.
— Надеюсь, ты нас простишь... — продолжил он, и в его голосе звучала искренность, которая могла бы растопить даже самые холодные сердца. Он поднял голову и посмотрел на фотографии, запечатлевшие моменты счастья — смех, радость, любовь, - Я правда, не достоин быть с твоей мамой, да и быть твоим отцом тоже. Но, пожалуйста, я очень люблю твою маму, а когда узнал о тебе, то моя жизнь полностью изменилась. Спасибо тебе за то, что был с мамой некоторое время и спасибо, что стал моим сыном...
В этот миг колумбарий стал не просто местом памяти; он превратился в святилище любви и надежды. Здесь, среди мрамора и цветов, мы вновь стали семьёй — даже если на мгновение.
- Ханыль, - посмотрев на меня, я не знала смеяться мне или плакать.. - Ты тоже прости меня, я должен был защитить вас, даже этого не получилось, прости меня, правда, - прижав к себе.
- Ты тоже прости меня.
- Тебе не за что просить извинения...
- Хватит плакать, твои глаза стали ужасно красными и опухшими, - я пыталась не засмеяться, через несколько секунд провалилась.
- Не смейся!
- Не смеюсь!
Вот так я и успокоила его, через некоторое время он попросил меня, чтобы я всё рассказала, хотя тут уже нечего рассказывать.
- Когда его сбила машина, рядом проехала еще одна, которая решила избавиться от меня. Кто-то выстрелил и уехал, хорошо, что вскоре собрались люди, а затем приехал Хаюль, - продолжала я, - Мы оказались в больнице, прошло несколько дней, и только тогда мне сказали, что мой ребёнок мёртв. А мне лишь повезло, что я вообще выжила. Мой брат ухаживал за мной, делал всё, чтобы я вернулась к жизни. Ничего нового, лишь одна драма...
- Я... у меня нет слов, как люди могут быть настолько ужасными? – сказав, оно снова зарыдал.
- Сон, тебе тоже предстоит многое вспомнить, а потом рассказать, будь готов...
После того, как мы вышли из колумбария, тишина царила вокруг, но сердце стучало, словно требуя вырваться из груди. Сон Джун выглядел абсолютно не в себе, его глаза блестели от слёз. Я чувствовала, как его печаль накрывает меня волной, и сама была готова уйти в этот мрачный океан эмоций.
Но в один момент, когда я отвернулась на секунду, мир вокруг погрузился в хаос. Я заметила, как он, не замечая ничего, вышел на дорогу. Сердце сжалось в груди, когда я увидела приближающуюся фуру, её массивное тело летело в его сторону, как водоворот, движущий всё на своем пути. Время будто замедлило свой ход, и каждый миг растянулся в бесконечность.
— Сон Джун! — крикнула я, выпуская из груди весь страх, все тревоги, сжимающиеся в моём животе. Адреналин пронёсся по венам. Я почувствовала, как пульс бьётся в висках, и бессознательно рванула вперёд, словно в замедленной съёмке.
Силы будто покинули меня, но я не могла думать о себе, только о нём. Я схватила его за плечо и оттолкнула в сторону, в тот самый момент, когда фура пронеслась мимо, оставляя за собой гудящий звук, который раскатился по дороге.
Ужас в моём сердце остался, как громкое эхо, когда он потерял равновесие и упал. Я стремительно обернулась, чтобы увидеть, как он сжал кулаки, с удивлением глядя на меня. Его глаза были полны шока, но в них не было страха — этого самого чувства, которое было во мне.
— Ты в порядке? — прошептала я, боясь, что голос может дрогнуть, но всё же стараясь создать иллюзию спокойствия. Вся сцена казалась нереальной, как жуткий сон.
Сон Джун, наконец, осознал, что произошло. Он быстро встал, и наше дыхание соединилось в глотке, когда мы переглянулись, и там, где только что была пустота, засиял свет. Я чувствовала, как нежность нарастает, оно не уберёт боли нашей потери, но напоминало о том, что всё ещё есть друг в этом мире, который нуждается в поддержке.
— Я всё вспомнил! — закричал он, от отчаяния. Его голос рвался от боли, и в нём звучали искренние раскаяния. — Прости меня, прости... Я хотел подойти, но тогда и случилась эта авария. Прости меня!
Слёзы текли по его лицу, и он казался таким уязвимым в этот момент; в его глазах отражалась глубокая душевная мука. Я почувствовала, как моё сердце замерло, и всё вокруг исчезло, оставив лишь нас двоих и эту тяжесть, которая висела в воздухе.
В конечном итоге, он крепко обнял меня, и тепло его тела заполнило пролетевшую щель между нашими душами. Я ощутила, как его дыхание трепещет, и он наклонился, поцеловал меня — это был не просто поцелуй, это была попытка обменяться энергией, страстью, нежностью и пониманием в мире, полном боли.
— Всё хорошо, хорошо, — произнесла я, аккуратно прижимаясь к нему. Я почувствовала, как в груди у меня поднимается смесь облегчения и печали. Я поняла, о чём шла речь, и образ того ужасного происшествия вновь всплыл в памяти. Все эти чувства, все эти раны, над которыми ещё не успели зажить шрамы, заставили меня снова пережить тот момент, - Ты молодец, — добавила я тихо, поглаживая его спину. — Иногда жизнь ставит нас в сложные ситуации, где мы не можем узнать, как поступить правильно. Что-то было вне нашего контроля.
Он отстранился, его глаза встретились с моими, и в них я увидела смесь боли, потери и надежды. Я понимала, что, несмотря на наши прошлые ошибки, мы стоим здесь, в этой моменте, готовые преодолеть всё вместе.
— Я не отпущу тебя, — пообещал он, и в его голосе звучала решимость, которая напоминала мне о том, что мы можем справиться с любыми трудностями, если будем поддерживать друг друга.
***
- Брат, я обещаю, что буду защищать маму Ханыль и дядю Сон Джуна всегда, не волнуйся, пожалуйста, - поклонившись, проговорил мальчик.
- Ли Со Дон, мы никогда не забудем, что у нас был такой хороший сын, - проговорил парень.
- Ли Со Дон, сынок, ты навсегда останешься в моём сердце, я благодарна тебе, что ты был со мной, хоть и немного.
- Ханыль, ты чего? Всё же хорошо, - обняв плачущую меня, сказал Сон Джун.
- А что тебе можно, а мне нельзя?
- Можно, - улыбнувшись сквозь слёзы, - Мы будем приходить сюда, каждый раз, если нам будет плохо или хорошо, неважно, мы никогда не забудем о прекрасном мальчике Ли Со Доне.
Мы проведали сына, после собирались на работу.
- Мама, можно я пойду с дядей погуляю?
- Конечно, можно, - ответила я.
- У меня есть еще один вопрос, - была минута молчания, только потом он сказал, - Мам, мы будем жить вместе?
- Думаю, да.
- Да? - разом спросили мальчики.
- Ну, если не хотите, то можем жить, как раньше, - скрестив руки, проговорила я.
- Нет, - крикнули они.
- Ну и хорошо.
- Мы случаем не встречаемся?
- Я же говорила, - взяв за руку Хона, я дала понять моему ребенку, о чем я говорила, малыш сразу меня понял, а вот взрослый мужчина...
- Что ты говорила?
- Папа Джун, как ты можешь хотеть встречаться с девушкой, если ты их вообще не понимаешь? - вздохнув, вымолвил мальчик.
- А ты прям, понимаешь их? Маленький, чтобы лезть в отношения взрослых.
- Больше не проси советов!
- Не буду! - хмыкнув, парень пошёл вперед.
- Ты будешь со мной встречаться или нет? Первый и последний раз спрашиваю, - поднося руки ко рту, крикнула я, чуть не сорвав голос.
- Ты еще спрашиваешь? - развернувшись, Джун рванул, как сумасшедший. Кричал, махал руками, прыгая от радости.
Эти чувства были необыкновенными, так было приятно видеть его прекрасную улыбку. Мы впервые начали гордиться собой, что не стали всё откладывать ещё на некоторое время.
- Ну что?
- С радостью! - подбегая ко мне, он закружил меня в воздухе, - Ты от меня теперь никуда не денешься, - отпустив, Сон прижал к себе.
- А поцеловать? - я начала наглеть, да?
Лучше бы не говорила, в ту же секунду он впился в мои губы. Напомнило первый поцелуй и тоже с ним, волшебно. Нас переполняли эмоции, только вот, остановиться всё же пришлось, было достаточно причин, а самая главная - это ребенок, который каждую минуту спрашивал: "Вы всё?"
/Ли Сон Джун/
Этот день, наконец наступил, мы смогли отпустить всех, углубиться в наши отношения, в нашу страсть и химию, которая пришла со временем.
Хотелось петь, танцевать, бросить абсолютно всё и утонуть в нашей любви.
/Ли Сон Джун/