Глава 3
Я чувствую как будто проваливаюсь в пустоту, ощущение полёта длится всего несколько секунд, а потом темнота.
***
Первые ощущения в новом мире были неприятные, я бы сказала, болезненные. Тело ломит, голова кружится и просто разрывается от боли, как субботним утром после весёлого вечера, который плавно и совершенно незаметно растягивается на всю ночь, в компании друзей и алкоголя всех мастей. Короче, похмелье не щадит никого и доберётся до каждого, а с возрастом будет напоминать о себе ещё пару дней. Но сейчас не о нём.
Как же мне плохо, я вся в поту, как в лихорадке. Чувствую себя отвратительно. Глаза категорически отказывались открываться и являть моему взору мир. Горло пересохло и першило, сил позвать кого-нибудь на помощь не было. Попытки пошевелится только усугубили ситуацию, поэтому были отложены до лучших времён. А пока тихоненько лежим и стараемся не шевелится. Не знаю, сколько я так валялась, мимикрируя под такое же белое, как моя несчастная потрёпанная жизнью тушка, одеяло. Оно, кстати, мягкое, нежное, с кружевом, если верить ощущениям. Дорогое, наверное. Постепенно в голове появлялись воспоминания о прошлой жизни, о посмертии и диалоге со странным Хранителем. Так, возвращение и активизация памяти - это хорошо. Теперь нужно оценить моё новое тело и окружение, если Хранитель не обманул. Но ему я почему-то верила.
Полежав так ещё какое-то время и прокрутив в своей голове ещё раз всю имеющуюся информацию, предприняла смелую и отчаянную попытку открыть всеж-таки глаза, дабы оценить обстановку. С седьмого раза у меня это наконец-то получилось. Я находилась в просторной комнате хоть и сдержанных, но нежных пастельных тонов. Большие двустворчатые окна доходили практически до потолка, и были не до конца задернуты светлыми шторами, через которые в комнату проникали солнечные лучи, принёсшие с собой тепло и свет. Рядом стоял столик с вазой, в ней находился большой букет цветов. Чуть дальше виднелся изящный шкаф, рядом с окном у дальней стены расположились большое кресло, перед которым стоял читальный столик и стилаж с книгами. Ближе находилась ширма и небольшой комод. Также было две двери, куда они ведут, пока что не знаю, но в недалёком будущем обязательно это выясню. Сама я лежала на большой удобной кровати под тем самым мягким одеялком, которое в самом деле было украшено кружевом. Красиво и уютненько тут, мне даже нравится, хоть немного по-детски наивно и мило.
В чье же тело я попала? Себя я рассмотреть не могла, а зеркало нигде не висело. Из плюсов, я точно девушка, хотя груди особо нет. Пижамка на мне хорошенькая, очень приятная к телу ткань. Ну, если судить по интерьеру комнаты, то я однозначно богата, может быть даже аристократка какая.
Вдруг послышались приближающиеся шаги, а после стали различимы и голоса.
- Поторопись, а то не хочется опоздать на обед, и так времени в обрез перед возвращением господина. Столько суматохи из-за одной практически мëртвой "госпожи"! - так-так, это не обо мне, случаем?
Шестерёнки в моей голове завертелись, анализируя, сравнивая и сопоставляя наблюдения о моей новой жизни.
- Кэт, перестань! - раздался другой голос. - Господин ещё не потерял надежды, да и я, как и часть слуг, верим в выздоровление молодой госпожи Ирис. - Ирис? Это кто? Моё новое имя? Какой господин?
Дверь, издав небольшой скрип, открылась, впустив в комнату двух девушек. У первой были чёрные волосы, собранные в низкий пучок, высокий лоб и слегка вытянутое лицо со следами надменности, болезненно бледная кожа и острые, горделивые глаза, в которых плескалось еле скрываемое раздражение и презрение. Неприятная личность, отметила я про себя, с такими сложно выстраивать отношения, слишком большого мнения о себе. У второй была довольно-таки приятная внешность, медно-рыжие короткие волосы обрамляли лицо усеяное веснушками, большие карие глаза выражали беспокойство и сочуствие. В руках она несла тазик с водой и несколько свëрнутых полотенец. Обе были в одежде... горничных? Бледно-серые фартучки и того же цвета манжеты и воротничок, сами платья тёмно-синего цвета были по щиколотку. Так, ещё один момент, говорящий в пользу моего аристократического происхождения.
Увидев меня, откровенно рассматривающую их, девушки замерли, глаза их расширились. Они уставились на моë несчастное измученное тельце. На лицах отразилось шок, неверие, у темноволосый далее последовал плохо скрываемый гнев, а во взгляде промелькнул... Страх? Руки сжала, да так, что они побелели, её фигура начала дрожать, было видно, что она не только напряжена, но и откровенно паникует. Тааак, это уже интересно, чего это мы так нервничаем? Она... имеет какое-то отношение к моему состоянию? А что, в прошлом часто именно слуги травили своих господ, столько историй в своё время про это прочла и фильмов посмотрела. Ладно, пока что слишком мало информации, чтобы судить.
Вторая, рыженькая, аж тазик с водой уронила.
- М-молодая госпожа Ирис! - еле слышно пролепетала она. - Вы очнулись!
- Я, я сообщу эту новость госпоже. - невнятно пробормотала черноволосая, развернулась и помчалась прочь из комнаты.
Тем временем рыженькая ойкнула, заметив опрокинутый тазик, и в спешке стала наводить порядок. Справилась довольно быстро, кстати.
- Дай мне воды, пожалуйста. - еле смогла прохрепеть я.
Выпив два стакана, почувствовала себя намного лучше. Можно было приступать к расспросам. Многие люди же бредят во время лихорадки? А я явно не первый день так лежу.
Девушка мне попалась простодушная и доверчивая, раскрутить её на диалог получилось без проблем. Её зовут Ненси, как и Кэт (черноволосая), работает здесь горничной. Меня зовут Ирис Алин, я молодая госпожа и единственная родная дочь хозяина этого дома, господина Борга Алина. Он один из Совета десяти (так, нужно будет обязательно выяснить, что за Совет такой. В целом, мне просто необходимо наведаться в библиотеку, слишком много белых пятен, а информации мало). Мне 10 лет... Сколько-сколько?! Я ещё ребёнок? Ну, с другой стороны хоть не младенец. Моя родная мама умерла, когда мне было всего два года. Около трёх лет назад мой отец женился повторно. Мачеху зовут Калима Бурри, у неё также есть дочка Инга, она на 4 года старше меня. Интересно, какие у нас отношения? Вряд ли всё так просто, мой отец состоятельный человек, наделённый властью (нужно будет выяснить какой), у него есть маленький беззащитный ребенок. Брак скорее всего был политический либо по расчëту. Тут появляются новые члены семьи, со своими проблемами, характерами и амбициями... Слишком мало фактов, но несколько предположений уже есть.
Месяц назад со мной, а точнее с Ирис, приключилось несчастье, её укусила странная белая змейка. Змейка Олли. Её яд смертелен, а после её укуса человек на протяжении месяца мучительно умирает. Жуть какая! Тем более что лекарства или противоядия нет.
Не успела я выяснить больше, как услышала торопливый звук шагов, конечным пунктом назначения которого на сто процентов была моя уютная обитель. Следом дверь распахнулась, и в комнату вошли трое - женщина лет сорока, девочка подросток и знакомая горничная. Кэт, подсказала память. Она же на пару с мышлением сделали вывод, что две другие - моя мачеха и сводная сестра.
Первое, что мне бросилось в глаза - броскость, вычурность и преувеличенное богатство их нарядов и украшений. Мы как бы дома, зачем нацеплять на себя такие громоздкие неудобные платья? А уж о кольцах почти на каждом пальце, серьгах и колье я вообще молчу! Это ж не удобно. Мачеха, Калима, была весьма красива: чёрные густые, слегка вьющиеся волосы, белая кожа, на которой уже проступали неотвратимые возрастные изменения, но это только добавляло ей шарма. Девочка-подросток на фоне матери откровенно терялась. У неё были невзрачного цвета волосы, чей точный оттенок было бы трудно определить даже опытному художнику. "Пускай будут пепельно-русые" - решила я. Нос картошкой, на лице местами усыпано веснушками. В целом, неказистость свойственна любому ребёнку её возраста, поскольку организм перестраивается, и тело быстро растёт. У таких много комплексов, нестабильная нервная система, много внутренних проблем, начиная от неуверенности в себе и заканчивая злобой и завистью ко всем вокруг. Будет непросто...
- Ирис, миленькая, как хорошо, что ты наконец-то очнулась! - со слезами на глазах, прижимая руки к груди, бросилась к моей кровати мачеха. - Как же мы все переживали, этот месяц для всех был непередаваемо трудным!
Вау! Какая искренность, а что ж в глазах столько досады и практически ненависть плескается, а? Но за артистизм можно смело ставить 7/10, так трогательно сыграть переживающую и счастливую "мать" ещё надо суметь.
- Сестренка, ты так похудела, на тебя даже смотреть тяжело. - к спектаклю присоединилась и Инга. Да только попроще лицо нужно сделать, переигрываешь. От "сладости" этой сцены аж зубы сводит. Бе! Теперь я точно уверена, что мачеха с "сестрицей" не рады моему "чудесному" выздоровлению, да и эта странная реакция горничной Кэт... Но для выводов пока рано, нужно выяснить предполагаемый мотив и найти, по возможности, доказательства. Мои голословные обвинения точно ничего не решат. Ещё подумают, что свихнулась и сдадут в профильное учреждение. А провести там свою новую жизнь совершенно не хочется.
Боюсь, их семейный театр продолжался бы ещё долго, если бы не отчётливый звук уверенных и быстрых шагов, донесшихся из коридора. В комнату вошёл высокий хорошо сложенный мужчина лет сорока. Чёрные волосы, волевой подбородок, холодное выражение лица. Его движения, походка и поведение явно свидетельствовали о военной выправке. Под взглядом его внимательных глаз мачеха и Инга перестали давить из себя слезы, и благоразумно отошли подальше. Стоило нашим взглядам встретиться, как я увидела беспокойство и радость на его лице, а после тёплую, хоть и сдержанную улыбку.
- Папа... - догодалась я. Почему-то на глаза навернулись слезы. Может, это реакция этого тела?
Отец подошёл и крепко, но аккуратно обнял меня.
- Ирис, моя маленькая Ирис. - он тихо прошептал. - Какое счастье! - и, обращаясь к горничным, приказал, - Немедленно отправьте за доктором!