Попытка исправить
А вот и кульминационный момент моей жизни , сейчас он разделит жизнь на «до» и «после».
Ту вечеринку я помню до мельчайших деталей. Это было одно из самых престижных мероприятий года, организованное на вилле в Ницце. Всё, как всегда, сияло: белоснежные скатерти, золотые люстры, мелодии джаза в воздухе.
Я смешался с толпой, говорил об очередной сделке, когда увидел знакомое лицо. Это был мой первый инвестор — тот самый человек, который поверил в меня, когда я был ещё никем. Улыбка на его лице была такой же уверенной, как тогда, много лет назад.
- Жюльен,— сказал он, подходя ко мне, — Ты просто молодец. Ты знаешь, я иногда думаю, что если бы ты тогда не выбрал свой путь, а побежал в Прованс за той девушкой, то ничего этого не было бы. Ты сделал правильный выбор, и теперь ты на вершине.
Он хлопнул меня по плечу, с улыбкой поднимая бокал шампанского. Я ответил улыбкой и кивком, но внутри меня что-то сжалось.
Его слова неожиданно вызвали волну эмоций. Эмма — её образ всплыл в моей памяти так ярко, будто она стояла прямо передо мной. Я не вспоминал её давно, не позволял себе возвращаться в прошлое, но его слова открыли ту дверь, которую я старательно закрывал.
Я вдруг вспомнил наши разговоры, прогулки по Парижу, её взгляд, полный поддержки. И ещё те последние дни, когда мы оба понимали, что всё рушится.
Я стоял с бокалом шампанского, слушал окружающий смех, но в голове была только она. Я пытался сосредоточиться на разговоре, на комплиментах, на удаче, которая теперь была со мной. Но чем больше я пытался, тем сильнее меня накрывала эта волна.
Я думал: а действительно ли я сделал правильный выбор? Я убеждал себя, что да, ведь теперь у меня всё есть. Но почему-то ответ не звучал так уверенно, как раньше.
Эта ночь, которая должна была быть наполнена триумфом, неожиданно стала для меня моментом сомнений. В тот момент я впервые за долгое время позволил себе признать, что успех не может заменить тех, кого ты теряешь на пути к нему.
Последние несколько недель Эмма не покидала моих мыслей. Казалось, её образ стал постоянным спутником, заполняя тишину моего пентхауса. Я вспоминал её смех, её голос, который всегда звучал так уверенно, когда она говорила о своих мечтах.
Я ловил себя на том, что останавливаюсь посреди деловых звонков или важных встреч, чтобы снова представить её лицо. Каждый вечер, когда я оказывался один, её воспоминания становились невыносимо яркими.
В тот вечер я сидел в своём пентхаусе, окружённый роскошью, которую сам создал. Всё вокруг было идеально: виды на город, мягкий свет от дизайнерских ламп, тишина, нарушаемая лишь шумом города за окнами.
Именно тогда раздался звонок в дверь. Это была София — моя новая девушка. Она шагнула внутрь, как всегда, великолепная и безупречная. Её волосы были уложены идеальным каскадом, платье облегало фигуру так, будто оно создано специально для неё. Её аромат — тонкий и дорогой — быстро заполнил комнату.
- Ты так поздно работаешь, Жюльен, — сказала она, снимая плащ и оставляя на моём столике сумку, стоившую больше, чем первый автомобиль моего отца.
Она улыбнулась, её улыбка была ослепительной, такой, которую можно увидеть на обложке глянцевого журнала. Я знал, что она была идеальной спутницей для моих вечеров, для публичных мероприятий, для статуса, который я теперь олицетворял. Она была тем, кого любой мужчина хотел бы видеть рядом с собой. Но она не была Эммой.
Я смотрел на неё, слушал её голос, но мои мысли были далеко. Я вспоминал, как Эмма смеялась над моими неловкими шутками, как она могла оставаться простой и настоящей, даже когда мир вокруг становился сложнее. София была красива, роскошна, статусна. Но когда она говорила, я не мог избавиться от ощущения, что слова её словно скользили по поверхности, не достигая глубины.
Той ночью я снова понял, что несмотря на всё, что я достиг, я потерял то, что действительно имело значение. И София, в своём великолепии, лишь усиливала это чувство. Она была частью моего успеха, но не частью моей души.
Я долго откладывал эту поездку, хотя в глубине души знал, что однажды всё равно решусь. Моя жизнь в Париже стала похожа на непрерывный круговорот встреч, сделок и торжественных вечеров, но внутри что-то терзало меня. Эмма. Её образ то и дело возвращался в мою голову с тех пор, как её имя всплыло на той вечеринке. И я осознал, что если хочу двигаться дальше, мне нужно снова увидеть её, узнать, как она живёт, как она... без меня.
Авиньон встретил меня теплом и ароматом цветов, которые я помнил ещё со времени наших разговоров. Это было странное чувство — я чувствовал себя чужим здесь, в этом уютном, небольшом городе, который был так дорог Эмме.
Я узнал, что она сейчас работает в местной библиотеке, и именно туда я направился. Когда я вошёл, мне показалось, что время остановилось. Она стояла за стойкой, обсуждая с коллегой выставку, которую они готовили. Она выглядела... счастливой.
Я не сразу решился подойти. Наблюдал, как она смеётся, обсуждает детали с коллегами. Она была сама собой, той, кем хотела стать.
Я знал, что Эмма всегда мечтала о работе с книгами, и теперь она жила своей мечтой. Это было видно в её глазах, в её движениях, даже в том, как она расправляла свои каштановые волосы, которые так любила раньше.
Я почувствовал странную смесь эмоций. Радость за неё — за то, что она нашла своё место в жизни, — и боль. Боль от осознания того, что её жизнь продолжалась без меня, что я стал лишь частью её прошлого.
Я хотел подойти, заговорить, сказать ей что-то важное, но в то же время понимал, что это было бы неправильно. Её мир больше не нуждался во мне. Она нашла себя, и я должен был это принять.
В тот день я уехал, так и не позвав её. Вернувшись в Париж, я понял, что некоторые связи остаются в прошлом не потому, что мы их забыли, а потому, что они сделали нас теми, кем мы стали.
Эмма дала мне веру в себя, и теперь, видя, что она тоже стала тем, кем всегда мечтала быть, я почувствовал, что могу отпустить её. Навсегда.