Совершая безумие

Внутри Игоря Грома бурлили два непреодолимых чувства. Первое кричало о том, что человек, который сидит напротив - опасен и безумен, что от него стоит держаться подальше. А второе - отвращение, буквально вынуждало полицейского вскочить на ноги, схватить Волкова за шею и душить до тех пор, пока жизнь не покинет это, некогда могучее тело. Исхудавшей на простой тюремной еде и дряблый без постоянных физических нагрузок - Олег напоминал Игорю старого пса, которого просто жалко усыпить. Который вынужден влачить своё жалкое, временами постыдное, существование на цепи, в грязной конуре. И хотя его побрили после вынесения приговора, сейчас лицо Волкова покрыла щетина, а на голове темнели короткие, жесткие волосы. В тюремной робе пепельно-серого цвета с нашивками над нагрудным карманом, в цепях, Волков перестал выглядеть угрожающе и устрашающе. Он почти стал Призраком, сливаясь с тюремными стенами и жестким, колючим одеялом, которое застилало нары. Этакое Кентервильское привидение, которое гремит своими цепями. Игорь в детстве читал это произведение, так как отец заставлял его читать хотя-бы по одной книге в месяц - для общего развития и формирования словарного запаса.

- Ну ты задавай, задавай, - ухмыляется Олег. Он поднимает руку, медленно чешет бороду. Голубые глаза прикованы к Грому и от этого подполковнику становится не по себе. Спину покрывают мурашки, в горле застревает ком, руки предательски дрожат и перестав стучать пальцами по папке, Гром складывает руки на груди.

Перед тем, как поехать сюда, Игорь изучил отчеты конвоиров и сотрудников колонии, которые работали с Волковым. Он сидел в одиночной камере, правил не нарушал. Вел себя, на удивление, очень спокойно и даже... доброжелательно. Гром едва не упал с дивана, когда увидел в протоколе это слово. Разве эта тварь вообще способна на какие-то доброжелательные вещи? Даже сейчас, когда они сидели в камере, Волков был очень спокойным. Игорь ждал любой реакции, но точно не этого. Гром хотел чтобы Волков был грубым, чтобы язвил, может даже хамил ему, но не просто сидел с пофигистичным видом.

- Ты что-то знаешь о происходящем? - Игорю показалось странным, что Волков его будто бы ждал. Еще его слова про степень отчаянья.

- Ну газеты-то я читаю, - хмыкнул Олег, - телека, сам понимаешь, нет. Так что да, про убитых девушек я знаю, - он говорил об этом так обыденно, так сухо и скупо, словно речь шла о рецепте лимонного пирога, который он хотел приготовить, а не о серии жестоких убийств, - но не понимаю, что ты от меня хочешь. Я не мент, не следак, да и подобные убийства - не мое. Трахаться без взаимного согласия не моя тема.

- А то, что есть одна выжившая девушка, - Игорь потер кончик носа, - и она видела на руке у нападавшего такое же клеймо, как у тебя, - Гром кивает на запястье Волкова, которое тот тут же прикрывает рукавом робы.

Во взгляде Олега скользнуло что-то очень похожее на заинтересованность. Игорь заметил это, несмотря на то, что тень промелькнула так быстро. Ну да, про это в газетах не писали. Игорь вообще делал все, чтобы об Аните знало как можно меньше людей. В целях безопасности самой девушки и избавления ее от толпы вездесущих журналистов. Волков отвел взгляд в сторону и посмотрел на стену, которая была за Громом. Он о чем-то задумался, и Игорь понимал, что это что-то, именно то, что ему нужно. Осталось узнать об этом.

- И так как никаких данных ты не нашел, то решил, что я, по большой любви к людям, расскажу тебе все, - Олегу стало смешно. Он смеется, обнажив ровные белые зубы, скалится. Гром снова подавляет желание придушить Олега цепью, которой скованы руки преступника. Нужно держать себя в руках. Если он нападет на Волкова, то это не закончится ничем хорошим.

- Надеялся на твою сознательность, - фыркает Игорь, открыв папку. Он разложил перед Олегом фотографии с мест преступлений. На каждой - зверски убитая девушка. Обнаженные тела со множеством повреждений разного характера и степени тяжести. Волков брезгливо посмотрел на снимки и хмыкнул. Никакого понимания или сочувствия в его холодном взгляде замечено не было.

Грома бесило то, что Олег такой холодный и бесчеловечный, что он никак не реагирует на все эти изображения. У него нет сочувствия, у него вообще ничего нет. Только пустота. Игорь начал сомневаться в том, что у Волкова осталась душа, хотя-бы крохотная ее часть.

- Не впечатляет, - скривил губы наемник, - я делал хуже, - подметил он, специально для того, чтобы позлить полицейского.

Подполковник мысленно материт Волкова последними словами. Он тварь, просто тварь. Гром видел разных преступников, но никто из них не вызывал у него столь сильной ненависти, как Олег Волков. Он всегда искал какие-то объяснения тому безумию, которое творили люди, но сейчас ему этого не хотелось. Страх и ненависть сплетались в толстый канат, который с силой натягивался внутри Игоря. Беги или бей - два противоречия, между которыми разрывался Гром.

- Да мне хуй класть на то, что и как ты там делал! - не выдерживает Гром и кричит на Волкова, тот, кажется, только доволен. Игорь вскакивает, упирается руками в стол, нависает над Олегом, - знаю, что хорошего ничего и достаточно! И сейчас меня волнует этот псих. И не пытайся мне пиздеть, что ты ничего не знаешь об этом человеке, - Грома переполняла ярость. Он был так близко к Олегу, что Волков чувствовал тяжелое дыхание собеседника.

- Ого, ты разозлился, - как ни в чем не бывало отмечает Волков. Он сидит в той же позе. Спокойный ровный взгляд, немного отстраненный.

Игорь рухнул на место. В голове снова замелькал привычный призыв думать, но он казался таким бесполезным. Ему нужно убедить Волкова в том, чтобы тот начал сотрудничать, хотя Гром понимал, что ему совершенно нечего предложить Волкову за сотрудничество. Архипова не знала, что он здесь, а когда узнает, скорее всего настучит по громовской голове чем-нибудь тяжелым и будет права. Игорь уже успел отругать себя за то, что пошел на поводу у Юли и приехал сюда. Гром не мог улучшить условия содержания Волкова - это было не в его силах, как и пересмотр дела, замены пожизненного на срок в двадцать пять или двадцать лет. Все, что мог сделать Игорь - просто призвать к человеческим чувствам, если они остались у Волкова.

- Смотри, - он тыкает в фото первой жертвы, - это Голикова Света. Способная фигуристка... была. Мечтала детей учиться на коньках кататься. А это, - фото второй девушки, - Оксана Романович. Она на врача училась. Людей спасать хотела...

- Гром, - перебивает его Олег, так как у него нет никакого желания слушать все эти слезливые истории про разрушенные судьбы. Он не трогал этих девушек, никак не был с ними связан. Но Игорь не останавливается, его слова становятся все более напористыми, а тон близким к истерическому.

- А это, - он показывает фото предпоследней жертвы, - Екатерина Большакова. Она одна растила свою маленькую дочь. Парень ее бросил, родителей нет. Как ты думаешь, куда теперь малышка попадет? - Волков молчит, - в детский дом, да, представляешь. Классное место, да? Ну ты то знаешь.

- Гром, - Олег сердито смотрит на полицейского, понимая, что тот окончательно перегнул палку и совсем охренел. Руки Волкова сами собой сжались в кулаки, но он тут же осек самого себя.

- Нет, ты послушай, послушай, - настаивает подполковник.

- Игорь! - звучит очень резко и грубо, как удар хлыстом по лицу. Гром, выпучив глаза, смотрит на Олега. Полицейский тяжело дышит, руки дрожат сильнее, - да, это дерьмово, что кто-то убивает этих девушек, - нет, он не монстр. Ему в самом деле жаль, что это происходит. Монстр тот, кто убивает ни в чем не повинных девушек.

Волков еще раз посмотрел на фото убитых девушек. Он попытался прокрутить в голове все, что было связано с отрядом мертвецов, чтобы понять, кто из наемников мог уйти вот в такую крайность. Совсем отбитых и конченных туда не брали - глупо и не безопасно. Приоритетными считались люди с крепкой и выносливой психикой, которые не потекут крышей после первого же задания.

- Дай хоть какую-то информацию, - безысходность. Олег отлично знал это чувство, так как именно его испытывали его жертвы перед самой смертью, когда понимали, что им уже никто и ничто не поможет. Волков понимал, что он - последняя надежда Грома на то, чтобы хоть как-то продвинуть это дело.

- Зависит от того, что ты дашь мне взамен, - он понимал, что в его случае на серьезные поблажки можно не рассчитывать, но хотел хоть как-то улучшить свое положение.

Гром растерялся, так как ему все еще нечего было предложить Волкову. Да, обычно заключенные идут на сотрудничество ради как-то привилегий для себя, но какие привилегии могут быть у профессионального убийцы, который устраивал теракты?

- Не... не знаю...

- Ну так как узнаешь, так и приходи, - огрызнулся Волков, почесав подбородок, - но было бы неплохо самому посмотреть места преступлений...