Ночь откровений
Такси мягко притормозило у входа в клуб. Сквозь приоткрытые двери слышался гул музыки, неоновый свет разливался по асфальту, а в воздухе витали алкоголь и дым. Авани первой выскочила из машины, потянув за собой Амалию. Девушки предъявили документы охране и прошли внутрь, сразу попав в гущу света, звука и запахов.
— О боже, — выдохнула Амалия, — мне уже шумно.
— Ага, — усмехнулась Авани, — и это мы ещё внутрь толком не зашли.
Под стук каблуков они поднялись на второй этаж, где за столом уже сидела их компания. Как только девушки показались в поле зрения, парни взорвались свистом и аплодисментами.
— Ну наконец-то! — крикнул Винни. — А мы думали, вы сбежали с таксистом!
— Не дождётесь! — крикнула в ответ Авани, с улыбкой подтягивая Амалию за руку.
Они сразу заказали по коктейлю, и вскоре между разговорами и смехом, Амалия начала ощущать, как алкоголь приятно разогревает тело. Вокруг мелькали лица, движения, глупые попытки познакомиться. Её взгляд всё чаще ловил внимательные взгляды — и не только от незнакомцев. Винни, как обычно, улыбался по-своему очаровательно, но взгляд Пэйтона... он был другим. Он будто наблюдал, выжидал.
Через полчаса Амалия и Авани уже танцевали так, словно сцена принадлежала им. Громкая музыка вибрировала в груди, волосы прилипали к вискам, но это только добавляло ощущения дикости момента. Парни стояли неподалёку, наблюдая — и охраняя.
Когда девушки вернулись к столику, Амалия всё ещё ловила на себе взгляды.
— Слушай, — шепнула Авани, — тебе вообще не кажется, что Пэйтон и Винни играют в гляделки из-за тебя?
— Я заметила. Это даже... странно приятно, — хмыкнула Амалия и сделала глоток коктейля.
Разговор шёл о чём угодно — о свадьбе, где Амалия снимала фото, о преподавателе, который вечно путает имена, даже о том, кто бы выжил в зомби-апокалипсисе. Амалия смеялась, шутила, но в какой-то момент взгляд выхватил Пэйтона — внизу, у барной стойки. Он сидел с какой-то девушкой, ухмылялся, что-то говорил ей на ухо. Его поза, взгляд, ухмылка — всё выдавало: он флиртует. И явно не просто так.
Улыбка Амалии сползла с лица.
— Авани, мне нужно кольцо. Срочно.
— Кольцо?
— На палец. Правый. Безымянный. Быстро.
— О, чёрт. Ладно... только не убивай его.
Получив кольцо, Амалия выдохнула, надела его и направилась вниз. Её немного шатало, но решимости было больше, чем у трезвой львицы.
— Пэйтон, какого хрена?! — прокричала она, подойдя к столику. — Это кто такая?
Он замер, девушка рядом удивлённо подняла брови.
— Амалия, что ты...
— Я, значит, сижу, жду его с коктейлями, а он тут с другой бабёнкой флиртует? Ты нормальный вообще?
— Простите, вы кто? — подала голос та самая девушка.
— Я его жена, — Амалия продемонстрировала кольцо. — А вы кто?
— Эм... жена? А почему у него нет кольца?
— Ах ты, сволочь. Снял кольцо?! — она звонко дала ему лёгкую пощёчину.
Пэйтон был в полном шоке. Даже не знал, смеяться или зарыться в пол.
— Ты что несёшь вообще?! Какая жена?!
— Единственная и законная! — прошипела она и схватила его за руку. — А ты, если я тебя ещё раз рядом с ним увижу — выдеру волосы с корнями. Поняла?
И, не дав никому опомниться, потащила его вверх.
— Рыжик, это что вообще было?! Она только что согласилась пойти со мной на свидание!
— 1:1, Мурмаер. Это тебе за Ника.
Она повернулась, чтобы уйти, но тут заметила, как к ней уверенно направляется Винни.
— Стой, — сказал Пэйтон и резко притянул её обратно. — Прости, Рыжик. Это 2:1.
Он резко наклонился и поцеловал её. Горячо, неожиданно. Она оторопела, даже хотела оттолкнуть, но... поддалась. Алкоголь, клуб, он — всё слилось в один импульс.
Винни увидел, развернулся и ушёл.
Пэйтон отстранился и усмехнулся:
— Мда, Рыжик... что-то я не заметил, чтобы ты сопротивлялась. Ты если что — моргни в следующий раз.
— Ты — дебил, — прошипела она, краснея до ушей.
— Может. Но теперь счёт 2:1. Хотя... по твоей реакции, скорее ничья.
— Иди к чёрту.
— Уже был. Там не так весело.
4:00 утра.
Дом. Тишина. Холодный воздух улицы ещё витал на одежде, но внутри было тепло — и в теле, и в голове.
— Ну, Рыжик, теперь ты официально моя сестра. Пьёшь, танцуешь, и домой под утро возвращаешься.
— Не называй меня своей сестрой, придурок.
Она сделала шаг — и тут же грохнулась на пол, запутавшись в собственных каблуках.
Пэйтон начал истерически смеяться.
— Рыжик, ты что — с боем решила зайти на кухню?
— Лучше б помог, идиот.
Он, всё ещё смеясь, поднял её.
— Может, каблуки снимешь? А то если ты ещё и с лестницы навернёшься, я точно не выдержу — умру со смеху.
— Сделай подарок,придурок, — буркнула она, цепляясь за стену.
Позже, в своей комнате, Амалия переоделась в пижаму... но сон не шёл.
Амалия ворвалась в комнату Пэйтона с напором, будто собиралась провести обыск.
— Так, Мурмаер! — произнесла она, едва не запнувшись о порог. — Мы не спим! Мы празднуем жизнь, пока она нас не отпраздновала!
Пэйтон, устроившийся на кровати в удобной домашней одежде, медленно повернул голову и прищурился.
— Ты как будто сбежала из больницы для буйных. — Он захлопнул пульт от телевизора. — Давай, иди сюда, пока не устроила себе перелом. Но предупреждаю — медицинской страховки у меня нет.
— Я вообще-то шпион. И ты — моя цель. — Амалия гордо указала на него пальцем, потом грохнулась рядом на кровать, едва не снеся подушку.
— Шпион? — Он усмехнулся. — Тогда объясни, почему ты шлёпаешь как слон в музее тишины?
— Это каблуки, они шумные!
— Ты и каблуки — это худшее сотрудничество после «ананас и пицца». Но... — он слегка замедлил голос и посмотрел на неё внимательнее, — платье тебе всё-таки идёт. Очень даже. Я сначала думал, ты просто огненная, а теперь понял — ты ещё и опасная.
Амалия расплылась в довольной улыбке.
— Опасная... опасная для твоей репутации.
— Поздно, рыжик. Ты её уже разнесла в пыль, когда устроила сцену в клубе. Я до сих пор не понял, женат я или нет.
Она засмеялась, но в следующую секунду резко дёрнулась, забыв, что сидит ближе к краю, чем ей казалось — и с грохотом упала с кровати.
— Ай, чёрт!
Пэйтон не выдержал и расхохотался.
— Я же говорил, кровати тоже мстят! Это судьба. Всё: тебя не любят каблуки, лестницы, теперь и мебель.
Он подполз к краю и протянул ей руку.
— Давай, восстань, погибшая лебёдушка.
— Лучше бы помог, чем ржал, как гиена! — буркнула она, хватаясь за его руку. — Я между прочим, хрупкая девушка!
— Да-да, хрупкая, как бетонная плита. — Он поднял её обратно, но при этом его рука осталась чуть дольше, чем надо, на её талии. — И всё равно миленькая. Особенно в такой боевой готовности.
— Я пьяная, а не миленькая, — фыркнула она, но щёки её всё равно покраснели.
— А что, если ты миленькая, когда пьяная?
— А ты дурак, когда трезвый.
— Отличное совпадение, значит, мы друг другу подходим.
Они оба прыснули от смеха. Он взглянул на неё с озорной искрой в глазах, потом встал.
— Ну, раз спать не хочется... — Он направился к тумбочке и вытащил ещё одну бутылку вина. — Это последняя. Потом ты начнёшь видеть стены как людей и разговаривать с тостером.
— С тостером у нас, между прочим, глубокие отношения, — усмехнулась она, садясь поудобнее. — А ещё я уверена, что этот бокал сделает меня умнее.
— Тебя ничто уже не спасёт. — Он налил ей в бокал, сам сел рядом, при этом его колено легонько коснулось её бедра. — Ну, рассказывай, шпионша. Кто ты и откуда?
— Я... — она сделала глоток, — я... наверное, тот человек, который слишком быстро влюбляется в людей, которые её бесят.
Он приподнял бровь:
— Значит, я у тебя в топе?
— Ты — в моём чёрном списке. И в избранном одновременно.
— Ты даже не представляешь, как это возбуждает.
Они хихикнули. Снова. Вино уже ударило в голову, и диалог тек, как вода из крана без прокладки.
— А ты всегда такой? — спросила она, уткнувшись щекой ему в плечо. — Или только со мной?
— Только с тобой. Остальных я пугаю взглядом.
— Ну вот. А я влюбляюсь во взгляд.
Пэйтон повернул голову к ней. Их лица оказались опасно близко.
— Рыжик, не нарывайся. Я могу снова тебя поцеловать. И на этот раз никто не мешает.
Она замолчала на пару секунд, потом хмыкнула:
— Сначала дольёшь вино, потом целуй кого хочешь.
— Договорились, приоритеты у тебя на месте.
Они ещё немного болтали — уже бессвязно, как это бывает под утро. Пэйтон пошутил, что она, возможно, вообще придумала всю сцену в клубе, и она, смеясь, пыталась доказать обратное. Потом её голова легла на его плечо. Он не сдвинулся.
Они уже сидели рядышком, пили вино и хихикали с каждой глупой фразой. Амалия в полулежачем положении уткнулась носом в подушку.
— Слушай, — вдруг сказал Пэйтон, слегка коснувшись пальцами её плеча. — А ты давно начала меня рисовать?
Она приподняла голову и нахмурилась, как кот, которого разбудили слишком рано.
— С чего ты взял, что я тебя рисую?
— С того, что я не слепой. — Он фыркнул. — И с того, что у тебя был блокнот, в котором ты меня рисовала почти как аниме-персонажа, только ещё и с подписанными стрелочками типа "идиот" и "взгляд как у кота, просящего еду".
Амалия распахнула глаза.
— Ты... ты... ты открывал мой блокнот?!
— Нет, конечно. Он сам открылся. Ветер подул, страницы перевернулись, и всё случайно оказалось напротив моих глаз.
Она застонала, спрятала лицо в ладони.
— Убью. Просто придушу во сне.
Пэйтон ухмыльнулся, встал, подошёл к тумбочке и достал тот самый блокнот. Держа его двумя пальцами, как улику, он подошёл к ней:
— Вот. Улика номер один. Рыжая, ты как долго это скрывала, а? — Он аккуратно перелистал пару страниц. — Тут я, тут снова я... о, а тут я с сердечком над головой? Ты чё, Рыжик, фанатка моя тайная?
Она быстро выхватила у него блокнот, покраснев как помидор.
— Это не сердечко! Это... эээ... клякса! Да! Чернила потекли!
— Чернила в форме сердечка? Угу. А подпись "глаза его как капучино, в которые хочется прыгнуть лицом"?
— Замолчи, пока я не прыгнула тебе в лицо ногами!
Он рассмеялся и снова уселся рядом.
— Да ладно тебе, Рыжик. Мне даже льстит. Особенно та страница, где ты подписала "редкое сочетание тупости и харизмы".
— Ну тут я вообще-то правду написала.
— Так ты значит всё это время за мной наблюдала... рисовала... влюблялась?
— Нет. Я наблюдала, рисовала и бесилась. Влюбляться — это уже ты выдумал, Мурмаер.
— Ну, если хочешь, могу тоже начать тебя рисовать. Только у меня максимум получится человечек из палочек с подписями: «Это типа волосы» и «тут она шипит».
Она прыснула от смеха, снова ткнулась в его плечо, уже меньше стесняясь.
— Придурок ты.
— Но нарисованный шикарно.
Он наклонился чуть ближе, снова коснулся её талии. Лёгкий, почти невесомый контакт, от которого у неё по коже пробежали мурашки — или это просто алкоголь?
Они ещё немного посмеялись над её зарисовками, пока не дошли до момента, где она описала его "взгляд влюблённого дебила". Тут Пэйтон сказал:
— Ну теперь всё честно. Я — влюблённый дебил, ты — художница с проблемами.
— Ты забыл "пьяная художница с проблемами".
— Тогда нам точно нужен ещё бокал.
Он достал остатки вина, налил им по капле, но Амалия, качнувшись к нему, вдруг... вновь грохнулась с кровати.
— Серьёзно?! — выдохнула она с пола. — Снова?!
Пэйтон сгибался от смеха:
— Тебя надо записывать в книгу рекордов по количеству падений на квадратный метр! Я же говорил — ты и мебель несовместимы.
Он склонился к ней, протянул руку, и, поднимая её, добавил:
— Но платье тебе всё равно идёт, Рыжик. Даже если ты в нём больше лежишь, чем стоишь.
Смеясь и пьяно толкая его плечом, Амалия пробормотала:
— Спасибо, критик с задатками модельера...
И уже не возвращаясь к идее спать, они устроились обратно на кровати, разглядывая её рисунки, допивая последние капли вина и болтая до самого рассвета
Амалия болтала всё тише. Последние её слова были что-то вроде:
— И если ты ещё хоть раз тронешь мой блокнот, я... я... в тебя кину тапком...
Потом она зевнула, уткнулась лбом ему в плечо и... уснула.
Пэйтон осторожно повернул голову, чтобы не разбудить её. Несколько секунд просто смотрел, как она дышит — рыжие волосы растрёпаны, на лице — лёгкая улыбка, будто даже во сне она продолжает с ним спорить.
Он тихо рассмеялся и, аккуратно выбравшись из-под неё, встал с кровати. Блокнот всё ещё лежал рядом. Парень взял его в руки, полистал — снова наткнулся на те самые зарисовки себя.
— Ну и дура ты, Рыжик... — пробормотал он с мягкой ухмылкой.
Пэйтон взял карандаш со стола, устроился в кресле у окна и, хмуря лоб, начал рисовать. Он был не художник, конечно, но кое-что получилось: рядом с одной из её зарисовок, где она подписала его как «тупой, но симпатичный», он нарисовал упрощённую фигурку девушки — в пижаме, с растрёпанными волосами и с огромной кружкой в руках.
Сверху подписал:
«Рыжик. Безумная, злая, но своя».
А рядом приписал мелким почерком:
«P.S. Если увидишь — знай, я не специально. Просто не мог не дорисовать».
Он закрыл блокнот, положил его на её тумбочку и снова вернулся к кровати. Несколько секунд стоял, глядя на неё... а потом тихо лег рядом, не касаясь, но достаточно близко, чтобы чувствовать тепло.
Перед тем как закрыть глаза, он пробормотал почти шёпотом:
— Вот ты и влезла в мою голову, Рыжик.
«Иногда лучший способ сказать, что тебе не всё равно — сделать вид, что всё игра.»