1
На новом месте слишком неспокойно. Заснуть здесь, вдалеке от привычной обстановки, оказалось куда тяжелее, чем я мог себе представить. Шум морского прибоя, вой соседской собаки, смех подростков, веселящихся у костра на пляже, — всё это вызывало желание оказаться в городской квартире, хотя предполагается, что звуки сирен и проезжающих машин должны вызывать куда большее раздражение.
Прошло ровно два часа с последней правки. Ровно два часа, в течение которых я должен был отвлечься и постараться заснуть, чтобы организм получил необходимую дозу отдыха.
Ещё до того, как потянуться за ноутбуком, предусмотрительно оставленным возле кровати, я знал, что стоит открыть файл, как история захватит меня с новой силой и не позволит насладиться сном. Тем не менее экран горел спустя каких-то пару минут. Как итог: два часа — вот и всё, на что меня хватило.
Смерть в Сансаре
Глава 1
Мелани чувствовала усталость после концерта. Она мечтала прямо сейчас, в этот самый момент, избавиться от звенящего в ушах вопля фанатов и оказаться дома: там, где есть только ты сам, а не окружающий тебя образ рок-звезды...
С самого начала моего творческого пути, девять книг тому назад, я подчинялся правилу: не перечитывать недописанную рукопись и не вносить в нее никаких правок, пока не будет поставлена последняя точка. Должно быть, забавно, что та история, которая изначально предполагалась обычным художественным изложением того, что на самом деле произошло с печально известной Мелани Хелл, повисла в моем творческом пути как непроходимый лес, полный извилистых путей. Мог ли я предположить, когда только брался за написание незамысловатой беллетристической биографии, что совесть станет основной моей преградой? Естественно, нет. Мне обещали приличный гонорар. Я знал, что книга будет читаться, а главное — продаваться. Я видел себя на очередных конференциях, где поклонники будут воспевать мой слог и пылкую фантазию. Я тешил свое тщеславие, которое подстегивало меня писать дальше и не сметь сворачивать на путь биографии, лишенной какого бы то ни было художественного вымысла.
Причиной застоя стала самая, казалось бы, обычная встреча с бывшим участником группы «Сансара». Стоило ему узнать, что автор бестселлеров по версии Times пишет о его бывшей коллеге, как он без устали принялся названивать моему литературному агенту и настаивать на встрече. Бедный Марк был вынужден согласиться. Он заверил его, что я обязательно приеду, но так и не сообщил, что «Смерть в Сансаре» ожидается не просто как голое изложение фактов, но и полет моей фантазии.
Встреча была назначена в безлюдном кафе на окраине города. Помню, шёл проливной дождь, а машину пришлось оставить на противоположной стороне от условленного места встречи, поэтому, пока я перебегал переполненную автомобилями дорогу, успел изрядно промокнуть. Вроде мелочь, но спустя каких-то пятнадцать-двадцать минут, уже перед Кристофером Холденом, я испытывал не просто неловкость из-за сказанных им слов, но и стыд: мокрая одежда липла к телу, с волос настойчиво продолжали стекать капли воды — подобный вид редко вызывает уважение у собеседника.
Когда я только вошёл, сразу его заметил. Кристофер Холден — величайший басист группы, которая, как принято считать, внесла огромнейший вклад в развитие музыкальной индустрии, и кумир миллионов — сидел как ни в чём не бывало за дальним столиком придорожного кафе. Кое-кто из присутствующих косился на него, но подойти почему-то никто не решался. Смахнув с лица мокрые волосы, я неспешно обошел разделяющие нас столики и сел напротив. Я ожидал, что он тут же что-то скажет, но он просто оторвался от вида из окна и посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом. Руки, которые были скрещены на груди, так там и остались.
Лицо Кристофера Холдена было покрыто глубокими морщинами, что вполне вязалось с его возрастом. Однако подведенные черным карандашом глаза, пирсинг в губе и байкерская куртка, которая словно бы висела на этих осунувшихся плечах, вязались, конечно, с тем, что он рок-звезда, но никак не с тем, что ему далеко за шестьдесят. На столе, точно посредники между нами, дымились две чашки эспрессо, и эта обыденность не позволила тяжелому взгляду Холдена сбить меня с толку.
— Здравствуйте. Я Александр Шоу, — наконец произнес я.
Кристофер медленно и по-кошачьи лениво потянулся за чашкой кофе и с блаженством сделал глоток, сомкнув веки. Мне захотелось его растормошить, заставить поскорее перейти к делу, отбросив любые формальности; во всех его действиях виделась чрезмерная театральность, и это выводило из себя.
— Да, здравствуйте, — ответил он низким и севшим голосом, медленно поставив чашку. Представляться, как он, очевидно, полагал, не было нужды.
Я смотрел на него около пяти секунд, после чего опустил глаза и по привычке бегло потер переносицу указательным пальцем. Кристофер же не сводил с меня оценивающего взгляда, в котором теперь играло странное надменное веселье.
— Вы очень чувствительный человек, Алекс, — сказал вдруг Холден.
Я улыбнулся и посмотрел на него с нескрываемой снисходительностью.
— Простите?
— Говорю, что вы очень чувствительны. — Холден провел языком по пирсингу, что, видимо, было его постоянной привычкой, после чего зевнул, так и не удосужившись прикрыть рот рукой. — Какую музыку слушаете?
— Разную.
Мне хотелось поскорее прояснить ситуацию, поэтому его странное поведение и внезапные высказывания выводили из себя. Терпеть не могу подобную показуху.
— Значит, никакую, — с усмешкой сказал он.
— Вы уже давно настаивали на встрече. Что вы хотели сказать такого, что нельзя обговорить по телефону? — Я старался говорить вежливо, и у меня получилось: давали о себе знать годы вынужденного общения с теми, с кем общаться надо, хоть и не хочется.
Холден подался вперед, отодвинул чашку с кофе и по-ученически расположил руки на столе. Я завидовал способности не отводить взгляд, и он ей владел с поразительным умением.
— Я прочитал две ваши книжки. Довольно мило.
— Мало кто называет мои книги милыми, — невозмутимо ответил я, что было довольно трудно — мокрая одежда липла к телу, и меня знобило.
— Видимо, я не большинство.
Я не удержался от усмешки: люди, которые ставят себя выше других из-за каких-то обособленных и, на их взгляд, возвышенных вкусов в творчестве, всегда вызывали у меня пренебрежительное отношение.
— Вам смешно? — безмятежно спросил Холден. Он вздохнул и так же бестревожно продолжил: — Вы привыкли, что ваши книги считают идеальными? Возрождение классического детектива? Изысканный слог? Богатый язык?
Мне стало немного не по себе.
— Чего вы хотите, мистер Холден?
Он преспокойно и с какой-то даже изысканностью стал изучать свои ногти, что вызывало желание встать и уйти.
— Я хочу лишь, чтобы вы бросили затею с вашей новой книгой. Пишите дальше про вымышленных людей, но, пожалуйста, не стоит писать про Мелани. Даже если вы соберёте достаточно информации про ее жизнь, вы все равно напишете не о ней. Это будет уже не Мелани. Даже самые близкие люди не знали, что творится у нее в голове на самом деле.
От его высокопарных речей появлялось лишь одно желание — закатывать глаза бесчисленное множество раз.
— Мистер Холден, — терпеливо отвечал я, — боюсь, вы не в курсе, но дело в том, что этот проект планируется как мое видение случившегося и не более того. К тому же наследники мисс Хелл не высказали никаких возражений.
— Ваше видение? — ошарашенно усмехнулся он. — И вы действительно назвали собственную книгу этим словом — «проект»?
— Послушайте, мистер Холден...
— А если под наследниками ты подразумеваешь ее полоумную тетку, то какого черта ей быть против? Можно подумать, если бы она высказала возражения, ты бы прислушался и отказался от прибыли!
На последнем слове он повысил голос настолько, что на нас уже вовсю смотрели присутствующие. Я силился не показывать ни недовольства, ни беспокойства, однако его надменный и презрительный взгляд — и этот некстати бьющий озноб — вызывали желание поскорее смыться.
— Контракт с моим постоянным издательством уже подписан, все детали обговорены, и полкниги уже написано. Я не вижу смысла в нашем с вами разговоре, но обязательно с вами свяжусь, если понадобится какая-нибудь информация о мисс Хелл.
— Зачем вам что-либо знать, если наверняка опишете ее идиоткой, как в одной из ваших дешевых книжонок?
Очевидно, он старался задеть за живое, но едва ли ему удалось вывести меня из себя. Став писателем, я смирился с тем, что любой похвале и восхищению сопутствуют неизбежная критика и поливание грязью.
— Мне пора, мистер Холден. Был рад встрече.
Только я собрался убраться, как он произнес с неожиданным спокойствием:
— Из-за таких, как вы, гибнет искусство. Даже не из-за дешевых бульварных романов. За вашей грамотностью и выверенностью люди так и не замечают пустоты. — Холден снова скрестил руки на груди. Я не выдерживал тяжести этого взгляда и поднялся, намереваясь наконец уйти, когда он добавил: — Вы могли бы взять ее образ и не использовать имени, но ведь так будет куда меньше прибыли, верно? Я бы публично заявил о своем неприятии вашего «проекта», но, думаю, вам и без меня известно о прелестях черного пиара. Не хочу как бы то ни было способствовать вашим доходам, мистер Шоу.
***
Часы показывали 3:02, когда я сохранил все правки. Теперь в «Смерти в Сансаре» стало на одну страницу меньше, а в голове бесперебойно билось: «Из-за таких, как вы, гибнет искусство».
Подобного рода высказывания я часто читал в некоторых отзывах на свои книги, причем как от профессиональных критиков, так и от обычных пользователей Интернета. Правда, мало кто замахивался так высоко, что заговаривал о гибели литературы как искусства, однако, полагаю, имелось в виду именно это. Я как человек с огромным писательским стажем давно не позволял критике становиться причиной творческих застоев. Более того, мало что становилось для меня такого рода причиной. Даже пережив развод с женой, смерть сестры, а затем и мамы, я продолжал писать. Мне неведомо было, каково это, когда текст перестает создаваться, потому что в моем случае, как правило, он сам по себе и творит себя тоже самостоятельно. На основании всего этого достаточно глупо предполагать, что я не сдвинулся с мертвой точки только из-за встречи с Кристофером Холденом, но факт остается фактом: именно после нашего не самого дружеского разговора я только и делал, что вносил правки и постоянно перечитывал недописанную книгу.
Когда сроки стали поджимать, Марк посоветовал съездить куда-нибудь и отдохнуть. Он чувствовал себя крайне неловко, предлагая это, — думал, разозлюсь, но, что в дальнейшем удивило даже меня самого, я легко согласился.
Сейчас я стараюсь даже не задаваться вопросом, почему выбрал для поездки именно это место. Если спросить у любого поклонника творчества группы «Сансара» (даже спустя тридцать с лишним лет — их более чем достаточно), где Мелани Хелл провела большую часть своей сознательной жизни, они пылко выпалят: «На побережье Кей, конечно же». Если спросить у меня, почему я выбрал местом отдыха побережье Кей, не уверен, как именно отвечу.
На юг от отеля, в котором я остановился, идя по гравийной дорожке, окруженной с одной стороны морским побережьем, а с другой — частными домами, дойдешь и до того, в котором раньше жила Мелани Хелл. Хотя, конечно же, «жила» — громко сказано, потому как она редко оседала на одном и том же месте слишком долго. Однако если выбирать то, с которым она, очевидно, была связана на каком-то духовном уровне, то это будет дом № 13, Озёрный бульвар, побережье Кей. Здесь она провела юность, здесь, уже будучи известной, находила приют от гнетущей известности.
«Дом № 13, Озёрный бульвар, побережье Кей». Роковое совпадение, что таким будет ответ фанатов и на вопрос о том, где нашли безжизненное тело Мелани Хелл.
В этом месте она осуществила свою мечту — умереть молодой.