Глава 2. День Воспоминаний
Серое небо, затянутое плотной пеленой туч, казалось, готовилось вот-вот разразиться дождём, из-за чего люди в толпе, собравшейся внизу, настороженно держали наизготове свои зонты. Здесь были не только маги, но и обычные люди, пришедшие послушать речь Председателя Союза Порядка Петра Туманова, посвящённую памяти жертв и погибших героев Великой войны.
— «Земля единства» — так мы зовём это место, ставшее последним пристанищем для наших родных и близких, что объединились и отдали свои жизни во имя всеобщего блага. — трибуна, за которой стоял Туманов, находилась на небольшой крытой сцене напротив просторной площадки, прямо посреди кладбища, где и разместились слушавшие Председателя граждане, пришедшие почтить память усопших, — День Победы и День Воспоминаний были разделены, чтобы радость торжества не омрачалась печалью. Поэтому каждый год, двенадцатого июня, мы собираемся вместе дабы вспомнить о том, на что пришлось пойти ради нашей свободы.
Анна с Людвигом тоже были здесь. Они стояли рядом со своим одногруппником по магической академии Альшенс Раулем Гарро, мужчиной среднего роста, в аккуратном светло-коричневом костюме, с прикреплённым к левому уху слуховым аппаратом, который выглядывал из-под длинной, зачёсанной набок чёлки. Как и они, Рауль являлся участником и героем войны. Подле него стояла его жена Симона — молодая женщина с прямыми тёмными волосами, в платье неброского бледно-фиолетового оттенка.
Вступительная речь главы Союза Порядка из года в год повторялась, поэтому Анна, не особо вникая в суть его слов, шёпотом обратилась к Симоне:
— Как ваш малыш? Уже лучше?
— О, да. — ответила та, поворачиваюсь, — Сыпь как рукой сняло, и всё благодаря чудесному снадобью Людвига!
— Я рада. — добродушно улыбнулась Анна.
— А как прошёл ваш вчерашний приём у доктора Уорда? — с участием спросила Симона.
Анна сразу помрачнела и, понурив взгляд, медленно покачала головой.
Симона коснулась её руки, ободряюще сжимая локоть.
— Мне очень жаль, дорогая...
В этот момент Председатель Туманов приступил к основной части речи:
— Каждый день со дня Великой победы приносил нам вести о всё новых жертвах. И вот сегодня, спустя пять лет, мы, наконец, можем осознать истинные масштабы потерь. — он поднял руку, что сжимала волшебную палочку; её кончик вспыхнул, порождая могучий порыв ветра, направленный в сторону гигантского объекта слева от сцены. Струящаяся чёрная ткань, которой он был накрыт, упала на землю, открыв взору собравшихся круглый мемориал из чёрного и белого камня, образующих символ единства противоположностей. Камни были испещерены множество мелких надписей, — Мемориал памяти — это наша дань уважения павшим героям. Их имена, запечатлённые в камне, послужат напоминанием будущим поколениям о том, какой ценой даются порядок, мир и закон – три священных столпа, на которых покоится гармония всего сущего.
Люди начали отделяться от толпы, подходя ближе к памятнику в надежде найти среди тысяч имён и фамилий те, что были дороги лично им. Они походили на сбившихся в стайку мотыльков, отчаянно кружащих вокруг единственного источника света в тёмной ночи.
Анна с Людвигом тоже приблизились. Скользнув рукой по холодному камню, Анна, и без того ощущавшая подавленность, ещё больше помрачнела. Вспоминая всех, кого потеряла, вначале она подумала о ректоре Гриффине. Перед ней возникло его лицо: мягкий, но, в то же время, проницательный взгляд, слегка нахмуренные седые брови и глубокие морщины на лбу, свидетельствующие об интенсивной умственной деятельности. Зная о готовящемся нападении на академию Альшенс, он не отступил и сражался до последнего вздоха. Его методы часто казались Анне слишком радикальными; он был хорошим психологом и умело манипулировал чувствами окружающих, склоняя на свою сторону. Однако все его поступки, так или иначе, были направлены на благо их общего дела, и Анна это признавала.
Потом она вспомнила своего дракона-фамильяра, который погиб, спасая хозяйку от нападения огромной бледной гадюки. Анна не знала, что бы с ним произошло в случае выживания, ведь она лишилась драконьей магии, лежавшей в основе их связи. «Он бы всё равно не улетел, не бросил бы меня. — решила она про себя, — Не хочу думать, что нас связывало лишь наличие у меня силы.»
Её сила... Она была тягостным бременем, источником стольких бед, приведшем к гибели дорогих ей людей. Стефан — первый муж Анны, предал её, чтобы освободиться от клятвы на крови, данной Чёрному Змею, лидеру организации Серпентум, и принёс в жертву их дочь Оливию, которая получила от Анны драконью магию. Сердце матери болезненно сжалось от воспоминаний о том, как Даррен Хьюз, отец Стефана и самый преданный слуга Чёрного Змея, сначала совершенно хладнокровно убил своего сына, а потом и внучку. Всё это случилось прямо на глазах у Анны. Истощённая после утраты большей части магических способностей, она не смогла ему помешать...
Быстро сморгнув выступившие слёзы, она отпрянула от камня. Отделившись от толпы, Анна зашагала вдоль рядов могил, что начинались сразу за мемориалом. Спустя несколько минут она достигла места, где располагались самые низкие и узкие надгробия. Здесь были похоронены дети. Присев возле одной из могил, она положила на мраморную плиту маленький букетик жёлтых тюльпанов, который держала в руке. Надпись на надгробии гласила: «Оливия Амундсен. Дата рождения: 19 августа 1978. Дата смерти: 21 октября 1980». Могила её дочери являлась символической, ведь тело Оливии не сохранилось, однако Анна очень часто приходила сюда, чтобы прибраться и поменять цветы.
Сейчас за ней наблюдал Людвиг. Он предпочёл держаться на расстоянии, стоя между высоких вязов, росших вдоль забора. Анна его не видела, поэтому он мог не изображать стойкость, что всё равно вряд ли бы ему удалось. Выражение его бледного лица было сочувственным и даже трагичным. Единственная дочь Анны мертва, а иметь детей от собственного мужа она не может — это, безусловно, худшая участь для женщины!..
Внезапно раздался оглушительный громовой раскат, и из тяжёлых, почти чёрных туч, нависавших над землёй, хлынул дождь.
Анна вздрогнула. Нехотя поднявшись, она вскинула руку и создала над головой прозрачную энергетическую полусферу в форме зонта. Когда она повернулась, Людвига уже нигде не было. Анна вернулась к значительно поредевшей толпе у мемориала, но всё равно не нашла мужа.
— Когда вы в последний раз видели Людвига? — обратилась она к Симоне и Раулю, которые прятались от дождя под раскидистой листвой одного из кладбищенских деревьев.
— Когда он прошёл за тобой к могилам. — ответил Рауль, а Симона подхватила:
— Но назад он уже не вернулся.
Словно вторя мрачной мысли, в первую очередь посетившей голову Анны, небо содрогнулось от очередного удара грома.
Попрощавшись с друзьями, она отошла в сторону, сотворила портал и спустя мгновение оказалась дома. Небо над замком Лейн было ясным, и лишь на горизонте виднелись лёгкие перистые облака, окрашенные золотисто-красными лучами заходящего солнца.
Анна быстро пересекла двор и вошла в здание. На пороге она столкнулась со своей молодой помощницей — Элен Кей, которая заметила вернувшуюся начальницу из окна коридора на втором этаже и поспешила к ней навстречу.
— Мистер Лиден на кухне. — сообщила Элен, отвечая на вопрос Анны. Уже успевшая себя накрутить, она тут же просияла. «Умею же я раздуть из мухи слона.» — подумала она и, отпустив помощницу, пошла к мужу.
Кухня находилась на первом этаже в восточной части замка. Добравшись до неё, Анна заглянула внутрь через приоткрытую дверь, застав Людвига возившимся у плиты, на которой стояла кастрюля с чем-то булькающим и источающим сладковатый, терпкий аромат.
— Рафаэль ненавидит, когда кто-то хозяйничает на его кухне. — проговорила Анна, входя.
Застигнутый врасплох, Людвиг резко обернулся на звук её голоса, выронив из рук длинную деревянную поварёшку, которой помешивал содержимое кастрюли.
До того, как поварёшка коснулась пола, Анна подхватила её с помощью чар левитации и вернула в руки растерянному Людвигу.
— Еда, приготовленная на огне, гораздо вкуснее той, что создана с помощью магии. — напомнил он и повернулся к плите, чтобы предотвратить выкипание своего варева.
— Это я знаю. Но куда ты дел нашего повара? — спросила Анна, подходя ближе.
— Он получил отгул и, кажется, собирался посетить местный паб.
— О, в таком случае тебе придётся готовить и завтрак, — иронично заметила Анна, — потому что он вряд ли успеет протрезветь до утра.
Людвиг наклонился и выдвинул один из шкафчиков буфета, вытащив оттуда банку с рассолом, в котором плавали несколько огурцов.
— На этот случай у меня есть особое средство — проверенный рецепт от одного моего коллеги-целителя из России. Пара огурчиков и Рафаэль будет, как новенький.
— Похоже, ты всё предусмотрел. — Анна лишь мельком взглянула на банку, которую демонстрировал муж, ведь знала об этом его способе избавления от похмелья, хоть и не думала, что в запасе у него что-то осталось. Гораздо больше её интересовала бурлящая в кастрюля субстанция, — Что это? — полюбопытствовала она, кивая в ту сторону.
— Ежевичный соус для мяса. — жестом попросив её отойти, Людвиг надел жаропрочную перчатку и открыл духовой шкаф в нижней части плиты. Анна только сейчас заметила, что духовка была включена и на единственном находящемся внутри противне лежал большой кусок запекающейся с травами свинины. Отправив мясо доходить до готовности и покрываться румяной корочкой, Людвиг выпрямился и зачерпнул ложкой немного соуса, протянув её жене.
— Хочешь попробовать?
Анна подошла к нему вплотную, подула на ложку и втянула губами содержимое. Ежевика была её любимой ягодой, и предпочитала она её не только свежей, но и в виде пастилы, начинки для пирога, или соуса.
— Вкусно. — улыбнулась она проглатывая сладкую, перетёртую в пюре массу.
— Ты испачкалась. — Людвиг убрал пальцем липкое красно-коричневое пятнышко в уголке её рта и, зацепившись глазом за соблазнительные, манившие его губы, уже не смог отвести взгляд. Он приобнял её за талию одной рукой, собираясь поцеловать, как вдруг сзади послышалось какое-то копошение.
Они синхронно обернулись и увидели мужчину среднего возраста, с совершенно лысой головой, который крался по направлению к холодильнику.
— Дядя Джимми! — окликнула его Анна.
— Не отвлекайтесь, племяннички, — отмахнулся тот, — не обращайте на меня внимания. Я лишь возьму чего-нибудь съестного и уйду.
— Зачем перебивать аппетит? — возмутился Людвиг, — Совсем скоро ужин будет готов.
— Ну ты ведь знаешь, Дэни беременна и ей всё время хочется что-то жевать. — Джеймс говорил о своей молодой супруге Даниэле, с которой они познакомились пару лет назад в одном увеселительном заведении, где он был завсегдатаем. На удивление быстро найдя общий язык, спустя всего три месяца они поженились и с тех пор жили вместе в поместье Лейн. Поначалу Анна относилась с недовольством к этому поспешному браку, но потом поняла, что жену дядя выбрал себе самую подходящую: здравомыслящую, заботливую и весёлую; только такая женщина и могла умерить его пыл, заставить остепениться, а также не наскучить со временем.
Достав из холодильника блюдце с виноградом и кусок твёрдого сыра, Джеймс покинул кухню, а Людвиг вернулся к плите. Анна держалась в стороне от всего, что связано с кулинарией, так как была не сильна в этом, поэтому вышла следом за дядей, объяснив, что хочет привести себя в порядок перед ужином.
Спустя полчаса всё было готово и семья собралась за общим столом в смежном с кухней помещении. Вот только тут кое-кого не хватало — няня София умерла год назад, и её место теперь пустовало. Анна тосковала по няне, во многом заменившей ей мать, но тоска постепенно отступала, уступая место светлой печали.
Прежде чем заняться своей тарелкой, Анна, как обычно, принялась ухаживать за братом, который провёл много лет в плену у Серпентум и после освобождения стал очень замкнутым, подпуская к себе близко лишь старшую сестру. Подавая Саймону то, о чём он просил, Анна украдкой наблюдала за дядей и его женой. Джеймс заботливо поглаживал Даниэлу по довольно сильно округлившемуся животу, и говорил что-то о необходимости есть за троих, ведь осматривавший её целитель сообщил о двойне. Дядя правда изменился. Больше не боялся взять на себя ответственность за кого-то и, казалось, был по-настоящему счастлив. Анна искренне радовалась за него, но, в то же время, в глубине души по-доброму завидовала их счастью, так как они могли иметь своих детей, а им с Людвигом это было недоступно...
Желая проявить заботу о жене, Людвиг потянулся за её тарелкой, и она сделала то же. Их руки встретились, а следом и взгляды. Анна улыбнулась, но глаза выдали грусть — странная улыбка, что печальнее слёз. К горлу Людвига подступил тугой комок, который он постарался незаметно сглотнуть.
«Мы всегда будем вместе.» — сказала она ему прошлой ночью. Но насколько же высокой окажется цена у этого «вместе», и смогут ли они её выплатить?..