Сезон проливных надежд

Всему хорошему всегда приходит конец. Нет, ничего плохого не произошло, по крайней мере, для Глеба. А всё дело в том, что они всей командой уехали в тур. Викторов звал и меня, но я отказалась. Решила остаться в Нижнем Новгороде. Тут всё же спокойней.

Утро началось со сборов. Пока я готовила Глебу и Грише еду в дорогу, кудрявый ходил по всей квартире, ругаясь себе под нос. Вечно он что-то не может найти и вот так вот бесится. Розоволосый сидел на нашей кухне, позади меня, и наблюдал за всем, тихо посмеиваясь. Кажется, он уже тоже привык к такой беготне.

— Да блять, где мои очки, нахуй! — бубнит Глеб, шарясь по полкам стеллажа, стоящего в коридоре.

— А очки тебе, собственно, нахуя? — интересуюсь я, перекладывая блины на тарелку. Бью по запястью Смирницкого, которорый уже тянется к еде. Оборачиваюсь на него, и, под ругань Глеба, мотаю головой. Тот вздыхает и откидывается на спинку стула, доставая телефон и моментально переключая всё внимание на гаджет.

— Апрель на дворе, причём середина. Ярко всё, пиздец, — фыркает он. — О, блять, нашёл!  А теперь ещё вопрос: где мои спортивки?

— В шкафу, на полке посередине, — отвечаю я.

— Супер, спасибо. Ты лучшая, — Глеб удаляется, но ненадолго. Уже через пару минут он буквально влетает на кухню. — Ебаный в рот, где мой паспорт, нахуй?

Викторов, ворча себе под нос, удаляется, а я уже просто хлопаю ладонью себе по лбу.

— А я, кстати, его спрятал, — улыбается Смирницкий, а я вопросительно смотрю на него. — Я паспорт Глебаса спрятал. Ну, чтобы не расслаблялся особо.

— Сука, гомункул розовый, я тебя угандошу нахуй. Я всё слышу, между прочим, — рявкает Викторов, появившийся в проходе буквально из ниоткуда. Заливаюсь громким смехом. Эти двое однозначно друг друга стоят.

— Так, всё, успокоились оба, — фыркаю я. — Как маленькие, ей богу.

Парни затихают и молча усаживаются за стол. Ставлю на середину большую тарелку с блинами и две кружки: Глебу – кофе, а Грише – чёрный чай. Пожелав им приятного аппетита, ухожу на балкон, ведь уже давно позавтракала и не голодна. Облокачиваюсь на перила, и вдыхаю полной грудью. Середина апреля – поистине чудесное время. Солнце, сегодня особенно щедрое, пригревает мои щеки, и от этого на душе становится тепло и спокойно.

Воздух, кажется, дрожит от тепла. Он не просто тёплый, а какой-то бархатистый, обволакивающий. Чувствую, как легкий ветерок играет с моими волосами, принося с собой тонкий аромат – то ли распускающихся почек, то ли влажной земли, а может, и всего этого вместе взятого. Он такой свежий, что аж голова кружится от удовольствия.

Я стою, прикрыв глаза от солнца, и улыбаюсь, чувствуя, как тепло окутывает меня с головы до ног. В этот момент открывается балконная дверь и на пороге появляется Глеб. Он светится от улыбки, и его глаза, как всегда, смотрят на меня с нежностью.

— Не замерзла? — спрашивает он, подходя ближе и обнимая меня со спины. Я чувствую его тепло через легкую ткань моей футболки, и это ещё одно доказательство того, что весна уже по-настоящему вступила в свои права.

— Замерзла? Да тут такой кайф, что, кажется, можно вечно стоять, — отвечаю, прислоняясь спиной к его груди.

Глеб целует меня в шею, и я чувствую, как по телу пробегает приятная дрожь. Я поворачиваюсь к нему, теперь прислоняясь лбом к его груди.

— Пообещай не скучать без меня, — говорит он, нежно касаясь губами моих волос. — Совсем скоро приеду, а там свадьба и все дела, да?

Я киваю, но долго понежиться в его объятиях не получается – Гриша недовольно ворчит, что им уже пора уезжать, и такими темпами они опоздают на самолёт. Вздыхаю и отстраняюсь, первая захожу обратно в квартиру и сразу же иду в прихожую. Парни забирают свои чемоданы, а я с грустью смотрю, как Глеб закидывает паспорт, кошелёк и прочие вещи «первой необходимости» к себе в сумку.

— Удачи вам там, — стараюсь натянуть улыбку, но выходит не очень. Да и Викторов уже давно научился различать мои эмоции. Сама не знаю, как ему это удается.

Он целует меня на прощание, быстро, но нежно, и, кивнув Грише, направляется к двери. Со Смирницким прощаемся, как и всегда, братским хлопком, и тот, выходя из квартиры кивает мне, молча говоря «не беспокойся», а я поджимаю губы. Последний раз смотрю на Глеба, а после дверь закрывается.

На какое-то время в квартире воцаряется невыносимая тишина. Я подхожу к окну и смотрю, как они садятся в машину и уезжают. Внутри разливалась легкая грусть, но в то же время я чувствовала гордость за Глеба и всю его команду. Всё же ребята огромные молодцы. Туры, концерты, работа над треками и новым альбомом – для меня всё это на каком-то уж очень высоком уровне. Но теперь остается только ждать его возвращения и с нетерпением отсчитывать дни. Конечно, я уже была на выездных концертах, например, в Москве и Питере, но в тур поехать не могу – попросту не выдержу. Да, я полностью доверяю ему, но отпускать в довольно длительный тур всё равно боязно. Хотя, раз Гриша рядом с ним, то я уверена, что ничего не случится.

Мои переживания оказались напрасны. С Глебом мы созванивались каждый день, порой даже по несколько раз, и он, конечно же, постоянно писал мне сообщения по типу «доброе утречко» и «сладких снов ♡», что заставляло меня расплываться в улыбке. Курьером присылал мне цветы и какие-то сладости, кидал сотни фоток и видео – селфи, фотографии с зала и видеозаписи его выступлений. Разглядывая своего Глеба, я не могла им налюбоваться, и на лице вновь появлялась улыбка. С ним я сияла так, как никогда. Будто бы он вернул меня к жизни, заставил почувствовать себя любимой, необходимой и счастливой.

Ненадолго.

Посреди тура ребят неожиданно пригласили на корпоратив, и они, конечно же, не могли не согласиться. Весь день я почему-то не находила себе места, но Гриша всегда был на связи и успокаивал меня. Викторову я про свою тревожность не рассказывала. Не знаю почему. Просто не хотелось его грузить.

Вечерний видеозвонок с Гришей помог потихоньку прийти в себя. Он стоял почти посредине зала и крутил в руках какой-то коктейль, паралельно пытаясь мне про него рассказать. Но меня волновало совсем другое.

— Гринь, погоди, там Глеб что-ли? — спрашиваю я, заметив на заднем фоне кудрявого, стоящего у стены.

— Где? — тот оборачивается, но камеру переводит на себя, а после и вовсе сбрасывает звонок. Руки сразу же начинают потеть. Что-то тут не так. Захожу в мессенджер и набираю сообщение Смирницкому. Возможно, сегодня оно решающее.

— «Розовый, блять, хули сбросил. Набери мне, или ты мне больше не друг»

Через пару секунд раздаётся звонок и я моментально беру трубку. Гриша вздыхает и всё же поворачивает телефон влево.

— В общем, вот...

Мои опасения были верны. В углу вижу Викторова, целующего какую-то синеволосую девушку и в глазах начинают собираться слёзы. Глеб запускает руку под её футболку и я закрываю глаза. Все рыдания вырываются наружу.

— Блять, Кир, он даун. Не плачь, пожалуйста. Я бы приехал, но вырваться ну никак нельзя...

— Спасибо, Гринь, но не стоит. Бывает такое в жизни, — на выдохе произношу я и сбрасываю звонок. Слёзы катятся по щекам, обжигая их, и становится невыносимо больно. Сука, он ведь сделал мне предложение.