глава 20. (не)вещие сны
Домой возвращаемся к трём часам ночи и лишь к четырём оказываемся в спальне, ведь то мне, то Глебу приспичивало попить чая, посмотреть телик, постоять на балконе... Он выключает свет и, попутно стягивая с себя футболку и шорты, залазит под одеяло. Я, оставшись в подаренной им футболке и спальных шортах, ложусь рядом и прижимаюсь к парню, кладу голову ему на грудь и сразу же чувствую, каа он начинает аккуратно перебирать мои волосы пальцами правой руки. В каждом его прикосновении чувствуется столько нежности, что я буквально таю в его руках.
— Четыре утра, седьмая глава. Ты проклята, за это я тебя люблю... — он шепчет мне строки из собственного трека, а после целует в макушку. Я, улыбаясь, прикрываю глаза, уже не в силах что-то отвечать. В сон проваливаюсь практически моментально и, уже находясь в полудрёме, чувствую, как Глеб поправляет одеяло, плотнее укрывая нас им.
временно — мартин
Яркое поле с кучей различных цветов. Я, одетая в белое платье, лежу на покрывале, расстеленном около яблони. На удивление, одна. В траве прыгают воробушки и прочие мелкие птички, а я поднимаю взгляд в небо и раскидываю руки в стороны. Закрываю глаза и в темноте вырисовывается совсем другая сцена. Глеб. Тоже один. Где-то далеко, в сером помещении с кучей компьютеров и прочего оборудования. Скорее всего, их студия, где я, к слову, два раза была. Взгляд у Викторова совсем поникший, будто мир его уже совсем не интересует. Парень устремляет взгляд куда-то в пол, а после разжимает пальцы и из его руки падает что-то очень маленькое, но светящееся.
Распахиваю глаза. Вокруг меня всё то же зелёное цветочное поле с редкими деревьями. Неподалёку подмечаю ручеёк и встаю, направляюсь к нему. Подойдя ближе, сажусь на корточки и запускаю руку в тёплую и очень прозрачную воду. Стайками мелькают какие-то малюсенькие рыбки, которых дети обычно ловят сачками. Справа, где ручей постепенно расширяется, плавают две утки — видимо, пара, ведь это селезень и самка.
— Будущее так прекрасно, ты посмотри, но есть ли там мы? — приходит сообщение на телефон, который всё это время я, оказывается, держала в руке. — Нас с тобой нету там. Всё стало ветренно.. Я целовал тебя, кто знал, что временно?
Пялюсь на текст и пытаюсь понять хоть что-то. Во-первых, контакт неизвестный, а номер даже не высвечивается, так что я понятия не имею, от кого эти сообщения.
— Что? — отправляю я. Не знаю почему, но я хочу узнать ответ.
— И, знаешь, в будущем поярче светит солнце. В целом, в будущем все так, как ты хотела. А у меня бушует море, но внутри где-то. Я все пишу сюжеты, но лишь в голове. Я бы хотел побыть с тобой, а не с кем-то, но в будущем не ждут нас, нет...
— Глеб, ты? — печатаю я и уже собираюсь отправить, но чат резко пропадает, а экран тухнет, оставляя меня в недоумении.
Вздрагиваю и просыпаюсь. Яркий солнечный свет пробивается сквозь шторы, попадая прямо в глаза и ослепляя. Глеб тоже начинает ворочаться и спустя полминуты, потерев глаза, открывает их.
— Доброе утречко... Ты чего так вскочила? — спрашивает он, привставая, чтобы быть ближе ко мне. Обвивает руками талию и губами припадает к моей шее, сперва прикусывая мочку уха, а после спускаясь ниже.
— Доброе... Да ничего такого, просто сон странный, — отвечаю я, откидываясь назад, тем самым опираясь на парня и открывая ему полный доступ к шее, которую он не перестаёт целовать.
— Хочешь, скрашу твоё утро? — от его горячего дыхания моё сердце начинает биться быстрее, а он, словно понимая это, запускает руку под футболку и медленно подбирается к груди.
— Хочу.
Больше никакие слова ни ему, ни мне не нужны. Викторов стягивает с меня футболку и откидывает её куда-то на пол, следом туда же летят и мои шорты. Сминает мою грудь и впивается в губы поцелуем, второй рукой тянется к прикроватной тумбочке и кое-как достаёт из шуфлядки презерватив. Разрывает поцелуй лишь для того, чтобы стянуть с себя боксеры и надеть контрацепцив на свой, уже возбуждённый, половой орган. Одним быстрым толчком входит в меня на всю длину и я вскрикиваю, но быстро привыкаю и теперь с каждым толчком с моих уст срываются стоны и выкрики его имени. Глеб усмехается и, всё так же нависая надо мной, вовлекает в поцелуй. По-свойски проникает языком в рот, отчего я вновь издаю тихий стон прямо в поцелуй.
Спустя минут двадцать оба заканчиваем и Викторов откидывается на другую сторону кровати, тяжело дыша.
— В душ пойдём? — спрашиваю я, поворачивая на него голову.
— Вместе? — ухмыляется он, намекая на продолжение, но я качаю головой и тот делает вид, что обижается.
— Вместе.
День ведь должен хоть когда-то начинаться с чего-то хорошего, верно?