Второе
Работников у нас было мало. Это и неудивительно. Работать тут было невероятно сложно, ибо не знаешь какой из трех основных типов решил обратиться в этот раз: люди, которые действительно стоят на краю, которых нужно не смотря ни на что убедить не совершать ошибок, люди, которые хотят поговорить по поводу отношений, своих проблем на работе, в учебе и так далее, или шутники, среди которых были в основном дети, несущие околесицу. Но к этим типам я бы отнёс ещё один. Такой, который я очень боюсь услышать.
Хриплый голос, который говорит страшные вещи как обыденность я боялся услышать больше, чем рыдающего человека на краю крыши. За два дня выходных, которые предусматривались моим графиком, мне удалось убедить себя в том, что это было каким-то отвратительным розыгрышем, хотя тогда верил безоговорочно каждому слову. Наверное, именно поэтому сейчас что угодно, любое напоминание об этом человеке разрушит это хрупкое убеждение.
Я убедился в этом, когда в очередной раз взял трубку, после и без того тяжелого разговора.
— Добрый вечер, вы позвонили в круглосуточную службу доверия, меня зовут Нико…
— Николай, я знаю. — проскрипел знакомый до дрожи голос.
Мои ладони ослабли, безвольно падая на колени. Я сглотнул, а образ шутника со скрипучим голосом посыпался, обнажая вновь видение — старое, скрипучее, угрожающе-спокойное поместье.
— Здравствуйте. — пробормотал я.
— Здравствуй-здравствуй.
— Чем я…могу вам…пом-мочь? — слова мне приходилось с трудом выдавливать. Общаться с ним, как вы понимаете, мне не хотелось.
— Просто…послушай меня, ладно? — отозвался голос, с такой интонацией, как будто я его только что перебил. Затем, немного помолчав, он протянул, — Николай… Можно просто Коля?
Я поежился. Мое имя звучало так… Как будто это я в колючей хватке голоса, как будто сам факт, что я позволю ему говорить со мной немного менее формально будет означать, что я подпущу его и его клыки поближе к себе.
— Нет, не стоит. Мне так будет… комфортнее.
Голос расхохотался.
— Как скажешь, Коля. — меня передернуло. — Ты обещал выслушать меня.
Я отрицательно замотал головой, будто собеседник мог это увидеть и едва размыкая губы прошептал «нет». Впрочем, разумеется, ему было плевать.
— Тогда, когда я в первый раз позвонил тебе… — мечтательно проскрипел голос. — Я не хотел убивать её. Я клянусь. Я вообще-то хорошо разбираюсь в девушках. Я много их повидал. Но она… Она была красивей всех. И стала еще красивей, когда умерла.
Я сглотнул, упираясь взглядом в стол. Я сжимал свою одежду на груди, пытался вдохнуть воздух, но сколько бы я не дышал, кислород будто вовсе не попадал в легкие. Я задыхался, но, разумеется, ему было плевать.
— Она что-то сказала мне… Я не помню, но это было что-то резкое, непозволительно дерзкое. Я не мог позволить ей говорить такое мне… или кому либо ещё. Я сжал её горло, чтобы она больше не могла говорить. Но она кричала и кричала. Тогда я ударил её головой об стол. Она вскрикнула и упала. Но еще дышала. Она была такой слабой и хрупкой… А её тело… Она же вся принадлежала мне. Я хотел посмотреть на неё в последний раз. Я взял нож и разрезал ее одежду. Она очень красивая. Я всё еще влюблен в неё, кажется… Я провел ладонью по её груди. Она так вздрогнула. Она была так напугана. Она попыталась сопротивляться. Сжала мое запястье. Я взял её руку и положил на неё. И пригвоздил её ладонь к груди.
Зачем то он сделал паузу. Я услышал удовлетворенный вздох и меня в очередной раз будто током прошибло. Я не услышал в его голосе ни капли сожаления, нет. Он был по-настоящему доволен собой.
— Она пыталась спастись. Она вытащила нож, не с первой попытки, разумеется. Но я не переживал. Я точно знал, что она от меня никуда не денется. Она просто беспомощно ползала по своей кухне, пока не умерла. А потом… — голос резко прервался. Молчание длилось всего мгновение, но этого хватило, чтобы я похолодел, поняв, почему голос прервал свой монолог. Другой голос, дрожащий и явно женский умолял его сжалиться. — Ты заткнешься сегодня или нет?!
Раздался звонкий шлепок и вскрик. Я вздрогнул, будто удар пришелся по мне.
— Прости, парень, тут Леночка очень жаждет моего внимания. Я сейчас.
Послышался стук — очевидно, голос положил куда-то телефон.
Я не мог сказать ни слова. Наверное, я должен был позвонить в полицию, но я не мог. Я правда не мог. Я сидел, едва дыша, не в состоянии пошевелиться, будто все мышцы превратились в гипсовые подделки. Голова тяжелела, наполняясь шипящим белым шумом и высоким писком, будто мой мозг хотел заглушить женские крики.
Это было ужасно. Леночка вопила, надрывалась, умоляла о помощи. Я точно знал: она умоляла меня.
Помогите!
Раздался неприятный хруст. Это вызвало толпу мурашек у меня и истошный вопль Лены.
Господи, умоляю! Боже, помоги!
Она только хотела сказать слово, точно начинающееся на «М», когда я услышал удар. Такой сильный, что все в миг затихло. На несколько мгновений остался только я и тишина вокруг. Оглушительная, гробовая тишина просто рухнула на меня. Раздалось несколько медленных шагов.
— Мда. Я хотел убить её после нашего разговора. Зато мне не придется рассказывать тебе об этом в следующий раз. Во всем нужно искать плюсы, друг мой. Ох, как же охуенно я себя чувствую. Ладно. Мне придется тебя оставить. Леночку нужно спрятать, чтобы у меня не было проблемок. И да, ты ведь не расскажешь никому о наших разговорах? Ты очень благодарный слушатель, ты знаешь? Я не хочу убивать тебя. Но мне придется, если я узнаю, что хотя бы один человек в форме с корочкой будет меня преследовать. Поверь, если я захочу, я узнаю, куда мне идти. До встречи, Коля.
Раздались короткие гудки. Меня вывернуло.