1
Прохладная капля коснулась щеки. Послышался тихий шелест.
Воздух, и без того зябкий, наполнился чем-то холодным. Наверно, дождем. Мелкие капли забарабанили по земле.
Я открыл глаза. И в самом деле дождь. Правда, под очень странным углом. Слева направо.
От мозгов сейчас никакого проку. Рыхлый соевый творог, а не мозги. Впрочем, как и всегда. Лишь поймав себя на этом, я понял, что происходит. Я лежу ничком посреди улицы. Моя голова, набитая соевым творогом, валяется на тротуаре. Губы впечатаны в шершавый асфальт. Если высунуть язык, можно узнать, каков на вкус тротуар, истоптанный тысячами пешеходов.
Леденящая сырость и дорожный асфальт. Стискивают меня сверху и снизу, как сэндвич, до самых костей. Я, кажется, весь дрожу. Но не в силах пошевелиться. И все из-за боли. Дикой утренней боли, что раскалывает голову всякий раз, если я накануне надираюсь до полной отключки.
С трудом прихожу в себя. Хочется встать. Но слушается только верхняя половина тела. Я сажусь на асфальт, опираюсь спиной о железные ограждения тротуара и с трудом перевожу дух.
На часах - без малого пять.
Вдалеке гремит гром. Как по команде, дождь заряжает громче и чаще. Легкая морось превращается в ливень. Очень скоро исчезают последние светлые островки на асфальте. Как и на моем плаще.
Чьи-то длинные ноги шагают на фоне стальных жалюзи караоке-бара. Худой, стройный негр. Проходит мимо спокойно, не раскрывая зонта и даже не взглянув на меня. За ним, весело щебеча и прикрывая головы сумочками, пробегает стайка девиц.
Промокая все больше, я сижу на тротуаре и разглядываю струи дождя. Утренний мартовский ливень с каждой минутой сильнее. Вода уже бежит по улице ручейками. Там, где недавно лежала моя голова, образовалась небольшая запруда. Не очнись я вовремя - запросто мог бы захлебнуться и утонуть. Утопленник на Роппонги[1]. Такого еще не случалось! Редкий шанс прославиться, черт меня побери... Я усмехнулся. Невесело, но достаточно громко: молодой мужчина в приличном костюме скользнул по мне взглядом, как по куче мусора на обочине, и ускорил шаг.
Я поднял голову. Небо еще темное, но уже не ночное. В приоткрытый рот закапала вода, кислая от городской пыли. Впрочем, даже такая вода сейчас очень кстати.
- Ты еще здесь? Ну даешь! - различаю я чей-тоголос в дожде. - Нашел где загорать!
Я обернулся. Говоривший стоял на проезжей части и держал за руль мотоцикл. Первым делом я оценил технику. Здоровая махина кубов на девятьсот с логотипами «Фулл-каул» и «Дукати» вдоль корпуса. Когда-то я тоже рассекал на мотоцикле. Сегодня, даже заполучи я такую итальянскую игрушку в подарок, мне было бы просто не до нее.
Я перевел взгляд на водителя. Несмотря на хрупкую комплекцию, тот, похоже, неплохо управлялся с такой мощной железякой. Лица под шлемом я не разобрал, но в голосе звучала усмешка. И тут я наконец понял, кто это. Девица из вчерашнего бара. Платье сменила на кожаные куртку с брюками. И переобулась в тяжелые ботинки.
В мутной кашице мозга заворочались воспоминания. Может, кучка мокрого мусора, которую я сейчас из себя представляю, задолжала этой девице какие-то деньги?
- Ты что тут делаешь? - снова спросила она.
- Так... Отдохнуть немного решил. А у тебя что, работа закончилась?
Она кивнула.
- Эй! А ты вообще кто такой?
- Ты вчера то же самое спрашивала. Разве я несказал?
За стеклом шлема ясно причиталась улыбка. Девица крутанула акселератор, и двигатель несколько раз проревел вхолостую.
- Но ты ведь не пампи[2], правда?
- Пампи?
- Ну, не простой чувак из толпы?
- Увы, - покачал я головой. - К сожалению, я как раз, э-э... пампи. Видок сейчас паршивый, не спорю. Но вообще-то - обычный салариман[3], каких миллионы. Вот, сейчас в контору попрусь, как положено...
Я не врал: на сегодня так все и было. А что со мной будет через полмесяца, ей знать вовсе не обязательно.
- Ха! Правда, что ли? - Она язвительно усмехнулась. - А по виду не скажешь! Какой-то странный. Может, ты из якудзы?
Я посмотрел на нее:
- С чего ты взяла?
- По запаху чую. Забыл, что с тем парнем устроил?
Вчерашние события в баре вспоминались бессвязными отрывками. Точно, подсел ко мне какой-то парень. Молодой негр с бицепсами. Но что было дальше - не помню, хоть тресни.
- Ах да. Был один, кажется... Накачанный такой. Вылитый Майк Тайсон.
В шуме дождя я различил ее смех.
- «Кажется»? Вообще-то его так и звали - Майк. Ты что, больше вообще ничего не помнишь?
- Не-а... Дальше все как отрезало. У меня так бывает, когда напьюсь.
- И часто?
Я покачал головой:
- Иногда. Раз в неделю примерно.
- Ничего себе «иногда»! Хотя если пить как лошадь - может, это и нормально...
- Кстати, я счет оплатил?
Обычно с такими вещами у меня проблем нет, как бы я ни надрался. Вечно кто-нибудь да напомнит. Скоро, правда, таких напоминалыциков вокруг не останется. И беспокоиться будет не о чем.
- Ну да, - кивнула она. - Только потом сразу в осадок выпал. Если пампи валяется на улице в пять утра - это даже не каракатица, а кое-что похуже. Может, тебе притормозить?
- Каждая каракатица по-своему пятится... Но ты, пожалуй, права. Стоит притормозить. Пока не стал кое-чем похуже.
- Ну вот, научишься - тогда и заходи. Пока!Мотор взревел, и я крикнул:
- Осторожней на поворотах, хозяйка!
- Ты тоже не простудись, клиент!
Лукаво улыбнувшись, она помахала рукой. И мотоцикл унес ее под дождем к перекрестку Роппонги.
Я проводил глазами облачко выхлопных газов и, пошатываясь от холода и головной боли, поднялся на ноги. Только теперь я вдруг обнаружил, что пропал галстук. Наверно, куда-то выкинул. Проверил деньги в карманах. Несколько десяток сгинули, осталось лишь несколько тысяч иен[4].
Такси я поймал сразу: просто выловил первое из вереницы таких же. Спасибо экономическому застою. Даже в таком вавилоне, как Роппонги, таксисты охотятся за клиентом круглые сутки.
- До Готанды![5] - сказал я водителю.
- Господин пассажир, - отозвался тот, включая счетчик, - вы бы плащик-то сняли. Все сиденье промокнет.
Спорить не было сил. Я уже собрался выполнить просьбу, как вдруг над ухом раздался негромкий стук.
Чьи-то бледные пальцы стучали в окно машины. Все та же девчонка. Глядит на меня из-под шлема. Под каким-то странным углом... Ах, вот оно что! Ее мотоцикл развернут против потока машин. Навстречудвижению.
Я велел водителю подождать и опустил стекло:
- Что случилось?
- Забыла сказать! Насчет той женщины, которую ты искал, как ее звали-то... Я поспрашиваю, о'кей? Хотя ничего не обещаю.
- Да ладно! Забудь.
- Почему?
- Не так уж она мне и нужна. Не напрягайся.
- Хм-м... Вон, значит, как? - Ее голос похолодел. - Ну, все равно спрошу, мало ли что. Тебя как звать-то?
- Хориэ. Масаюки Хориэ.
Она снова хмыкнула, посверлила меня глазами еще пару секунд и крутанула сцепление. Под разъяренные гудки окружающих автомобилей мотоцикл помчался дальше по встречной. Но чуть погодя развернулся, обогнал такси - и на бешеной скорости, поднимая фонтаны брызг, исчез далеко впереди.
- Ох, молодежь пошла! - обреченно вздохнул водитель. - И о чем только думают, а?
- Не говорите, - поддакнул я. И сквозь дикую головную боль попробовал вспомнить, что со мной было вчера. Худо ли бедно, первую половину вечера восстановить удалось. Уже большая удача для такого похмелья.Последний сеанс в «Хайюдза»[6] закончился ближе к полуночи. Толпа зрителей схлынула, а я еще долго стоял перед выходом из кинотеатра. А затем ноги сами понесли меня в сторону Иигуры[7].
Почему - сам не знаю. Вдруг пришло в голову заглянуть туда, где я не был еще ни разу. И повидаться с женщиной, которая помогла мне устроиться на работу буквально с улицы. О ее ресторанчике я услыхал совершенно случайно лет пять или шесть назад. Дескать, открыла свой кабачок японской кухни. Помню, тогда меня это нисколько не заинтересовало.
Дзюнко Кагами... Двадцать лет уже как познакомились. И с тех пор не встречались ни разу. Как-то не было случая. Может, я просто захотел увидеться с нею опять? Может, накануне увольнения меня потянуло на сантименты? О чем нам с ней говорить - я даже не представлял. Но, видно, решил навестить хотя бы из вежливости.
Как и следовало ожидать, ресторанчика с ее именем я не нашел. Вместо него - то есть буквально на его месте - громоздилась многоэтажка с баром в подвале, и от нечего делать я решил заглянул хотя бы туда. «Бруно» - прочел я на крохотной табличке у входа.
В баре было просторно. На маленькой сцене в глубине зала поблескивала ударная установка. Видимо, иногда здесь играли живую музыку. Публики много, добраяполовина - иностранцы. Обычная картинка классического бара на Роппонги. Белые, негры, латиносы. Как за столиками, так и за стойкой. И похоже, ни одного посетителя старше меня.
Я уселся за стойку, и девчонка с пугающе короткой стрижкой принесла мне меню. Машинально, не глядя в меню, я попросил охлажденного саке. Наверное, оттого, что настроился на японскую кухню. И тут же подумал, что сейчас на меня поглядят презрительно, если вообще удостоят вниманием. Но обманулся. Не говоря ни слова, девица спокойно кивнула и пошла выполнять заказ.
Тем временем я огляделся. Справа и слева над стойкой висело по монитору. На экранах стая дельфинов в море обгоняла подводную лодку. Побежали субтитры, и я понял, что это рекламный ролик какого-то фильма. Звука не слышно. Вместо него из динамиков растекалась старенькая попса. Mamas and Papas - «California Dreaming». Надо же. Когда-то она звучала на каждом углу...
В голову полезли странные мысли; О временах, когда эта песня слыла суперхитом. Когда это было-то? Ах да. В старших классах школы.
Девчонка вернулась, и я очнулся от короткого дежа-вю. Она поставила передо мною огромный стакан, в котором подрагивала прозрачная жидкость. По объему - аккурат итиго[8], на вкус обычное саке. Кажется, местного розлива. Солоноватое, пьется легко. Я вдруг заметил, что несколько человек вокруг, включая иностранцев, потягивали такое же.
Поначалу я хотел прикончить стакан и пойти домой. Но это странное саке так околдовало меня, что я заказывал еще и еще.
В баре по-прежнему играла попса шестидесятых-семидесятых. Procol Harum - «Blue Shadow». Bee Gees - «Massachusetts»... Я перестал понимать, в каком пространстве и времени нахожусь.
Сколько прошло времени, сказать не могу. Сколько выпил - не знаю. После пары литров я наконец захмелел. Вообще у меня нет привычки, напившись, болтать с незнакомцами в баре. Но на этот раз я зачем-то решил разговориться с барменшей.
- А что, стрижка «сесиль» опять в моде?
Она уставилась на меня настороженно. Я выдержал ее взгляд. И впервые заметил, что ей, похоже, за тридцать. По крайней мере, моложе меня лет на десять.
- Это еще что такое? - удивилась она.
- Когда-то так называли твою прическу.
- Это называется «very short». И больше никак, разве нет?
- «Очень короткая»? Смотри, как теперь все просто...
- Ты о чем?
Я хотел рассказать, что эта прическа вошла в моду благодаря Джин Сиберг[9], но раздумал. Слишком долго объяснять. Сегодня кино «Здравствуй, грусть» помнят только мои ровесники.
За стойкой появилась вторая девица - европейка лет двадцати, вся в расстроенных чувствах. Стриженая, переменившись в лице, тут же начала костерить ее по-иностранному. Английским она владела что надо. И хотя у меня с языками всю жизнь не ахти, я догадался: ругает за опоздание.
Европейка оправдывалась, то и дело называя стриженую Нами-тян, а затем перешла на официальное «хозяйка». Ту, впрочем, это не смягчило. Получив нагоняй, европейка ссутулилась и умолкла.
Хм... Стало быть, Нами-тян - хозяйка бара? Я не удержался и встрял в разговор:
- Слушай, а можно спросить?
Нами-тян обернулась. Европейка, явно обрадовавшись, скрылась в глубине бара.
- Ну, что еще? - В хозяйкином голосе еще слышались сердитые нотки.
- Знаешь такой ресторанчик - «Кагами»? Девушка явно хотела, чтобы от нее отстали.
- Не знаю.
- Говорят, лет пять или шесть назад был здесь такой. Вот прямо на этом месте...
- Ну, ты вспомнил ! Я тогда другим бизнесом занималась.
- Ясно, - кивнул я. - А может, хоть женщину такую знаешь - Дзюнко Кагами? Она там хозяйкой
была.
- Послушай, уважаемый! Ты бы хоть представился, прежде чем вопросы задавать! По-моему, так во всем мире принято... Ты кто такой?
- Клиент вашего заведения.
Она наклонила голову и шумно вздохнула.
- А она тебе кто? Любовница?
- Да нет. Просто когда-то была актрисой. Даже в кино снималась. А я - ее старый поклонник...
- Что, старичок, молодость вспомнил? И теперь каждой юбке выбалтываешь свою чушь?
Похоже, она еще не успокоилась. Или всегда такая?
- А по-моему, во всем мире принято говорить с клиентами чуть повежливей.
Нами-тян дернула плечиком, а я продолжал:
- Я ведь не просто так интересуюсь. Все это здание называется «Кагами-билдинг», верно? Табличка у вас на дверях совсем новая. А ты здесь хозяйка, такведь? Вот я и подумал - может, слыхала чего...
Она отвела взгляд: от моего лица - влево и вниз. К подобному движению глаз я давно привык. Она разглядывала мою руку. Этот чертов ожог на тыльной стороне ладони вечно бросается людям в глаза. Она промолчала и снова посмотрела мне в лицо. Под бретельками платья с люрексом ее плечики казались совсем беззащитными.
Все так же молча она взяла сигарету, прикурила от золотой зажигалки, а затем дважды громко постучала зажигалкой о стойку. Тук, тук. Через три секунды откуда ни возьмись появился молодой негр и присел за стойку рядом со мной.
- Эй, приятель! А тебе не кажется, что для девочек в этом баре ты слегка староват? - услышал я.
Стоило признать: его японский был безупречен.
Детина с широченной грудной клеткой. Ростом метра под два. Телом похож на Майка Тайсона, а лицом - на Кассиуса Клея до того, как он стал зваться Мохаммедом Али. Обаятельный шоколадный атлет. Только совсем молоденький - лет восемнадцать, не больше.
- По-твоему, сорокалетний мужчина не имеет права на романтику?
Парень ослепительно улыбнулся - во рту не хватало переднего зуба, - протянул руку и стиснул мою чуть выше локтя. С такой силищей, что мне стало не посебе. И зашептал прямо в ухо:
- Слушай, папаша! Сдается мне, что в романтики ты не годишься. И вообще ни в какие типы...
- А по-моему, ты еще слишком юн, чтобы рассуждать о человеческих типах. Такой опыт приходит с годами. Так что пусти-ка мой локоть. Я не очень люблю обниматься с мальчиками.
- А что ты скажешь, если я приглашу тебя прогуляться?
- Откажусь.
Он пожал плечами:
- Ты не сможешь отказаться.
- Почему?
- Потому что я сильнее.
Я посмотрел ему прямо в лицо и впервые подумал, что, возможно, он полукровка.
- Хочешь это проверить? - спросил я.
Глаза его округлились. Он выразительно покрутил шеей и взглянул на хозяйку. Нами-тян покачала головой. Он снова пожал плечами:
- Ладно, не будем. С такими, как ты, силой мериться - только людей смешить...
Вроде бы он так сказал. И вроде бы сразу после этого я опорожнил свой стакан. Что было потом - в памяти как отрезало. Помню лишь дикую головную боль.Ну и ладно. Черт с ним. К подобным раскладам мне не привыкать, да и вряд ли меня занесет в этот бар хотя бы еще раз. Не говоря уж о том, что ниточка, связавшая меня с ночной жизнью Роппонги, оборвется уже совсем скоро. Чем ближе к пятидесяти, тем больше в голове мыслей, которые не хочется вспоминать никогда.
- Господин пассажир, - услыхал я голос водителя. - Вам где на Готанде?
Я вдруг заметил, что большая часть проспекта Сакурадори уже позади и мы спускаемся под гору. «Станция метро Готанда» - показалась вывеска впереди.
- Да прямо здесь, - ответил я.
Я вышел из такси и, переходя через Юракутё, подумал, что могу еще пару часов поспать. В моей холостяцкой норе можно позволить себе хотя бы это. Все уютней, чем на асфальте. А получу пенсионные - наверно, буду спать целый год...
//////////////////////////////////////////////////////
1
Роппонги - элитный «гуляльный» квартал в центре Токио.
2
Пампи (яп., сленг.) - сокр. от «иппан-пиипуру» - простолюдин, «маленький человек». Возникло в Японии 1990-х гг. по аналогии с «хиппи» и «яппи».
3
Салариман (яп.) - от псевдоангл, salaryman - «человек на зарплате», служащий фирмы, клерк.
4
Самые крупные японские банкноты - 10 000 иен, самые мелкие - 1000 иен (около 90 и 9 долларов США соответственно).
5
Готанда - жилой район в центре Токио.
6
«Хайю-дза» - драмтеатр с кинозалом в районе Роппонги.
7
Иигура - квартал ночных баров и увеселительных заведений на задворках Роппонги.
8
Итиго (яп.) - глиняный кувшинчик для разливного саке объемом 180 мл.
9
Джин Сиберг (1938-1979) - французская актриса американского происхождения, икона французской культуры. Сесиль - ее главная роль в фильме «Здравствуй, грусть» (1958, реж. Отто Премингер) по одноименному роману Франсуазы Саган.
//////////////////////////////////////////////////////