Глава 1|Начало
"Жара прошла - забыта и тень."
Японская поговорка
"С тех пор, как Сердцеед стал главой моногорода, заручившись немалыми связями, все поменялась. Только вот не в худшую сторону, скорее, в беспечную. Никто не думал, что настанут лучшие времена. Не помнится горожанам как справедливость так защищала других, преступность не правила людьми, внушая страх в души каждого, появилось много нового, о чем все раньше только мечтали. Во всяком случае, времена бестактности, грабежа и террора угасли, будучи проблемой города, начиная с его первых дней. Один только Белый Мост пережил два самых масштабных Дня Кровопролития, и не раз мост восстанавливали, ведь это был единственный путь в Новый Город, который затмевал все, что находилось на левой стороне, но и он вскоре стал частью моногорода - тенью.
Всегда есть недовольства и нет на свете полностью довольных людей, им многое не нравилось в прошлом и будущем. Даже в этот раз человеческий нрав пожелал большего от того, кому человек был не интересен в целом, но править пустым городом невозможно, поэтому через силы Сердцеед даровал людям благословение, пусть и многие просьбы оставались забытыми, не рассмотренными, а иногда и лично отвергнутыми. От чего жители негодовали...
За двадцать пять лет правления жизнь стала легче, но не для всех и лишь поэтому свеча не может гореть без огня. Восстания не раз убивали сторонников Сердцееда на его глазах, чтобы показать свое недовольство, но все кончалось одинаково - неугодный заканчивал жизнь на глазах родных с отверстиями во лбу от пуль",- отдыхая в ободранном кресле под пляжным блекло-синим зонтом, неспособным защитить от солнца полностью, сидел мужчина в очках с красной каемкой, и белой ручкой с голубоватой пастой, будто бы покровы небес, он писал на жёлтой бумаге, давно уже высохшей на солнце в знойный день, схожий своей простотой и погодой на этот. Та была сухой и хрупкой, казалось, что вот-вот треснет, однако и этого не случилось, от чего мужчина продолжал мять и издеваться над ней, надеясь, что лист скоро закончится.
Это было начало лета, но уже тогда стояла несусветная жара. Солнце не жалело жителей, нагревая землю все сильнее. Горожане падали один за другим, ведь никогда не переживали подобного, не знали таких дней. Лежали в больницах неделями, а иногда умирали. На их гробу рисовали солнце.
Люди Синего дома, что поодаль столицы, выносили на огромные бетонные крыши своих домов горшки с цветами, культурами или самой обычной травой. Они собирались там по разным причинам и многие не называли их вслух. Одни прятались в тени других домов, сидя в кресле и перечитывая старую газету за прошлую неделю, другие поливали из старого, тряпочного шланга цветы в горшках, третьи играли в пинг-понг, сделав стол из подручных материалов: досок, ножек от стульев, сшитых воедино сетей с маленькими дырочками. Четвертые же сушили белье на тонких верёвках, которые еле-еле удерживали вес мокрой одежды, повисшей на ней. Именно в одном из таких домов проживал свои тяжкие годы Чудик. Его ничто не отличало от других жителей Синего дома: странный, скрытый, никогда ничего не говорит и только изредка услышит вслед "здравствуйте" от пятилетнего, все ещё наивного ребенка. Мальчик никогда не слушал свою мать, которая говорила держаться подальше от соседа, чья квартира находилась напротив, но тот, продолжая бегать за Чудиком, расспрашивал о жизни вне Чистой Гавани. О том, как живётся в моногороде, о его высоких домах, касающихся неба своими верхушками. О Белом Мосте, истории и многом другом, он спрашивал о всем, что интересовало. Не любили жители Чудика, в его присутствии всегда стояла тишина, только женщины иногда шептались за спиной своего соседа, наговаривая непристойности, грубую недействительность, но более того народу нравилось обсуждать и придумывать сплетни. Мужчины же просто не обращали внимание на других девушек, только вот и те не скажут ему слова в лицо, лишь неодобрительно скривят лицо, как один, и сведут брови друг с другом.
При всем нежелании общаться или видеть Чудика, им приходилось иметь с ним контакт. Сидя на крыше под зонтом, ещё не раз Лис почувствовал на себе неодобрительный взор женщин, с которым те ясно давали понять, что чужому тут не место, а некоторые молодые девушки даже прямо говорили:"Идите вон с нашей крыши!". А после этих слов обливали водой из шланга, делая вид, что они не виноваты в подобном.
- Вы так сильно меня ненавидите, что опускаетесь ещё ниже? Простите, но ради чего падать в пропасть, если Вы и так на дне? - Чудик аккуратно складывал сухие листы, а мокрые медленно клал на пол друг с другом, создавая небольшую, плоскую башенку в три яруса. - Насколько Ваша неприязнь обоснована? - С этим вопросом он обратился ко всем: внимающим и нет. Стоя под зонтом, с рукавов белой рубашки, капала грязная сточная вода, не фильтрованная, взятая прямо из колодца возле реки.
- И кто бы говорил, герой! Наша неприязнь обоснована, ведь ты заодно с Ним! - Вдруг вырвалось из уст девушки. Той самой, что ранее одарила холодом и грубостью Чудика. Однако и криков ей было недостаточно, она со всей злобой снова направила шланг на предмет ненависти, и убрав ногу с шланги, которая не давала жидкости продолжать свой путь, пустила струю прямо в лицо Лису, от чего тот пошатнулся, чуть не упав.
Чудик уже хотел пустить на них весь гнев и негодование, которое скопились за пару минут унижений, но неожиданный телефонный звонок заставил лаву остаться внутри кратера. Взяв телефон в мокрые руки, он вышел в подъезд и только когда удостоверился, что за ним никто не следует, принял звонок.
- Да, здравствуйте... Простите, что сразу не ответил,- Лис постепенно спускался, наступая на каждый безжизненный, вылитый по старинке выступ лестницы, ведущий вниз. По сравнению с улицей в подъезде было очень темно и глаза ещё некоторое время не могли привыкнуть к быстрым переменам,- на то были причины.
Ещё некоторое время он молчал, внимая каждое слово, сказанное на другой стороне, где-то далеко, будто в пустоте. Только стук каблуков о бетон иногда перебивал цоканье счётчика.
- Да, конечно, помню. Буду в срок.- Это были последние слова, после чего, даже не сменив мокрую одежду, Чудик быстрым шагом направился к железной двери на первом этаже. Только этот этаж был единственным местом, которое обложили плиткой, покрасили тремя слоями синего цвета и вкрутили лампочку. Именно её Чудик лично купил и менял на протяжении двух лет, ведь не раз ему приходилось спотыкаться о порог своей же квартиры.
Лис чуть ли не бежал, делая широкие шаги, пропускал одну, а после и три ступени. Он не обращал никакого внимания на предметы, оставленные позади, вынужденные смириться со своей участью, жизнью в пыльном подъезде, где никто не позаботится о них.
"Есть только пол часа, чтобы добраться до места... Ни минуты больше",- с этой мыслью он перешёл на бег, направляясь к парковке, а вместе с тем оставил за спиной Синий дом, с крыши которого соседи наблюдали за рыжей точкой на земле... Осуждали, смеялись.
Солнце палило, от чего вдалеке виднелся мираж. Никто не мог спрятаться от преследования злостных лучей. За короткий отрезок времени все одежда высохла, будто она никогда не была пропитана жидкостью, которая ценится во все времена способностью породить жизнь. Только иногда в мире полном света, желтых огней, появлялись пятна теней, но даже они казались светлее, чем в дождливый день и совсем не спасали. Где-то высоко в небе небесный шар - величественная звезда, пусть и не самая большая, смеялась над людьми, не способными спрятаться от ее копий и ядер, способных даровать человеку вечный сон.
Принимая дар небес, Чудик сбавлял скорость, переходя на шаг. С каждым разом ему все больше казалось, что мир плывёт перед глазами, зазывая отложить все на потом, просто лечь и отдохнуть прямо на пористую дорожку. Веки становились тяжелее, а дыхание чаще, внутри все сжималось от недостатка влажности. Лис больше не мог бежать, все тело горело, будто его поместили на костер и в скором времени остановился. Сдался, перестал бороться с природой.
- Е-ес-сли так... продолжится... Мн-не н-не успеть,- Лис остановился, сев в тень под ближайший клён, возмутившись,- кто вообще назначает встречи, когда на термометре плюс сорок деваять? Может, уже и больше... Правда что. У них там кондиционеры, прохлада... Сидят, да горя не знают!- Он подобрал камень размером чуть меньше, чем ладонь ребенка и со всей силы кинул в стену, стоящую прямо перед ним. Огромный блок не воспринял камень угрозой, продолжив нависать над человеком, желающего иметь силы, чтобы хоть как-то привлечь внимание. Но сейчас тот самый слиток песка и бетона создавал хоть какую-то, но прохладу, за что Чудик благодарил сие великое сооружение... Кровь текла по жилам, учащенное дыхание душило, а сухой воздух с примесью пыли постоянно раздражал слизистую. Будто рыба на суше, умирающая без водоема, а не человек, в руках которого есть намного больше. Прислонившись к чуть прохладной коре дерева, Чудик продолжал смотреть в одну точку, не думая и моргать.
Время шло, и сам того не заметив, он заснул под кленом. В темном омуте снов и желаний, которые окутали с головой, не оставив и шанса на спасение.
На часах чуть больше семи вечера. Небесный шар уже начал скрываться за горизонтом. На градуснике плюс тридцать восемь градусов.
Все это время Чудик спал, лёжа на траве, позабыв, что его ждёт начальство во главе с Мэром. Не было грез или кошмаров. Впервые за тяжёлый, трудоемкий месяц, полный бессонных ночей, он уснул. Не был виноват матрац с надоедливыми пружинами. Или соседи, которые ругались весь вечер по поводу того, кто любит детей больше, ведь один из них возомнил, что заботится о них сильнее, а жена вовсю пыталась доказать обратное. Даже тиканье часов не раздражало, громкое рычание мотора или пение птиц. Чудик с улыбкой на лице видел десятый сон, в то время как люди проходили мимо, но боялись подойти ближе, ведь всеми ими двигал страх за свою жизнь.
Вскоре приятные часы своей жизни прервал телефонный звонок. Сразу мир перестал сиять перед глазами - все рухнуло, потрескалось, упав осколками прямо перед ногами Лиса. Один, самый большой кусок, в сопровождении звука битого стекла, вперемешку с выстрелами пулемета, попал прямо в шею... На этом моменте мурашки разбежались по всему телу, Чудик сморщился, и собрав последние силы, открыл глаза, вскочил, сделав глубокий вдох. Снова до ушей начал доходить звон повозок, шаги прохожих, гул, шорох, который ранее не беспокоил и казался глупой реальностью.
Ещё некоторое время он сидел, просыпаясь и вслушиваясь в разнообразные звуки, пока среди них не различил самый явный - телефонный вызов. Очнувшись, Лис немедленно принял звонок.
- Здравствуйте...- тот всеми силами пытался не зевнуть, отвечая четко,- простите...
- Вы в порядке?- Послышался грубый, немного сиплый голос с другого конца. Человек говорил спокойно, ровно, будто бы наперед знал ответ.
- Простите...- Продолжал мямлить Лис, держась за голову рукой, покачиваясь и тихо завывая от боли. Ему было сложно говорить из-за сухости во рту и ломоте во всем теле. Под кожей будто скопились иголки, сбившиеся то в одном, то в другом месте, они все больше раздражали. Ничто не давало сконцентрироваться на важном и мир как будто стал ошибкой без возможности выйти или закрыть окно.
- Мне не за что Вас прощать... - Собеседник сделал вдох и продолжил,- встреча не состоялась, так что все хорошо. Вам стоит взять отпуск, отдохните в этом месяце... До связи, Глава.
- До встречи,- с неодобрением в голосе произнес Лис, постепенно поднимаясь с земли и обтрушивая с одежды остатки сухих растений.
С этой новостью ничего не оставалось, кроме как вернуться обратно в Синий дом, продолжив свою медвежью спячку.