Гоава 57
Глава 57
Прошло несколько дней с тех пор, как мне сообщили, что моя жена жива.
И несколько дней, как я просыпаюсь без ужаса в груди.
Аделия осталась рядом. Она не давила. Не лезла с вопросами. Просто... была. И в какой-то момент я начал замечать, что она смеётся странно — хрипло, будто сдерживает его. Что она читает до ночи. Что боится громких звуков.
И всё это делает её настоящей.
Я снова зову ее и Аделия откликается на «мелкую». Сначала морщилась, теперь улыбается.
Сегодня встреча, которую я не хотел. Никогда не желал. Док еще остается в моей груди и я не до конца понимаю что должен чувствовать. Я злюсь на Нико. Да то что он так быстро простил нашу мать. Татьяна. Моя мать. Та, что ушла, когда начался ад.
Серафима — её новая дочь. Ее дочь! За место Лекси! Как я могу простить ей такое? Она бросила нас
Аделия утверждает обратное. Но ей никогда не переубедить меня в этом. Я не уверен что смогу простить Татьяну за это.
Я не хочу встречаться с ней. Мне противно. Я не знаю, что сказать этой женщине.
Что я должен — простить? Обнять?
Не дождется
— Просто попробуй, — говорит Аделия. — Я рядом.
Слово рядом греет сильнее солнца.
Мы входим в зал, где уже сидела моя мать и я замечаю ее взгляд. Все тот же. Огненный.
Я не знаю что читаю в нем. Но моя стена из прочного камня дает трещину и я понимаю, что скучал.
Но постить? Я не смогу.
Татьяна поднимает глаза. Морщины стали глубже. Волосы — те же.
Серафима держится за её руку. Слишком красивая, слишком тихая.
— Массимо, — произносит мать. — Привет. — Я не отвечаю. Потому что не знаю что сказать. Просто киваю и поворачиваюсь к мелкой, которая поджимает губы и переводит тему
Холод — в каждой клетке.
Только это она получит.
— Я... знаю, что всё разрушила. — В очередной раз пытается заговорить со мной Татьяна. Нико простил ее. Но он и не думал что мама бросила нас. В отличие от меня.
— Нет, — говорю. — Ты просто сбежала. Когда убили Лекси. Когда я нуждался. Мы все нуждались. Ты не вернулась к нам. Ушла. И не обернулась. Даже когда у тебя была возможность. Ты не пришла к нам — Я сделала паузу, понимая что гнев растет. — Ты была живой. И выбрала — быть мёртвой для меня.
Она моргает. Влажно. Плечи опускаются.
— Мас, тут не ее вина. Она пыталась скрыться — Нико пронзает меня острым взглядом
— Массимо — Мама начинает снова — Лекси умерла из-за меня. — Что? Нож врезается в спину. Какого черта? — Я пыталась вернутся к вам. Я заговорила с ней первой. И в ответ... — Мама замолчала. Ее огненный, стойкий взгляд надломился. И моя стена начала рушится. Блять!
Серафима делает шаг ко мне. Голос мягкий:
— Я знаю, что я не Лекси. Но и не пытаюсь ей быть. Я не она. И я появилась случайно. Так сошлись обстоятельства, Массимо. Не обвиняй маму во всем
— Я и не обвиняю, — перебиваю. — Но она — не моя семья.
Тишина.
Все слова — ножи. Вижу как они режут по ним. И это заставляет меня чувствовать вину. Поэтому смягчаю
— Пока что
Я поворачиваюсь.
И только одна рука мягко ложится на мою — рука Аделии. Она не говорит. Просто держит. Как якорь. Как спасение. Нико смотрит поджав губы и переключает тему разговора, снова поворачиваясь к маме и Серафиме.
— Серафима твоя сестра. И она не должна платить за чужие грехи. Как и вы. — Как и Лекси. Я уловил скрытый смысл. Я понимал все это. Но для меня тяжело переступить через себя. И Аделия увидела мои мысли
— Я помогу.
Позже, когда мы сидим у Нико на террасе, всё будто становится тише.
Нико сидит рядом с Аделией. Он положил руку ей на колено. Она наклоняется, шепчет что-то. Он улыбается. Пальцы — всё ещё на её коже. Он смотрит на неё так, как я смотрел когда-то на Полли.
Я отвожу взгляд.
Боль — не ушла.
Просто я научился с ней жить.
И всё-таки...Я скучаю.По голосу Полли. По её дурному чаю. По тому, как она звала меня "упрямым идиотом". Но скоро мы снова будем семьей. Уже совсем чуть-чуть.
Но теперь я дышу.
Потому что кто-то, однажды ночью, просто пришёл...
...и остался.
***
Сегодня Нико должен привезти ко мне Массимо. Моего Массимо. Я узнала что он встречался с матерью и Серафимой. Его стены начали рушится. Аделия хорошо влияет на него.
Справилась, подруга.
Люций пищит и я вздрагиваю, возвращаясь в мир. Нервы не дают мне покоя. Я слишком много думаю об этом.
Часы тикают, солнечные лучи падают прямо на кроватку, где лежит сын, которую Нико купил. Ему пришлось соврать собственному брату, чтобы дать нам всем время. И себе самому.
Нить до конца не понимал, что происходит.
Я правда жива.
Люций жив.
Все мы живы.
Ключи вставляются в замок и я слышу голоса.
Мурашки пробегают по коже.
Слышу как шаги приближаются к комнате. Начинают ощущать запаха попкорна и слезы наворачиваются на глазах
Прошла неделя с тех пор, как я пришла в себя.
Неделя тишины. Неделя, когда я смотрела в зеркало и не верила, что всё это не сон.
Я ведь слышала, как он плакал, когда думал, что я умираю.
И всё это было по-настоящему
Шаги затихли. Я замерла. Но тяжёлые движения вновь продолжились. Без привычного темпа. Сломанные.
Я не двигалась.
Сын всё ещё спал уже у меня на груди.
— Ник, где они лежат? — позвал он брата. Но в ответ тишина.
Мой голос почти сорвался. Больше не могла держаться Я выдохнула его, как молитву:
— Массимо... — Он застыл. В дверном проеме, когда я встала с кровати и вышла к нему. Я не смотрела. Я боялась.
Если бы он отвернулся — я бы умерла по-настоящему. Но он не отвернулся. Он бы никогда так не сделал. Он искал меня все это время.
Моя семья искала меня.
И они нашли.
— Что?..
Голос охрипший. Удар по воздуху. Он не верит.
Я медленно повернулась.
— Это я. — Я не знаю, как сказать больше. Как объяснить. Как снова стать живой в его глазах. Он стоит в дверях, как будто тело и разум у него — в разных комнатах.
— Это... — Он сжимает руки в кулаки. Его глаза наполняются влагой. Он боится сделать шаг. Думает что это сон. Что я растворюсь мгновенно.
Ведь у меня не раз такое случалось.
Массимо растворился когда я казалось бежала ему навстречу снова обнять.
А потом просыпалась.
— Это не может быть.
— Это я, Массимо. — Я медленно поднимаю малыша. Его глаза всё ещё закрыты. Он чуть шевелится, утыкаясь в мою шею.
— Ты... ты держишь... — он делает шаг. Один. Как будто земля может рухнуть.
— Это наш сын. Люций — Он падает на колени передо мной. Я не знаю что делать. Продолжаю плакать. Слезы бегут по моим щекам. Я сажусь на кровать потому что ноги подгибаются
Руки дрожат, когда он тянется, будто боится дотронуться.
— Полли...
— Я здесь.
— Они сказали... Нико сказал мне что ты жива. Но я думал... я... — Я прикасаюсь к его щеке. Он горячий. Настоящий. Мой Массимо настоящий.
— Я слышала тебя. В темноте. Когда ты говорил, что не хочешь жить. Я цеплялась за это.
Он закрывает глаза. И я впервые вижу, как он... не сдерживает себя.
Он дышит, как человек, который вернулся из ада.
— Прости, — шепчет. — Я должен был... Я думал, что тебя нет.
— Я была. Всегда была. Просто спрятана. И я жива ради тебя.
Он садится рядом. Кладёт голову мне на колени. Пальцы зарываются в одеяло, как будто хочет вцепиться в реальность.
— Ты вернулась, — говорит он. — Ты правда вернулась.
— Да.
Мы молчим. Только сын дышит между нами.
И я знаю — с этого момента всё будет иначе.
Может, не легче.
Но живее