Глава 48
Глава 48
Массимо
«На них напали. Никто не выжил, Массимо. Перебили... Всех»
В ушах звенит, я ничего не слышу. Медс дергает мои плечи, он что-то кричит, но я не слушаю, все о чем я думаю «это не правда» Я не мог, только обретя, потерять. Жизнь разрушилась в один момент. Словно земля разошлась на две части, образовав пропасть, в которую я свалился, ведь сама смерть толкнула меня в нее.
Даже не замечаю как телефон со звоном выпадает из руки и разбивается в дребезги, как я падаю на колени и Медс не дает мне этого сделать при солдатах, которые стоят за моей спиной. Он что-то кричит им, машет рукой, кому-то звонит, но я смотрю лишь в грязную воду на асфальте и грязь вокруг нее. Руки опускаются в землю, пачкаясь вместе с брюками.
Порыв злости на все живое захлестывает меня от чего я громко кричу в воздух. Это не может быть правдой. Жизнь не могла забрать ее у меня. Она не могла отобрать ее так резко. Любовь сильнее смерти. Она не могла умереть. Она не могла умереть. Не могла.
Она умерла как Скарлетт, Массимо. Очнись.
Она не умерла как Лекси!
Я так сильно кричу, нагибаясь вперед к земле, что на секунду мне кажется, словно я и вправду упал в эту пропасть. Медс пытается поднять меня, но я ударяю кулаком в грязный асфальт. Еще раз. Потом еще. И еще. До тех пор пока моя рука не превращается в месиво.
Она не могла умереть.
Только что я разговаривал с ней, а в следующую секунду я слышу глухой хлопок и тихий писк. Я продолжаю бить гребаный асфальт надеясь сделать в нем эту сраную трещину и увидеть свою голубку с протянутыми ко мне руками. Никто не смеет забирать ее у меня.
Может быть я и гребаный придурок, но сделаю все, чтобы быть с ней. Сделаю все чтобы вернуть ее
Очнись, идиот! Она мертва! Мертва! Мертва! Мертва!
Слова повторяются раз за разом в голове и я не хочу ничего слышать.
Я убью всех, кто посмел забрать ее у меня. Убью и не пожалею. Я разожгу войну против всех, я собственноручно задушу мразей. Я сожгу их, превращу в пепел.
Николас берет мое лицо в свои ладони, и я окунаюсь в его серые глаза, намного темнее чем мои, и только тогда понимаю – это правда. Все это. Это не выдуманная мною иллюзия, и я не смогу разломать землю и достать оттуда мою По.
Нико прижимает меня к себе, и только тогда я позволяю себе остановится и наконец-то заплакать. Так горько, как никогда. Заплакать впервые после смерти сестры. Только тогда я перестаю чувствовать отчаянное желание убить всех, перестаю ощущать эту ненависть и злость, но лишь на мгновение.
Я хватаюсь за брата, так, словно он тоже вот-вот исчезнет. Будто он пришел только лишь сказать - это правда -и уйти. Но он продолжает со мной сидеть, опустившись в грязь на колени, и крепко-крепко прижимать к себе.
Я кричу ему в плечо из последних сил, надеясь что вселенная услышит мою слишком знакомую боль и вернет мне мою девочку. Вернет моих девочек. Вернет сына, у которого никогда не будет возможности увидеть этот мир.
Вселенная словно услышала меня и послала лишь свои сожаления в виде ливня. К черту твои сожаления. К черту тебя! К черту вас всех! К черту у мать предавшую нас, Оливера оставившего тайну на моих плечах, всех вас к черту!
Я отодвигаюсь от брата и вижу в его взгляде все, что не должен. Я вижу свое отражение. Вижу сожаления, снова! К черту тебя, Николас!
Я так и хочу крикнуть ему, но голос сел и я лишь ударяю ему в живот, отчего тот скорчился, но выровнялся и продолжил стоять будто ничего не было.
Глаза заливаются красной яростью, и теперь я ощущаю ее слишком сильно. Весь гнев, желание убивать, покалечить. Я тяжело дышу, как бык перед нападением, но в последний момент вспоминаю, кто я, кто Нико. Он мой брат.
Я делаю шаг назад, опомнившись, Нико продолжает стоять не шелохнувшись, я хочу извинится, но голос предаст меня, я знаю.
— Бей — Нико едва слышно шепчет мне, и я не уверен, что правильно услышал из-за звуков дождя — Бей! — Я не совсем понимаю о чем он — Ну же, Массимо, ты что разучился бить?! Бей, сказал! — Глаза снова становятся красными и я накидываюсь на брата, словно он убил ее.
Я наношу удар, но Николас стоит, я снова бью и он принимает мои удары. Хочу убить его. Будто это и правда был он. Это желание вспыхивает в голове, когда я понимаю, что готов сделать это. Поднимаю голову и смотрю ему в глаза как и всем своим жертвам. Вода стекает по волосам, но я не убираю их. Сейчас он стоял с таким видом, будто тоже хотел задушить меня. Его взгляд стал убийственным, одежда прилипла к телу. Сейчас мы не были братьями.
В глубине души я знал ,что он чувствовал. В бою ты не соображаешь кто брат, а кто нет. У тебя есть лишь две задачи. Выжить и убить.
Едва я заглядываю в его глаза, как и он в мои, готовясь наконец-то дать отпор, а не просто стоять и принимать мои удары как родной брат, я узнаю этот темно серые оттенок. Узнаю этот пигмент в глазах. Узнаю это лицо. Узнаю Нико.
Голова кипит и я сжимаю ее в руках, сгибаясь пополам. Слишком много крутится в ней. Слишком много информации. Я не хочу. Не хочу осознавать.
— Легче? — Я поднимаю голову и едва заметно киваю, смотря на небо и позволяя дождю биться о мое лицо. Набираю воздух полной грудью и выдыхаю. Только сейчас не облегченно как с ней. Я ощущаю огромную боль в сердце. Жжение и пустоту. Адскую боль от которой хочется умереть
Мобильник звонит в штанах и в уже знаю кто это. Нико поджимает губы и качает головой. «Я ничего не говорил Айле. Она сама все чувствует. Ты же знаешь» говорят его глаза. Но я сбрасываю звонок.
— Я отвезу тебя домой, садись в машину
Скорее в этом случае рассвет перед самым темным часом.
Никак не наоборот.
Я все потерял.
Я буду жить с мыслью что это все закончится. Когда-нибудь. Эта боль уйдет. Но уйдет ли она? Только станет легче. Или я привыкну к ней. Вот и ответ.
Ничто не станет как прежде.
Каждое желание я буду загадать что бы они вернулись ко мне, но они не вернутся.
Я только начал понимать, что стану отцом. Я буду папой. У меня будет сын.
Смех вырывается из меня ,когда я вспоминаю все наши моменты. А какое имя придумала ему голубка! Люций!
« — Как Люцифер! — Я громко смеюсь и она хмурится, а после стукает меня в грудь
— Не смейся! Хорошее имя! — Я поднимаю руки вверх в знак поражения
— Вот будет у Аделии и Нико ребенок, назовут Аидом — Начинаю кашлять, поперхнувшись слюной и По кидает в меня подушку, а после начинает душить ею»
Я должен помнить эти моменты. Должен ценить их и хранить у себя в сердце.
Они и есть моя память о них. Они и есть мой смысл. Ведь без голубки меня не существует. Больше нет.