Глава 43
Глава 43
Быть женой Массимо — значит жить в мире, где каждый день может быть последним.
Но в этом дне — мы вместе.
Я понимала это также ясно как и он.
Массимо стал моим риском. Только моим.
Мы пережили многое.
Вместе.
Я в ванной. С зубной щеткой во рту и пастой на щеках. Волосы в беспорядке. Он заходит, будто это его территория, и целует меня в щёку, не смотря ни на что.
Перед сном Массимо снова начал вести себя как идиот. Я всего лишь хотела купить нам диван! Массимо как обычно – отказался
«— Он уродливый, голубка. Он выглядит, как стул в кабинете зубного.
— Это в стиле винтаж!
— Это в стиле «спасите мои глаза».
— Я устала с тобой спорить! — я толкнула его в плечо.
Он притянул меня за руку. Быстро, резко.
— А я устал проигрывать. Поэтому —
— Что?
— Поэтому я тебя люблю. И если нужно — куплю этот диван. Но знай: он страшный.
— Ты знаешь, что ты напыщенный индюк?! Я уже не хочу этот диван! Лучше давай купим собаку!
— О нет! Только не собаку! По, нет!»
Я все еще продолжаю хотеть собаку. Но диван стал для меня выглядеть и правда страшно. Я передумала его покупать. Найду что-то еще
— Ты знаешь, что ты похожа на ёжика, когда злишься? — говорит он, наблюдая, как я пытаюсь справиться с укладкой. Что? Он вообще потерял страх?!
— Ты знаешь, что ты похож на шкаф, который шепчет? — парирую. И замахиваюсь на него плойкой, который уже успела обжечь себе два пальца.
Массимо быстро вспоминает оружие, которое не раз оставляло на нем ожоги и выбегает из ванной.
Правильно! Слушайся хозяина в доме, малец!
***
Он возвращается с тренировок. Потный, молчаливый, выжатый. Я жду с горячим полотенцем.
Он смотрит на меня с таким выражением, будто я — последняя граница, которая его держит.
— Не устаёшь от меня? — спрашиваю иногда.
— Устаю от себя, голубка. От тебя — нет. Никогда — Это согревает мне душу. Так сильно что я тянусь к нему и целую в грудь. В самое сердце. Пусть эти слова согревают нас двоих. Пусть наша любовь согревает нас.
***
Массимо*
Сейчас я стою с Нико рядом с больницей. Аделия сидит в машине брата. Я знал что Николас пойдет на гонку. Но не думал что он возьмет эту девчонку! Мой брат сошел сума! Господи
— Ты знаешь, что с ним делать? — спросил я. Нико опёрся о бетонную стену и смотрел вперёд, в ночь. Наверно, думает об Аделии. Той противной девчонке. Как бы все вывернуть в свою пользу.
Я уже накручиваю себя.
Слишком много людей говорят о них.
— Он не слушается. Умный, но взрывной. Типичный подросток. Думает, что может всё.
— Он брат Аделии? — уточнил я.
— Да. Романи. Ему всего шестнадцать. Слишком много хочет доказать. Связался не с той компанией. Отец явно пытается убрать его с концами
Нико замолчал, стиснув зубы.
— Ты его боишься? — спросил я. Этот Романи может подорвать все их планы.
— Нет, — сказал он. — Я боюсь, что он сделает что-то не вовремя.— Он повернулся ко мне.
— Ты ведь был таким же. Ты знаешь, чем это заканчивается.
Я кивнул и ушел оставояя Нико, вспомнив просьбу голубки купить что нибудь сладкое.Мне хватило девяти минут чтобы сходить за голубкой в соседнее здание и взять для нее и себя по круассану.
Не успев встать мы заметили их.
На выходе из больницы.
Теперь Нико стоял с Аделией. Близко. Его ладонь рядом с ней.. Она — подняла лицо, что-то шепчет. Или боится. Я не знаю. Но то что случилось сегодня на гонках...
Я прищурился. Полли рядом, тоже увидела.
— Это... — тихо начала она.
— Ага.
— Ты знал?
— Догадывался. — Полли улыбнулась. Тепло.
— Знаешь, она мне нравится. У неё... свои шрамы. Но она мягкая. Мне кажется, она ему подходит.
Я не ответил. Только крепче взял её за руку.
Не думаю что здесь наши мнения сойдутся.
***
Полли встала пораньше, чтобы приготовить яичницу. Это была ошибка.
— Ты опять сожгла бекон, — сдержанно сказал Массимо, стоя в проходе и наблюдая за разворачивающимся бедствием.
— Это называется «карамелизация», — ответила я, пытаясь отскрести сковороду.
— Голубка, это называется «опасно для жизни».
Я повернулась, ткнув в него лопаткой. Он вообще потерял страх? Да я убью его! Сама! Своими руками!
— Слушай сюда, ты, напыщенный индюк. Если не нравится — готовь сам!
Он подошёл, молча отобрал лопатку, поцеловал меня в лоб и прошептал:
— Моя женщина. Самая опасная в доме. После газовой плиты.
Клянусь я сейчас же положу его вместо этого бекона на сковородку! Посмотрим как он будет пить мой фирменный чай! Черта с два я сделаю ему его! Пусть помучается.
***
Мы приехали на трассу.
Я снова в чёрной кожанке. Она — в джинсах и серой майке. Волосы собраны, взгляд дерзкий.
Она смеётся, когда надевает шлем.
— Ты серьёзно? Снова в гонку?
— А ты что, думала, я совсем сдался?
— Я думала, ты бросил это из-за меня. — Молчу. Поворачиваюсь к ней. Подхожу ближе. Касаюсь её шлема, потом щёки.
Я сама смерть. А она теперь жена самой смерти.
— Полли. Я не бросал гонки из-за тебя. Я бросал, потому что тогда боялся тебя потерять.
— А теперь?
— Теперь... я понял, что ты сама — моя скорость. Моя дорога. И если разобьюсь — то с тобой рядом.
Она смеётся.
— Глупо и красиво. Прямо как ты. — Она моментально смягчается
Я проверяю все застенки на ней. Не хватало потерять ее.
Я не выдержу этого.
Я знал как сильно По хочет прокатиться на этих зверях. Я видел ее искры в глазах. И сегодня я устрою это. Она прыгает на месте как ребенок и вот-вот взорвется от счастья.
Это поселяет во мне тепло. Знать что она Рада. Знать что я причина этих радостей.
Мы сели на байки. Мысли, страхи, любовь — всё смешалось в моторе.
И пока ветер рвёт майку на спине, пока свет дрожит над трассой,
я знаю: жить — это гонка
Но с ней — я всегда финиширую первым.