Шварцвальд. Мистический спецотдел

Юрг шел через лес. Пахло разомлевшей от солнца древесиной. Лучи сочились сквозь кружево крон. Шуршали колеса, асфальт петлял меж деревьев и норовил выдать себя за ручей, который Юрг никак не мог отыскать. По карте тот пролегал впереди, и маячок геолокации то подбирался к ручью, то съезжал обратно. С раздражением Юрг сунул телефон в карман и прибавил шагу. Вглубь, дальше от дороги, туда, где ели росли кучней, где, наконец, Юрг смог выпустить из груди отчаянный крик:

– Йоооорг!

Он остановился и прислушался. Звучал птичий оркестр, подпевали сверчки, ветер гулял в редких разлапых ветвях. И подозрительно шуршала трава. Юрг обернулся, вдохнул лилейник, который прихватил с собой и вплел в кожаный браслет, но ничего странного не увидел, кроме привычной уже радужной дымки. Он опасался заклятого дерна, что, может, не весь еще осел в цветочных горшках спецотдела. Юрг достал телефон. Сигнал не ловил, и карты не грузились. Он сглотнул. Машинально погасил и включил экран, где с заставки улыбались близнецы. Юрг сжал телефон и пошел дальше. Трава прошуршала вслед за ним. Юрг припустил. Он жмурился теперь постоянно, и ему казалось, что стволы зловеще чернели, а день сменил сумрак в зыбком цветном тумане. Смутные силуэты проступали за радужной дымкой, Юрг шарахался и уже не разбирал направления. Земля горбилась, вела вверх, он бежал, бежал, пока нога его не хлюпнула в мелководье ручья.

Поток сходил с горы, точно проспавший клерк с эскалатора, стремглав прыгая по ступеням. Юрг оглянулся. Трава вильнула, и он сиганул на другой берег. Там развернулся, пошел спиной вперед. Кеды вымокли, ноги мерзли, но Юрг весь обратился в зрение. Он высматривал преследователя в траве, пока не наткнулся на что-то мягкое и грузное. Юрг даже не испугался, признав землистый порог ручья, но когда он обернулся, чтоб взойти на него, увидел бурые утиные крылья на серой шкуре, ветвистые оленьи рога и длинные уши. Он смотрел в оба глаза, но ему не мерещилось. Вольпертингер развернул к Юргу дохлую заячью морду с обвисшим ртом.

– Йооорг? – жалобно позвал Юрг, отступая.

Стеклянные глаза зайца ожили, он вскочил на задние лапы, крылья его распахнулись, точно капюшон кобры, а из пасти вырвалось:

– Йооуаарррг!

Юрг бросился прочь, но мокрые кеды подвели его, он поскользнулся, шлепнулся на бок. Вольпертингер наступал, хлопая крыльями и потрясая рогами. Юрг пытался ползти, но только барахтался на месте, холодея от ужаса.

– Уйди! – кричал Юрг, отбиваясь ногами.

– Ууууйдияааа! – вопил вольпертингер, поймав стопу в развилку рогов.

От ручья промчался яростный шорох, и Юрг уже простился с жизнью, как вокруг чудовища свился толстый черный жгут, сдавил его, опрокинул навзничь, ушастой головой подобравшись к горлу, и химера рассыпалась на куски. Юрг наконец отполз, тяжело дыша. Жгут выбрался из-под туши и подполз к Юргу, поднимая кошачью мордашку.

– Т-ты?! – Юрг узнал котенка из лесопарка. – Но как?..

Он осмотрел его двухметровый хвост с гладкой шерстью, походившей на чешую. И зажал нос. Поднималась нестерпимая трупная вонь.

– Пошли-ка отсюда.

Юрг встал и, ковыляя дальше, поманил котенка за собой. Тот оттолкнулся единственной парой лап и вцепился Юргу в джинсы, вскарабкался наверх и свернулся вокруг шеи. Юрг испугался, задушит, но котенок замурчал под ухом и обмяк на плечах.

– Ты, значит, за мной присматривал? – спросил Юрг и осторожно коснулся змеино-кошачьего хвоста. Чудовище промурчало в ответ.

– Ты разговариваешь?

Снова только «мур-мур».

– Как тебя зовут, Маврик? – Юрг назвал расхожую кличку для черного кота и сам над собой усмехнулся. – Не, это не толерантно. Может, Мяуси?

Кошачья мордашка отвернулась, издав недовольное:

– Уррр.

– Феликс? Чарли? Блэки? Граф фон Котозмей?

Котенок не впечатлился. Юрг вздохнул – идеи иссякли. У близнецов никогда не было питомцев из-за аллергии отца на шерсть, он протестовал даже против лысых кошек, как бы заразительно мама не рассказывала о своих пушистых «дармоедах». В детстве она подкармливала дворовых котов, одного из них, особенно ласкового, она забрала домой и назвала как-то чудаковато. Юрг припомнил кличку:

– Мурзик.

– Мурррк! – котенок боднул Юрга в щеку.

– Да ладно? Ну, значит, будешь Мурзик. – Юрг поправил сползавший хвост. – Боже, что ты вообще такое?.. Был бы здесь Йорг, он бы тебя раскусил, он-то в мифологии шарит. Ой, а вот уж Йорг обалдел бы, что вольпи ни разу не милашка. Мы все детство проспали с плюшевыми вольпи, а это, на тебе, лютый зомбак. Хотя Йорг бы не испугался. Еще бы фотосет запилил. Был бы он здесь... Йоооорг! – он снова выкрикнул во весь голос.

Потрескивали стволы на ветру, сойка скрипела, точно ржавые качели. Брат не отвечал. Отпустил страх от встречи с монстром, угас восторг от знакомства с защитником, и внутри снова разверзлась дыра. Сверхмассивная черная дыра, Марианская впадина, замочная скважина без ключа. Где она, его лучшая половина? Юрг шагал вдоль ручья и звал Йорга. Тьма сгущалась в тесноте деревьев. Между елями затесался кустарник, листва на нем росла разная и кое-где торчали цветы. Юрг подошел ближе: кленовые листья, дубовые, тополиные, веточки туи, папоротник, ландыш, лилейник, и все из одного ствола. Он хотел раздвинуть ветки, но кустарник сорвался и побежал. Мурзик бросился вдогонку.

– Стой, ты куда? – без особой надежды окликнул Юрг, но трава вздыбилась – Мурзик возвращался. Он снова запустил коготки в джинсы и вскарабкался Юргу на руки, обвив хвост вокруг торса. Тяжесть Мурзика мешала идти, но с ним легчало на душе. Юрг осторожно переложил котенка на локоть, другой рукой выудил телефон. Сеть не ловила, а часы обещали белый день, но солнце не пробивалось сквозь еловый потолок. Ноги вязли в густой поросли папоротника. Чесались глаза. Юрг выкинул лилейник, чтобы уж больше ничего не видеть, и растер веки. Открыв глаза, он вынырнул под пронзительный свет. Кроны расступались ровным кругом, а поляну обрамляли мшистые камни. Юрг рассеянно прошел по кромке. Вдруг Мурзик завозился, забрыкался, прошипел Юргу за спину, спрыгнул и ушуршал. Юрг обернулся. Меж иссиня-черных деревьев стояла рама с плетеным узором. Она походила на раму из сна, но была пыльно-черной, вся в паутине и совершенно без зеркала. Юрг сглотнул. Он решил пройти мимо, но зачем-то окликнул:

– Брат?

Он увидел Йорга. Тот улыбался и поправлял волосы. Все чувства ударили разом, сорвали с места и толкнули навстречу. Сердце порхало – живой! Невредимый! Но стоило добежать, брат исчез за камуфляжной курткой. Юрг отпрянул, чуть не столкнувшись с высоким мужчиной, который держал ружье. Под тирольской шляпой горел пронзительный взгляд, но теперь помимо него Юрг отметил тонкие губы, высокие скулы, нос с горбинкой, кустистые брови и короткие русые волосы. Он будто позволил себя рассмотреть.

Охотник.

– В-верните мне брата, – пролепетал Юрг, отходя подальше от дула ружья.

Охотник следил за ним глазами, не целился.

– Я видел тебя в комнате спецотдела, – прозвучал густой бархатный бас.

– Где Йорг? – спросил Юрг, озираясь. Охотник продолжал:

– Помоги мне. Я должен убить вампира. Но он не отражается в зеркале, и я не могу его найти.

Юрг чуть отклонился, чтоб заглянуть за раму, но не увидел ни брата, ни Охотника. Его прошиб озноб – рама не пуста, в ней стекло, прозрачное и живое, точно гладь воды. И за стеклом, нет, в зеркале – Охотник. Охотник в зеркале. И сейчас, и той ночью, когда Юрг думал, будто видел отражение из окна. Он ведь отдернул занавеску, чтобы проверить, кто подглядывал за ними. Он отдернул занавеску, но видел отражение полностью, как он не понял! Потому не осталось следов, Йорг ушел в зазеркалье, просто сделал шаг и...

– В полнолуние приведи вампира к зеркалу, и я приведу тебя к брату.

Юрг будто только теперь расслышал: «Я должен убить вампира».

– Какого вампира?.. Любого?

– Того самого.

Юрг сглотнул.

– А мой брат? Вы точно его отпустите? Если я... приведу... – он не смог договорить.

– Твой брат будет свободен, – произнес Охотник.

– П-просто привести к зеркалу, да? Прямо сюда? – уточнил Юрг, пряча страх за словами, точно трамбуя толстяка в забитый до отказа чулан.

– К любому зеркалу. Мне достаточно даже карманного. Главное, приведи его.

– И... и что мне сказать? Как мне...

– Ничего, я пойму, что он рядом. Я слежу за тобой.

Снова хлынули ледяные мурашки, Юрга трясло, все это походило на дурной сон, кошмар, который преследовал его по ночам. Он вспомнил распятого Йогра.

– Покажите мне брата! Как он? Что вы с ним сделали?! – отчаянно потребовал Юрг.

– Возвращайся и приведи мне вампира, – сказал Охотник и отступил.

Юрг теперь видел в зеркале только стволы деревьев, сам он не отражался. Стоило сделать фото, изучить и раму, и стекло, но он пятился, дрожал, не в силах справиться с ужасом. И бросился бежать.

Он несся, казалось, в обратную сторону, но совершенно потерял ручей из вида. На бегу достал телефон, тот выпал, и Юрг остановился, чтоб подобрать его. Руки не слушались, ноги подкосились, и Юрг коленями упал в жесткую землю. Почва под ним бугрилась, от удара вспорхнули три алых светлячка. Они покружили над Юргом и улетели прочь. Провожая их взглядом, он увидел огромный иссохший дуб. Тот трещал и будто гремел костьми. Юрг нащупал телефон, сигнала не было. С трудом он поднялся, побрел дальше. Схлынул адреналин, и ноги едва держали. Ступни взопрели в мокрых кедах, пальцы мозолились, желудок выжигал голод. Юрг даже не знал, откуда пришел. Он включил компас на телефоне и попытался припомнить, где всходило солнце над городом. Лучи так ярко били в окно бабушкиной кухни. Дом стоял лицом к центру, от центра Юрг уходил вправо, нет, получается, влево, если идти обратно. Он зажмурился от усилия, выдохнул и решил идти на север. Если не выйдет к городу, то уж точно выйдет к дороге.

Юрг шел, глядя в телефон. Яркий прямоугольник света отвлекал от зловещих теней. Теплилась надежда, что Мурзик присматривал за ним, и Юрг подзывал его время от времени, но тщетно. Темнело. Ухали совы. Подзуживали комары, щипали за руки. Ветер шорохами ерошил лес, и Юрг сто раз уже пожалел, что надел сегодня тоненькую футболку. Обычно близнецы подвязывали рубашки или джинсовки, накидывали жилетки – в этом вся прелесть гранжа, побольше слоев. Но последние дни так одолела жара, что...

Сдох телефон. Впереди ни дороги, ни города, только мрак, такой плотный, будто завязали глаза. Юрг онемел. Он боялся шагнуть, коснуться чего-нибудь. Или кого-то. Вдалеке потрескивали ветки. Что-то огромное продиралось через лес. Неужели Дер Гроссман, которым поддразнивал Йорг? Это же просто детская страшилка. А вампиры, что ли, не страшилка? А оборотни? Юрга трясло. Страх распирал, превосходил тело, и впереди померещился блеск. Юрг обнюхал свой браслет в надежде на пыльцу лилейника и зажмурил правый глаз. В паутине фиолетовой дымки проступил силуэт низенькой елочки. Юрг спрятался за нее и затаился. Треск волной прошел позади. Потоки воздуха взметнули ветви, как девчачий подол. Юрг закусил кулак, задержал дыхание. Треск двинулся дальше. Юрг еще долго не мог продышаться. Он сжался, съежился. Сердце гулко стучало в ушах.

– ...эээ, – донес ветер. – Юуууреээ...

Сердце пропустило удар. И Юрг во все легкие выкрикнул:

– Луууиииии!

– Юууреэээк!

Голос звучал правей, и вдали скользил луч фонаря.

– Лууииии!

Юрг вылез из-под елки, помчался, продираясь на свет, бился о ветви, задевал стволы, только бы скорей добежать.

– Эй, ты живой? Не ранен? – Людвиг тянул к нему руки. Юрг врезался в вампира, вцепился в плащ и рухнул на землю, с хрипом выдыхая измучивший страх:

– Думал... не выберусь...

Людвиг сел рядом.

– Не бойся, Юрек, я всегда тебя найду.

Тревожная дрожь, рваное дыхание и барабанный бой пульса мешали возражать, что все это пустые слова, что так не бывает, и Юрг только мотнул головой. Он позволил взвалить себя на плечо, не в силах шевелить ногами, которые жгло от мозолей.

– Шеф, он со мной. Возвращаемся к дороге, – Людвиг говорил в телефон, а Юрг ощущал его стремительный шаг, мощные мышцы и крепкие руки. Вампир нес взрослого человека как пушинку, ему не в тягость – Юрг ослабил поводок совести и ослаб сам. Дрожь стихла. Стало светлей. За лесом проступал город, показался асфальт. Мимо прорычал мотоцикл и остановился позади. С него слез Кригер, силуэт его казался косматым и грузным. Когда капитан подошел, Юрг рассмотрел зеркала на руле.

– Пусти! Здесь нельзя, – прошипел он, отбиваясь от Людвига. Вампир поставил его на ноги.

– Смотрю, парнишка в порядке, – пробасил Кригер. Юрг схватил вампира и капитана за одежду и потащил в лес. Кригер добавил: – Или нет.

– Тссс, он может услышать, – прошептал Юрг, увлекая их за собой.

– Похоже, бредит, может, простыл? – спросил Людвиг у Кригера.

– Охотник, – ответил Юрг. – Я встретил Охотника.

†

Юрг сидел на кухне у Кригера, такой же запущенной, как и сам хозяин, и кутался в плед. Ноги он поджимал к груди, ступни ныли и чесались от пластырей. Кеды сохли возле духовки. Кипел чайник. Юрг пил уже третью чашку кофе, с опаской поглядывая в отражения на посуде.

– Значит, Охотник живет в зазеркалье и может выйти только в полнолуние, – подытожил Кригер, почесывая усы. – Ты слышал что-нибудь подобное?

Вампир покачал головой. Сегодня его черную футболку рассекал архитектурный силуэтПраги.

– И зачем ему ты?

– Азарт? – предположил Людвиг. – Он в зеркале, я не отражаюсь. Кого он только не убивал! А я, считай, вишенка на торте.

Юрг отставил чашку и уткнулся в колени. Он просто не переживет еще одну смерть. Чью угодно.

Людвиг потрепал его по плечу.

– Все будет хорошо, Юрек, я обещаю. Мы спасем твоего брата.

– Но как? – с горечью спросил Юрг. Он бросил уже поправлять вампира, пусть зовет по-своему, не велика беда.

– Как-как... Будем ловить на живца! – вампир подмигнул ему. – Проще простого! И Йорга вытащим, и я отделаюсь легким испугом, не дрейфь.

Он взъерошил волосы Юрга. Такая холодная ладонь, такие теплые слова, и так мало надежды.

– Нам нужен Йофрид, – сказал капитан, и Людвиг на удивление согласился.

Юрг хотел бы послушать дальше, но первая чашка кофе настойчиво просилась наружу. Он прошмыгнул в туалет, вымыл руки, пригибаясь подзеркалом, и пошел на кухню. Винтажное трюмо преградило путь. Юрг попробовал егообойти, держась дальней стенки. Нырнул под лестницу, протиснулся за диваном,мимо камина, где случайно задел фоторамку, которая опрокинула за собойостальные. Юрг перехватил их и принялся расставлять, озираясь на зеркало. Он не разглядывал фото, все эти образцово-показательные семейные снимки, пока вдруг краем глаза не уловил знакомый образ. Мужчина на фотографии носил камуфляжную одежду, высокие сапоги, тирольскую шляпу с бурым пером и держал ружье. Он улыбался, но его выдавали глаза.

– Это он! – Юрг ворвался в кухню. – Это Охотник! Клянусь вам, один в один! Ваш родственник, да?! – Он сунул фотографию Кригеру. Вампир привстал и перегнулся через стол, чтоб увидеть снимок.

– Это же я, – Кригер в изумление обратил на Юрга белесо-желтые глаза. Кустистые брови его от старости потеряли зловещий вид, а лицо раздобрело. – Ты не напутал опять?

Юрг замотал головой.

– Я отлично его рассмотрел и ни с кем уже больше не спутаю!

– Ты здесь вроде моложе, чем при нашей встрече. Какой это год? – спросил Людвиг, кивая на фотографию.

Кригер со вздохом вскрыл рамку и обнаружил на обороте фотобумаги надпись: «1982, моему герою и учителю». Кригер смутился.

– Это меня напарник снимал, совсем зеленый был, так мной восхищался, а сейчас, говорят, до генерального прокурора дорос.

– Не знаю, как так вышло, но вы и есть Охотник! – напомнил Юрг.

– И я не знаю, – Кригер отер ладонью усы.

– Эй, без паники! – приободрил Людвиг. – Утром проснется Ада и сообразит, что к чему!

†

– Понятия не имею, что это, – произнесла Аделина, сидя над «Бестиарием». Локтями она навалилась на стол, а пальцы вплела в волосы и склонилась над книгой так низко, что Юрг не видел ее лица, лишь краешек очков. В кабинете Кригера не было зеркал, но одно висело за стеной в туалете, и Аделина старалась говорить тише. Она продолжила: – В зеркалах остаются призраки или болезни, вообще любое зло, особенно насилие, оно копится и может перерасти в проклятье, но зеркало само по себе безвольный предмет. Оно черпает тьму из людей и обращает против них – может состарить, свести с ума или даже погубить, но зеркало не создает двойников. Разве что... – Аделина перевернула страницу, – вид двойника может принять отраженный покойник или злой дух, но они не выходят наружу.

– А как же доппельгангеры? – пробасил Кригер. Как он ни старался, у него не выходило говорить тихо.

Аделина взялась листать книгу, но ответила прежде, чем нашла нужную страницу:

– Они появляются не из зеркала, их как раз можно вычислить по отсутствию тени и отражения.

Аделина добралась до страницы про доппельгангеров и кивнула самой себе. А после вдруг встрепенулась и отлистала в другой раздел.

– Возможно, зеркало было проклято заклинанием или сильным словом. Нет, все-таки заклинанием, нужна невероятная мощь, чтобы закрепить двойника в зеркале и сделать его осязаемым. У вас дома есть старые, странные зеркала?

– В гостиной есть антикварное трюмо, – ответил Кригер. – Мы купили его...

– Ох, нет, – перебила Аделина. – Если бы это было домашнее зеркало, двойник бы старел вместе с вами. Скорее всего вы отразились в нем лишь раз, двадцать лет назад, и если уничтожить это проклятое зеркало, двойник исчезнет вместе с ним. Вы помните хоть что-нибудь? Может, зеркало ведьмы или зловещее зеркало в чужом доме, например, на месте преступления?

Повисла тишина. Кригер хмурился, почесывая усы. В утренних лучах солнца витала пыль.

– Может, это зеркало из леса? – предположил Юрг. – Выглядит ну очень зловеще.

– Как именно? – Аделина обернулась к нему.

– Зеркало, я говорил, меня не отражало, чистое и будто живое, а рама наоборот вся в грязи и паутине, такая плетеная, из странных узоров, и с надписями, тоже странными, там каракули, как на револьвере Луи.

– Зеркало гномов? – испугалась Аделина. – Это очень плохо. Это гораздо хуже, чем проклятое зеркало. Мы не знаем, какие чары они вложили, поможет ли просто уничтожить зеркало или мы наоборот выпустим двойника на волю. Нет, нельзя рисковать, Генрих, – она обратилась к Кригеру. – Помнишь, Луи помогал гномам лет пять назад, и они наградили его револьвером, так пусть сходит к ним и обо всем разузнает.

Кригер забарабанил пальцами по столу.

– Придется ждать дотемна, а полнолуние уже на носу, – он вздохнул. – Но боюсь, никто другой не сможет найти дорогу.

Юрг поежился. Он сообразил, что тоже смотрелся в зеркало гномов. Не отражался, но смотрелся, этого достаточно?

– Как думаете, – прошептал он, – мой двойник тоже теперь будет выходить в полнолуние и... убивать?

Аделина посмотрела на него, а после на Кригера.

– Вряд ли чары работают именно так. Скорее всего, – она склонила голову на бок, – двойник выходит, когда оригинал теряет себя. Для Генриха это полнолуние, но с тобой такого не случится. И потом, думаю, двойник не просто альтер-эго, он антипод. Например, Генрих помогает чудовищам, как отец родной, а двойник убивает их.

– Боюсь, все немного сложнее, – перебил Кригер, зевая в кулак. – Это долгая история. Мой кофе... – он осмотрел стол. – Герр Динер?..

– Умоляю, найдите его! – напомнила Аделина. Она встретила Кригера жалобой о том, что кобольд пропал. Аделина ужасно переживала, потому что проснулась на рассвете и не застала кобольда дома. Он не копошился на кухне, не поливал заклятый дерн, не собирался в магазин. Герр Динер буквально пропал!

– Все, иду! – Кригер хлопнул по столу и встал.

– Могу я чем-то помочь? – спросил Юрг.

Кригер прошел к двери и задумчиво обернулся.

– А ты хоть раз ел его угощения?

Юрг покачал головой.

†

– Герр Динер покинул дом, – сказал Кригер Людвигу, когда садился в его машину. Юрг уже забрался на заднее сидение рядом с Йофридом. Тот сидел, скрестив руки, и его голова при прямой осанке едва не упиралась в крышу автомобиля.

– Почему? – с сожалением удивился вампир, заводя мотор.

– Мальчишка отказывался от угощений, – ответил Кригер.

– Да ладно, может, что другое случилось? – не поверил Людвиг. Он вывел машину на дорогу.

– Нет, кобольд забрал все свое, в смысле, вообще все продукты, а ведь он вчера забил холодильник под завязку, по крайней мере, сумма с карточки списалась приличная. Думаю, дело в Шиллере, больше причин я не вижу.

Юрг вжал голову в плечи. Он вспомнил, как яростно Аделина била посуду, когда проверили холодильник, она швыряла в Юрга полотенца, прихватки, грозила скалкой, но не сказала ни слова. Потом просто выставила их из кухни, заперлась и расплакалась. Неужели кобольд и правда ушел из-за пары его отказов?

– Но ведь я ел угощение! – осенило Юрга. – Один раз он принес мне апельсины, и я ел, честное слово!

– Вот видишь, не мог герр Динер уйти из-за Юрека, – сказал Людвиг. – Может, его в магазине обидели или...

– Конечно, твой подопечный просто не мог облажаться, виноват кто угодно другой, – поддел Йофрид.

– Сейчас поскачешь на своих двоих, – процедил вампир.

– Как будто это мне надо ехать с вами, а не вам со мной. Сами же умоляли прикрыть ваши трусливые задницы.

– Эй, шефа не трожь! Он тебе приказывал, а не умолял, – огрызнулся Людвиг, выкручивая руль на повороте. Машина съехала в лес.

– Смотрю, против трусливых задниц ты не тявкаешь, – парировал Йофрид.

– Ах ты ж конины кусок, да я тебя!..

Людвиг полез к Йофриду, машина вильнула, Кригер перехватил руль, чудом избежав аварии, и устало сказал:

– Угомонитесь, черти.

Людвиг отвернулся к лобовому стеклу, сжал руль и весь сгорбился, всматриваясь в дорогу. Йофрид наоборот принял безмятежный вид. Еще несколько минут они ехали молча, машина еле ползла, озаряя фарами кучные деревья, пока стволы не окружили со всех сторон.

– Все, дальше идем пешком, – объявил Людвиг.

Юрг открыл дверь и окунулся в ночь, пропахшую хвоей и свежестью гор. Трещали сверчки. Лес завораживал, но отчаянно пугал после вчерашних злоключений.

– Ищите руны на стволах, – велел Людвиг. – Они где-то на уровне пояса или ниже.

Лес взрезали лучи фонарей. Юрг тоже включил подсветку на телефоне, но держался возле вампира в страхе отстать.

– Ты местом-то не ошибся, бестолковая крыса? – спросил Йофрид, когда они осмотрели, казалось, уже все деревья вокруг.

– Дорога точно начиналась отсюда, – ответил Людвиг, освещая стволы заново.

Кригер высказал:

– Думаю, тогда гномы хотели, чтобы ты нашел их, и потому проявили руны. А так они, наверно, скрыты чарами, иначе вдоль меченых стволов давно бы протоптали тропу.

– Скрыты чарами?.. – повторил Юрг. Он достал из кармана увядший лилейник, вдохнул и зажмурил правый глаз. На стволе показался отсвет и тут же померк в лучах фонарей.

– Пожалуйста, уберите свет, – попросил Юрг. – Я что-то вижу.

Погасли фонари, и Юрг рассмотрел рыжеватую метку. Через пару деревьев он увидел еще одну.

– Кажется, это руны, – произнес он. – Светите под ноги, а я поведу вас.

Юрг шел вперед – осмелел, оттого что оказался полезен. Он уводил детективов в гору. Метки гномов становились тем ярче, чем сильней клубился рыжий пар от земли, видимый глазом феи. В кронах плыл зыбкий радужный туман, цвета различались формой и плотностью, будто мазня абстракционистов. Звучали напевы, не то радостные, не то грозные, Юрг не различал слов. В дымке все чаще проступали руны, пока не сложились в надпись над низкой пещерой.

– Это здесь, точно! – воскликнул вампир.

Юрг открыл правый глаз, и цвета померкли, оставив только мрак да пятна света на камнях. Людвиг склонился к проему и крикнул во весь голос:

– Ээээээй!

По сводам пещеры разнеслось эхо. Все молчали в ожидании отклика, но ничего не произошло. Людвиг крикнул еще раз. И снова тишина, тогда он добавил:

– Мы пришли с миром!

Никто не отвечал.

– Ты, как всегда, бесполезен, – сказал келпи и выкрикнул в пещеру. – Цверг'ярде!

– Ты знаешь гномий? – изумился вампир.

– Почто так орать? – проскрипело за спинами.

Все обернулись и застали позади карлика, щуплого, чумазого, с плешивой бородкой. Одежда его была пошита из кожи и шкур, блестели железные пряжки. Он сидел на камне и держал над макушкой лампу с рыжим огоньком. Юрг взглянул на него через левый глаз: черные склеры, ладони, точно лапы крота, красные пятна на карманах.

– Тушите свои финтифлюшки, – потребовало чудовище.

Щелкнули выключатели. Юрг спохватился и тоже погасил телефон. Тьма обступила, стала осязаемой, липкой, и Юрг ерзал за спинами детективов. Йофрид пропустил его вперед и заслонил пещеру. Юрг вздохнул с облегчением.

– Доброй ночи! И доброй добычи! – начал Людвиг. – Вы, может, помните меня, я спас вашего юного гнома, Гаварбарда.

– Уплочено? – перебил гном.

– А?.. – не понял Людвиг.

– Награду получил, говорю?

– А, да, шикарный зачарованный револьвер, не нарадуюсь!

– Так почто приперся? – проворчал гном.

Вампир растерялся, и в разговор вступил капитан:

– Мы пришли узнать про ваше зеркало. То, что стоит на южном склоне и создает двойников.

Гном поднял лампу выше, чтоб рассмотреть здоровяка Кригера, и зло прищурился.

– Ваша забота – не наша забота, а коли наша – плати!

Кригер со вздохом достал кошелек и спросил:

– Сколько?

– Э, нет, почто мне твои бумажки? Тащи золотишко, – ухмыльнулся гном.

Юрг украдкой осмотрел других, но золота не увидел и сам не носил. Кригер нехотя стащил с пальца обручальное кольцо.

– Этого хватит?

– Да разве что на два слова, кхе-кхе-кхе, – гном рассмеялся с глухим кряхтением, отчего лампа его затряслась.

– Вы не понимаете, – вмешался вампир. – В вашем зеркале появился двойник, который выходит и убивает чудовищ по всему лесу! Он и до вас доберется, если все оставить, как есть.

– Не доберется, – осадил гном. – И вы бы не добрались, коли не фейкины глаза.

Гном качнул лампу в сторону Юрга и добавил:

– Эк девки выродились за сотни-то лет, тощей сосны.

– Девки?! – изумился Юрг. Он осмотрел себя, может, рубашка на поясе смахивала на юбку. – Я вообще-то парень.

– Брешешь! – обозлился гном. – Всякий знает, что феи поди уж тысячу лет сынков своих бросают помирать в людские люльки, а себе прибирают человеческих детенышей, чтоб в мужья растить. Да коли и того не знаете, вовек вам не расплатиться за мудрость цвергов.

– Отдай ему револьвер, – прозвучал за спиной голос Йофрида.

– Это еще зачем? – огрызнулся Людвиг.

– Он выкован из золота, меди, серебра, железа и заклинаний, достойная плата, разве нет?

Людвиг сунул руку под плащ и достал револьвер. Через дуло тянулись золотые руны, рукоять покрывала золотая пластина, а у барабана были золотые гнезда под пули. Гном, завидев револьвер, распахнул глаза, раздул ноздри и весь воспылал желанием.

– Дай, дааай, все расскажу, как есть, все! – скрипел гном. Он подался вперед и воровато тянул пальцы к оружию.

Людвиг закусил губу, глядя на револьвер, брови его тревожно сошлись, глаза бегали, но вот он посмотрел на Юрга и выдохнул, выпуская улыбку, теплую и беспечную.

– Хорошо, забирай, – согласился вампир и едва подал револьвер гному, тот схватил его и бросился в расщелину.

– Эй, а ну стой!

Людвиг рванул за ним, и Юрг отшатнулся. Без гномовой лампы ухнула такая кромешная тьма, что он оцепенел от испуга. Кригер включил фонарь. Расщелина оказалась слишком маленькой для взрослого человека и даже для гнома.

– Вылезай, зараза! – ругался Людвиг, шаря рукой внутри расщелины. Он отступил и пнул валун. – Чтоб тебя, долбанный коротышка!

– Побольше уважения, кровосос, – проскрипело позади. Гном сидел на камнях по другую сторону от пещеры.

– Простите, я... ну... – замялся Людвиг и перевел стрелки. – Да вы тоже хороши, так сбежать! Кто угодно разозлится.

– Обижаааешь, цверги честный народ. Честный и мудрый, – с назиданием произнес гном, а после уселся удобнее и воздел лампу выше. Говор его стал певучим: – Так слушайте и не говорите, что не слышали. Испокон веков мы искали лазейку в мир фей, безраздельно присвоивших лучшие сокровища человечества. Вздумали мы, только фея проведет нас по ту сторону, и выковали зеркало на фейской крови. Мы поставили зеркало против кургана фей и заклинали его исполнить наше заветное желание. Но чары наши пошли против нас, ибо цверги, шагнувшие в отражение, сгинули, а вместо них повылазили двойники. Они не отличались ни лицом, ни сутью, но хотели больше богатства, больше власти и не гнушались смерти да предательства. Тьма в них не знала границ, и дабы прекратить злодейства, избавились мы от всякого двойника да отвергли зеркало и путь к нему запечатали. Но не было еще поколения, чтоб экий глупый цвержонок не возмечтал о сокровищах. И ежели добирался до зеркала, то встречал двойника. Тот дразнился и уговаривал обменяться местами, а откажешь ему, манил потом из каждого зеркала. Оттого не куем мы больше зеркал. Мало кто силен противиться двойнику, еще меньше сильны одолеть его. Токмо трое покинули зеркало, да не знамо, взаправду ли. Ибо не велика беда двойнику оболгать цвергову честность, – гном покачал головой и снова заскрипел. – Но это старая присказка, давненько зеркало захирело, я и сам цвержонком бегал к нему, дрянь, пустая стекляшка. Почто брешете, будто душегуб там завелся?

– Я сам его видел! – воскликнул Юрг. – Прямо в зеркале. Он забрал туда моего брата-близнеца, как его вернуть?

– Экая врунья! – возмутился гном. – Один двойник другого не скрадет.

– Вы объясните мне, – сказал Кригер. – Мой двойник сильно моложе меня, и раз в месяц, в полнолуние, когда я обращаюсь в волка, он выходит из зеркала и охотится на чудовищ. Он выслеживает их через зеркала и теперь требует убийства самого дорогого мне чел... чудовища. Как такое возможно?

Гном задумчиво поскреб подбородок.

– Поди сильная страсть его держит.

– Но мне не нужны ни богатства, ни власть. Никогда не были нужны, – возразил капитан.

– То ж цвергова страсть, а ты оставил в зеркале свое заветное желание. Но ежели двойник к тебе не просился, стало быть, разжелал ты свое желание. А двойник силен, ой, силен, коли пыжится по сей день желание воплотить. Говоришь, грозится убить твое чудище? Видать, сам ты пуще прочего желал ему смерти.

Кригер молчал. Людвиг взглянул на него, а после на Юрга, чуть кивнул и с улыбкой спросил:

– Получается, если двойник исполнит желание, то, наконец, исчезнет?

– Э, нет, коли двойник исполнит желание, то выйдет из зеркала, станет настоящим, а настоящий сгинет без следа.

– Как убить двойника? – пробасил Кригер.

Гном оскалился.

– Против цвергова зеркала цвергово оружие. Револьверчик был самое то, кхе-кхе-кхе.

Интерлюдия: Генрих Кригер

Смирение – рубец непроходящей раны.

Я думал, что отпустил прошлое.

Но прошлое не отпустило меня.

Я никогда не видел того зеркала. Но если оно вправду стоит на южном склоне возле кургана фей, то именно там я нашел Людвига. Я отстреливал тогда всех этих «богомерзких тварей», которыми кишит Шварцвальд. Врал коллегам, будто охочусь на уток, а сам одержимо искал любое чудовище, чтобы стереть с лица земли. Некоторые из них объявлялись только ночами.

Я набрел на уродца, глодавшего живую сову. Крылья ее трепыхались, кровь капала на камни, черная в свете луны. Я вскинул ружье, и он обернулся. Подбородок и щеки его чернели от крови, он выпустил сову и взмолился:

– Проше пана, не надо, бардзо старам се не есць люди!

Слов его я не разобрал, да и без разницы мне, чего только не говорили твари, чтобы выцыганить себе жизнь, уж если могли говорить. Но его глаза... В свете луны я различил миндалевидную форму с чуть опущенным уголком, узкое веко, треугольный излом бровей и непослушные темные волосы, так знакомо спадавшие на плечи. Монстр напоминал мне жену. Точней сына, который мог бы у нас родиться. Которого вервольф выгрыз у Хильды прямо из живота. Я проснулся от крика и видел чудовище краем глаза, но даже тогда, среди стенаний Хильды, мне померещился детский плач. Она потом говорила, что тоже слышала его, что сын наш непременно жив, что все это не зря. Она бредила, конечно. Бредила от проклятья, что вошло в нее через ядовитый укус. Врачи изумлялись своим золотым рукам, потому как от такой мучительной, смертельной раны и не мечтали ее спасти, но уже через месяц я узнал, чего стоило это чудо.

В полнолуние Хильда обратилась вервольфом и загрызла нашу пятилетнюю дочь. И меня бы загрызла, если б я не застрелил ее. Застрелил прежде, чем разобрался, что к чему. Я только застал дома огромного волка, несмотря на все заборы и решетки. Почему я не подумал хоть пару секунд? Почему схватился за ружье? Я мог бы спасти и жену, и дочку, уберег бы обеих, если бы прислушался к Хильде, если бы не списал все на потрясение, не отказывался верить собственным глазам. Оборотень? Помилуйте, обычный крупный волк. А мог бы признать, что чудовища среди нас, разобраться во всем и запирать Хильду при полной луне, как теперь запирают меня. Мы бы прожили не самую несчастную жизнь, вырастили бы Ингрид, может, даже нашли бы сына.

Но я схватился за ружье. И держался за него пятнадцать лет с того дня, как не стало моей семьи. Я с остервенением выяснял о чудовищах все, что мог выяснить человек, я выслеживал их, я убивал без разбора, чтобы только не дать им шанса снова разрушить чью-то жизнь. Я переехал к сестре. Она жалела меня, но ее пугала моя одержимость охотой. Когда ее муж узнал, что дичь я скупаю на рынке, а кровь на моей одежде появляется без добычи, он выставил меня за порог. Но я все равно приходил по ночам сторожить их дом, особенно в полнолуние, потому что моя сестра носила под сердцем ребенка.

– Генрих, уймись Христа ради, во всем Шварцвальде уже перевелись волки, – плакала сестра, когда застала меня в очередной раз.

Она не верила в оборотней, как не хотел верить я, когда Хильда описывала мне монстра. Я не винил сестру, только хотел ее защитить. И потому продолжал охоту на чудовищ каждую свободную минуту. На работе я уже отчетливо различал, где рука человека, а где клыки монстра, и расследовал дела так, чтоб после непременно прикончить тварь. Я никогда не слушал их оправданий. До той самой ночи.

– Проше, пожа... луйста... не есць люди, – скулил подросток, худой, изможденный, с глазами моей жены.

Я опустил ружье. И протянул ему руку. Он отер подбородок и улыбнулся мне.

Это потом уже я понял, что восьмидесятитрехлетний вампир, при свете выглядевший на двадцать или немногим старше, просто не мог быть моим сыном. Лехослав, как звали Людвига до встречи с лисом, точней, как назвали его родители, вырос в деревне под Быдгощем, а когда приехал учиться в город, прельстился некой венгерской графиней. Он увиливал от подробностей, но, надо думать, по любви обернулся вампиром. После бурного романа графиня исчезла, исчезли и деньги, и место в училище, только проклятье осталось да одиночество. Германия вторглась в Польшу, и вампир угодил в водоворот войны. Его метало по Европе, пока не занесло в Шварцвальд, радушный к мистическим тварям. Здесь он совсем одичал и «бардзо старался не есть люди».

Сочувствовал ли я ему? Сочувствовал ли чудовищу, что каялось на ломанном немецком? Нисколько. Но эти глаза, эти брови... эта бесхитростная улыбка... Вечный мальчишка, неуклюжий, смешливый, он то и дело громыхал чем-нибудь, обрывал занавеску в ванной, пугался телевизора и дневал под кроватью при моих тонких шторах. Я собирался спустить курок. Собирался, честно. Но вместе с ним мой дом не был так мучительно пуст. Я подкармливал Людвига своей кровью и не мог насмотреться в его глаза.

Как-то Людвиг напросился со мной на охоту. Летучие мыши слетались к нему, точно пчелы на мед. Во мне вздымался страх перед чудовищной природой моего подставного сына. Я готов был развернуть ружье в его сторону и наконец-то нажать курок, когда он заметил чудовище. В капкане у ручья застрял исхудавший конь. Он лежал на берегу, подергиваясь в агонии и жалобно всхрапывая. Его зловещие глаза сверкали влажной тьмой, а в разверзнутой пасти торчали острые акульи зубы.

Я вскинул ружье. Людвиг бросился наперерез.

– Не надо, пони болеть! Спасать пони!

Так в моем доме поселился келпи.

Я привык к ним. Я их приручил. Чудовища льнули ко мне с благодарностью бездомных животных. Людвиг, как преданный пес, радостно брался за всякое поручение, а Йофрид, беспомощный и хромой, наводил педантичный порядок в доме. Они сразу сдружились, точно малые дети, из них вышла отличная команда, и я понемногу доверял им расследовать мистические дела. Они знали о чудовищах куда больше меня, и если бы Людвиг не норовил всех спасать, то мое бы ружье еще пригодилось. Но я убрал его глубоко в кладовку и не жалею об этом. Месть не принесла мне покоя. Я, казалось, смирился. Пока Людвиг не вышел на след вервольфов.

Среди них мог быть мой сын. Мой сын! След вел во Францию. Мы отправились туда втроем, я и мои чудовища. Мы не нашли вервольфов, только людей, поклонявшихся Жеводанскому зверю. Но я просто не мог уехать с пустыми руками. Местная полиция содействия мне не оказала, благо, Людвиг зачаровал одну внушаемую барышню, и мы получили доступ в архив. Я накопал с десяток случаев вырванных из утробы младенцев. Дела расследовали как жертвоприношения, но я-то знал, что всему виной оборотни. Йофрид дотошно перепроверил дела и нашел ниточку, что вела к одному из сектантов. Когда мы прищучили его, он всадил мне в шею шприц. Я очнулся уже в Германии. Сектант сбежал. А в следующее полнолуние я обратился в вервольфа.

Сводка по делу №4

Вольпертингер (вольпи) – в немецком фольклоре химера с рогами, клыками, крыльями и хвостом от различных животных на теле мелкого млекопитающего, чаще всего зайца.

Дер Гроссман – немецкий лесной дух, тонкий многорукий великан без лица, обитает в Шварцвальде и похищает детей, которые гуляют в лесу или не спят допоздна.

Доппельгангер – слово немецкого происхождения, которое подразумевает двойника как темное альтер-эго, злого близнеца и предвестника смерти, который не отражается в зеркале и не отбрасывает тени, а также двойника как незнакомца, досконально похожего на человека.

Цверг – в древнескандинавской мифологии подземные карлики, искусны в кузнечном и ювелирном деле, прообразы гномов.

Вервольф – в европейском фольклоре волк-оборотень, по разным поверьям человек мог обращаться в волка по собственной воле, бесконтрольно по ночам или в полнолуние, а также насильно по воле колдуна или высших сил. Избавление от проклятья также разнилось, например, у датчан это поедание плода из живота беременной женщины.

Жеводанский зверь – зверь-людоед, три года державший в страхе французское графство Жеводан в восемнадцатом веке. По одной из версий являлся оборотнем.

Смесь с польским Proszę Pana, nie, bardzo staram się nie jeść ludzi (пожалуйста, господин, не надо, я очень стараюсь не есть людей)